***
Тепло проблесков прожигало сухие веки Эдварда, который то и дело не мог найти себе места на кровати, пытаясь скрыться от света. Лапы кракена наконец отступили. Глаза приоткрылись. В голову ударили белый шум и тяжесть. Темные волосы были спутаны на столько сильно, будто Эд ночью не спал в каюте, а боролся за жизнь в сильнейшем шторме. Корпус тела лениво поднялся. Взор упал на пол, на отражающий блеск кинжал, прожигавший взгляд сонного мужчины еще сильнее. Открытая дверь тихим скрежетом стекла о деревянный пол тоже дала о себе знать. Мысли кубарем покатились по сознанию. Тич снова лишился желанного? Ноги опустились на обжигающие холодом доски. Эд встал, пошатываясь, осматривая кубрик, проводя рукой по столу он прошел до дверного проема, где его встретил перепугавшийся Люциус. — Какого черта тут произошло? — Последний озирал глазами пол, окрасившийся в цвет пойла и усыпанный стеклом, и Эдварда, пытающегося прийти в себя. — Я понимаю, вы теперь, вроде как, второй капитан, но… — его прервали, хватая за воротник и резко придавливая к стене. Люц моментально заткнулся, встречаясь на удивление со спокойным, даже скорее испуганным взглядом. Спустя мгновение Эд удалился, сказав напоследок о том, что тут слишком грязно, намекая убрать все это. — Безумец. Зачем же все силой решать. И Стиду такое нравится? — потирая затылок, на который пришлась большая часть удара, ворчал Люциус. Корсар вышел на палубу, встречая матросов, оглядывая каждого с ног до головы, пытаясь найти хоть намек на присутствие Стида Боннета. Только бы он не уплыл. Только бы не сбежал в страхе от поведения Эдварда. Тот рявкнул что-то в пустоту и стремительно направился в каюту капитана.***
Внимание вновь вернулось на спящего в страхе Стида. Джим налила стакан воды, а Олу тихонько тряс капитана, стараясь разбудить, но не напугать. Стид выпрямился вдоль койки. Халат сполз, оголяя грудную клетку. Золотистые глаза одарили Олуванде спокойствием. Затем он посмотрел на Джима. Та вздрогнула, инстинктивно шагая назад. Такой ужасно добрый взгляд не сулил ничего хорошего в сложившейся меж капитанами ситуации. — Что с тобой стряслось? — приподнимая капитана, дабы тот сел, и поднимаясь с корточек сам, начал Олу. — Ну… Мы с Эдом… — Стид мялся. Он потянулся к стакану с водой, который держала Джим. Она подала прозрачную посуду в трясущиеся руки. Стакан был осушен и голос снова подался. — Мы с Эдом повздорили ночью. Я не могу сказать точно, но мне кажется, что это конец, друзья мои. — На прищуренных, от неуверенной улыбки, глазах выступили слезы. — Значит корабль вновь встречают темные времена — рычала Джим, поворачиваясь лицом к двери. — Но ты не уверен, значит все может разрешиться? — добавил Олу. — Я очень сильно поспешил. Я не дождался его ответа. Я боюсь посмотреть ему в глаза и извиниться — Стид сдавливал в руках стакан. Дверь с грохотом отварилась. В каюту вошел Эдвард. Он осмотрел мнущегося Стида и двух матросов. — Свалите. — тихий и спокойны, но все же до мурашек холодный голос Эда заставлял светловолосого сжимать стакан еще сильнее, а голову опускать, стараясь не увидеть ту же черноту в глазах любимого. Джим и Олу послушно выполнили приказ. — Я идиот. — голос стал мягче. Тич сел у спального места на колени, положив свои руки на руки Стида, давая ослабить хватку. — Я не хотел тебя пугать. Мне просто нужно было подумать — ночью действия были куда быстрее мыслей. Как будто тело предавало. Будто им управлял не Эдвард Тич, даже не Черная Борода, а сам Кракен. Сердце Стида, что продолжало выбивать ребра, наконец успокоилось, а сам мужчина начал хлюпать носом. Слеза упала на руку Эда. Холодная и чистая, точно утренняя раса на корме. Тич тихонько поднял руку и прошелся пальцами по щеке джентльмена, после перешел к подбородку, прижимая уже всю поверхность ладони и поднимая бледное лицо с пунцовыми пятнами около глаз. Стид не пытался сдерживаться или прятать взор. Он уставился прямо напротив сидящего. — Прости меня. Я испугался. — Эдвард оглаживал холодную щеку. Слезы наворачивались еще больше. Это должен был сказать Стид, вовсе не Эдвард. Так думал кролик. Он запрокинул голову, дабы слезы прекратили орошать руки. Большим пальцем пират вытирал капли. Вторая рука взяла стакан, бросила куда-то на пол, не разбился, да и черт с ним. Тич приподнялся, садясь на колени Стида, сжимая его руки, прижимая к оголенной груди. — Пожалуйста, прекрати, я и так чувствую себя ублюдоком. — Взгляды встретились. Эд старался удержать зрительную связь прижимаясь лбом ко лбу любимого. Ясные янтарные глаза сияли от слез, казалось, что вся эта яркость через прикосновения перетечет в глаза Эда, окрасив их в такой же цвет. Послышался смешок. — Я думал, что умру сегодня ночью — на лице засияла неуверенная улыбка. Бледная рука пала на волосы Эда, запутываясь в них. — Я испугался не меньше тебя. Но я так рад, что ты пришел. — Пират млел от прикосновений. Та мимолетная слабость, что была ночью нужна была им обоим. Некая разрядка после протяжной невидимой бури. Тич, конечно, переборщил, ни у кого не возникало сомнений на этот счет. Но сейчас, когда тот буйный пират сидел на коленях джентльмена, последний совсем не боялся. Тогда был не стрех собственной смерти, а страх того, что Эд потеряет себя. Стид не должен был позволить этому произойти. Слезы прекратились, на замену пунцовым пятнам пришел багрянец от тепла, что кружилось в воздухе. Стид снова смог вздохнуть полной грудью. После глубокого вдоха пошел не менее громкий выдох, который был больше похож на стон облегчения. Пальцы Эда переплетались с рукой Боннета, создавая незамысловатые узлы, только бы не прервать тактильный контакт. Стид чуть сильнее напирал лбом. Тич усадил мужчину на себя. Поза осталась такой же, только на этот раз Стид был сверху. — Так лучше? — игривый голос шептал на ухо. Боннет кивнул, ерзая на чужих коленях, сжимая чуть сильнее темные волосы. Руки Эдварда пустились по оголенной талии. От холодных пальцев по телу побежала дрожь. Голова чуть склонилось. — Я не сделаю тебе больно, но, если ты не хочешь… — Руки отстранились, продолжая оглаживать тело только кончиками пальцев. Стид опустил голову чуть сильнее, укладывая лоб на плечо корсара. — Я хочу, чтобы мы оба были готовы. — Но сейчас они оба были лишь морально истощены от минувшей ночи. Обоих продолжало потряхивать, но такое состояние отступало. Тич свел руки на спине и крепко обнял Боннета. — Прости, кролик. Знаешь, ты стал первым, перед кем я извинился. — А ты стал тем, благодаря кому я вышел в море. — Обоих окатила багровая краска. Весь день пираты нежились в объятьях друг друга, даря целомудренные поцелуи и рассуждая о том, что их встреча была назначена много лет назад и как же так вышло, что они могли забыть о таком.