29. Двери, открытые и запертые
Наверно, руки твои
Смешались с высокой травою
И машут мне издали вслед.
Карамон разбил окно. Рейстлин ощутил удушающий приступ паники. Дин вцепился в его руку и стиснул запястье. Маг деликатно разжал его пальцы. — Успокойся, — строго велел он. — Это всего лишь мой брат. — Тебе легко говорить, но он… — задохнулся эльф. — Он один, — прервал Рейстлин с уверенностью, которой вовсе не чувствовал, — и он не очень умен, зато очень пьян. Оставайся здесь. — А ты ку… — Помолчи, ради чего-нибудь святого. Рейстлин, тихонько выговаривая заклинание, снял чары с двери, выскользнул наружу и вернул чары обратно. Теперь ничего не отгораживало его от Карамона, помимо разбитого окна, в которое брату еще нужно было проникнуть. Рейстлин, крадучись, направился вниз по лестнице, держась возле стены, практически прижимаясь к ней плечом и чувствуя, как пространство вокруг звенит от напряжения — хотя, вероятно, это звенело у него в голове, от волнения. Снизу доносилось позвякивание, словно Карамон чем-то — должно быть, мечом — сбивал осколки стекла с оконной рамы, чтобы пролезть внутрь и избежать порезов. Он больше не кричал и не шумел, и это был верный признак того, что он сосредоточенно занят. Рейстлин подозревал, что скрип ступеней брат, конечно же, не услышит, но все равно старался двигаться как можно более осторожно. Он спустился на первый этаж и юркнул за какую-то портьеру как раз в тот момент, когда Карамон, подтянувшись на руках, перебросил себя через подоконник. Как бы пьян он ни был, Рейстлин слышал, что он ловко соскочил на пол и остановился, видимо, прислушиваясь. Замер и Рейстлин в своем укрытии, хотя сердце у него колотилось где-то в горле так, что ему казалось, будто его стук слышен и Карамону, и Дину наверху и, возможно, даже посетителям “Драконьего Хвоста” напротив. В нише было тесно, темно, удушливо пахло пылью, и здесь же стояла узкая банкетка, которая краем врезалась Рейстлину в колено, но он не смел переступить, чтобы устроиться удобнее. Он прижал руку к груди поверх мантии, беззвучно глубоко вдохнул и слегка подвинулся, чуть наклоняясь вбок, чтобы его глаза оказались напротив узкой щелки, образованной неплотно прилегающей портьерой. Карамон стоял неподалеку от разбитого вдребезги окна и пристально и подозрительно оглядывал комнату. Рейстлин видел его могучую спину под доспехом, разворот плеч и то, что он все еще держал в руке клинок. Он слегка покачивался, и Рейстлин слышал, как тихо похрустывают осколки стекла под сапогами брата. Карамон был совсем такой же, как несколько часов назад, когда они расстались. Когда он вывернул Рейстлину запястье и разбил ему нос. Когда он поднял на него руку в последний раз. Разве что теперь брат успел изрядно выпить, видимо, от злости. Далеко он бы не ушел — наверное, и пил прямо в “Драконьем Хвосте”. В прежние времена, когда Карамон — или, еще раньше, отец — приходил таким домой, Рейстлин старался исчезнуть куда-нибудь, задержаться в магической школе или сбежать к Меггин, варить зелья или разбирать травы. Теперь он не намеревался сбегать. Маг уже знал, что ему следует сделать. Если Карамон направится наверх — проговорить заклинание, и… Неужели я собираюсь убить собственного брата? — эта мысль какой-то колючей, как будто раскаленной искрой метнулась от виска к виску и забилась тревожной птицей. Убить Карамона ради какого-то эльфа? Или ради самого себя? Карамона, который всегда был с ним рядом и защищал в детстве от злобных недоумков — соседских детей? “Никому не позволено тебя колотить Рейст, не бойся, — говорил, бывало, Карамон, довольно вытирая нос рукавом и второй рукой притискивая Рейстлина к себе за плечи в медвежьем объятии. И прибавлял, радостно ухмыляясь: — Никому, кроме меня, конечно!” Это открытие окатило Рейстлина с головы до ног как будто ледяной водой и заставило в ужасе замереть. Он поспешно отодвинул из памяти заклинание деструктивной пиросферы, чтобы торопливо припомнить что-то, что могло бы просто оглушить. Травмировать, в конце концов, но не убить. Он услышал тяжелые шаги Карамона, который принялся обходить комнату. — Рейстлин! — позвал брат. Потом остановился и рявкнул: — Сукин ты сын, я знаю, что ты здесь! Выродок, лучше покажись! Он чувствовал себя беспомощным. Рейстлин был где-то здесь, но не отзывался, и Карамон не мог его найти. Такое происходило впервые. Обычно его хилый брат являлся на зов тотчас же, или практически сразу, должно быть, зная, как Карамона раздражают задержки. Рейстлин в своем укрытии чувствовал себя примерно также, как ощущает себя мышь, прячущаяся от кота где-то под веником в кухне. Хотя, нет — никто не может почувствовать то, что чувствует мышь, если он сам не является мышью. Карамон обошел помещение, прислушиваясь. Он прошел совсем рядом с затаившимся Рейстлином. Остановился, огляделся еще разок. — Проклятый ты недоносок, ты же знаешь, что я тебя найду! “Не найдешь,” — беззвучно откликнулся ему Рейстлин, не размыкая губ. Когда брат подошел к лестнице и, взявшись за перила, постоял еще немного, Рейстлин перевел дыхание. Карамон смотрел на ступени так, словно сомневался, стоит ли ему начать подниматься по ним или присесть на них. В конце концов он выбрал первый вариант. — Tardius demersus es quasi larum infirmum… — беззвучно, одними губами начал проговаривать Рейстлин, ощущая, как картинка вокруг становится очень резкой, а сам он словно тонет в мягкой вате сосредоточения и концентрации. И тут в парадную дверь громко постучали. *** Карамон дернулся от неожиданности и оглянулся, бестолково уставившись на двери. Рейстлин прижал пальцы к губам, прерывая заклинание. Зашевелившаяся внутри сила, начавшая отзываться на слова магического аркана, непонимающе заметалась, сворачиваясь под ребрами липким клубком и вызывая ломоту в висках. — Есть кто внутри? — спросили снаружи. — А ну, обойдите кругом! Теперь Рейстлин слышал и шаги и бряцание оружия, и скрип доспехов. Голоса переговаривались с характерным драконидским выговором, низко и гортанно. — Здесь разбито окно, капитан. — И кто-то орал внутри. — Дверь долой, — скомандовал первый голос, видимо, принадлежащий командиру. Рейстлин спохватился и, игнорируя оставшуюся после прерванного заклинания легкую дурноту, шепнул слова, отмыкающие заколдованные им ранее парадные двери. В створки слитно и сильно ударили. Карамон споро рванулся к задней двери, выходящей в сад, и дернул ручку раз и другой — бесполезно. Парадные двери подались, не удерживаемые более колдовством, и первый этаж дома наполнился стражниками-драконидами. Вернее — так показалось, их было всего трое, но они нарушили тишину и запустение покинутого дома, быстро обходя помещения, с оружием наготове. В отличие от Рейстлина они не старались соблюдать тишину, а в отличие от Карамона, действовали слаженно и разумно. — Вон он. Карамону, к счастью, хватило ума не сопротивляться, когда его ухватили за плечи и скрутили за спину руки. — Ты что это шляешься по чужим домам? — строго спросил его ящеромордый капитан. — Пустите, — угрюмо сказал Карамон. — Я адъютант господина Таниса. — Какого еще господина? — Господина Таниса, из Синей Армии. — Знаю я эту Синюю Армию, вечно они набирают всякую пьянь, — хохотнул желтоглазый стражник, но притих под взглядом своего командира. — Да нет же. Мать твою! — Карамон зарычал, потому что руки ему тут же вздернули повыше, вынуждая пригнуться. — Здесь прячется мой брат! — Ну, конечно. И моя бабка. — Он колдун… — Какие колдуны в Нераке, — фыркнул капитан. — Разбежались все. Хватит болтать. Выводи его, ребята. Пусть в Синей Армии с ним и разбираются. Когда за ними захлопнулась дверь, Рейстлин тихонько сполз спиной по стене, опускаясь на пол, и потер ладонями виски. Голова у него кружилась. *** Дин на этот раз не покидает постель и все еще сидит, натянув покрывало до самых глаз, как будто оно может его спрятать. — Что там за голоса? — нервически спрашивает он, и Рейстлин видит, как пальцы, стискивающие узорчатую ткань, дрожат. Практически ходят ходуном. — Карамона забрала стража. За шум и проникновение, — успокаивающе отвечает Рейстлин. Эльф смотрит на него внимательно и чуть подвигается вперед: — Как ты это сделал? Есть такие заклинания? Как ты приманил стражу? — Это не я. Дин понимающе улыбается, переставая выпытывать чужие секреты, но на его узком лице сохраняется хитрое выражение. Маг подходит к окну. В него можно смотреть безбоязненно, так как Рейстлин зачаровал его, наложив небольшую иллюзию, так что с улицы всегда кажется, что внутри никого нет, если только не открыть створки, разумеется. На улице двое драконидов под водительством своего командира тащат куда-то Карамона. Должно быть, вытолкают за городские ворота, и ему придется возвращаться в лагерь. Там его встретит Танис, очень мягкий и успокаивающий — хлопнет по плечу и скажет: “Не горюй, Карамон, в другой раз справишься”, и Китиара — разозленная или даже насмешливая, которая скажет: “Лучше бы я все это поручила Тассельхофу. Жаль, его тут нет.” Рейстлин удовлетворенно улыбается, подумав о том, что брат за это не простит его никогда. Это происшествие, впрочем, не нарушает обычной суеты на улице и в “Драконьем Хвосте”. Рейстлин видит Руни, которая стоит возле дверей трактира, прямо под вывеской, и наблюдает за стражниками и Карамоном. Разносчица вдруг поднимает голову и смотрит прямо на дом напротив, прямо в зачарованное иллюзией окно. Улыбается. Рейстлин, даже зная, что она не может его видеть, улыбается ей в ответ.