La caverna dei Draghi: Зов Дракона

Глава первая: Морские фонари под блеском молнии       «Боль — это цена за века беспрерывных убийств». Сяо не помнил, были ли эти слова его собственными или принадлежали кому-то другому. Были ли они многовековым эхом, гудящим в каменных стенах клетки, или поднялись из тишины, отвечающей шуршанием ветра на его немые молитвы. В прохладных объятиях летней травы Сяо хочется думать, что он украл их из чужих уст и спрятал под маской. Смывать с рук отравленную кровь легче, когда знаешь, что расплачиваешься по счетам.       Он просыпается внезапно, едва не подпрыгнув на кровати с испуганным вдохом. Рычание демонов и свист копья, рассекающего воздух, постепенно затихают, с опозданием прячась за углом подсознания. По этой причине он никогда не спит — запаха крови достаточно в пределах реальности.       — А ты целый день проспал. Хорошо, что уже проснулся. Как раз к Празднику морских фонарей, — непринуждённый и улыбчивый голос Бай Джу плывёт к Сяо спокойной волной. Он прямо как свет в комнате — мягкий и приглушенный, как будто закатное солнце растеклось по полу, отражаясь от деревянных полок. Сяо сдавленно выдыхает, приложив руку ко лбу.       — Я принесла тебя сюда на своей спине, — тихо говорит незаметная Чичи, выглянув из-под кровати. Сяо бросает на неё короткий взгляд. Если он действительно проспал целый день, то на пользу это явно не пошло, иначе в его глазах промелькнул хотя бы намёк на удивление, а не усталость, с какой он посмотрел на крохотную девочку-зомби, чудом притащившую его почти шестифутовое тело до самой Гавани. — Я принесу лекарства, — шепчет она и, не дождавшись ответа, уходит.       Лекарство? Ха. Если бы только от кармы оно существовало...       Он бы, наверное, хотел остаться здесь. Провести праздник в хижине, где вместо ламп — огненные фонарики, послушать песню Гавани из журчащих голосов её жителей и, быть может, даже попробовать миндальный тофу из «Народного выбора». Но единственное, что он может себе позволить, не подвергая людей опасности — любоваться набережной со скал и слушать горный ветер, вплетающий обрывки мелодий в растрёпанные волосы.       Он пересекается взглядом с Чан Шэн — белой змеёй, покоящейся на плечах Бай Джу. Последний, увлечённый какими-то бумагами, напевает смутно знакомый мотив. Красные глазки-бусинки понимающе бегают от Бай Джу к Охотнику. Сяо благодарно кивает змее и исчезает, оставляя за собой тень кармы — черно-зелёные ошмётки убитых демонов.       Праздник морских фонарей. По своей воле Сяо никогда бы не оказался в это время здесь, когда на улицах людей ещё больше, чем обычно. Оранжево-красные огни вокруг, шум разговоров, переливы национальной музыки и на каждом шагу яркие запахи. Они врезаются в нос и оседают на языке так, будто Сяо никогда раньше их не слышал. К горлу подкатывает тошнота.       Он плетётся вдоль ярмарочных палаток едва ли осознанно, пошатываясь и не отрывая ладони от лба. Чувствует, что вот-вот потеряет сознание. Перед глазами мелькает собственный силуэт, лицо Охотника — Маски Яксы, страшного духа, заставляющего трепетать самих богов. Сяо тоже его боится и ненавидит, находя его отражение в неподвижной глади озер. Он не хочет видеть его здесь, не сейчас, не в огоньках и не в отблесках вулканных фейерверков, но призраку нет дела до желаний грешника. Карма не оставляет своих пленников даже в главные праздники.       Сяо слышит детский смех.       — Я напугала тебя? — Спрашивает девочка, снимая маску с лица. У дьяволёнка большие карие глаза. — Ничего, эта маска только для отпугивания чудовищ. Она и в самой деле действует. Не бойся! — Лицо девочки резко меняется. Она опускает маску к груди и смотрит на Сяо обеспокоенно. — Ты в порядке? Выглядишь усталым.       Правда?.. Сяо уже не видит ребёнка, но слышит, как она кричит: «Дедушка! Дай ему рисовых шариков в вине!»       Не подвергать других опасности и защищать Гавань до последнего вздоха. Пока он следует своему долгу, всё в порядке. Завтра боль отступит, вернётся в ложе, где будет тихо гудеть, не давая забыть о себе, но и не мучая, как сегодня. Ему просто нужно…       — О, приветствую! Выпьешь со мной в этот славный вечер? — знакомый голос раздаётся совсем рядом, в паре шагов. Сяо поворачивается. Он немного удивлён и сбит с толку. Что делает на окраине города этот болтливый пьяница-бард в полном одиночестве?       Венти торжественно поднимает стакан, наверняка уже полупустой, принюхивается и задумчиво произносит:       — Хм? Кажется, ты уже начал праздновать... А для меня рисовое вино найдётся?       — Прости, — отвечает Сяо, проходя мимо. Лицо его вновь приобретает безучастное выражение. — Этим вечером... я просто хочу отдохнуть.       Венти смеётся.       — Отлично. Эх... Хорошо порой снять маску... Хоть даже на одну ночь.       Сяо хмурится, но уходит молча, ничего не ответив. Чему тут удивляться? Венти всегда появляется в самые тяжелые моменты, напоминает о себе перезвоном лиры в ожесточенных схватках и резким шумом в кроне деревьев в безветренную погоду. Знает ли Архонт свободы больше об Охотнике, чем он сам, или это подаяние тем, кто никогда не сможет расправить крылья? У Сяо точно не выйдет. Его крылья вырваны две тысячи лет назад, и уродливые шрамы — единственное, что останется на их месте во веки веков.       — Аминь, — хмыкает Сяо в тишину дождливого пейзажа.       Кажется, люди не любят хмурое небо во время праздников, но сам Сяо не видит особой разницы: красивые места остаются красивыми в любую погоду, а человечество, по его мнению, излишне заботится о комфорте.       Сяо не был баловнем судьбы, и подписался на это добровольно, да и, по правде говоря, под ливнем, молниями и серостью туч было спокойнее, чем в радости общего празднования, которую он не мог разделить. Поэтому Сяо не стал возвращаться домой, на Постоялый двор. Там тоже праздник, хоть и в меньших масштабах, и Улыбчивый Янь Сяо наверняка приготовил дня него не одну порцию миндального тофу, но... Пусть дождь омывает ледяными каплями его лицо. Огни его праздника — сверкающие грозовые молнии, а музыка — раскаты грома, и, кажется, Сяо становится чуточку легче, когда оголённые плечи прижимаются к мокрой траве.       «Спасите меня! — в стену мороси, в которую превратилась недавняя гроза, стучится испуганный голос. Настолько тихий, что чудится звуковой галлюцинацией, но Сяо всё равно открывает глаза и приподнимается на локтях. — Прошу, кто-нибудь!» — звучит уже раздвоенно, но отчетливо. Барабанит в висках и пахнет ужасом.       Сяо тут же вскакивает, хватает чужой зов за хвост, пока тот не успел рассеяться вибрацией и ускользнуть. Короткая черно-зелёная вспышка, и Охотника, облюбовавшего невысокий склон у водопада, словно и не было.       Такова его работа, предназначение и судьба. Это его контракт — спасать нуждающихся и искоренять зло, поднявшееся из артерий земли. Он знаменитый Охотник на демонов, Защитник Якса, герой, спрятавшийся за тенью жуткой маски, и мученик, лишенный жизни, ради которой заключил несправедливую сделку.       У миндального тофу вкус снов убитых им жертв, у страха — запах смерти, а молитвы — песни, воспевающие волю к жизни. И он спешит к тем, в чьих сердцах горят свечи, костры и пожары. К детям Барбатоса, оседлавшим ветер. К тем, кому все ещё хочется лететь.       Это была хрупкая невысокая девушка, сражающаяся со Стражем руин в Перевале Линдзю. Она неумело держала в руках обломок копья — бесполезный кусок дерева, которым вознамерилась вести борьбу. Сяо махнул рукой перед лицом. Маска Яксы, заискрившись, темнотой легла перед глазами. Свистящей стрелой Охотник метнулся к девушке.       — Отойди, если хочешь выжить! — рыкнул он, когда Страж руин, изогнувшись, нацелил ядро на спине в её сторону. Оно засветилось, готовясь к выстрелу, но девушка замерла на месте, будто и не услышала Сяо.       Смертные странные и глупые существа: прирастают к земле в самые критические моменты, отводят взор от надвигающейся смерти в небо, на плывущие фонарики, будто они — самая важная деталь в растянувшееся мгновение.       Сяо оставалось только оттолкнуть её в сторону и, не раздумывая, он ускорился, врезался плечом в её бок, не рассчитывая силу, и тут же отпрыгнул к стражу, уворачиваясь от летящих снарядов.       Он хорошо знал последовательность их атак. Сейчас Страж должен был остановиться на пару секунд и медленно пойти на него. У Сяо было бы уйма времени поразить его ядра: и на спине, и в голове, но всё произошло не так, как он рассчитывал. Страж моментально перешёл к своей самой опасной способности — вращению, от которой можно было только убежать, чего Сяо сделать не успел. Он был в опасной близости к механизму и моментально попал в водоворот ржавых рук робота. Мощный удар пришелся на грудь, и Сяо отбросило на несколько метров, через лестницу к статуям. Игнорируя острую боль в солнечном сплетении, он думал только о том, что не может позволить девушке погибнуть. Она только поднималась на ноги. Разодранные худые колени кровоточили, а Страж стремительно приближался к ней, едва державшей равновесие.       Сяо понимал, что если снова подставится под удар, чтобы во второй раз оттолкнуть её, то может потерять сознание, и тогда им обоим придётся в экстренном порядке прощаться с Тейватом и отмаливать грехи перед вратами Селестии, но другого выбора у него не было. Дрожащими руками, все еще слабыми от недавнего недомогания, Сяо как можно крепче обхватил копьё и рывками элементарной энергии в секунду преодолел расстояние между ними. Девушка вновь оказалась на каменном полу разрушенных руин, и последний оборот Стража попал аккурат в лицо Охотника. Последнее, что Сяо услышал перед тем, как потерять сознание — испуганный женский вскрик, звук перезаряжающегося ядра и треск расколотой маски. Какая скучная и нелепая смерть для Охотника, вырезающего демонов за считанные секунды.       — Убегай, бестолковая... Живо, — прохрипел он в оставшиеся мгновения ускользавшей реальности и упал в объятия тихой и спокойной пустоты.       Где-то вдалеке взорвался фейерверк. Сяо ненавидит Праздник морских фонарей.