28. Стук
Открыта ветрам и дождю,
Стоит убогая хижина…
Недолговечный приют.
— Я принес тебе чистую рубашку, — сказал Рейстлин. — Тебе бы не помешало вымыться, но, к сожалению… И, да, ты прав, у меня есть причина. Она не в тебе, так что, пожалуйста, не беспокойся. Рейстлин устал от бесед. От важных разговоров — сперва с братом, после — с учителем. Он чувствовал облегчение с оттенком эйфории от того, что отвадил от себя Карамона, наконец решившись запретить ему поднимать на себя руку, хотя и подозревал, что таким образом нажил в лице брата лютого и жестокого врага. Облегчение он ощущал и после разговора с мастером Хоркином, которому удавалось какими-то пока еще неведомыми Рейстлину риторическими приемами расставлять все по своим местам. Но в целом после всего Рейстлин ощущал изрядную усталость. — Ты ничего мне не расскажешь? — практически утвердительно констатировал Дин, глядя в спину Рейстлина, который стоял возле стола, распаковывая корзинку, в которой принес бутыль с водой, немного еды, снадобья и теплый плащ с чистой рубашкой. Маг повернулся, перекинул ему рубашку, которая светлым туманным пятном упала на пеструю обивку кушетки, и ответил: — Нет. Но зато ни о чем и не спрошу. Например, о том, почему ты болтался возле расположения Синей Армии. Почему у тебя такое имя. О том, почему ты бежал из дома. — Откуда тебе это известно? — распахнул глаза Дин, напряженно приподнимаясь еще выше и болезненно морщась. — Прости, но ты не похож на кого-то, кто путешествует для собственного удовольствия и развлечения. — А может быть, я темный эльф? — Может. Но ты не темный. Не маг и не жрец. Я видел, как ты смотришь в окно на Храм Всебесцветной, который виден отсюда немного. К тому же, если бы ты был темным, ты бы оказался не в яме, а… по другую сторону. Дин некоторое время помедлил, глядя на Рейстлина, который деликатно отвернулся, а потом принялся возиться, меняя рубашку. Это было долго, так как двигаться бывшему пленнику было больно и тяжело, и он запыхался, не успев освоить и одного рукава. Рейстлин за спиной слышал его тяжелое, прерывистое дыхание. — Вовсе и необязательно, — сказал эльф. — Например, возьмем тебя, Рейстлин. Ты — черный маг. Но ты, думаю, все-таки, как бы скорее на той стороне, где яма… Мне так кажется. — Это тебе кажется, — сказал Рейстлин и чуть обернулся через плечо, потому что Дин за его спиной замер, внимательно глядя на него исподлобья. Видимо, все еще опасался, что Рейстлин использует его для своих целей, и что спасение было мнимым. — Я не черный маг, — помедлив, сказал Рейстлин. Эльф наконец управился с рубашкой и обессиленно опустил голову на диванную подушечку, однако, насмешливо фыркнув: — Разумеется… Видимо, белый, в Нераке, в черных одеждах, да? Не держи меня за дурака, Рейстлин. Рейстлин тихонько вздохнул, обернулся и опустился на стул возле стола. — Здесь так темно, — сказал Дин. — Мне бы не хотелось капризничать, но может быть… можно, чтобы ты принес мне свечей? Совсем немного, хоть одну? — Нет. — Хорошо, но чтоб не тратить зря свечи, может быть, хотя бы зажжешь магический огонь? — Дело не в трате свечей, — даже удивился слегка Рейстлин. — Нельзя, чтобы в заброшенном доме видели свет. Дин тихонько вздохнул и кивнул. В этот момент во входную дверь, которую Рейстлин запер изнутри на задвижку, раздался громкий стук. Три удара, ровных и уверенных. Размеренных, как стук сердца. Они оба замерли. Рейстлин видел, как стремительно и мертвенно побледнел эльф. Маг сжал виски кончиками пальцев, стараясь сосредоточиться и собрать воедино разбегающиеся от неожиданности мысли. Кто это может быть? Кто пойдет в заброшенный дом? Стук раздался снова, еще требовательнее. Рейстлин спешно поднялся, было, чтобы задернуть шторы, но остановился. Если неизвестный приглядывался хоть сколько-нибудь внимательно, то мог и приметить, что окно не было занавешено. Вместо этого маг поднял руку и шепнул, наводя иллюзию: — Non vides quod vides, sed quod iubeo. По оконной раме побежали искры, тускло вспыхивая и погасая на темном дереве, сбегая на стекло. Теперь при взгляде снаружи, с улицы, не было бы видно, что по комнате кто-то передвигается. — Что… что нам… — практически беззвучно шепнул Дин. Рейстлин приложил палец к губам и выскользнул из комнаты. До входной двери нужно было пройти лестницу со второго этажа на первый и коридор, а после свернуть в неширокий проход, ведущий к дверце, выходящей в сад. Постучали в третий раз. Сильно, кулаком. Здесь, вблизи, это было особенно громко. Дверь заходила ходуном и трубный голос Карамона проревел снаружи: — Открывай! Эй, маг Маджере! Я знаю, что ты там! Рейстлин почувствовал, как сердце у него рухнуло куда-то из груди в желудок, потом подскочило к горлу и забилось там. — Clausa… donec dico sic, — шепотом выговорил он. Ничего не произошло. Магия не послушалась. Она покалывала пальцы, перекатывалась внутри мягкими волнами, готовая отозваться на зов чародея, вот только произнесенное дрогнувшим голосом заклинание совсем не походило на приказ, оттого колдовство не пожелало сработать. Рейстлин растерянно застыл посреди темного узкого коридора, слыша продолжающийся стук в дверь, кажущийся громом небесным или грохотом армейских барабанов. “Я не должен так бояться, — строго одернул сам себя Рейстлин. — Это всего лишь Карамон. И, конечно, я уже догадывался, что это он — больше некому найти меня здесь и так громко стучать.” Он подумал и о Дине, которому сейчас должно было быть гораздо страшнее. — Clausa donec dico sic, — твердо повторил юный маг, и на сей раз с его пальцев соскользнула горячая волна силы и ринулась к двери, беззвучно и намертво замыкая ее до того момента, пока Рейстлин не прикажет обратного. Еще никогда ему не приходилось колдовать в такой спешке и в такой тревоге. Он чувствовал, как от этого магическая усталость от каждого заклинания становится сильнее и словно плотнее, хотя он не так много и наколдовал. В голове у него звенело, когда он поспешил в широкий холл, достаточно просторный, чтобы богатые гости, не теснясь, могли оставлять там плащи и накидки, приходя на вечер, к главной двери, где повторил заклятие. — Открывай, колдун, не то я выбью дверь! Открывай! Рейстлин поспешил в сторону кухни, вспомнив, что в богатых домах бывает еще одна дверь, ведущая туда со двора, для доставки продуктов и для прочих хозяйственных нужд. Доски слегка поскрипывали у него под ногами, и Рейстлин машинально старался переступать как можно тише и аккуратнее, не сбавляя скорости, хотя его шаги вряд ли были бы слышны снаружи. Карамон бы не сразу сообразил обойти дом кругом в поисках запасного входа, тем более, что, судя по голосу, он был изрядно пьян, так что у Рейстлина была некоторая фора по времени. Он успел черной тенью обойти весь первый этаж и зачаровать все двери. После поднялся по лестнице, повторил заклинание для двери, ведущей на второй этаж, и устало прислонился к ней спиной, чувствуя деревянную резьбу сквозь ткань мантии и рубашки. Резной узор изображал двух драконов, бьющихся в небе над каким-то городом. Может быть, над Неракой, сейчас было сложно узнать стены, башни и шпили. Над драконами вставало солнце, как будто выплескивающее лучи, напоминающие стрелы, в небо. Подумав, Рейстлин нашел крайне забавным тот факт, что от одного Карамона им приходилось защищаться так, словно дом осадил отряд драконидов. Этой мыслью он утешал себя, пока шел обратно, к комнате. В комнате, на кушетке Дина не оказалось, и маг в замешательстве огляделся. Эльф сидел на полу в углу, в тени большого камина, где его практически не было видно. — Что теперь… что нам делать? — спросил он тихо. Его глаза расширились и почти что магнетически горели в полутьме. — Спрячемся на чердак? Или в подвал? Или… — Открой дверь, чародей, мать твою! — прогремело внизу снова. — Открой, недоносок! — Тебе лучше вернуться в твою постель, — мягко сказал Рейстлин. — Ты еще совсем нездоров. — Но твой брат… — Пошумит и уйдет. Ты ведь слышишь, что он просто пьян. — А если он выбьет дверь… — Не выбьет. Я зачаровал двери. — А если окно? Окна ты зачаровал? — Нет. На это не хватило бы времени. И ушло бы слишком много сил. — Вдруг он влезет в окно?! — Это вряд ли. Он слишком громоздок для этого, а подоконники здесь высокие. К тому же, на этот случай дверь на этаж я тоже зачаровал. Удары внизу стали громче и сокрушительнее, словно Карамон перестал стучать кулаком и принялся и в самом деле пытаться выбить дверь плечом. Рейстлин чувствовал себя удивительно беспомощным. Дин завозился, чтобы подняться и перебраться снова на кушетку, и маг подошел, чтобы помочь ему и подставить плечо. Путь обратно, от камина до постели дался эльфу нелегко, он запыхался и опустился на расшитое покрывало с тихим, но тяжким стоном, уткнулся взмокшим от слабости лбом в край подушки, переводя дыхание. — А если… — выдавил он наконец, — если он… позовет стражу?.. — Тогда и подумаем, — спокойно отозвался Рейстлин, у которого отвратительно тянуло где-то под ребрами от тревоги и страха. — Отдыхай. — А вдруг… Очередной опасливый вопрос Дина прервал оглушительный звон стекла внизу. Карамон разбил окно.