La caverna dei Draghi: Зов Дракона

12 сентября, 23:58. Вино, карты и пьяный Сяо. [постараться не напиться, чтобы ничего не забыть]        Я люблю праздники. Любые. Те, от которых города трещат по швам в лабиринтах улиц, и те, которые прячутся в звоне бокалов с вином на двоих. Люблю то, как сердце стучит в унисон с ритмом музыки, как горят щеки и перехватывает дыхание в танце. Люблю молча стоять, наблюдая за чужими улыбками, и люблю быть их причиной. Люблю, когда люди празднуют жизнь.        А ещё я люблю тех, кто встречается на моём пути, и не важно, как долго мы будем идти в одном направлении. Люблю то, что они абсолютно разные, друг на друга совершенно непохожие, и люблю то, как они сочетаются, соприкасаются друг с другом душами, преобразовывая себя в нечто особенное и неповторимое, в то, чего не смогут почувствовать с кем-то другим. И иногда я не могу объяснить, почему происходит именно так, а не иначе. Как, например, с Аль-Хайтамом.        Уплетая пудинг на пути к таверне, я думала о странном умиротворении, которое испытываю рядом с этим парнем. Оно похоже на сонливость, на обволакивающее спокойствие, на место, которое не знает тревог. Казалось, будто мир уменьшался. Людей, здания и торговые палатки отодвигало невидимой мягкой волной, и музыку заглушал звук наших шагов. Я слышала, как мысли Аль-Хайтама плывут по ночному воздуху, сталкиваясь с моими, и в моменты их пересечения наши взгляды тоже прикасались друг другу, будто он чувствовал то же самое, что и я.        Это дежавю. Моё тело помнило кого-то, кажется, важного, и это кто-то был похож на Аль-Хайтама... Я помотала головой, отмахиваясь от тоски, внезапно занявшей место умиротворения. Сегодняшний вечер — ещё один шаг на пути к позабытому прошлому, а значит рано или поздно я вспомню, кому принадлежали эти чувства.        Стоило нам подняться на второй этаж таверны, где за широким столом расположились знакомые и ещё незнакомые лица, у меня закружилась голова от изобилия красок. И я бы упала, не подоспей на помощь Сайно, уверенно, но аккуратно придержавший меня за руку.        — Всё в порядке? — спросил он, недоверчиво нахмурившись.        — Да, — я кивнула, осмотрелась по сторонам, убеждаясь в том, что этого никто не заметил, и снова перевела взгляд на Сайно. — Я в норме. Просто голова немного закружилась. Сумеру очень… пёстрый.        — Есть такое, — вздохнув, согласился он. — Надо поговорить. Давай отойдём к бару.        Я вскинула брови от удивления, но послушно последовала за парнем, перебирая в голове возможные темы для разговора. Точно! Это наверняка по поводу жилья. Сайно учтиво придержал меня за руку, пока я, подбирая свободной рукой подол платья, опускалась на высокий барный стул. Он сел напротив, заказал два бокала некоего фирменного напитка и повернулся обратно ко мне.        — Как я понимаю, вам не удалось найти подходящую квартиру? — спросил он.        Я разочарованно кивнула.        — Ага. Всё как ты говорил. Я торчала в городе каждый день с утра до обеда, но так и не наткнулась больше ни на одно хотя бы недельное предложение. А тебе удалось что-нибудь придумать?        — Ну, как сказать… — Сайно хмыкнул и ненадолго отвлекся на бармена, уточнявшего вкус сиропа. — Есть у меня одна мысль, — продолжил он, — и пока всё идёт как надо. Мне только требуется твоё согласие.        Я сощурилась, глянув на него с нескрываемым подозрением.        — Согласие на что?        Сайно выдохнул и перевёл взгляд на нашу компанию, облюбовавшую угол помещения.        — Видишь того блондина рядом с Янмэй? — спросил он, на что я кивнула, рассматривая смазливого парня, который что-то увлечённо рассказывал, активно жестикулируя.        — Горемычный сосед Аль-Хайтама?        — Он самый. Они были друзьями, когда мы учились в Академии. Сейчас отношения между ними сложно назвать дружественными, но не сказать, что раньше было лучше.        — И зачем они тогда живут вместе?        Сайно едва заметно усмехнулся.       — Про это я и хотел рассказать, — он подвинул ко мне один из бокалов с ярко-алым напитком, которые поставил перед нами бармен, ненадолго прервав разговор. Я сделала небольшой глоток из соломенной трубочки и замычала от удовольствия. Не знаю, на основе чего его сделали, но вишнёво-мятный вкус почти полностью перекрывал алкоголь, и это было потрясно. — В Академии они делали общий проект, — продолжил Сайно. — Не знаю из-за чего, но они снова повздорили, и Кавех отказался от дома, который дали им в награду, потому что проект всё-таки ожидал успех, — он на какое-то время задумался, а я всё гадала, как этот рассказ относится к нашему поиску жилья. Неужели он хочет предложить выселить Кавеха из квартиры Аль-Хайтама? — А потом Кавех построил Алькасар-сарай и влез в долги, потому что был обманут заказчиком. Аль-Хайтам предоставил ему жильё. Уж не знаю зачем, ведь они ругаются как кошка с собакой по любому поводу...        — И что ты предлагаешь? — не удержалась я, прерывая его повествование. — Я не совсем понимаю, как это связано с нашей проблемой.        — Напрямую, — ответил Сайно. — Что ты думаешь насчет Аль-Хайтама?        Я выгнула бровь в недоумении. К чему вообще этот вопрос?        — Э-э-э… Ничего не думаю? — неуверенно ответила я, помешивая трубочкой лед в стакане. — Ну, я имею в виду… Слушай, я не знаю. Я вижу его второй раз в жизни. Мне кажется, он приятный. Но это всё, что я могу сказать о нём сейчас.        — Приятный? — задумчиво переспросил Сайно, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. — Впервые встречаю человека с таким первым впечатлением о нём, — он с интересом смотрел на меня, будто пытался найти что-то, что опровергнет мои же собственные слова, но я только пожала плечами. — Хорошо, — продолжил Сайно. — Может, так даже лучше, потому что я тоже считаю, что он более приятный, чем может показаться поначалу.        — Из-за того, что предложил Кавеху жить вместе, несмотря на разногласия?        — Не только, но ты выбрала правильное направление.        — Думаешь, стоит попросить его помочь нам?        — Если ты подойдешь к нему и попросишь приютить на какое-то время, он откажет, — возразил Сайно, задумчиво потирая подбородок. — Но вот если у него не будет выбора…        — На что ты намекаешь, Сайно?        Прежде чем ответить, он осушил свой стакан и шумно вздохнул.        — Я могу выиграть его дом в карты.        Едва не подавившись то ли напитком, то ли нервным смешком, я вытаращила глаза от удивления.        — Выиграть? Дом? В карты? Подожди-подожди... Как?!        — Просто скажи «да», а там посмотрим.        — Хорошо, — я рассмеялась и замотала головой, не веря, что мы серьёзно разговариваем о таких вещах. — Даже если у тебя не получится, я просто хочу на это посмотреть.        Сайно кивнул и, спрыгнув со стула, подал мне руку.        — Тогда идём.        Приключения, развлечения и шутки — это то, что делает мир прекрасным, а если есть с кем разделить свои безумные идеи, то он становится прекрасным вдвойне. Я точно не ожидала, что этим вечером генерал махамартра, который по задумке должен бороться с любым видом преступности, сделает мне такое совершенно незаконное, но очень заманчивое предложение. Могла ли я отказаться? Конечно нет.        — Разрешите поинтересоваться, мадемуазель, о чём это вы секретничали с генералом? — тут же спросил Кадзуха, стоило мне приземлиться на диван рядом с ним.        — Да так... — расправляя складки на подоле платья, я лениво пожала плечами. — Обсуждали план по захвату мира.        Кадзуха приоткрыл рот и быстро заморгал своими непозволительно пушистыми ресницами в преувеличенном удивлении. На этом моменте я уже не смогла сдержать улыбки.        — И без меня?! Это непростительное предательство.        — Не волнуйся, дорогой. Мы обкашляли вопросик по поводу твоей доли.       Наш шутливый разговор был прерван Сайно, который, со всей серьёзностью заявив, что мы обсудим это позже, объявил время Священному призыву Семерых и опустил на стол две колоды карт. Я и Кадзуха молча пожали друг другу руки, подобно Фатуи, заключающим сделку с поставщиком, после чего мой взгляд метнулся в сторону Мэй. Девушка выглядела как обычно: немного смущенная и потерянная, она натянуто улыбалась Нилу, — рыжеволосой танцовщице из театра, — пока та, кажется, пыталась разговорить её и помочь расслабиться в кругу незнакомых людей. Я непроизвольно нахмурилась, внимательно наблюдая за поведением Мэй. Определённо её что-то тревожило, и несмотря на присущую ей вежливость и скромность, всё-таки она была заметно тише и скованней, чем во время нашего недолгого знакомства. Надо было как-то поднять ей настроение.        Пока Сайно тасовал карты, а остальные решали, на что и как будем играть, я вытащила нежно-персиковую салфетку из держателя и улыбнулась, довольная тем, что она оказалась достаточно жёсткой, словно полупрозрачная бумага. Салфетка хрустела и шуршала у меня под пальцами, пока я мастерила оригами, а компания тем временем определилась с ходом игры.        — Итак! — во всеуслышание провозгласил Кавех. Я отвлеклась от творческого процесса, подняв голову в сторону парня. Такой же высокий и сказочно красивый, как его несостоявшийся друг, Кавех был уже в кондиции, и щеки его розовели пьяным румянцем. — Играют все, возражения не принимаются! За каждую единицу урона делаем глоток алкоголя, любезно предоставленного моим дражайшим соседом!        Я хмыкнула и перевела взгляд на Аль-Хайтама. Вид у того был скучающий и отстранённый, будто его совершенно не заботило происходящее вокруг. Он молча потягивал вино из расписной чаши и думал о чём-то своём, лениво наблюдая за компанией. Когда его взгляд добрался до меня, я мягко улыбнулась парню и вернулась к складыванию оригами.        «Священный призыв Семерых» появился около полугода назад, здесь, в Сумеру, и благодаря роману издательского дома Яэ, в котором я работала до возвращения Кадзухи в Инадзуму, распространился по всему Тейвату, подобно эпидемии. В последние месяцы на «Алькоре» весь экипаж корабля, и нас с Кадзухой в том числе, лихорадило этой игрушкой, и особо занимательной деталью в ней было то, что каждая карта персонажа соответствовала реально существующим обладателям глаза Бога по всему континенту. Наверное, именно благодаря таинственности героев, скрывавшихся за именами, данными им народами регионов, Призыв стал таким популярным, и меня несколько удивило то, что ни Мэй, ни Сяо ни разу в него не играли. Но ещё больше меня удивил сам Сяо, который, как оказалось, совершенно неустойчив к алкоголю.        Первые две партии он проиграл со скоростью вспышки молнии, и вино, которое парню приходилось выпивать чуть ли не залпом, очень скоро ударило ему в голову. К началу третьего раунда глаза Сяо уже были стеклянными. Он медленно моргал, уперевшись взглядом в стол, пока Нилу, раздававшая карты, не положила перед ним новый отряд и шесть карт поддержки. Сяо шумно выдохнул, вяло склонив голову над своим «вооружением», и тут его пьяные глаза прояснились. Он криво улыбнулся, нетвёрдым движением беря одну из карт персонажей в руку, и поднял её над собой, демонстрируя окружающим.        — Плачьте, смертные. Генерал Алатус вышел на поле боя, — сказал он, превозмогая предательски заплетающийся язык, и громко хлопнул по столу. Его медовые глаза зловеще заблестели, и я заинтересованно свистнула, переглядываясь с Кадзухой.        — Ну ничего себе, он умеет разговаривать, — удивился Кавех.        — Что это ты в себя так неожиданно поверил, а? — в тоне Кадзухи сквозила издёвка. Сяо глянул на него тяжелым взглядом исподлобья, видимо рассчитывая, что этого будет достаточно, но моего дорогого друга хлебом не корми — дай нарваться на кого-нибудь, и реакция нашего мрачного спутника лишь сильнее его раззадорила. — Второе дыхание открылось?       — Я тебе сейчас первое перекрою, — рыкнул Сяо в ответ, сминая карту, на что моментально среагировал Сайно, выбивая многострадального члена колоды из рук парня.        — Я тебе штраф выпишу за порчу чужого имущества, — спокойно сказал он, вновь откидываясь на спинку кресла и складывая руки на груди.        — Что хочу, то и делаю, — огрызнулся Сяо. — Это моя карта.        — Да что ты прицепился к этой карте? Как будто ты и есть этот… Как его там? — Кадзуха, приподнявшись, потянулся к противоположному краю стола и придвинул к себе карту, чтобы рассмотреть поближе. — Алатус? Защитник Якса?        — А ты сомневаешься? — с вызовом спросил Сяо, понизив голос.        Я недоверчиво нахмурилась, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.        — Кажется, кто-то словил белку, — озвучил мои мысли Тигнари, потирая кончик ушка.        — Ага, — согласно закивала я, улыбаясь. — Если ты Охотник на демонов, то я точно фамильяр Царя Дешрета.        — Ты вообще… — начал было Сяо, но его прервала икота, и, глубоко вздохнув, он тихо выругался. — Просто помолчи, Огон… огненная…        — А с чего вдруг ей молчать? — не унимался Кадзуха, тихо посмеиваясь. — Не каждый вечер предоставляется возможность забухать с Адептом.        — Забухать с Адептом? — фыркнул Сяо. — А Леминискату ветра поперёк горла не хочешь?        — Какую? Карточную? Сомневаюсь, что ты способен дать мне шанс узреть настоящую.        Кадзуха хищно прищурился. Я хорошо знала этот взгляд. Голодный до азарта, он ловил любую возможность заключить пари, взять кого-то на слабо и пощекотать себе нервы ощущением опасности. Без сомнения мой друг успел оценить боевые навыки Сяо, я и сама осталась под впечатлением, и уж не знаю, была ли то Леминиската ветра, но его элементальные приёмы выглядели смертоносно. Я бы не хотела оказаться под прицелом его магии, однако Кадзуха — это отдельный случай. В организме нашего тандема именно он был сердцем, жаждущим свежих эмоций и поддающимся сиюминутным порывам, поэтому я знала, что последует за этими словами.        — Как насчёт партии один на один, охотник? — ожидаемо для меня предложил Кадзуха, и улыбка на моём лице непроизвольно растянулась шире. — Если выиграешь ты, я добровольно подставлю горло под твою Леминискату, но если я — с тебя желание.        Нилу и Мэй испуганно переглянулись, в то время как парни сделали тоже самое, но в глазах у них плескалось неподдельное веселье. Кавех предвкушающе хохотнул, Тигнари заинтересованно дернул ушами, а Сайно тихо хмыкнул. Только Альхайтам оставался невозмутимым, и сложно было понять, какие мысли скрывались за непроницаемым выражением его лица.        Сяо устало прикрыл глаза.        — Нет, если выиграю я, ты просто завалишь ебальник, — сказал он, придвигая к себе горстку дайсов.        Со всех сторон послышалось заинтригованное «у-у-у».        — Замётано! — согласился Кадзуха, протянул Сяо руку, сжатую в кулак. — На су-е-фа до двух побед. Победитель ходит первым.       С картой Яксы или без неё, у Сяо всё ещё не было никаких шансов против Кадзухи — не самого лучшего, но определенно не плохого игрока. Ко всему прочему правило одного глотка по-прежнему действовало, и к концу партии наш хмельной охотник едва мог членораздельно изъяснять свои мысли. Он всё подпирал потяжелевшую голову рукой, пару раз чуть не ударившись носом о стол из-за скользкой лакированной поверхности, и что-то неразборчиво ворчал в адрес Кадзухи, когда тот снова и снова наносил многократный урон всему его отряду.        Когда последний из доходяг был повержен взрывом стихии, — «для красоты», как выразился смакующий победу Кадзуха, — Сяо безразлично скинул оставшиеся карты и сделал последние пять глотков, опустошая чашу с вином. Кадзуха, абсолютно довольный, горделиво расправил плечи и завёл руки за голову, расслабленно откидываясь на спинку дивана.        — Ну что, охотничек? Готов с достоинством принять своё поражении в этой беспощадной расправе над твоим хрупким эго? — в привычной для себя манере спросил он. В алых глазах плясали чертята. Интересно, что этот бес выберет в качестве наказания? Или поощрения? Мне ли не знать, насколько спонтанным он может быть.        Однако Сяо тоже не лыком шит, и в тихом омуте водятся не менее непредсказуемые черти. Он знатно испугал нас, когда отточенными, молниеносными движениями взобрался на стол и призвал копьё, словно в нём не было ни капли алкоголя. Кажется, вся компания успела сделать только короткий вдох, а остриё оружия уже было приставлено к горлу опешившего Кадзухи. Я машинально надавила на грудь друга локтем, заставляя того вжаться в обивку дивана, лишь бы он был хотя бы на миллиметр дальше от острия. Его сердце бешено стучало, но даже не смотря на его лицо, я кожей чувствовала, что он всё ещё самодовольно ухмыляется. Безрассудный идиот.        — То, что ты выиграл, не остановит меня заткнуть тебе рот иным способом, — злобно прошипел Сяо, нависнув над ним. — Выбирай выражения, смертный.        — Хорошо-хорошо, — Кадзуха поднял руки в примирительном жесте, после чего медленно обхватил наконечник у основания и аккуратно отодвинул лезвие в сторону. Сяо не сопротивлялся. — Но сначала желание, дружище. Ты же не забыл?        Краем глаза я заметила, что к нам уже спешил испуганный официант, но остановился на полпути, задержав взгляд на Альхайтаме. Тот покачал головой, жестом говоря ему, что всё в порядке, и официант недоверчиво кивнул, продолжая наблюдать за всем со стороны. Он определенно собирался вмешаться, если в течение минуты ситуация не разрешится, поэтому Альхайтам спокойно, но уверенно сказал, обращаясь к Сяо и Кадзухе:        — Я просто напоминаю, что за этим столом находится генерал, который лишь из дружеских соображений даёт вам возможность разрешить всё мирным путём. Но если вы хотите оказаться за решёткой в подвале Академии, я любезно напомню ему о должностных обязанностях.        Ещё несколько секунд они оставались неподвижны, не отрывая друг от друга глаз, — Сяо — мутных и напряжённых, Кадзуха — смеющихся, — но, к счастью, взмахнув рукой, Сяо заставил копьё исчезнуть и, ступая нетвердой походкой по столу к своему месту, раздраженно буркнул:        — Давай своё желание.        — Поцелуй Мэй, — не томя, тут же выпалил Кадзуха, едва сдерживая смех.        Сяо застыл в полушаге от края стола. Казалось, он вот-вот развернётся и всё-таки вмажет моему несносному другу по самое не балуй, но он молча стоял, и я наблюдала, как вновь напряжённые плечи медленно поднимались и опускались, вторя ритму его дыхания.        — Давно я не встречал людей с такими выраженными суицидальными наклонностями, — саркастически фыркнул Тигнари, разбавляя затянувшуюся тишину.        — Да нет, — возразила я. — Он просто не умеет ходить без разбитого лица дольше суток, правда, Кадзу?        — Не то слово, — согласился он.        Со стороны Сайно послышался приглушенный смешок, и этот звук как будто вывел Сяо из оцепенения. Он опустился на корточки, не удосужившись спрыгнуть со стола, и повернулся к Мэй, так удачно сидевшей как раз напротив, рядом с его стулом.       С моей точки обзора, к огромному сожалению, была видна только спина Сяо, и я не могла оценить выражение ни его лица, ни лица Мэй, однако он наклонился (моя новоиспечённая подруга, кажется, вообще не двигалась) и через мгновение едва слышное чмоканье известило нас о выполнении загаданного желания. Вся компания тактично промолчала, не заострив внимания на случившемся, а Тигнари и Нилу, сидевшие ближе других, и вовсе отвернулись, чтобы не смущать ребят ещё больше (а точнее, как я полагаю, не смущать именно Мэй). И только Кадзуха издал разочарованный вздох, возмущенно хлопнув по столу.        — Да не в щечку же! — захныкал он, прямо как ребёнок, так и не получивший долгожданную игрушку. А тебя ведь чуть на тахчин не пустили, мой драгоценный дружочек. Столько усилий, и всё зря.        — Надо более доступно формировать свои запросы, малыш, — хихикнула я.        — Но ведь так не честно! — не унимался Кадзуха. — Когда это в картах загадывали такие ханжеские желания? Детский сад. Фу, как будто святой водой окатили.        Я едва не подавилась вином от смеха.        — Это называется «Кадзуха, ты дерьмовый стратег», а не святая вода, — я откинулась на спинку дивана, одарив снисходительным взглядом его искренне негодующее выражение лица. — И вообще, я вот считай нецелованная, может губы Мэй тоже девственно чисты, а ты посредством Сяо позарился на такую ценность!        — Ты-то? Нецелованная?! — Кадзуха вполне натурально чуть не задохнулся от возмущения, но я знала этот театр одного актера на зубок. Сейчас что-нибудь выкинет. — Значит та ночь на берегу моря ничего для тебя не значила?!        Вот засранец. Мне понадобилось пару секунд, чтобы подавить новый приступ смеха. В этот момент Тигнари тихо шепнул: «Драма на драме и драмой погоняет». «Я уже не понимаю, шутят они или нет», — ответила ему Мэй.        — Кадзуха, давай не при всех, — как можно более серьёзно сказала я, но скулы так и дрожали, пока я с трудом удерживала улыбку.        — Как это не при всех?! Я стерпел то, что ты не рассказала о наших отношениях Сяо и Мэй, но сейчас!.. — Кадзуха громко стукнул кулаком по столу и на мгновение отвернулся, чтобы никто, кроме меня, не увидел, как он поджимает губы, тоже стараясь не испортить шоу. — Или ты уже глаз на кого-то положила, а? Я видел, как ты глазки Альхайтаму строила!        Тут я уже не выдержала и засмеялась, и не очень понятно из-за чего именно: из-за абсурдности нашего поведения или из-за смущения при упоминании Альхайтама. Так или иначе, прикрывая ладонью зардевшееся лицо, свободной рукой я пихнула Кадзуху в плечо.        — Сгинь, нечисть! Иначе реально в храм пойду за святой водой.        Кадзуха перехватил мою руку и, пользуясь секундой моего замешательства, парой движений заставил меня подняться на ноги и выйти из-за стола. Он тут же закружил меня в танце под музыкальное сопровождение собственного голоса, которым пел одну из первых сочинённых нами песен.        Я быстро подхватила его настрой. Мы — бременские музыканты, спящие под звёздным куполом небес, и ничто так не разряжает обстановку, как песни и парочка отпетых друзей-бродяг.        Кадзуха вошел в кураж. Он забылся в песне, выпустил меня из своих объятий и устроил соло концерт. Под текст последнего припева я проскользнула между стульями Нилу и Мэй.       Они почти бесшумно переговаривались, и я удивилась тому, как им удаётся расслышать друг друга за громогласным пением Кадзухи. Мэй мелко вздрогнула, когда я опустила руки ей на плечи.       Я мягко улыбнулась девушкам. Нилу немного отодвинулась в сторону, чтобы освободить мне место, а Мэй смущенно потупила взгляд в пол, вероятно, боясь, что я заговорю о недавнем поцелуе. Но я пришла не за этим, да и в целом не планировала самостоятельно заговаривать с ней об этом. Не имею привычки лезть в душу, когда не просят. Со своей бы разобраться.        — У меня кое-что для тебя есть, — сказала я, опустившись к самому уху Мэй, потому что Кадзуха последними строками решил поднять на уши всю таверну.        Мэй посмотрела на меня растерянно, а я завела руку за спину, вытащила своё маленькое изделие из-за пояса платья и, расправив оригами, протянула на раскрытых ладонях персиковую ласточку.        — Я не уверена, но Кадзуха сказал, что твоё имя переводится, как «слива ласточки», — я поджала губы в смущенной улыбке, чувствуя, что начинаю немного нервничать. До этого момента я делала подарки только Кадзухе, как и получала подарки только от него, и жест Мэй с сумерской розой в моих волосах был первым знаком внимания от кого-то другого. Я хотела ответить ей тем же, но в первую очередь поднять её настроение, потому что за весь вечер движение её губ едва ли можно было назвать улыбкой. Однако на этот раз она улыбнулась по-настоящему.        Васильковые глаза девушки заискрились от радости, и так ярко, что их блики на радужке можно было сравнить с августовским звездопадом. Я шумно выдохнула, довольная результатом.        — Спасибо большое! — совершенно умилённая, Мэй аккуратно забрала оригами в свои руки и принялась рассматривать её со всех сторон. — Огонёк, она очаровательна.        — Рада, что тебе понравилось, — я кивнула и ласково потрепала её по голове. — Только не грусти, хорошо?       Кадзуха успокоился ещё не скоро. К тому же, к его представлению подключились Нилу с Кавехом. Последний явно неровно дышал к танцовщице, и я с интересом наблюдала за его неловкими, но отнюдь не лишенными грациозности попытками взаимодействовать с девушкой в танце, пока, наплясавшись, ребята не вернулись за стол. Сайно тут же объявил последнюю партию. Последнюю? Что ж, он явно планировал завершить вечер с сорванным кушем.        — Ну что, секретарь, потягаешься со мной за звание короля? — спросил он у Альхайтама, перетасовывая колоду с картами поддержки.        — Ага, мне же как раз этого звания не хватает для полного счастья, — не выражая ни малейшей заинтересованности в игре, фыркнул тот в ответ.        Если поначалу, опираясь на рассказы Тигнари и Кавеха о гениальности Сайно в «Священном призыве», мне казалось, что победа у него почти в кармане, то сейчас, понаблюдав за несколькими партиями, я уже не была в этом уверена. Сайно, без сомнений, был удивительно сильным игроком, но Альхайтам ему не уступал: пару раз он даже вышел победителем, когда остальные уже давным-давно покинули поле битвы. Он выглядел как человек, который не тратит время на подобные развлечения, но его стратегическое мышление позволяло быстро считывать все особенности ситуации и предугадывать чужие ходы. Я убедилась в этом лично, когда из любопытства сделала невыгодный для себя ход и Альхайтам моментально воспользовался этой возможностью, нанеся всем моим персонажам максимальный из возможного урон. Зная об этом, предстоящая схватка становилась ещё более интригующей, и я лишь надеялась на то, что Сайно найдёт способ уговорить Альхайтама сыграть с ним на желание. Выиграет генерал или нет было уже не самым важным, я просто хотела увидеть их поединок один на один.        Сайно, безразлично пожав плечами, уже собрался передать колоду Нилу, чтобы та раздала всем карты, и бросил словно невзначай:        — Неужели безобидное желание пугает тебя меньше, чем монстры и песчаные бури?        Я заинтересованно сощурилась, мельком глянув на Аль-хайтама. Сайно явно пытался взять его на слабо, и что-то мне подсказывало, что такой трюк на этом парне навряд ли сработает. Не было похоже, что он легко ведётся на подобные уловки, и выражение его лица, которое так и осталось отстранённым и немного скучающим, подтверждало мои мысли.        — Именно так, — спокойно подтвердил Аль-хайтам и сделал небольшой глоток из чаши. — Когда ты попадаешь в песчаную бурю или сталкиваешься с монстрами, шансы на выживание растут пропорционально твоим знаниям и навыкам, которые относятся к ряду подобных ситуаций, а так же быстроте реакции. Выигрыш же в карточной партии зависит не только от того, насколько ты хорош в выстраивании стратегии. В том числе огромную роль играет удача, а её предсказать невозможно, как и то, как ты захочешь насолить мне в случае, если выйдешь победителем.        Логично. Не докопаться. Наживка на крючке Сайно выглядела совершенно не соблазнительно для бесстрастного секретаря, а моя надежда на интригующую партию плавилась под жаром ледяного пламени в его бирюзовых глазах. Сайно отвернулся, так ничего и не ответив, и, кажется, готов был бросить эту затею. Не в мою смену, генерал.        Я поджала губы, лихорадочно перебирая в голове любые способы заинтересовать Альхайтама в игре, пока не наткнулась на самый очевидный и по моим прикидкам имеющий практически стопроцентный шанс на успех.        — А как насчёт… — начала я, привлекая всеобщее внимание, когда Нилу уже начала раздавать карты. — Что если мы сведём фактор удачи к минимуму? — я глянула сначала на Сайно, потом на Альхайтама, убеждаясь, что они слушают. — Одинаковые отряды, одинаковые карты поддержки, в том числе и порядок в колоде. В начале каждого раунда только один делает бросок дайсов, другой выкладывает точно такие же у себя. Единственная неизвестная — кто будет ходить первым.        Вся компания (кроме Сяо, который к этому моменту уже был в тотальном отрубе), заинтересованная моим предложением, перевела взгляды на Сайно и Альхайтама, явно ожидая их согласия. Без сомнений, каждому здесь хотелось посмотреть на битву между Королём Призыва и обладателем чертовски сексуального мозга, да и не только мозга, если честно… Кхм-кхм, да-а… Что-то я немного отвлеклась.        Сайно, глядя на меня, ехидно улыбнулся, и только я знала, что за этой улыбкой скрывается отнюдь не азарт, сопровождающий предвкушение. Отблагодаришь своим выигрышем, генерал, а сейчас, будь любезен, сосредоточься. Альхайтам, напротив, недовольно нахмурился, барабаня пальцами по столу, но всё-таки кивнул, соглашаясь, пусть и не было в этом жесте ни капли энтузиазма. Удовлетворённая исходом своих стараний, я откинулась на спинку дивана и, хмыкнув, мельком взглянула на Кадзуху.        — Ставлю на Альхайтама, — сказала я и пододвинула чашу, полную вина, в его сторону.        Кадзуха с интересом посмотрел на качнувшийся внутри алкоголь и, прищурившись, спросил:        — Сколько?        — Всё, что у меня есть.        — Охо-хо, — он весело присвистнул, запрокидывая голову. — Хайтам, я ни на что не намекаю, но за такое я бы на ней женился, — и, подлив вина в свою чашу, тут же перевёл тему, когда я толкнула его локтем в бок. — Тогда я ставлю на Сайно. Тоже всё, что у меня есть.        — Две моры в кармане? — прыснула я.        — Опустим этот момент.        Смеясь, мы стукнули чаши друг об друга. Да начнётся битва!        Ай да я! Хороша была идея. Парни на протяжении всей партии дышали друг другу в затылок, но даже при раскладе, где фактор удачи был сведён к минимуму, именно Фортуна выбрала победителя. Так уж сложилось, когда и у Сайно, и у Альхайтама остался один единственный персонаж (что интересно, у обоих — некий Полуночный герой из Мондштата) с одной единицей здоровья, именно генерал должен был ходить следующим. В этот момент я наблюдала за Альхайтамом. Всё такой же равнодушный, он сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла, и перекатывал дайс в руке. Он уже не смотрел на карты: взгляд его был направлен в никуда, когда Сайно совершал победный ход.        — Твой ухажёр проиграл, — довольно заключил Кадзуха, протягивая ко мне раскрытую ладонь. — Мору мне на лапу. Быстро.        — Подождёшь, — фыркнула я в ответ и кивнула на Сайно. — Смотри, сейчас самое интересное будет.        Мы с Сайно переглянулись. Он едва заметно улыбнулся и, подперев голову рукой, обратился к Альхайтаму:       — Даже не знаю, что тебе загадать, секретарь… Такой простор для полёта фантазии.        — Ага, так мы сразу и поверили, что ты ещё не определился, — смеясь, встрял Тигнари.        — Не томи, — кивнул Альхайтам, подтверждая слова ушастого. — В пытках с пристрастием ты хорош почти так же, как Кандакия.        — Ладно, — согласился Сайно. Он выпрямился, обвёл всех присутствующих взглядом и, выждав несколько секунд для драматичности момента, наконец заговорил снова: — Я сегодня добрый, поэтому предоставлю тебе выбор: либо ты целуешь Кавеха… — со всех сторон послышались вздохи, тихий смех и цоканье, а Кадзуха громко завопил: «В засос! С языком! Как взрослые, уверенные в себе мужчины!» Сайно важно кивнул: — Да, именно так...        — Либо? — с обреченным вздохом спросил Альхайтам, устало прислоняя ладонь ко лбу.        — Либо разрешаешь им, — Сайно кивнул на меня, Кадзуху, Сяо и Мэй, — за спасибо жить у тебя, пока они будут в Сумеру.        Кадзуха поражённо выругался, Мэй с недоумением и недоверием глянула в сторону Сайно, а я изобразила что-то между удивлением и одобрением, с ухмылкой скрещивая руки на груди. Все остальные заинтересованно смотрели на Альхайтама, который безмолвно сидел, уткнувшись взглядом в стол. Я бы на его месте поцеловала Кавеха, если честно, даже если он был бы для меня последним по привлекательности человеком, ибо перспектива пускать в свой дом малознакомых путешественников (а особенно когда в их числе есть Кадзуха, потому что если я — это «ещё куда ни шло», то он — самая большая неприятность Тейвата) — в общем-то, так себе развлечение. О чём Альхайтам там размышляет вообще? Пару неловких секунд, и его секретарская берлога останется в целости и сохранности. Если, конечно, ему в голову не придёт пригласить нас в гости на выходных.       — Понятно, — спустя затяжную минуту тишины сказал Альхайтам, сделав большой глоток вина. — Вещи сами перевезёте.        — Чего-о-о?! — тут же завопил Кавех. От возмущения он даже вскочил на ноги и, уперевшись руками в стол, вытянулся к соседу. — А меня спросить не хочешь?!        — Нет, — бесстрастно ответил секретарь. — И целовать тоже не намерен.        — То есть сделать из дома отель для туристов лучше, чем поцеловать меня?!        — Именно, — не меняясь в лице, подтвердил Альхайтам. — Даже если у меня стоял бы выбор межу тем, чтобы погладить тебя по щеке или продать дом за одну мору, я бы предпочел жить на улице.        — Ты… — борясь с негодованием, Кавех сжал ладони в кулаки. Он не мог найти слов, чтобы ответить своему ненавистному соседу, и скалился так, что мы едва ли не слышали скрип плотно сжимающихся челюстей. — Святые Архонты, ты невыносим!        — Это всё из-за тебя, Аканэ, — хохотнул Кадзуха, явно пытаясь разрядить обстановку. — Вскружила Альхайтаму голову, негодница! Видишь?! Семейная драма!        — Завались, Кадзу, иначе семейная драма случиться между нами, — ответила я, усмехаясь. — Пощады, как в случае с Сяо, не жди.        Кадзуха театрально схватился за сердце.        — Каюсь, госпожа! Берега попутал, в себя поверил опрометчиво…        Я улыбнулась краешком губ и украдкой глянула на остальных. Нашей маленькой перепалке удалось перетянуть на себя внимание и предотвратить разгорающуюся ссору: Кавех сел на место, недовольно ворча себе под нос, остальные переключились на разговоры между собой, а Альхайтам так и остался сух и неподвижен. Праздничные фонари за окнами таверны мягко сияли под холодным предрассветным небом. В планах у веселья, кажется, не было пункта «Сворачиваемся, господа!» и последние бутылки османтусового вина разливались по чашам. Потерянная память помнила его цветочный вкус.        Выпитый алкоголь расслабил меня настолько, что в какой-то момент я притихла и молча наблюдала за остальными со стороны. Все выглядели уставшими и сонными, но абсолютно довольными. Даже Кадзуха понизил громкость, разговаривая с Кавехом на тему предстоящего совместного проживания, и закончился их диалог дружеским рукопожатием, с помощью которого они заключили договор о «превращении существования Альхайтама в истоки Бездны», что бы это ни значило.        А у меня под боком сидел наполовину спящий Тигнари. Он предпринимал попытки не провалиться в сон, мутным взглядом скользя по окружающим предметам, но каждый раз его голова поддавалась закону о гравитации, из-за чего Тигнари вздрагивал, и его ушки молниеносно вытягивались друг к дружке. Когда это произошло в очередной раз, я осторожно опустила ладонь ему на голову, мягким движением зарылась пальцами в тёмные волосы и почесала у основания ушей. Тигнари издал мурлыкающий звук, вызывая у меня умилённую улыбку, и в полудрёме медленно сполз вниз, опуская голову мне на грудь. Кадзуха, от внимания которого не ускользнул этот момент (впрочем, не помню ни одного случая, который не сопровождался его реакцией), подозрительно покосился на меня.        — Я ревную, — заявил он вполне серьёзно, наблюдая за тем, как я продолжаю гладить ушки Тигнари, пока он тихо урчит.        — Ты думаешь, меня это волнует?        Закатив глаза, Кадзуха цокнул:        — Всё ясно, повелась на большие уши! — и, взглядом ищейки осмотрев компанию, остановил свой взор на Мэй, которая в этот момент, сонно зевая, потирала глаза. Недолго думая, Кадзуха вскочил на ноги, быстро обошел стол и протиснулся между девушкой и Сяо, отпихивая последнего плечом в сторону. — Мэ-э-эй, куколка моя, я тоже хочу ласки!       Растерянная и загнанная в угол Мэй рефлекторно отодвинулась в сторону, когда Кадзуха протянул к ней руки, намереваясь заключить в объятиях. Я напряглась: этот дурак и в трезвом состоянии частенько забывал о существовании личных границ, а под алкоголем становился живым примером фразы «вижу цель — не вижу препятствий». Я уже готова была бросить в него что-нибудь тяжёлое, чтобы в себя пришел, но вместо меня подоспел проснувшийся Сяо. С трудом разлепляя тяжёлые веки, он сжал плечо Кадзухи и потянул на себя, оттаскивая подальше от Мэй.        — Она моя! — прохрипел он, свободной рукой зачёсывая назад растрепавшиеся волосы. От удивления я аж вскинула бровями, но Сяо быстро исправился, добавив: — Ученица… Руки убрал, смертный.        Ну-ну, ученица. Кто же ещё?        — Вы посмотрите кто проснулся! — Кадзуха тут же переключился, весело подпрыгнул на месте и навис над Сяо, уперевшись руками в край стола и спинку кресла. — Голова не болит, охотничек?!        Но «охотничек» ничего не ответил, потому что снова уснул, прижавшись щекой к поверхности стола. Тем лучше для Кадзухи: ставлю все его деньги, выигранные у меня, что в этот раз его шея превратилась бы в держатель для копья.        Когда мы выходили из таверны, на улице уже было светло. Утро выдалось немного пасмурным и сероватым, но отсутствие солнечного рассвета не умаляло нежности, с которой прохладный ветер обдувал нашу разгоряченную алкоголем кожу. В сравнении с минувшим вечером, сейчас город выглядел практически пустынным: шаги возвращающихся домой ласково шуршали по гравию и где-то неподалёку пела песню одинокая флейта. С застывшей полуулыбкой на лице я обвела взглядом нашу компанию. Я совсем не знала этих людей, у нас за плечами была всего одна ночь, плескающаяся в винных волнах, но отчего-то они ощущались по-родному, будто я не в первый раз встречала новый день нашими сонными глазами.        Я запрокинула голову, чтобы посмотреть в небо, и тут же в туманном разуме заиграла мелодия, сочинённая под таким же голым голубовато-серым полотном.        — Пойдём, пойдём, пойдём сейчас, — тихо запела я, поддаваясь внезапному порыву. — Беги прочь от банальщины...        — Мы отправимся в то место, которое защищено от жадности, гнева и скуки, — подхватил идущий рядом Кадзуха. Я чувствовала мягкую улыбку в его голосе. Конечно, ведь эта песня была нашим гимном.       «Мы будем плясать и петь до заката,       И праздновать, позабыв обо всём,       Мы будем спать, когда настанет утро,       И мы подымемся под песни птиц».       Да, под песни птиц.