***
— Я знаю. Тишина вновь окутывает их, но мимолетное спокойствие момента уже утрачено. Взгляд на сидящего рядом с ним человека показывает, что тот глубоко задумался, его брови сошлись в глубокой задумчивости. — А вы не думали, — осторожно шепчет он, — что у целителей, которые не так тесно связаны с Олдтауном, есть другое мнение? -Джерардис должен быть здесь к рассвету. — Хорошо. Годы, проведенные в качестве братьев по оружию, означали, что Деймон знал, что Лютор еще не закончил. Он ждал, пока тот озвучит вязкие мысли, которые, несмотря на решимость запрятать их подальше, вырвались на первый план. — Возможно, не мне говорить об этом, Ваша Светлость, огонь может быть разрушительным, он не неукротим. Он вскидывает голову и смотрит на Десницу, от резкого движения по шее пробегает боль, и принц пытается осмыслить сказанное. Однако взгляд Лютора устремлен не на него, а на раскинувшиеся сады, выходящие в коридоры. Вспышки серьезного взгляда, обращенного на него, достаточно, чтобы Деймон повернулся и посмотрел на открывающийся вид. Вспышка серебра заставляет его сердце на мгновение вздрогнуть, когда он готовится к неизбежному удару маленького, теплого тела о свое собственное, нежные губы выпячиваются в знак протеста против его долгого отсутствия… Тебя не было много часов, Дядя, Сиракс, Караксес и я ждали тебя! По двору проносится мучнистый засушливый ветерок, пряди его волос треплют лицо, в воздухе витает ядовитый запах спелых фруктов. Его руки остаются пустыми. Моргая от водянистого блеска, он переводит взгляд на дочку Рейнис — Лейну, как отстраненно подсказывает ему разум, — прижавшуюся к девушке Хайтауэров под тенью ивового дерева. Присмотревшись внимательнее, он поднимает брови, видя, что девочки яростно беседуют, причем робкая фрейлина удивительно императивна в своих действиях. Волк в овечьей шкуре, как и ее отец. — Двор не испытывает недостатка в соперниках, Деймон, — глаза Лютора снова метнулись к нему, и в том, как он произносит его имя, прослеживается спокойствие. — И много воды может погасить даже самый большой пожар. Деймон хмурится, ярость и ужас поднимаются из глубины его желудка. — Лютор, если ты что-то знаешь, то должен сказать мне. Как другу. Как королю, я требую этого. Решительно покачав головой, Лютор скорбно смотрит на свои руки. — Я искал тебя не для того, чтобы представить какие-либо находки, а только для того, чтобы предостеречь тебя как брата. Я слишком много видел в своей жизни, чтобы доверять семейным узам. Возобновив путь к крылу королевы, они останавливаются на расстоянии вытянутой руки от дверей. Уже предвидя слова, которые вот-вот вылетят из уст Деймона, проницательный рыцарь кивает в знак согласия: — Я постараюсь найти что-нибудь интересное, а ты, однако, должен остаться рядом с королевой, — после чего уходит в том направлении, откуда они пришли. *** Погруженный в размышления о недавнем разговоре, он медленно поднимает взгляд, замечая, что из комнаты выходит Аэмма, за ее уходящей фигурой тихо захлопывается дверь. —Она спит, — произносит женщина, из ее голоса прослеживается усталость. —Лихорадка осталась позади? — Деймон замирает, услышав ее кивок, его лоб окутывают капли пота. —Может быть, Рунситер уже беседовал с ней и пролил свет на состояние принцессы? Уже на рассвете он провел разговор с мейстерами, и их искаженные лица и неуверенные жесты оставили в нем горечь, заставив написать неотложное послание, требующее присутствия лекаря, скрывающегося на Драконьем Камне. Но ему приходится молиться и верить, что крошечный лунный луч, укрытый теплом его плаща, снова взойдет, даже когда Деймон ощущает, как племянница скользит из его рук, словно вода. Злость колка и бурлит внутри короля, но надежда твердо держит его в узде. —Он придерживается своего первоначального мнения, но…— пробормотала Аэмма, ее лицо исказилось бледностью, выделяясь на фоне страданий. Деймон вздохнул глубоко, его пальцы грубо скользнули по измученному лицу. —Я отправил посланника к Герардису; он скоро прибудет. —Мейстер говорил, что в случае рецидива лихорадки, им придется прибегнуть к кровопусканию… —Ни в коем случае! — закричал он, не желая даже размышлять о том, что она может лежать неподвижно, словно забытое соцветие, и под ней распростерется багровая лужа. —Деймон, это необходимо! —Пусть ты скажешь это этим ублюдкам, — с яростью в голосе, он вырвал слова из себя. —Скажи им, чтобы они держали свои жирные инструменты подальше от Рейниры, иначе я вырежу им яйца и поднесу к её губам! Негодование Аэммы несомненно имело выраженный оттенок и не уступало ни страху, ни бессилию. Ткнув пальцем в грудь Деймона, она произнесла настойчиво: —Я не буду смотреть, как моя дочь угасает, Деймон. Теперь тебе придется сделать выбор, но я не брошу её. Последние несколько лет принесли Таргариену ясное понимание того, что некогда разделявшаяся близость с доброй сестрой больше не восстановима. Время шло, раны затягивались, он оплакивал утрату близкого друга и одновременно строил хрупкий мост взаимопонимания между ними, несмотря на трещины, которые время от времени возникали, но оставались скрытыми под толщей их общих чувств к Рейнире. Теперь, когда она вновь поставила под сомнение его верность, король ощутил себя, как человек, безуспешно пытающийся сдвинуть огромный валун с вершины холма. Это чувство горькой несправедливости и унижения жгло его. Вспышка гнева оставалась на грани, он ответил: — На твоем месте, Аэмма, я бы поступал крайне осторожно. Но она не желала отступать, ухватила брошенную им перчатку: — Твоя растущая дружба с Веларионами не осталась незамеченной. -Что за чертовщина… -Двор обладает языком демонов; это факт, о котором в курсе абсолютно все. -А если двор так говорит, это ещё не значит, что это правда, — прошипел он, в словах звучали одновременно и ярость, и насмешка. -И как мне не подозревать? Твои регулярные утренние беседы с кузиной, постоянные ужины, которые вы устраиваете с ней и ее семьей. Деймон невольно подался назад. -Ты ведь знаешь, почему я это делал, Аэмма, — его голос упал до шепота, прежде чем мужчина добавил: -Мы не можем позволить себе нажить врагов из-за моей кузины, пока жива Мелеис. Я не могу рисковать Рейнирой только потому, что ты не видишь полной картины этой игры. — Каковы же твои склонности, Деймон? — Она удерживала прядь своих волос между пальцами и время от времени дергала за кончик, словно пытаясь подавить остаток инстинкта самоуспокоения, который так и не покидал ее. -Рейнис, всегда заботящийся о всем, чем я владею, включая собственную драгоценную дочь. Зачем тебе моя Рейнира, когда к твоим услугам уже есть дочь валирийского рода, цветущая и готовая к сбору урожая? Сжав кулаки, Деймон совершает глубокий вдох, стремясь успокоить смятение, мучающее его. — Чего ты ждешь от меня, Аэмма? Я…- Разочарование заставляет его прервать свою фразу, порочный принц борется с колебаниями, сковывающими горло. -Я всегда был предан лишь Рейнире, но, похоже, ничего из того, что я делаю, не хватает, чтобы доказать мою правоту в твоих глазах. Аэмма кивает, ее рука медленно освобождает его дублет. Множество эмоций мелькают на ее лице, как молнии на черном небе, но они остаются за непроницаемой стеной, не давая ему понять ни одну из них. — Спаси ее, — произносит женщина, ее глаза наполняются слезами, выражая невысказанное отчаяние. -Сделай всё, что необходимо, и сделай это быстро, потому что время уже не на твоей стороне, Деймон. *** Вернувшись вечером в свои апартаменты и направляясь в спальню, где воздух пропитан ароматным паром, восходящим от наполненной ванной, он не сразу осознает, что не один. Пара длинных, узких, еще мокрых следов ведет от медной ванны к его постели, где, под пологом шелковых простыней, раскинулось стройное тело дочери Морского Змея. Ее фигура изгибается соблазнительно, подчеркивая горячие контуры, блестящие капли воды, стекая с ее кожи, добавляют девушке загадочной привлекательности. Ее курчавые локоны, скрученные в тугие завитки, кажутся скорее свинцово-серыми, чем серебряными. Даже при приглушенном свете нескольких зажженных свечей видно, что та же мистическая атмосфера окутывает и ее интимные уголки. Ее ноги раздвинуты столь широко, что заставили бы покраснеть даже самых раскрепощенных дам в откровенных борделях. — Мой милорд, — прошептала Лейна, голос ее словно дымный рашпиль, далекий от звучания при дворе и скандальных сплетен, которые часто обсуждаются в свете дня. Мускусный аромат ее кожи всегда сопровождает ее, словно верный спутник. — Я пришла, чтобы подарить вам утешение в эти трудные времена. На мгновение Деймон останавливается, словно замерев на месте, и молчит, взгляд его теряется в бескрайних просторах размышлений. Однако затем порочный принц решительно направляется к своей коллекции оружия, ложит свой меч и кинжалы на вышитые золотом ткани, которые, как чешуя дракона, украшают их обычные места. — Утешение? — спрашивает он, лениво проводя кончиком пальца по только что отточенным граням кинжалов. — Болезнь, постигшая мою дорогую кузину, гнетет вашу душу, а я стремлюсь снять этот груз, — произносит она, когда мужчина приближается к соседнему столику и раскрывает графин с крепким вином, наливая его в кубок, инкрустированный драгоценными камнями. — Твоё желание сподвигло тебя к уединению в моей ванне, верно? — ее щеки раскраснелись, а ресницы затрепетали — Вода оказалась чрезвычайно прохладной. Может быть, Ваше Величество также пожелает погрузиться в ароматную ванну, прежде чем присоединиться ко мне? — Это, — его камзол и дублет небрежно падают на пол, он бросает на неё настойчивый взгляд, на который Лейна отвечает немеркнущим взором, — не кажется женским предложением о комфорте, — произносит он, прислоняясь к столу, одетый только в бриджи и тунику. — И это тоже, — он указывает на её расставленные бедра, на что дочь Морского Змея прикусывает нижнюю губу. — Чего бы ыы ни пожелали, будь то комфорт или удовлетворение, всё принадлежит вам, мой король, — произносит она. — Что бы я ни пожелал… — он напевает слова в свой кубок и медленно приближается к ней. Под трепетным дыханием её матовые серебристо-серые волосы распускаются по её животу, темные соски вздымаются в предвкушении, когда её руки, ласкают и прихватывают их упругие бутоны. — Насладитесь моим телом в своей постели, Ваша Светлость, — умоляет она. -Вы можете забыть об обязанностях королевства и всех остальных ваших бедах. Огонь, не имеющий ничего общего с развратом, разгорается в нём, когда Деймон приближается к краю постели. Пламя свечи мерцает на простыне, когда он наклоняется, чтобы ладонью провести по её ножке, а когда она ещё шире раскрывает ноги, видно, как расплывается лужа между ними. Наклонив голову, он шепчет ее в ухо, Деймон чувствует, как учащается ее возбужденное дыхание. -Эта постель предназначена для королевы А не для таких дам, как ты. И, схватив её за лодыжку, вытащил Лейну из постели с такой силой, что она тяжело упала на мраморный пол. Лейна вскрикнула от боли, но он оставался безразличным. — Оденься и покинь мои покои, — произнес Деймон без всякой сострадательности. — Мой король! — умоляюще взмолилась девушка, медленно и нерешительно приближаясь к нему, в руках держа сменную одежду. — Я не желала вас уязвить. — Меня оскорбляет не уязвлённая гордость, а то, что ты до сих пор здесь, — он скривил уста в холодной ухмылке и удалился, оставив её в одиночестве. -Я пыталась вас утешить. Я не желала оскорбить вас или вашу коро… -Королеву, — напомнил Деймон, прерывая её речь. -По отношению к ее мужу, к которому вы ведёте себя не так, как подобает даме, если, конечно, вы по-прежнему считаетесь таковой. Он следил за каждым её движением, пока Лейна быстро пересекла комнату, возникая перед ним как призрак, отталкивающий и душащий, пока принц допивал свой напиток среди тишины. — Позвольте мне доставить удовольствие, — умоляет она, ловко расстегивая шнуровку его туники. — Позвольте мне стать отрадой короля, вы поймете, почему королева вам не нужна, — продолжает Лейна, ее длинные руки ласкают его грудь, вызывая у принца раздражение. — Отрада королевства радость — моя собственная радость, — рычит он и отталкивает ее от себя. Наконец, кокетство дочери Рейнис рушится, девица разражается смехом, полным недоверия. — Вы предпочитаете ребенка, а не меня? — прорычала Лейна, откидывая спутанные волосы на плечи. Затем указала на свою наготу, Деймон не смог удержаться от презрительной насмешки, которая вырвалась из уст. — Кровь Рейниры течет, как и моя, истинного дракона, к тому же она уже обладает собственным драконом. После выздоровления, Рейнира сможет отправится в свой первый полет. Но что же, леди Лейна, что ты можешь предложить? Невылупившееся яйцо, которое отказалось даже рассматривать тебя как достойного наездника, и предпочло выбрать смерть вместо твоей компании. На это дракон скривился, и взгляд Лейны на мгновение омрачился гневом и уязвленностью. — Моя кузина, возможно, передала тебе свое высокомерие и амбиции, но она, по крайней мере, никогда не торговала иллюзиями. По тому, как она открывала и закрывала свой рот, Деймон ощутил, что удар был нанесен исключительно точно. — Итак, теперь желательно бы тебе удалиться куда подальше, — произнес Деймон, сопровождая слова небольшим фырканьем. Если только ты не хочешь, чтобы я вызвал своих стражников и они вышвырнули тебя на улицу в неподобающем виде как шлюху Дрифтмарка. Тонкая ночная сорочка затрепетала на Лейне, словно пламя свечи, изготовленной из натурального пчелиного воска, и быстро исчезла вдалеке. Внутри короля вспыхивали ярость и буря страсти, готовые вот-вот обрушиться на его душу, точно ураган, который приближается к берегу. Он приказал слугам привести его комнату в порядок, громко и нервно, и выразил недовольство стражникам, стоявшим на посту снаружи, за то, что они допустили эту нечисть в его дом. Надежда на покойные простыни и умиротворяющую ванну угасла, Деймон почувствовал, что внутреннее пламя вновь разгорается, вынуждая его покинуть свой приют через те же двери, что и его нежеланный гость, собираясь нанести собственный, неугодный ему визит. *** Изысканные деревянные двери, украшенные резьбой, распахнулись перед ним, словно приливы и отливы моря, когда он вступил в роскошные покои Мастера Кораблей. Это было недвусмысленным требованием доброй сестры, и он с радостью согласился переселиться в другую часть замка. В отличие от его собственных комнат, здесь внезапно царила прохлада. Окна были распахнуты, чтобы впустить прохладный ночной воздух. Перед незажженным камином сидела его кузина, в свете свечей блеснули драгоценные камни. В ее руках, покрытых шрамами, лежала книга с жесткой обложкой. Напротив нее сидел муж, рассеянно крутя в руках чашку с золотистой жидкостью. Оба подняли глаза, на их лицах застыло одинаковое выражение удивления, когда звуки шагов разнеслись в роскошно убранном помещении. — Кузен, — обратилась Рейнис, с треском закрывая книгу, -что привело тебя сюда в такую позднюю пору, и, — она бросила взгляд на обнажившуюся кожу, видимую сквозь его все еще расстегнутую тунику, -в таком состоянии? Надеюсь, что у нас не случилась какая-то неотложная беда? — Да, опасаюсь, что так оно и есть, — произнес Деймон, скрестив руки на груди, когда она совершила приличный реверанс, ночная рубашка с тканевой отделкой плавно обвила ее изящные ноги. По приказу Корлиса, в комнату ворвался испуганный слуга с янтарным кувшином вина, однако Деймон отмахнулся от него, слишком раздраженный, чтобы участвовать в бесполезных формальностях. — Отлично, — проговорила Рейнис, наклонив голову. — Прошу тебя, присаживайся и рассказывай нам, какова причина столь неожиданного визита. После того как обратилась к юноше, держащему кубок, она добавила: -Пожалуйста, уйди и подожди снаружи, пока мы не позовем. -Причина, — начал Таргариен, устремив взгляд на ее внимательные глаза, пока она аккуратно разглаживала юбки своей ночной рубашки, -заключается в том, что я сам был удостоен визитом вашей дочерью. — Лейна? — Корлис засмеялся, вытирая вино с уголка рта. — Сколько у тебя дочерей? — Деймон поднял брови. -Я… — Говори прямо, кузен, — вмешалась Рейнис, ее изящная фигура возвратилась к почти непринужденной сидячей позиции, прежде чем Корлис успел ответить. — Что ты имеешь в виду? — Имею в виду, — ухмыльнулся Деймон, разрывая последние путы своей внутренней уверенности, — что я направился в свои покои только для того, чтобы обнаружить твою дочь в своей постели, ее тело еще сохраняло тепло после моей ванны, а мои простыни стали свидетелями этой непристойной интимности. Корлис опустил свой кубок на стол перед, янтарная жидкость выплеснулась за край. — Ты признаешься в каком-то неподобающем образе поведения в отношении моей дочери? — пробурчал он. — Я понимаю, что ты не в лучшем возрасте, Корлис, но надеюсь, твоя острота ума еще не покинула тебя? Ты слышал ли хоть слово из того, что я только что сказал?» -Я слышал, что ты глазел на мою дочь, когда она была обнажена, — ответил Морской Змей, внутри Деймона вспыхнул гнев, словно дракон поднимающий голову. — Этого было не избежать, поскольку она раздвинула ноги шире, чем любая другая женщина… — Тогда, возможно, требуется какое-то возмещение, — перебил его Корлис, и на мгновение Деймон молча смотрел на него, не веря своим ушам. — Возмещение? — Если девственность моей дочери подвергается сомнению, возможно, ты должен пожертвовать чем-то взамен… — Если ты ценишь свои военные корабли, то лучше завершай это предложение, — откликнулся Де1мон, его тело напряглось от гнева. Сжав челюсти и покрепче ухватившись за кресло, Корлис кивнул. -Простите меня, ваша светлость, я был… ошеломлен этим печальным открытием, — говорит он, едва сдерживая гнев. -Если ее добродетель под вопросом, — говорит он, — то могу вас заверить, что Лейна была таковой задолго до того, как позволила себе прийти в мою ванну и постель и оскорбить мою жену. Я мог бы спросить, как получилось, что вы, ее родители, не знали о том, что ваша дочь покинула свои покои, — может быть, в более скромных жилищах вам будет легче за ней присматривать? Корлис вскипает, но тут же сдерживается, понимая, что Деймон пытается спровоцировать его. -Никакого оскорбления не было, — говорит он, стараясь говорить спокойно. -Лейна — всего лишь девушка, юная и глупая, легко поддающаяся эмоциям, как, впрочем, и все молодые девушки. Деймон поворачивается к Рейнис. -Ты молчишь, кузина, — говорит король. -Я хотел бы знать твои мысли по этому поводу. Свет свечи отбрасывает тени на ее шрамы и аквилонские черты лица, общие с ее дочерью и так не похожие на мягкость и теплоту его собственной жены и доброй сестры. Рейнис вздыхает, поднимает голову и смотрит Деймону прямо в глаза. -Должна сказать, — говорит она, спокойно складывая руки на груди. — Я устала от инсинуаций и клеветы, мой король. -Скажите, чем я вас обидела? — произнесла Рейнис, глядя в глаза собеседнику. -Мы говорим о нарушениях, совершенных вашей дочерью в адрес королевы. Высокий Прилив, возможно, остров, но мы не дрейфуем в изоляции, Ваша Милость, — произнесла Рейнис, игнорируя возражения. -Усилить гарнизон на Драконьем Камне, увеличить число драконьих смотрителей у ямы и в Драгонмонте? — Деймон задал вопрос, выражая свою озабоченность. -Всего лишь меры предосторожности, — отмахнулся Таргариен. -Я с радостью принял тебя при своем дворе. -Чтобы за мной следили каждый раз, когда я вхожу или выхожу из ямы в Королевской Гавани? — Рейнис бросила вызов, наклонив голову, рубины в ее ушах блеснули. -Это гарантия того, что история не повторится, — холодно произнес Деймон. Она издала легкий насмешливый звук, но не опровергла его, а поднялась со своего места. Ее руки разворачивались, как нить темного серебра, она спокойно шагнула перед ними. — Будьте уверены, — ответила Рейнис после минутного затишья. — Лейна понесет заслуженное наказание, больше такого не повторится. Корлис открыл рот, но Рейнис взглянула на него спокойным взглядом. — Я верю, что этого больше не произойдет, — сказал Деймон сурово, когда Рейнис подошла к шкафу, длинные ногти чиркнули по изящному графину, наполненному кроваво-красной жидкостью. — Дорнийское красное перед отставкой, кузен? Чтобы оставить это печальное дело в прошлом. — Я уже наелся горечи, — пробормотал Деймон, вставая, чтобы уйти. Не обращая внимания, Рейнис наливает в свой кубок изрядную порцию. -А ты, муж? — спросила она, Корлис лишь молча положил руку на свой кубок. — Очень хорошо, тогда за здоровье королевы, — произнесла Рейнис, выпивая тост одна. В тот момент, когда Деймон проносился мимо нее, направляясь к выходу, она окликнула его. — Прискорбное дело, — молвила она, он остановился на пороге их покоев, его лицо отражало недоумение и возмущение. -Слабое здоровье маленьких детей, — сообщила она, так же плавно, как малиновое вино окрасило ее губы. — Известно, что они умирают от самых простых болезней, — продолжила она, руки Деймона, готовые распахнуть двери, начали неистово дрожать при воспоминании о горячих пухлых щеках под кончиками его пальцев. — Конечно… Ты знаешь это лучше меня, — согласился он, ночная рубашка, взметнув полы, вернулась на свое место. -Спокойной ночи, мой король, — произнесла она, король ушел, слегка врезавшись в стоящих снаружи гвардейцев. *** Хотя знамена и гобелены Красного замка возвещают о славе древней Валирии, в подвалах убранства исчезают, оставляя лишь реликвии истинного источника их могущества. Пыль и плесень плотно облепляют эту мрачную камеру, а удушливый запах ладана тесно переплетается с испарениями из канализации за стенами, делая дыхание затхлым и почти невыносимым. Хрупкие осколки драконьего стекла разбросаны повсюду, их свечение колеблется в дрожащем свете множества свечей, зажженных на полуразрушенном гранитном алтаре, часть которого была истерта многолетними стихийными воздействиями. По полу стекают струйки воды, образуя мелкие лужицы, излучающие атмосферу спокойствия и тишины. Стены покрыты следами аналогичной забвения: краска выцвела и отошла, обнажив каменную кладку. Над светящейся кафедрой позиционируется череп Балериона, суровый и ужасающий, даже в смерти. Под ним возникает фигура, покрытая воздушными одеждами, черные как ночь. В этих глубинах вечно прохладно, камни остаются неведомыми солнечному свету, но излучаемое ими тепло обжигает настолько, что пот струится, поднимаясь по позвоночнику. Фигура приходит в движение, подчеркивая нарастающее возбуждение, пока быстрые шаги не прерывают тишину, обязанную такой поздний час. — Тише, несмышленый! Желаешь ли ты, чтобы каждый уголок замка осведомился о нашей встрече? — прогремел тихий окрик, его вибрирующее эхо дрожало во всех четырех стенах помещения. Вздрагивающие вздохи пронеслись в ответ, отражая нервозность на лицах присутствующих. — Я… Я… Эта женщина должна найти свой конец поскорее! Словно ответом на резкие слова, раздался громкий шлепок. На землю рухнула фигура, окутанная пеленой, и тот, кто находился в ожидании, немедленно прикрыл ей рот рукой, чтобы задушить любой внешний крик. — Перестань хрипеть, иначе я оставлю твою прекрасную кожу в награду одной из свечей, — настойчиво предостерегли они, отодвигая развалившуюся фигуру. — Я еще не дала ей сегодняшнюю дозу, но, по всей видимости, ее состояние быстро ухудшается. Вы принесли еще ампул? Поднимаясь на ноги, последний из них роется в карманах своей мантии и, трепещащей рукой, протягивает ампулы, в которых переливается прозрачная жидкость, кажущаяся весьма безвредной. Молчание нарушает вспышка гнева в его глазах, предвещающая насилие, слова застревают в горле. — Извиняюсь… Я имел в виду… Я получил указание доставить это вам с максимальным уважением. Она… она сказала мне, что это обладает улучшенной эффективностью, и мы должны быть готовы в любой момент. Хмыкнув в жесте согласия, они проводят обмен флаконами, издавая звонкий звук, который проникает в глубины помещения, когда по проходу проносится более изящная фигура. Повернувшись, чтобы бросить взгляд на все еще дрожащий силуэт, спрятанный в темноте, они прошептали: — Мы надеемся, что она соблюдет обещание, данное мне после завершения всего этого. Пусть она знает, что до тех пор, пока мне не достанется мой заслуженный выкуп, у нас будет в руках один из тех флаконов. Зловещая ухмылка, изогнутая от безумия, разрезала его лицо, выставив зубы на показ. — Молись, чтобы он не оказался в твоем бокале с вином. Пустой хохот разнесся по залу, а испуганные бормотания, доносящиеся издалека, утонули в глубинах злобы. Затем, переступив порог, они снова исчезли в тени.глава 5
18 октября 2023 г. в 19:32
Осень 104 A.C.
День выдался жарким и задумчивым, утренний зной предвещал худшее. В этом году Королевская Гавань окутана неумолимым летом, отмеченным длительными месяцами палящего зноя. Оно упорно тянулось к небесам, словно не желая уступать бразды правления нежному прикосновению осени. Озера превратились в мелкие лужи, зелень деревьев иссохла под абразивными лучами солнца, а жители Красного Замка мучились от уничтожительной жары.
Деймон властвовал у богато украшенного стола из гранатового дерева, бриллиантовые капельки пота, истекая из его тела, расплескивались по лакированной поверхности. Горячие капли скатывались по глубокой впадине позвоночника, пронзив пелену муслиновой туники. Этот дорогой наряд, скрытый под кожаным дублетом, промок насквозь и привлекся к его коже.
-Я настаиваю, чтобы вы прислушались к голосу разума, лорд Корлис! То, о чем вы просите, в настоящий момент невозможно!
В зале Совета витала духота, запах тел, собравшихся здесь, практически удушал. Делая глоток тепловатого вина, которое стояло рядом, он почувствовал горькое послевкусие пота, словно тот витал в воздухе.
— Флот Веларионов в значительной мере способствует наполнению королевской казны, не так ли, лорд Бизбери?
— Я прошу вашего внимания…
Внезапный, резкий крик разорвал тишину, глаза Деймона устремились к окну, выходившему в Драконий котлован, которое было временно заколочено, чтобы не допустить прослушивания разговоров внешними ушами. Истошные крики его дракона — звучали скорбно, тяжело, будто он жаловался на его недельное отсутствие, в нем пробудилась тонкая, но неуклонно нарастающая тревога, которую он скрывал в себе с тех пор, как она заболела.
— Считаю, что Королевство обязано укреплять прочный союз с моим домом в тяжелые времена и предоставлять необходимую поддержку.
Нервы его напряжены до предела, острый запах страха проходит сквозь вены, когда Деймон вспоминает судорогу, что Рейнира пережила вчера вечером. Её кожа горела словно огонь, как пламя, выбегающее из пасти дракона, а поразительные кроваво-красные щеки были жестоким искажением того румянца, который он так любил.
— Запрос на 2000 человек кажется избыточным для разрешения незначительных конфликтов, которые могли бы быть урегулированы с участием пары сотен, милорд.
— Лютор, Ваше Величество назначило вас Десницей, но существуют вопросы, требующие… такого изящества, которое не всем за этим столом, возможно, понятно.
— К счастью для нас, Его Величество ценит заслуги при назначениях, скорее, чем привилегии, — это понятие, которое, позвольте мне повторить ваши слова, возможно, не совсем ясно вам, милорд.
Она была необычно беспокойной, крики, а также душераздирающие рыдания, давали ему возможность заглянуть в отчаяние, которое она упорно скрывала. Долгий путь по коридорам замка на его руках, то на руках Аэммы, знакомое напевание колыбельных, которые она любила в детстве, и искренние обещания отправиться на Драконий Камень остались без внимания, племянница продолжала плакать, жаловаться и отказываться питаться ложечкой травяной смеси, приготовленной мейстерами.
Часы пролетели в тумане ужаса, в кошмаре, который несся на тяжелых, дрожащих крыльях. Лунный свет проникал в коридоры, по которым они проходили, каждый жалобный стон, который срывался с губ Рейниры, звучал в ночной тишине.
А Деймон продолжал поддерживать ее.
Прижимаясь поцелуями к её потному лбу, он пытался успокоить ее, не обращая внимания на боль, которая крепкими когтями вонзалась в собсвенное тело, когда он чувствовал, как каждый изданный девочкой звук пронзает его кожу, прежде чем она, наконец, рухнула в изнеможении.
Обернув вокруг нее свой плащ, который племянница продолжала сжимать даже в безысходной дремоте, опустив голову на подушку, Деймон следил за чернильно-синими кругами, выступившими под ее глазами в желто-розовом свете рассвета, и размышлял, предвещает ли нынешняя тишина кульминацию бури или же только её начало.
-Советники, предлагаю сосредоточить наше внимание на текущем вопросе!»
— Последние потомки Валирии в…
— Квест на власть, лорд Дрифтма…
Мейстеры заверяли его, что это всего лишь небольшое недомогание, которое скоро пройдет — сезонное заболевание, как это обычно бывает, ваша милость. Но Демон помнил, он помнил… пустую, холодную постель, маленький саван в форме Эйгона, ледяное утро, запах горящей плоти, брата и матери, теперь…
— Деймон, прошу, только не она…
Громкий треск вернул короля в реальность, дрожащими пальцами Деймон откинул прилипшие к голове волосы. Бешеные глаза метались по комнате. Аквамариновая сфера, символ Дома Веларионов, каталась по полу, а ее владелец, сгорая от гнева, крепко ухватился за край стола, оставляя ногтями полумесяцы разочарования на только что покрытом лаком дереве. Через стол от него сидел Десница, на его лице читалась удовлетворенность, мужчина откинулся на спинку стула, петли которого скрипели под его массивной фигурой.
Скривив губы в усмешке, обычно невозмутимый рыцарь открыл рот, готовясь произнести, по всей видимости, язвительную реплику. Но тут в разговор вмешался Деймон, чтобы разрядить напряжение.
-Милорды, прошу вас, успокойтесь.
-Ваше величество, вам следует держать сэра Лютора в узде, чтобы он не перешел границы… — начал было кто-то.
-У меня есть дела важнее, чем слушать, как вы ссоритесь, словно дети, поэтому я повторяю: угомонитесь, — он пронзил их обоих ледяным взглядом.
— Я был бы вам очень признателен, если бы вы смогли прекратить этот беспорядок. И еще, Корлис, я не отвечаю ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было, почему я выбрал Лютора в качестве своего Десницы. Он заслужил свое место за этим столом своей беззаветной преданностью Короне, и я жду, что вы окажете ему должное уважение, которое он заслуживает.
В комнате царила полная тишина, лишь едва различимое жужжание летучих мух нарушало покой четырех стен. Скрывая свои чувства за стойкой фасадом стойкости, Корлис сжал зубы и, несмотря на укоры, решительно повернулся к столу, кивнув в знак согласия.
Деймон, удовлетворенный таким послушанием, переключил свою внимательность с одной руки на другую, холодно глядя на другого мужчину, сидящего справа.
— Что касается тебя, Лютор, — начал он. По румяному лицу мужчины проступил яркий оттенок, а уши загорелись розовым.
— Я выбрал тебя в качестве своего десницы, ибо знал, что за мускулами у тебя скрывается остроумие. Не заставляй меня сожалеть о своем выборе.
Таргариен сжал виски пальцами, стараясь хоть немного облегчить пульсирующую головную боль, которая мучила его с самого утра. Он провел несколько медитативных вдохов, чтобы успокоиться, прежде чем обратиться к уже недовольному Совету.
— Лорд Корлис прав, — раздалось недовольное бормотание по всему залу.
— Однако, — продолжил Деймон, не давая собеседнику вставить слово, посмотрел на него стальным взором.
— Я согласен с Лордом Десницей: количество людей, которых вы запрашиваете, слишком велико.
— Мы всегда были рядом с вами…
— Трон не покидает тебя, Корлис, — огрызнулся Демон.
— Но королевская казна не так обильна, как ты думаешь. Между помощью, которую нам пришлось оказать во время недавней засухи, и Туром, который королева…
В горле завязывается тугой узел, но он продолжает.
— Мы с королевой недавно вернулись, и сейчас не в том положении, чтобы вопиюще торопиться с войной, особенно когда для этого нет никаких причин.
— Согласен, — отзывается мудрый Мастер Монет. — Я произвел приблизительные расчеты военно-морских сил, с которыми мы сможем расстаться, Ваша Светлость, и полагаю, что этого должно хватить для дела.
Развернув руки, он быстро просматривает пергамент и передает его Лютору.
-Лорд Бизбери нашел удовлетворительный компромисс. Мы отправим 5 наших боевых кораблей с 500 нашими лучшими людьми навстречу Триархии с восходом солнца, лорд Корлис. Если ситуация обострится, Корона направит дополнительные силы по мере необходимости. Все за?
— Да, — прозвучало в зале, ворчание Корлиса, выражающее несогласие, быстро затихло.
Деймон кивает и обводит взглядом комнату.
-Очень хорошо, тогда переходим к следующему порядку дел. Сир Гарвин, сколько Золотых Плащей вы сейчас размещаете на службе? В связи с продолжающейся реконструкцией городских фонтанов будет наблюдаться всплеск преступной активности.
***
Солнце висит низко, небо залито ослепительной лазурью, когда Совет, наконец, расходится. Ловко обойдя поток советников, медленно вытекающих из зала, Деймон направился к богато украшенным дверям, намереваясь проведать Рейниру, прежде чем приступить к другим своим обязанностям. Он уже подошел к порогу, когда почувствовал, что кто-то пристроился рядом с ним.
Уголки его глаз напряглись от раздражения, король повернулся, чтобы огрызнуться на незваного гостя, но встретился взглядом со своим самым верным помощником. Поначалу они шли молча, лишь шурша одеждой, и Лютор держался на расстоянии, чтобы дать Таргариену возможность утихомирить разгоревшийся огонь ужаса, который гложет его вот уже несколько дней.
-Прошу прощения за несдержанность, Ваша Светлость, — наконец произносит он, опустив глаза в пол. Чувствуя, как напряжение в плечах постепенно ослабевает, Деймон щелкает языком и вздыхает.
-Мы оба знаем, что моряки — дрянь, Лютор, — он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить, — но мы не можем сейчас сказать об этом вслух, не так ли?
Мягкий смех разносится по безмолвному песчаному полу Хранилища, когда двое мужчин обмениваются знающими взглядами, полными язвительной досады.
Обрывки разговоров, доносящиеся из рассеивающейся группы позади них, вскоре стихают, когда они удлиняют шаг по направлению к королевским покоям.
Негромкое горловое дыхание служит единственным предупреждением, прежде чем его друг выскажет мысль, ради которой он к нему обратился.
-Как поживает королева? — спрашивает Лютор с выражением озабоченности на лице.
Деймон устало опускает голову, усталые глаза закрываются.
-Мейстеры утверждали, что ее недуги скоро пройдут, но улучшений нет. Немигающий взгляд метался по потолку, а пережитое за полдня до этого испытание было все еще свежо, как только что полученная рана. -Прошлой ночью… — Он прервался, беспомощность ситуации глубоко вонзилась в его нутро, как осколок льда.