Маленькая королева

      До захода осеннего солнца оставалось еще много часов, но сейчас карминовые оттенки начинали распускать свои обольстительные нити в небесном пространстве, обвивая мир в свои пленительные объятия. Дождевые тучи, которые утром были разогнаны, возвратились, окутав остров вновь своим влажным покровом. Внешний мир повторял темные предзнаменования, небо уже проявляло свою тоску, начиная медленно проливать дождь, словно серебряные стрелы, выпущенные на поле битвы. Деймон не видел своего деда уже несколько лун. Он сильно постарел, о его изнеможении свидетельствует тяжелая нога, опирающаяся на деревянную трость, которую он теперь стал носить с собой. Рукоять в виде дракона плохо заменяла ему скакуна, на котором он когда-то нес свою гордую поступь. — Что… — прошептал он сокрушенно. — Что ты сделал? — Только то, что было предначертано богами, — отвечает Деймон с торжеством. -Ты должен был знать, что я не допущу, чтобы Рейнира была изгнана. Последнее прощание между внуком и дедом было насыщено напряжением, словно эхом отражая давнее событие. В этой сцене, отражающей события четырёхлетней давности, он несколько лет назад склонил колено и взошёл на Железный Трон, в тени призрачной крепости Блэкфайра. Однако, как когда-то он поднялся как рыцарь с Темной Сестрой, зажатой в руках, а затем узнал, что его ждет брачный союз, так и теперь он поднялся как принц Драконьего Камня, но ему снова отказали в просьбе об аннулировании брака. Будь то по злобе, будь то по глупости, принц решил, что сможет избавиться от несносного брака в долине, прежде чем стать королем. Однако ни дед, хоть он и казался мудрым, ни его совет не смогли его остановить.        Деймон оставил Королевскую Гавань и занял своё новое место принца Драконьего Камня, утопив свои королевские тревоги в дешевом эле и недорогих шлюхах. Привычное присутствие верного дракона и обычно радостный ветер полёта не смогли рассеять смятение в уме или утолить боль от того, что он вновь оставил свою принцессу. — Они похожи, — подумал он, он и его племянница. Его тело затащили в септу, мятежная ярость заглушилась бабушкой, когда Деймона вынуждали вступить в брачные узы с бронзовой сучкой. Племяннице была уготована та же судьба с момента появления на свет — готовое жертвоприношение морским конькам, чтобы умилостивить их за то, что она родилась без мужского члена. Теперь он стоял перед человеком, который разлучит их, осмеливаясь разорвать оковы, которые они сами на себя наложили — её маленькая рука была сжата в его собственной, а из ран, прорезанных ледяным огнём, проступали багровые жемчужины, каждая из которых капала на камень внизу, сверкая ярко, как зерна граната — проклятая в своей очевидности, неразрывная в своей неизменности. Его племянница, единственная для него. У Демона никогда не было сестры, но в тот судьбоносный момент, когда меч Висеньи принес в его жизнь новое направление, на свет появился маленький комочек с круглыми щечками и самым милым животом. Для него. Теперь серебристые кудряшки играли вокруг ножен его меча, когда принцеса прильнула к нему, уютно устроившись под его золотым плащом, наброшенным на его плечо, и доспехов из побитого серебра и кожи с вырезанными драконами на нагрудной пластине. В груди появился страх, сердце било как военный барабан, Деймон крепче сжал её руку. — Ты всегда был безрассудным, — молвил Джейхейрис, его длинная борода развевалась на ветру.       Они встретились на длинном извилистом мосту, соединяющем порт с крепостью. Короля сопровождали члены совета и все семь рыцарей, клявшихся ему верностью, в сверкающих белых одеждах. На горизонте, окрашенном кровью, на фоне мелководья, словно штопоры, упорно стояли оставшиеся корабли, их знамена вздымались в знак начала войны. — Это превосходит все мои ожидания, Деймон. Неужели к этому должно быть сведено наследие короны? Принц Драконьего Камня опускается до уровня обычного преступника, бегущего из столицы, как ночной вор, — король произносит с горечью, его голос слаб а плечи гнутся под тяжестью одежды. — Он похитил принцессу Рейниру, ваше величество, — вступает в разговор Отто Хайтауэр, и Деймон чувствует, как пламя гнева высасывает из него внутренности, когда видит знак Десницы, приколоченный к его давней мантии. — Невинное дитя, слишком рано лишившееся отца. У меня тоже есть дочь, прекрасная девушка тринадцати лет, и как отец, я понимаю, что наш уважаемый принц Визерис был бы горд увидеть, как его дочь исполняет свой долг перед королевством. Ярость, которая пылает внутри порочного принца, заслоняет зрение. Каждое слово, вырванное из уст короля, усиливает эту ярость, которая течет по венам как раскаленный ихор. Из него вырывается беспричинный смех, пропитанный ядом презрения, он крепко прижимает Рейниру к себе, защищая ее. Долг. Визерис, без сомнения, рад был послать Рейниру на встречу с Веларионом, перед которым проявил трусость. Выполнить свой долг — быть выращенной, как кобыла, во благо королевства. Его брат, неспособный ощутить тепло огня, тлеющего в их венах, никогда не постиг бы безумную страсть драконьей песни, неустанно ищущей своей второй половины. Деймон, оставшись вечным вторым сыном, блуждал по земле, стремясь унять свои муки, уходя на войну, но только когда он обнимал ее, прижимал к своей груди, то находил умиротворение. Ее собственная драконья песня звучала для него так успокаивающе, как колыбельные, что ему пела мать. Именно он успокаивал принцессу во время криков, поддерживал, когда она делала первые шаги, оберегал, когда они парили в небесах… Он был ей дядей, спутником, ее отцом больше, чем когда-либо был его брат. Приходится выслушивать, как Отто Хайтауэр высказывает мнение по вопросам, в которых тот ничего не понимает, и это разжигает в Деймоне драконье бешенство. Что понимает этот подхалим о обычаях и традициях их Дома? Мелкий дворянин, который взошел на вершину, заняв место десницы короля, болтает о обязанностях королевской семьи, в то время как единственная обязанность, которую должна нести его племянница, — это ответ перед ним. Рейнира принадлежала ему, чтобы любить, баловать, заботиться, защищать, с того самого дня, как он впервые взглянул на нее — она была сотворена для него, его валирийская супруга, которой был лишен несправедливо так долго. Но не более. Жалкое зрелище, — добавляет Отто, рука, которая не держится за руку Рениры, сжимается в кулак. Его отец был здоровым и крепким, сильным и выносливым, когда умер от разрыва живота. Мейстеры, обученные в Цитадели Олдтауна, были потрясены неудачей. Брат Маяка Юга, казалось, смирился со своим возвышением. — Неужели он говорит неправду? — Джейхейрис кашляет, указывая тонким кривым пальцем на Рейниру. — Мой дядя не крал меня! Он принц и рыцарь, и он оберегает меня! — возмущенно кричит она, прижимаясь к Деймону, глядя на своего прадеда. — Я взял то, что принадлежало мне, — рычит Деймон. — Ренира — драконья кровь, дочь моего брата, она была рождена для меня, как я уже не раз пытался тебе сказать. Если бы ты освободил меня от суки, ты мог бы договориться о помолвке на будущее, — говорит он, успокаивающе поглаживая ее кудри, когда она нахмурилась. — Не все так просто, — настаивает Джейхейрис, ударяя тростью по камню. На нас лежит ответственность перед королевством. — Ты отправляешь её на съедение веларионам, как окорок, полагаясь на торг с этими высокомерными морскими коньками, и говоришь мне о долге? — Деймон шипит. — Веларионы — высокомерные гнусы, — выплевывает он, вспоминая их оскорбления и уничижительные насмешки после смерти своего отца. Рейнис, за чьего отца Весенний принц отправился на войну, впилась ногтями в его руку, когда пепел от отцовского костра уносило ветром. Несмотря на то, что она была лишь несколько лет старше его брата, её руки были покрыты шрамами от огня драконов, что говорило о её горячих страстях. Однако она улыбнулась ему — этот жест должен был показаться милостивым, стервятникам, которые пристально смотрели на них. — Нам не дано знать пути и мудрости богов, Деймон, — прозвучали её слова с прикрасой святой заботы, проскользнув мимо и даже не взглянув на испуганного ребенка, который, как и она сейчас, держался за его ногу. — Если бы Морской Змей мог, он бы занял это проклятое кресло и усадил моего бедного кузена на свой член, пока тот смотрел бы, как мы все тонем. Я упоминаю о твоей обязанности, дед. Я выполнил свой долг, взяв в жены Рейниру. -Ты опоздал, — настаивает Деймон, поднимая их сплетенные руки так, чтобы все находящиеся на мосту могли увидеть.       -Мы скрепили связь браком, а свадьбу освятили звезды утреннего неба, и этот момент был благословлен жрецом. -Абсурд, кощунство! Сир, он совершил двоеженство, со времен вашего дяди не было ни одного члена вашей семьи, который взял бы двух жен! -Я отлично знаю это, лорд Десница! — огрызнулся король. -Мужчина не может иметь двух жен, — настаивает Отто, а Рейнира рядом с ним удушливо задыхается. -Дядя, — она шепчет, в ужасе вцепляясь ногтями в его руки. — Почему этот плохой человек такое говорит? Он наклоняется и ласково целует её в лоб. Король не обращает внимания на это действо и следит за ними, крепко стискивая свою трость, но лизоблюд продолжает разглагольствовать. -Леди Рея — благородная женщина Долины, которой вы отплатили самым жестоким образом, устроив блуд, наслаждаясь развлечениями в закоулках Блошиного конца, — говорит Отто, а Деймон фыркает. Он и впрямь был знаком с разными девицами с серебристыми волосами неправильного оттенка из самого захудалого борделя на Шелковой улице. Лорд Блошиного конца, как некоторые говорили. Он был принцем Города и знал многое о Деснице. Его сентиментальность напомнила Деймону о брате, который был всем для своей жены, но не всегда хранил верность. — Твоя забота трогательна, — фыркает Деймон, вертя в пальцах серебряный локон. — Но она совершенно напрасна для бесплодной бронзовой сучки. Она кричала громче, когда столкнулась с Темной Сестрой, чем если бы я опустился до того, чтобы засунуть свой член в ее сухую как кость пизду. Он сплевывает на землю, когда Отто скрипит зубами, а дед снова кашляет. -Ты не слышал? — Он продолжает. — Добрая и почтенная Рея Ройс умерла. У меня одна настоящая жена, первая и единственная, насколько я понимаю. -Ты… Ты убил ее? — пролепетал старик, Деймон вызывающе поднимает подбородок, старый король лишь вздыхает, почти смирившись. Когда-то его дед был грозным королем, но сейчас он — лишь оболочка человека. Деймон же, напротив, превратился в оружие, и, глядя на руку Рейниры, он чувствует, как укрепляется его решимость. — Я избавился от оков, которые наложила на меня твоя жена. Если это твой долг перед королевством, о котором ты так беспокоишься, то не волнуйся, остальные овцы в полной безопасности. Уверяю вас, Темная Сестра жаждет куда более благородной крови. — Muña — из Долины, — пробормотала Рейнира, ткнувшись носом в его ногу, точно маленький неугомонный котенок. — Соколы могут охотиться на овец, не так ли? — Больше всего драконы, — заверяет ее Деймон. — Сир, это уже слишком, — протестует Отто. — Он уже затащил ребенка в свою собственную тьму… — Отто, молчи! — Король снова огрызается, взволнованно машет рукой, чтобы заставить Десницу замолчать. — У меня нет слов, Деймон, совсем нет. Это… О, наследие моего царствования, — сетует он, и тогда в его силуэте на фоне не вышедших на берег военных кораблей легко заметить следы брата. — Я и моя племянница — от крови и семени Эйгона Дракона, — тихо говорит порочный принц, обращаясь к своему деду, а не к змее рядом с ним.       — Я — принц Драконьего Камня, и у меня есть принцесса, моя наследница. Вместе, — он смотрит на Рейниру, которая смотрит на него снизу вверх, рассеянно улыбаясь, прослеживая символы, вырезанные на ножнах его меча, — вместе, хотя и не в ближайшие годы, мы будем чтить наследие нашего дома. Король сжимает руки в кулаки, становясь похожим не столько на дракона, сколько на овцу. — Настоящий трон сделан из мечей, а не из коряги, дед. Неужели ты пойдешь воевать против меня, своего наследника, только для того, чтобы запутаться в водорослях? У них есть только один дракон, — он тяжело сглотнул, — дракон моей матери. — Ты думаешь о войне, Деймон, я не говорю о том, чтобы мерить силы драконами! — раздраженно говорит Джейхейрис и начинает медленно расхаживать взад-вперед с задумчивым выражением лица. Отто Хайтауэр, нахмурившись, прикован вниманием между внуком и дедом. — Не я пришел сюда с флотом, отказавшись сесть на дракона, только для того, чтобы погнаться за ребенком, — бросает вызов Деймон, выпрямив спину в полыхающем гневом пурпуре. Где-то вдалеке, свободный от цепей, но пока держащийся в стороне, Караксес издает пронзительный вопль. — Ребенок…- пробормотал Джейхейрис. — Двое детей, Деймон, ведь ты сам всего лишь мальчик, — вздохнул он, словно отгораживаясь от таинственных мистических сил, лежащих внутри юного наследника. — Мальчик Алиссы, во всех своих чертах, — добавил он, нежно потирая лоб морщинистой бледной рукой. — Сир? — спросил Отто, -.Не допустите, чтобы безумие принца отвратило нас от нашей важной миссии. — Будете ли вы сражаться со своим наследником или примете этот союз крови своего рода? — Демон настойчиво спросил, медленно ослабляя хватку на руке Рейниры, стремясь приблизиться к своему деду. — Я — сын своей матери, — продолжил Деймон, взгляд его наполнился невиданным решимостью. — Мать яростно защищала свою семью, как и я свою. — Деймон. — Ренира легонько сжимает его пальцы, чувствуя, что дед близок к тому, чтобы сдаться. И тут, с коварной быстротой, которой обладает только поражающая змея, происходит резкое движение и вспышка белого цвета. — Я не позволю этого, сир, никак не позволю! Возьмите ее! — воскликнул Отто, его голос пронзил воздух словно меч, а Рейнира вскрикнула от неожиданности, когда один из королевских гвардейцев схватил ее. Крошечные кончики ее пальцев ускользнули из его хватки, как вода, стекающая из плотно сжатых ладоней, и вместе с нерадивым стражником Десница побежал — бежал в спешке, пока старый король начал колебаться. На мгновение Деймон ощутил только онемение и болезненное чувство утраты в кровоточащей руке, кровь отступала все дальше и дальше, ее вопли и стоны заглушали всё остальное. Затем взвился хаос, восторжествовал беспорядок, и его взору предстало лишь красное — кровь, которую ему придется пролить, — он ревел от неудержимой ярости. Он двигался вперед, мимо золотых плащей, оставленных вдали. Как смертоносная стрела, Деймон пронёсся мимо своего деда, который кашлял и дрожал, пробился сквозь стену людей в белых одеждах, кричавших: — Защитите короля, защитите короля! За ним разнесся металлический хруст мечей, когда на сцену вышли Золотые Плащи, впереди — находился солдат Королевской Гвардии, который держал Рейниру, перекинутую через плечо, пока трусливая змея с удивительной быстротой двигался по извилистому мосту. С быстротой, сравнимой лишь с боевым скакуном, Деймон настигает солдата, протягивая руку в отчаянной попытке освободить свою жену из его железной хватки. -Мой господин! — в ужасе кричит мужчина, отшвыривая Рейниру, её хрупкое тело упирается в безжалостный камень. Её пронзительные вопли боли лишают его последних остатков рассудка, Деймон бросается на рыцаря, собираясь вынудить его заплатить за каждую слезинку, которую он заставил её пролить. Мечи яростно ревут, Таргариен налагает на рыцаря всю ярость своей души, каждый размах и движение меча напоены жаждой крови. Хотя ничтожный меч мужчины не стоит и в сравнении с великолепной валирийской сталью, звуки боли принцессы оглушают его, Деймон н спотыкается, пытаясь поймать хоть мгновение её взгляда. Тьма опускается на глаза, но он всё равно видит, как Отто Хайтауэр поднимает её в свои руки — львенок, исстраданный и разъярённый, тщетно пытается расцарапать своего похитителя. Внезапная боль, пронзающая бок, напоминает, что он все еще находится в гуще битвы, и это все, что Деймон получает в качестве предупреждения, прежде чем ему придется уклониться от разрушительного удара щитом. Покачивая головой над своей глупостью, Деймон глубоко вздыхает и сосредотачивается, медленно избавляясь от нервов и дрожи. Его глаза мелькают на мужчине напротив, годы тактических маневров теперь раскрыты в уме, когда он изучает его подход. Противник большой, вес его тела преимущество при парировании, но то, что он обладал в терминах силы и мастерства, ему не хватало ловкости и изящества, которые могли бы легко изменить ход поединка. Шаг в сторону, за которым следует уклонение, и Деймон игнорирует жгучую боль своей раны, погружая свой меч в живот человека. Белый плащ теперь окрашен ярко-красным. Быстрое извлечение меча оставляет кишки умирающего человека цепляться за лезвие перед тем как Деймон поворачивается и видит как Хайтауэр все еще борется с его племянницей. Она кусает и пинает его, яростная маленькая дракониха великолепна в своей храбрости. — Чертово отродье! — прорычал Отто, высвобождая вихрь злобы и выплевывая клятвы на Рейниру. Он в мгновение ока разразился жестокостью, ударил по лицу принцессу рукоятью кинжала, Ренира чувствует, как кровь заливает рот, как она стекает по ее губам, которые он так жестоко поранил. Взгляд Отто нес в себе презрение и агрессию, он был готов нанести последний сокрушительный удар. Однако Рейнира не собиралась сдаваться перед этим адским вихрем. С невероятной силой воли она сжала зубы и, в попытке выжить, рассекла кожу лица Отто маниакальным царапанием, вырывая у него драгоценные мгновения внимания. И тут она увидела свой спасительный шанс. В темноте рядом с ней блеснула Темная Сестра. С убийственным рвением Рейнира схватила ее и вонзила в шею Отто, того, кто пытался у нее отнять всё, навек изменив ее жизнь. Время перестаёт существовать, и на землю опускается мрачная тишина: звон мечей постепенно стихает, бой прекращается. Темная сестра падает на землю, а Деймон обнимает Рейниру, притягивая её дрожащее тело к себе, слова извинения и облегчения теряются в завитках её волос, пока не сменяются песнопениями её имени. —Рейнира, Рейнира, — он успокаивает корчащийся комочек, нежно укачивая его, пока рыдания не стихают. Мужчины вокруг произносят слова, заключают соглашения и перемирия, но нет ничего, кроме неё, его племянницы, его жены. Они прижимаются друг к другу, как звёзды, желающие остаться привязанными к ночному небу, даже когда им приходится спускаться вниз. Демон зарывается носом в её локоны, вдыхая сладкий аромат и покрывая поцелуями каждый сантиметр её лица, а принцесса хнычет, её тело всё ещё дергается от шока, крошечные ручки так крепко обхватывают его шею, что он должен бороться за дыхание, но не делает этого.       Ñuha jelevre, — шепчет он в её серебристые локоны, ведь каждый поцелуй, которым он одаривает её, кажется, наполняет его жизнью и огромными глотками воздуха. Они так и стоят, прижавшись друг к другу, а король смотрит на них с удручённым выражением лица, как дракон, ревностно охраняющий своё золото. *** Позже Деймон то и дело теряет сознание, его больная голова и мокрое от пота тело лежат на мягкой хлопчатобумажной постели в своих покоях. На нём лежит тепло, а по обнажённой груди стекает влажная капелька. Опухшее от слез личико маленькой племянницы было тщательно вымыто — служанки замка уже успели полюбить девочку, а на её лбу остался лишь слабый след от его следа, он открывает глаза и видит её широкие, полные печали глаза, мокрый подбородок, упирающийся ему в грудь. Принц не хочет слышать, как мейстер рассказывает ему о короле и кораблях, которые привезли в Королевскую Гавань тело, завёрнутое в пелену, чтобы отправить его по водам, и о его ране, которая была забинтована и затянута на трясущемся теле. —Не сейчас.— Демон, вздрогнув, остановил мейстера, который собирался что-то сказать. Рейнира горько заплакала и уткнулась ему в грудь, когда мейстер вместо этого влил ему в горло целебные снадобья. Все, чего хочет Демон, — это уснуть: бурные события впиваются в него когтями усталости, а к его лихорадочной коже прижимается прохладная влажная щека Рениры. —Ты умрешь, дядя? — шепнула она, поджав нижнюю губу. Гротескные багровые синяки на ее лице — суровое напоминание о его неспособности защитить ее. —Отец умер, — добавила девочка с заминкой. Все, чего хотел Демон, — это уснуть. Бурные события впивались в него когтями усталости, а прохладная влажная щека Рейниры прижималась к его лихорадочной коже. —Твой дядя, муж, — поправляет себя мейстер, хотя оба обращения верны и всегда будут верны, — будет здоров, — сказал Герардис. Но жемчужно-белые зубы Рейниры впились в губы, опасение и тревога расцветали, как капли крови на израненном рту.       Деймон нежно подносит руку к ее рту и пытается затянуть открывшуюся рану. Кончики пальцев окрасились в красный цвет от ее крови, ногти задевают эмаль, а большой палец с серебряным кольцом, сверкающим в янтарном отблеске камина, мягко ложится на ее порезанную губу. Она была храброй, его маленькая девочка. —Я все еще здесь, — это все, что он говорит, потому что Таргариен устал от нахлынувших эмоций. Он чувствует, как его сердце колотится в груди, а глаза увлажняются. Но этого, кажется, достаточно, потому что она дарит ему водянистую улыбку, по которой он так скучал, хотя прошло всего несколько часов с тех пор, как он видел принцесу в последний раз. Ñuha azantys, — икнула она. Деймон, ее воин, как Рейнира его называет, поцеловал ее в острый нос — такой же нежный, как и все остальное — прежде чем рухнуть обратно на подушки. Его тело казалось тяжелым, рана на боку воспалена и пульсировала, но принц отбросил боль и притянул девочку к себе. Эта тяжесть стала частью покоя, который он так долго искал. Ее сопение постепенно стихало, когда она зарывалась поглубже в его шею, и в конце концов засыпала под ровный стук его сердца. Звездное небо ее снов было защищено кровью, которую он пролил за нее. Всего несколько мгновений она наслаждалась струйками воздуха, согревающими шею при каждом выдохе, прежде чем сон настиг и Деймона.