Pieces

Пока не повернет назад К твоей прямой моя кривая (с)

Да, Арсений был бледнее, чем обычно - Антон списал это на незнакомые омские сумерки, по-северному холодные и прозрачные в октябре. Он суетился, вышел провожать их, в легких кедах на босу ногу, без шарфа и шапки, выбежал, чтобы вернуться домой, но в последнюю минуту вдруг проскользнул на заднее сидение, потеснив Диму с Антоном, что-то наскоро сообразив про забытую в Сережином чемодане косметичку. Те несколько минут, что они ехали, с минимальной скоростью выруливая со двора и вливаясь в городское движение, перекрестный свет фар и шум шин; Антон, вжатый бедром в холодную дверцу, смотрел на него, а Арсений безостановочно крутил в пальцах ключи, кусая бесцветные губы. Он не избегал взгляда, казалось, что попросту и влет забыл, что не один, что остальные где-то рядом. А потом в салон ворвался красный свет, и оглушенный им, Антон не сразу понял, что произошло - хлопок, поток сырого воздуха, пахнущего талым снегом, недоумение в глазах Димы, Стаса, водителя в зеркалах заднего вида. Антон поспешно подобрал свои ноги и сказал «не ждите, потом вернусь», выбираясь практически на проезжую часть, как раз, когда светофор стал зеленым. Машина отъехала, постепенно набирая скорость, он еще видел, как Дима обернулся на него, пока одновременно запахивая куртку, он старался перешагнуть лужу и ступил на тротуар. Пахло мокрой землей, незнакомым застывшим в воздухе холодом, дорожка, по которой он пошел ко двору, утопала в подмерзшей грязи. Он не видел, куда ушел Арсений, но блестящий неровный тротуар с немногочисленными прохожими, освещенный чуть мутными уличными фонарями, побуждал инстинктивно сбежать. Погрузиться в огороженную темноту, почти в вакуум, где звуков оживленной дороги не было слышно. Только шахматный свет невысоких окон, редкие шаги, очертания деревьев и в середине двора крошечная детская площадка: качели, горка и пара турников. Антон почти сдался, нащупывая в кармане пачку сигарет, как увидел что-то светлое, мелькнувшее впереди. Он отложил сигареты. Арсений, обнаруженный чудом, сидел под детской горкой, привалившись к изножьям, закрыв лицо руками. «Арс», — тихо позвал Антон, склонившись, чтобы поймать его беспокойный взгляд в полутьме, блеснувшие глаза. «Арс…», — еще тише выдохнул Антон, сгибаясь в три погибели, чтобы пробраться туда и устроиться с ним рядом, лицом к лицу, слушая тихое, частое, сбивающееся дыхание. Попытался перехватить беспокойно двигающиеся дрожащие руки, без понятия, что делать дальше, и, наконец, в растерянности накрывая ладонью холодную лодыжку Арсения, ту, что была ближе к нему, успокаивающе сжимая и поглаживая неуверенными пальцами. Возможно, так прошло пять минут, может, и десять. Арсений вдруг затрясся в хриплом смехе, и впервые за кажущееся бесконечным время, встретил его взгляд. «Просто вдруг подумал, как мы сейчас выглядим, — объяснил он, на пробу мелко выдыхая из легких воздух. — Эй, ну ты чего, испугался?» «Это тебя надо спросить, Арс», — невпопад вернул Антон, осторожно отнимая руку с согревшейся костяшки. Они замолкли, растворяясь в негромких звуках, живущих вокруг них: шаги, скрип, шорох, приглушенные голоса и детский смех. Кажется, начало накрапывать. Антон не знал, что сказать. «Мне показалось, что мне снова шестнадцать», — все еще измененным, измученным, хриплым голосом вдруг произнес Арсений, поджимая колени к груди, и задницей усаживаясь в мокрый грязный песок. «Я был такой.. мне кажется, ты не узнал бы меня тогда… Старался казаться хорошим мальчиком, — он невесело хмыкнул. — Антош, есть сигареты?» Антон прикурил только ему, не в состоянии отвлекаться на что-либо сам. «…Хорошо учился. Старостой даже был в классе, — продолжил Арсений и отвернулся, выдыхая в сторону дым, тут же поглощенный сыростью и темнотой. — Но, блядь, Антох, я внутри, был совсем не тем, кем меня хотели видеть мамка с папкой». Антон инстинктивно вновь потянулся к худой лодыжке, и как только коснулся, встретил его взгляд - оживший, блестящий, Арсений улыбнулся ему мягко, чуть, на сантиметр, почти незаметно, придвигая к нему ногу. «Я боялся… Не их боялся, не боялся, что меня ударят, унизят, сколько помню себя, боялся их разочаровать. И - разочаровывал постоянно». Он снова затянулся табачным дымом, сколько смог, втягивая щеки, едва сдержав кашель, смешно выпустил дым из ноздрей: «…С моим одноклассником… в тот вечер напились пива какого-то дешевого. И. Там не было ничего такого, Антох. Гормоны просто. Те же, которые в тебе до сих пор играют». Антон улыбнулся на этот подкол, чувствуя, как Арсений касается его руки своей, холодной и влажной, повернул ладонь, неловко сплетаясь двумя пальцами. «Мы целовались у падика. Зашли в тень. Было уже поздновато, но кто-то мимо ходил. Я помню. Вот только это и помню, — Арсений хмыкнул, — было необычно и хорошо, мне было хорошо, но кто-то будто отвлекал». «А потом я пошел домой, там отец. Ну ты видел моего отца. Только на двадцать лет моложе. Стоит в дверях», — Арсений замолчал, покачивая на весу их сцепленные пальцы, вдруг закашлялся, сжал крепче, на секунду. «Что он сказал тебе?» — пересохшими губами прошептал Антон, не в силах длить напряжение. «Сказал, что позорю его семя… Шляюсь как.. Ох, Антош, — Арсений снова качнул его руку, улыбнулся бледно, удобнее перехватил влажные пальцы, — он часто говорил такое, чего уж. Но почему-то тогда меня переклинило, и я подумал, что он видел нас. Или, даже если не видел, то когда увидит, убьет. Ну в шестнадцать, ты знаешь… Всё преувеличиваешь». Арсений поднес к губам потухшую сигарету, и, осознав, щелчком выбросил ее в темноту. «Черт, потом подберем», — пробормотал он, тихо, и вздрогнул от того, как Антон вдруг резко наклонился вперед, меняя положение, ударяясь макушкой о перекладину, не замечая боли. Вставая коленями в мокрый песок. «Арс», — глупо пробормотал он. Арсений тоже подался вперед, с готовностью, из неудобной позы, приникая к нему всем телом, вжимаясь носом в ткань куртки. «Все в порядке же, Антош», — шепнул он, вжимаясь еще теснее, или это уже сам Антон еще ближе к себе его прижимал. «Не хочу, чтоб ты возвращался туда», — тихо пробормотал он. «А что скажет мама, Антош.. Жаль только, что тебя нельзя взять с собой», — невесело хихикнул Арсений прежде чем отстраниться. Через минуту они выбрались из-под горки, распрямляя с трудом затекшие ноги и отряхивая от песка штаны. Невысокие пятиэтажные дома безучастно смотрели на них своими теплыми желтыми глазницами. До дома Арсения идти было недалеко, всего десять минут по проспекту. Они шли молча, близко друг к другу, Антон прятался в капюшон, то и дело сталкиваясь плечом с Арсением, то сам легко врезаясь, то принимая в ответ. «Я бы провел тебя дворами, но боюсь, мы потонем в грязи. Тут летом удобно лазить», — сказал ему Арсений, выводя под мутный свет фонарей. Улыбнулся немного грустно: «Ты выглядишь совсем сонным». Антон даже не узнал нужный дом, когда они ступили в арку и его повели по узкой протоптанной тропинке, тянущейся меж двух луж. Арсений вдруг остановился, легко толкая его в темноту. Они стояли под козырьком у жестяной потертой двери с остатками корешков объявлений, освещения не было. Арсений, подойдя как-то слишком близко, качнувшись на носочках раз, другой, вдруг забрался рукой в расстегнутую куртку Антона, прикрывая глаза от тепла. «Замерз?» — тихо прошептал Антон. Он не сводил взгляда с него, снова изо всех сил всматриваясь в полутьме в его лицо, белеющие скулы, тени от ресниц. Арсений потянулся вперед, касаясь уголка его рта прохладными губами, будто промазал. Антон неосознанным порывом сгреб его ближе, поспешно целуя, жарко, будто в первый или последний раз. - Два часа спустя Арсений пытался уснуть в квартире своих родителей, на разложенном диване, бездумно прослеживая траектории ускользающих световых всполохов по стенам и потолку, понимая, что его прошлое навсегда останется с ним, в нем, с этой данностью не было смысла спорить и бороться. Он не сможет до конца забыть эти чувства, темным комком поднимающиеся из самого нутра, силуэт отца, безмолвно возникающий в дверном проеме их с Аней комнатки, от которого холодело где-то посередине живота. Утром от Антона прилетело сообщение с размытой фоткой, где тот, растрепанный и припухший со сна, гладил пристроившуюся на груди кошку. «Где ты животное нашел, дурачина? — тихо засмеялся Арсений в трубку, тут же набрав ему, подходя вплотную к окну, встречая едва забрезживший на горизонте рассвет. — И почему не спишь ты? Шесть утра..» «Ну ты не спишь. И я не сплю», — Антон мучительно зевал на том конце, вздыхал, шуршал одеялом. «Детям надо спать ночью» «Ага, ага, детям, Арс. Щас покурить ток выйду». Он замолчал. Арсению, улавливавшему изменившееся дыхание в трубке, показалось, что уснул, когда тот снова встрепенулся протяжно зевнул, с тихим стоном, вызывая мурашки. «А вообще, приезжай сюда, Аарс, — невнятно пробормотал он, — у меня есть кошка». Арсений зажмурился, пытаясь унять в себе лавину чувств. Мысленно он уже наскоро одевался, собирал телефон, бумажник и зарядку и бежал вниз, вместе с колотящимся сердцем, едва натянув кеды на босу ногу… Рациональная же его часть неспеша натягивала футболку. Он вышел в кухню, где рано просыпавшийся Сергей Александрович, поджав губы, уже сидел за столом и размашисто скролил новостные сайты на своем планшете. «Кофе свари», — попросил он, кивнув не поднимая глаз. Арсений взял чуть подкоптившуюся турку, не с первого раза совладал с газовой конфоркой. Нашел зерна и корицу. «Какие уроки сегодня?» «Что делаете до концерта?» - …Арсений угодил в лужу перед отелем, поспешно выбираясь из такси.