La caverna dei Draghi: Зов Дракона

       Благодаря его скорости и готовности к тому, что обязательно произойдет что-нибудь странное, они приземлились без лишних травм. Лишь слегка Сяо ударился плечом, задев стену, но для него в приоритете была безопасность Янмэй. Окинув девушку взглядом, он убедился, что с ней всё в порядке, и осторожно опустил на пол.        — Архонты, что только что произошло? — спросила она растерянно. Сяо слегка удивился: он ожидал, что Янмэй будет напугана, возможно даже запаникует, но быстро вспомнил о том, что все как будто знали, что им обязательно придется столкнуться с трудностями, неподдающимися логическому объяснению. Но, как сказал Альхайтам, наверняка и в этом должна быть какая-то закономерность.        Сяо осмотрелся. Место, куда они попали, было сложно назвать комнатой. Оно больше походило на глубокое углубление в полу, узкое и пустое, но когда Охотник поднял голову, то вместо зияющей дыры и отблеска факелов увидел бетонный потолок. Они были в тёмном, замкнутом пространстве, и сколько бы не ощупывали стены, выхода отсюда найти не могли. Тут-то Янмэй действительно начала паниковать.        — Да что происходит?! — прохныкала она, пихая стену, и крикнула в потолок: — Ребята! Ребята, вы нас слышите?! Мы застряли!        Но молчанием ей ответила лишь глухая тишина. Здесь не было эха и сюда не проникали звуки извне. Лишь шарканье их собственных шагов сопровождало заточенную пару.        — Сяо... — тихо пролепетала Янмэй. С пляшущей по лицу тенью от единственного настенного факела она выглядела еще более паникующей, чем звучал её голос. — Что нам делать, Сяо? Ты можешь телепортировать нас обратно?        Сяо помотал головой. Он уже пытался активировать Леминискату, пока они проверяли стены, но ничего не получилось. Это место полностью блокировало магические способности.        И тут, пока он смотрел на Янмэй, тщетно пытаясь сообразить, что делать, чтобы хотя бы успокоить девушку, не говоря уже о выходе отсюда, Сяо заметил кое-что странное. Он видел её словно сквозь лёгкий туман, что с каждой секундой становился гуще и гуще. Прищурившись, Сяо огляделся, чтобы найти его источник, но туман заполнял собой пространство так быстро, что он почти сразу перестал различать силуэт Янмэй напротив себя.        — Сяо..? — позвала она.        — Ты это видишь? — спросил он, услышав в её голосе лишь лёгкую обеспокоенность, будто она не замечает, что перед ней только белёсая пустота вместо его лица. — Здесь туман...        — Какой туман? О чём ты?        Как она может его не видеть? Вот же он, холодными облаками обнимает его обнаженные руки и поглощает, поглощает, поглощает... темноту?        Сяо вновь оглядывается, но не видит ничего. Темнота выжигает глазницы, забирается под самые веки и карабкается глубже, чтобы добраться, чтобы соединиться с тьмой в его сердце. Её сестра выплёвывает себя из тела, и теперь, вытягивая руки к Янмэй, он чувствует, что остался здесь совсем один. Нет больше стен, нет тепла от факела, лишь пустота и мокрый холод касаются кожи и ознобом бегут к затылку. Сяо страшно.        — Янмэй... — зовёт он тихо, зная, что та не ответит, не возьмёт его за руку. — Янмэй, не оставляй меня...        У него ком в горле и голос дрожит, словно клён под осенним ветром. А вода, там, вдали, по-прежнему издевательски разбивается в эхо. Ему кажется, как в стуке капель прячется неумелая мелодия, и вода зовёт его к себе, шепчет фальшивым напевом «здесь выход». Никого выхода там нет, Сяо знает, но все равно идет медленными шагами, не чувствуя под собой ничего, будто ноги его проваливаются в сахарную вату — невесомые и липкие облака.        И вдруг — вспышка. Белая звезда слепит взор, и черные ленты теней, коснувшись её света, с предсмертным воем растворяются под его ладонями. Сяо вздрагивает, когда тьма вновь возвращается на своё место, свернувшись дрожащим комочком под сердцем, и вопит, пока на его глаза наворачиваются слёзы. В сиянии звезды он видит их — братьев и сестёр. Совсем живых, ещё не сломленных проклятием. Они зовут его.       — Алатус!        — Привет, братишка!        — Вы посмотрите, это же наш маленький адепт!        Улыбка на его лице растягивается непроизвольно. Он не может ничего сказать, не может пошевелиться, боясь: вдруг вытянет руку и они исчезнут?        — Чего сопли развесил, Сяо?        А он не может сказать, не может объяснить, отчего слёзы реками стекают по раскрасневшимся щекам. Он пытается сдержать их, поджав губы, стиснув зубы и сжав кулаки, но они не останавливаются. Сяо не хочет видеть, что будет дальше, но это место над ним не сжалится, не смилуется даже над счастливыми воспоминаниями, растопчет их, как беззащитного зяблика — крошечное оперение радости в вечной мгле.        Звезда фыркает их голосами, она недовольна, что Сяо противится её чарам, и заставляет открыть глаза. Смотри. Смотри, Охотник. Смотри, Дьявол. Смотри, как все они умирают один за другим. От рук друг друга и от рук скверны.        Истошный крик и меч, разрезающий воздух. Сяо кричит следом, надрывая горло, и их голоса сливаются в один. Ему кажется, будто глаза сейчас лопнут, будто он споймает радужкой острие меча, лишь бы защитить их, лишь бы умереть за них всех, не четыре, но сотни раз подряд — им было зачем оставаться, но только не ему.        Он призывает копье, не задумываясь, но грезя лишь обо дном — разрезать кровавую звезду, уничтожить выжженое поле войны, навеки оставшееся в его памяти. И когда он взмывает в воздух, рыча, видение трескается. Зеркало его души рассыпается на осколки, в каждом из которых он видит их лица: улыбающиеся и плачущие, встречающие новый день, сражающиеся, выпивающие — самые разные, самые дорогие. Сяо больше не может держаться. Он падает на пол, и облака не спасают его, колени разбиваются о камни. Он плачет, истошно воет, не зная, как унять боль утраты. Это был удар, сравнимый со смертельным — если бы только он умел умирать...        — Сяо... — зовёт его голос Босациуса, но пелена слёз мешает разглядеть осколок, парящий прямо перед ним. — Сяо, ты выполнил мою просьбу? Ты позаботился о ней?        «О ком?» — хочет спросить он, но отвечает брату бесконтрольными всхлипами в неунимающейся истерике.        О ком он забыл позаботиться?        Сяо не успевает ему ответить, не успевает попросить прощения за то, что остался в живых, за то, что до сих пор пытается осушить сосуд своего существования, не доставая до того, что осталось на дне — с колокольчатым перезвоном осколки пропадают во тьме, вновь вырвавшейся из сердца. Сяо пытается запихнуть её обратно, зачерпывает руками чернильные тени, но они осыпаются сажей на его ладони, пока он не опускает руки и обессиленно падает на валуны.        Становится тихо, молчание тьмы звенит в ушах, долго-долго, кажется, будто он слушает этот звон уже тысячи лет, и он напоминает Сяо лязг цепей, оков, чьими путами пришлось связать себя много веков назад.        Привычное успокаивает. Так успокаивает и смех Огонька, внезапно разрезавший звон девичьим голосом. Сяо вздрагивает, медленно поднимает голову и пугается от неожиданности, когда видит перед собой фигуру Властелина Камня. Он стоит в белых одеяниях времён войны и смотрит на свои черные руки. Золотые нити путаются у него на запястьях, но взор Архонта, как и Сяо, привлекает смех. С другой стороны к нему вприпрыжку идёт Огонёк.        Сяо смотрит на неё зачарованно, не веря своим глазам. Нет... Нет... Опять сознание играет с ним злую шутку, это не может... Но это Огонёк, бессомненно она, в золотом платье, подаренном торговцем на Большом Базаре. Как и в Сабзеруз, она выглядит, словно богиня, но ведёт себя совсем как ребёнок.        — Каэлис, вот так встреча, —       усмехается Моракс, протягивая ей руку. Та игриво вкладывает свою ладонь в его и мягко пожимает.        — Я к тебе по делу, представь?        — Сегодня без карт и плясок? Какая жалость, ты меня разочаровываешь.       — Такое время, старина, — она пожимает плечами, — Я пришла за кольцом.        И только Сяо успел подумать, что они его не видят, Огонёк поворачивается к нему с лучезарной улыбкой, но голос её раздваивается, эхо громом раскатывает слова.        — Сяо, пора. Твоё время закончилось. Ты не оценил дар, и я пришла забрать его для того, кто в нём больше нуждается.        Забрать кольцо? Его время закончилось? Что это значит? Сяо медленно моргает, и тут до него доходит осознание — наконец-то. Он опускает взгляд. Кольцо переливается под сиянием богов, забирается гранатовым под рукав, прячется, не желает уходить. А Сяо его ненавидит, и снимает резким движением, отторгая подаренную жизнь. Но когда рука протягивается к Огоньку, Сяо вздрагивает и останавливается.        О ком он забыл позаботиться?