Pieces

“Сереж, выручай”, – он слышит в трубке голос Димы и садится рывком, еще толком не просыпаясь, и от души зевает в полутемное пространство комнаты. – “Але, гараж” “Ммм…здесь”, – пытается прийти в себя он. “Прости, что разбудил”, – Дима звучит странно, его голос словно ходит по краю, за которым обрыв. И Сережа просыпается полностью. “Ты можешь подъехать? Сейчас.” “Что стряслось, Поз?” – Сережа все же спрашивает и сосредоточенно трет лоб, пытаясь собрать мысли в кучу и вспомнить хоть что-то из своих планов. Хотя какая теперь разница. “Я тут с Тео застрял. Не хочу дергать с тренировки Катю, – Сережа слышит, как он будто выпускает дым, смыкая губы, выдыхает вымученно. – Никто не домчится быстрее тебя” Сережа уже натягивает одежду и тихо растерянно смеется. Смех это их оружие в любой ситуации. Через двадцать пять минут он встречает у дверей детской парикмахерской бледного как полотно Диму, на лице которого сейчас ярко выделяются серые тени под глазами. Свежеподстриженый Тео держит его за руку и смотрит исподлобья. Он хорошо знаком с дядей Антоном, а дядю Сережу видел мельком несколько раз в жизни. “Мог бы взять такси, но в какой-то момент побоялся, что меня вырубит. Придется потом с Теодором ходить к психологу”, – объясняет между делом Дима. – “Пока его стригли, меня раз десять прополоскало” “А с Тео все в порядке”, – уверяет ребенок, и Дима улыбается ему. “Естественно. И даже уши целы. Ну-ка, Сереж, проверь..” “Все не отойдешь после той бадяги?” – Сережа усаживает его уменьшенную копию в детское кресло, украдкой пытаясь зацепить пальцами ушко. Тео уклоняется настороженно, смотрит без улыбки. Следит, как он открывает переднюю дверь и настраивает под себя Димино сидение. Дима прикрывает глаза, едва устроившись рядом. После отравления паленым алкоголем на чдки до сих пор отходит половина их группы. Сережа бегло осматривает приборную панель. “Хочешь покажу, что мне дали?” – вдруг спрашивает мальчишка, что-то решив для себя, и уже нащупывает кармашек на куртке. Сережа, держа в поле зрения Диму, дожидается, пока Тео вытащит огромный яркий леденец на палочке, и тут же присвистывает: – “Ух ты какая конфетка!” “Это не конфетка”, – серьезно припечатывает Тео и смотрит на него в упор. – “Это ромашка”, – и крутит ее в руках. “Вас домой?” – он боится, что Дима уснул, и тот правда не сразу приоткрывает один глаз, выдыхая невнятно. “Мне надо на съемки” “Ну какие тебе сейчас съемки” “Биографии. Ты же все знаешь, Серый, – Дима снова закрывает глаза. – Именно поэтому я тебя и позвал” “А Антон где?” “Не хочу их беспокоить” “А меня, значит, можно”, – по привычке накидывает Сережа, возможно, чтобы услышать это, шутливое. “А ты мой дружище потому что” “Ты все знаешь?” – с тихим подозрением вмешивается Тео. Сережа знает, конечно, не все, но что-то из его багажа иногда пригождается. И некоторые знакомства, завязанные по невеселым поводам, оказываются тоже кстати. Он решает сам и, попрепиравшись с пару минут, везет Димку к своему гастроэнтерологу, который давно и местами успешно лечит его обострения по части ЖКТ. Смирившийся Дима переписывается с оргами Площадки, периодически откидываясь в кресле, чтобы победить тошноту, выглядит при этом тенью самого себя, а его мелкий двойник терзает планшет с навязчивыми выкриками, как из детской игрушки. “Через час Катя заберет его”, – когда они припарковываются (Сережа старается максимально бережно), Дима смотрит с минуту невидящим взглядом перед собой, и вздохнув, берется за ручку. Он выбирается наружу, также бездумно пробегает глазами по вывеске на сером здании. Это Тверская, где-то за их спинами шумит нескончаемый поток авто. Сережа обходит машину и сам отстегивает Тео от кресла, придерживая ему дверь, пока тот аккуратно, как котенок, спускается на пыльный асфальт. “Проводим папку и погуляем?” – заговорчески шепчет ему Сережа, присев на корточки, и поправляет его маленькую куртку. Тео молча смотрит на него, предельно серьезный для четырехлетнего ребенка. “Сережка хороший дядька”, – доносится сверху Димин голос. Сережа кивает согласно, и, как-то просто, будто всю жизнь так делал, Тео тянет ему ладошку. И говорит: – “По рукам!” Они провожают Диму, и через несколько минут знакомая симпатичная медсестра (с которой, будь возможность, Сережа побеседовал бы подольше) докладывает в вотсап, что Позову поставили капельницу. Сережа подхватывает Тео на руки, чтобы не потерять, и они идут вперед по шумной красивой улице. “Ну чего, как жизнь?” – спрашивает Сережа мальчишку, который с любопытством смотрит на проезжающие мимо автомобили, держась за его плечи. Конечно, интересно, Димка говорил, что сын все лето провел в деревне. Он пахнет фруктовыми конфетами, детством, и вдруг протягивает руку, показывая на памятник, мимо которого они проходят: – «Кто это?» “Мм…” – Сережа удерживает его одной рукой и тянется за телефоном, в два запроса решая проблему. “Этого большого дядьку на коне зовут Юрий” “Юрий. А фамилия?” – он внимательно смотрит на него сверху вниз. “Долго-рукий. Ты же знаешь, что в старину всем давали говорящие фамилии?” “Это как?” “Ну вот, допустим, Юрий старался прибрать все к рукам” “Это как??” “Тянулся своими длинными руками и захватывал все новые и новые земли. Землю. И говорил “это мое!”. Да он и сейчас вон тянется”, – Сережа кивает на памятник. “У него были длинные руки?” “Очень длинные” Тео вытягивает вперед и рассматривает свою. “Длиннее чем у меня?” “Намного длиннее. Длиннее даже чем у дяди Антона” “И за это он тут сидит?” Сережа нервно смеется над формулировкой, невольно прижимая ребенка ближе к себе. “Почти. Он облюбовал участок земли и назвал его Москвой” “Город?” “Да, вот этот город, где мы сейчас с тобой стоим” “Значит, он его папа?” – они встречаются глазами, и Тео в первый раз улыбается ему, с милыми ямочками на щеках. Сережа мягко гладит его по стриженому затылку и кивает в ответ. – Дима выходит из клиники заметно посвежевшим, более уверенным шагом. Сережа наблюдает за ним, пока тот не застывает у водительской двери. “Писюн, ключи отдавай”, – тихо смеется Позов. Сережа мотает головой. “На пассажирское пиздуй. Я тебя отвезу. Побереги силы на автобиографии.. или что там у тебя” “Ага, ага”, – Дима кивает, препираясь по инерции, но в его глазах светится благодарность. Сережа аккуратно выруливает со стоянки и включает поворотник, перед тем, как влиться в почти сплошной поток машин на Тверской.