25. Имя
Едва-едва я добрел,
Измученный, до ночлега…
И вдруг — глициний цветы!
Вспыхивает. С оглушительным звоном и треском рвется ткань пространства, раздается в стороны, чтобы пропустить мага и того, кого ему угодно забрать с собой. Рейстлин, хотя и изучил внимательно эффект заклинания и точно уверен, что для стороннего наблюдателя оно совершенно беззвучно и не имеет почти что никакого внешнего эффекта — все равно обмирает от ужаса. Для перемещающихся магия работает ослепительно, взрезая глаза белым светом, грохочет музыкой сфер, громом первых весенних гроз, обвалом в горах, лавиной, хоралами, оглушительным стуком сердца. Заклинание выталкивает Рейстлина и эльфа за границы пространства, в тягучее, невозможное ничто, скручивает внутренности, перебивает дыхание, несет, повинуясь воле чародея. Все происходит за секунду, не больше, но за эту секунду Рейстлин успевает услышать чей-то пронзительный и веселый смех где-то между гранями бытия. Пол встретил их внезапно. Эльф запнулся о пыльный ковер, а Рейстлин запнулся об эльфа — и оба они кувырком полетели на пол. Пленник — а точнее, теперь уже с полным основанием бывший пленник — болезненно вскрикнул, опрокинувшись и врезавшись коленями в пол. Рейстлин затормозил руками и слегка обжег ладони о ворс ковра. Эльф поспешно отодвинулся, скалясь от боли, которая перестала заглушаться заклинанием, выдыхая в голос. Его трясло — то ли от еще не до конца прошедшей горячки, то ли от страха, то ли от нервного напряжения. — Что… что ты сделал? — выдавил он, во все глаза глядя на Рейстлина. Маг уселся прямо на полу, обхватив колени руками, и откинулся чуть назад, на подвернувшуюся боковину обитого винно-красным бархатом кресла. После пары заклинаний, одно из которых было настолько сильным, на Рейстлина навалилось изнеможение, тяжелым одеялом укутало плечи, придавило, лишая всякой воли шевелиться, и он устало прикрыл глаза, переводя дыхание. Он чувствовал слабость в руках и коленях, а еще — накатывающее безразличие. Это чувство было отвратительным, утомляющим, и мешало насладиться проделанной работой, и Рейстлин, преодолевая его, перевел взгляд на спасенного пленника. Заклинания, которые сегодня использовал Рейстлин, утомили бы и опытного мага, а ученика просто лишили сил. Юный чародей ощущал внутри сосущую пустоту. — Где мы?.. — эльф невольно съежился, оберегая еще не зажившие раны. — В заброшенном доме. Здесь никого нет. — Это я вижу… А у дома есть адрес? — Нерака, улица Поздних Маков. — Нерака? — Прости, более дальнего адреса обеспечить не могу. Переместить тебя сразу в Сильванести не было возможности, — ядовито отозвался Рейстлин. — Как ты это сделал? — эльф встряхнул головой, прижал ладонь к глазам, промаргиваясь. — То есть, я понимаю, что… при помощи заклинания телепортации, но… как? А твой брат? — А ты видишь здесь моего брата? Он остался в лагере. — Зачем ты… то есть, почему? — продолжал допытываться бывший узник. — В чем твой резон? Рейстлин оперся рукой о колено и встал, протянул эльфу ладонь, помогая подняться и аккуратно устраивая его руку на своем плече. Шатало обоих, и в первый миг эльф чуть не упал обратно. Рейстлина повело под его весом, и маг ухватился за край стола, восстанавливая равновесие. — Так ты отравил меня листьями… а позже вернулся и просто-напросто похитил меня, перенеся коридорами магии? — эльф беспомощно уцепился за Рейстлина и тяжело поднялся, практически повиснув на плече мага. Дыхание у него стало рваным, а на лбу выступила испарина. Он все еще дрожал и едва переставлял ноги. — Именно так и было. Шаг за шагом они добрались до кушетки в углу, очевидно, прежде использовавшейся для того, чтобы какая-нибудь красавица принимала гостей, устроившись на подушках. Хилый Рейстлин с трудом удерживал эльфа, который и вовсе на ногах не держался. “Даже не знаю, кто выглядит более жалко — спасенный или спаситель,” — усмехнулся маг про себя. Он, едва двигаясь и чувствуя себя обессиленным, осторожно устроил своего пациента на кушетке, закрытой расшитым покрывалом и отошел к столу, где загодя оставил бинты и медикаменты. Эльф уронил голову на мягкую подушку кушетки, и у него вырвался долгий, облегченный стон. Потом он всхлипнул. Рейстлин слегка растерялся, однако, бывший пленник плакал недолго. Он отер выступившие слезы основанием ладони и обернулся, чтобы посмотреть на Рейстлина, который уселся на край ложа и сосредоточенно снимал старые повязки, поддернув широкие рукава мантии. Маг был бледен, и с трудом поднимал веки. Ему сейчас явно больше всего хотелось лечь на соседнюю кушетку, уткнуться, свернувшись клубком, и позабыть обо всех на свете эльфах и братьях. Он часто останавливался и время от времени подносил к губам широкий рукав, словно его мутило. — И все-таки, я кое-чего не понимаю, — сказал эльф. — Я тоже, — откликнулся Рейстлин. — А чего не понимаешь ты? — Откуда у тебя силы говорить. Рейстлин, сражаясь с усталостью, продолжал работать над перевязкой. Эльф вдруг вызвал у него раздражение, спровоцированное магическим утомлением: вместо того, чтобы просто принять свою свободу и молча отдыхать после всего пережитого, он продолжал задавать вопросы. А ведь его еще и горячка не отпустила до конца, Рейстлин чувствовал под руками, как горяча его кожа. Закрепив последний узелок последней повязки, Рейстлин поднялся и отошел к столу, вернулся с каким-то флаконом, который протянул пациенту. — Выпей, — сказал он. Эльф молча смотрел на него. — Что, опасаешься, что я тебя отравлю? — уголком губ криво усмехнулся Рейстлин. — Зачем бы тебе… Ты бы справился с этим раньше, если бы хотел. — Вот именно. — Так я теперь твой пленник? — Что мне делать с пленником. — Так я свободен? — Разумеется. Но пока рекомендую остаться здесь, в твоем состоянии запретить тебе прогулки догадался бы даже абсолютный идиот. — Но я… — Пей, ради всего святого. Рейстлин вложил в дрожащие руки эльфу флакон, а сам отошел к столу, опустился на стул рядом и опустил голову на сложенные руки. От этого под сводом черепа зазвенело, однако, стало чуть лучше. Эльф молчал и теперь вообще не издавал никаких звуков. Рейстлин слышал только его сбитое дыхание, а видел — черноту, так как сидел, уткнувшись в свои рукава. Только бы не уснуть. Просто передохнуть несколько минут. Проснулся он внезапно, просто открыв глаза. Понял, что уснул сидя, головой на столе, и приподнялся, слегка встряхивая волосами. Он думал, что эльф должен тоже обессиленно спать, но тот смотрел на Рейстлина с кушетки своими большими глазами, как сова ночью с ветки. — Прости, — сказал он тихо, — я знаю, что магия отнимает силы. Но я хотел сказать…. — Что? — спросил Рейстлин также негромко. — Спасибо. Спасибо тебе, — еще тише шепнул бывший пленник. Голос у него задрожал. — Если бы не ты… Спасибо. — Если тебя так пугает боль и смерть, зачем ты вообще отправился шпионить? — спросил маг. Эльф не нашелся с ответом. Рейстлин вздохнул, вдруг ощутив облегчение. Невероятное, сильное облегчение. Наконец-то ему больше не придется торопиться и гнать себя, опасаясь, что его собственный брат где-то замучает кого-то до полусмерти, пока он мешкает. И, вместе с тем — тревогу. Как теперь сберечь эльфа и дальше? Что теперь с ним делать? И что делать с собой — раз уж теперь он вне закона в Синей Армии, да и в городе следует держать в секрете, что он повадился похищать и освобождать шпионов света. Рейстлин поднялся и оправил рукава мантии. — Мне пора, — сказал он мягко. — Ты должен отдыхать и спать как можно больше. Вон там, в корзинке — немного еды и вода. Я приду чуть позже, чтобы осмотреть тебя, перевязать и дать лекарство. Пациент молча и ошарашенно кивнул. У дверей Рейстлин обернулся. — Теперь, должно быть, я могу и спросить… Как твое имя?