Уроборос

      Эсмера могла порадоваться тому, что в конце концов осталась с Милиной наедине. Однако, разговор двух сестёр был окрашен мрачными мазками депрессивного художника. Девушка смотрела на императрицу и тяжело дышала. Юное тело придалось промёрзлой тряске. Холод точно не был вызван температурой в тронном зале: нечто более глубокое сидело внутри Эсмеры, заставляя ту дрожать от смеси негодования и страха.       — Не могу поверить, что ты взяла в посла затерранца.       Милина обречённо вздыхает. Эсмера считалась благоразумной девушкой с добрым сердцем не только среди народа, но и семьи. Видеть над ней тёмную тучу оказалось непросто: скопление морщинок в уголках рта ей шло больше, чем между бровей.       — Я знаю, о чём ты думаешь. Но здесь нет места твоему беспокойству. Сайзот не такой, как…       — Эти монстры не заслуживают имени! — крикнула Эсмера.       Императрица сердито сдвинула брови к переносице и приблизилась к сестре. Остановившись напротив неё на расстоянии вытянутой руки, зашептала:       — Держи эмоции в узде. Тебе ли не знать, что будет дальше?       Эсмера замерла. Её руки потеряно оглаживали лицо, словно в попытке убедиться, что она его не потеряла. Милина следила за тем, как по щеке сестры бежит первая слеза. Девушка с тяжестью впустила в себя воздух и с таким же трудом и хрипом его выпустила. Вторая слеза очерчивает острый подбородок, капая на носок туфель. За второй неизбежно бежит третья. Четвёртая. Пятая…       Эсмера медленно утёрла запястьями свою горечь с покрасневших щёк и развернулась, чтобы уйти. Милина быстрыми шагами оказалась за её спиной и уложила ладонь на плечо. Эсмера остановилась, но не смела обернуться. Лишь плотно сжала веки, не выпуская позорных слёз, которые ранее умело контролировала.       — Ты не знаешь его так, как знаю я.       Тело Эсмеры окаменело. Милина чувствовала это. Казалось, её рука лежала на холодной статуе, а не на живом человеке. Она аккуратно массировала плечо застывшей сестры пальцами, разгоняя кровь.       — Я уважаю тебя, сестра. И забочусь о тебе. Ты, вероятно, потеряла в это веру? Твой секрет всегда со мной. Знание о нём не позволило бы мне взять в послы простого затерранца. Будь уверена в моём выборе так, как я уверена в Сайзоте.       — Я не готова принять его.       — Знаю. И верю в то, что время лечит.       Эсмера выпустила печальный смешок.       — Может и лечит. Но позор не смоет никогда.       Она сделала шаг, и рука Милины упала с плеча девушки. Императрица наблюдала за тем, как поникшая Эсмера покидает тронный зал.

***

      Звуки глухого удара по соломенному манекену спугнули птиц с ветки близстоящего дерева. Эсмера оттачивала навыки боя в одиночку, найдя в этом свою отраду. Удары по манекену были беспощадны и сокрушительны, отчего последствия неравной битвы оседали соломой на макушке принцессы. Она встряхнула головой и вынула спицу из волос, принимая их мягкость на мокрых от пота плечах.       Она вытерла блестящий лоб тыльной стороной ладони и вновь ринулась в бой. Взмах мечом рассёк воздух приятным свистом и несчастную руку манекена. Та упала у его основания, рассыпавшись на волокна после столкновения с ботинком принцессы. Эсмера прижала рукоять меча к ключице и направила взгляд по лезвию, прицеливаясь. Выпад ногой вперёд, и противник оказался проткнут в области несуществующего сердца. Манекен пошатнулся. Эсмера удовлетворённо оглядела результат тренировки, вынув лезвие меча.       Слабые удары компенсировались их частотой. Эсмера была быстра, но не достаточно внимательна, чтобы заметить за деревом выглядывающего Сайзота.       Он пришёл лишь на середине тренировки, но не смог заставить себя уйти. Мысли о принцессе, словно не упокоенные души, сводили с ума. Сайзот думал о Эсмере всю ночь, и лишь с рассветом ему удалось заткнуть внутренний голос и сомкнуть глаза.       Он терзался, мучился, не понимал… Принцесса виделась ему замком, пока в руках у него сотни разных ключей. Он перебирал все, но ни один не подошёл. Сайзот выискивал запасной, но и его нигде не было. Эсмера осталась закрытой от чужих взоров. От взора Сайзота.       Затерранец одинок. И это гадкое, холодное чувство вело его по кривой дорожке. Прежде он не позволял себе так позорно прятаться за деревом и изучать объект своего внимания. Не узнавал себя. Ужасался. Но тешился надеждой: если Эсмера затерранка, то такая же, как он сам. Имеет дар к перевоплощению. И, узнай он это, сбросит с себя оковы одиночества, долгожданно вздохнув полной грудью.       Сайзот вышел из укрытия и тихо подошёл к Эсмере, стоявшей к нему спиной. Искать ключ больше нет смысла. Надо спрашивать прямо — в какой из шкатулок он лежит? Кем охраняется?       — Императрица Милина вновь не пришла?       Скорость принцессы застала Сайзота врасплох. Всего секунда, и его кадык ощущает на себе холод металла. Эсмера подняла лезвие, задирая подбородок любопытного гостя. Она пристально смотрела ему в глаза, сжимая рукоять меча. Он так же неотрывно смотрел на неё, ища в искажённом от гнева лице признаки Затеррии.       — Я не звала её. Тебя — тем более.       Сайзот нахмурился и поднял руки в жесте поражения.       — Я что-то сделал вам, принцесса?       Её удивлённое лицо смутило затерранца. Он уж было подумал, что сказал величайшую глупость, за которую постыдится даже ребёнок. Да и ему неожиданно стало не приятно.       Сайзот опустил голову, натыкаясь на острый конец меча тонкой кожей шеи. Эсмера отшагнула, но меч не убрала. Только предупредительно выставила его вперёд, реагируя на каждое движение совсем растерявшегося Сайзота.       — Мы определённо не встречались с вами ранее. Разве я мог вас оскорбить?       Верхняя губа принцессы брезгливо дёрнулась. Сайзот улавливал каждой вздох, взмах ресницами и смену эмоций в поисках одного единственного — ответа. Желание вновь увидеть ромбовидные зрачки на ярко-голубых глазах стало почти что осязаемым. Оно разрывало изнутри когтистыми лапами, подбираясь к языку. Затерранец уже чувствовал вкус вопроса на самом кончике, открыл рот, но Эсмера вернулась к покалеченному манекену. В ушах прогремел звон разбившийся инициативы.       Любопытство перевешивало страх оказаться дураком, и Сайзот торопливо последовал за принцессой.       — Постойте!       Она резко развернулась, заставляя Сайзота замереть.       — Не заставляй меня злиться. Тебе это не нужно. Мне и подавно.       Эсмера была спокойна. В голосе не пробежало и нотки раздражения. Могло показаться, что она попросту устала злиться. Но перебирание пальцев свободной руки открывало суть: девушка пыталась контролировать эмоции.       Сайзот сделал шаг назад, расширяя личное пространство Эсмеры.       — Я переживаю за ваше отношение к себе. Вы в праве ненавидеть меня, но разве мне не должно знать причину? Поверьте, я не буду больше тяготить вас своим присутствием. Мне важно в дальнейшем избежать такого же немого конфликта.       Эсмера сощурила глаза. Она оглядела Сайзота с головы до ног самым обвинительным взглядом, выдавив:       — Наши пути не соприкасаются. Занимайся своей работой по делам Затеррии, а меня оставь с моей.       Его сердце пропустило удар. Горло сжимали невидимые руки. Как же ядовито она выделила родину Сайзота, словно пощёчину дала! Да такую сильную и оскорбительную, что захотелось тут же исчезнуть.       Кислотные глаза уставились в ноги. Острый слух затерранца уловил спешные шаги Эсмеры. По позвоночнику пробежались противные мурашки от неутешительного осознания, и он зажмурил глаза.       Ему нигде не рады.       Затерра презирала человеческий облик, а Внешний Мир не принял рептилоидный. Сайзот не знал, где легче переживал эту демонстрацию. Больнее когда бьют кулаками, или словами? Одни царапали его тело, а вторые душу. Он мог с этим выживать, но не жить.       Испустив печальный выдох, он медленно раскрыл веки. Солнечный зайчик ослепил буквально на секунду, заставляя посла императрицы проморгаться. Он сосредоточил взгляд на том месте, откуда отпрыгнул блик солнца, разглядев в траве украшение.       Он быстро подошёл к нему и присел на корточки. Украшением оказался браслет с зелёными, почти что прозрачными, камнями. Сайзот вытянул руку и подхватил аксессуар указательным и средним пальцами. Прокрутил, наблюдая за красивым сиянием неизвестных ему камней.       Не отрывая взгляд от находки, он поднялся на ноги. Его и без того светлые глаза стали ещё светлее. Взяв украшение в две руки он начал его восторженно рассматривать, ощущая гладкость отполированных камней подушечками пальцев.       — Обронила, надо же.       Браслет в секунду стал весить больше тонны. Сайзот поднял голову и виновато улыбнулся.       — Прошу прощения, принцесса. Засмотрелся.       Он протянул Эсмере находку. Она неуверенно поддалась вперёд, вытянув указательный палец. Затерранец почувствовал странное предвкушение, что разлилось покалывающим теплом по всему телу. Дыхание стало прерывистым, взор — мутным. Браслет отяжелел, как если бы Сайзот одними пальцами держал дом. И эта тяжесть тянула вниз, вызывая желание поклониться принцессе.       Эсмера подняла глаза на посла. Он прочитал в них непонимание. Отрицание. Страх. От их рук оставались жалкие миллиметры, которые могли быть разрушены крошечным шагом. Никто не двигался. Это ничтожное расстояние пропиталось чувством чего-то неправильного и противоестественного. Сайзоту нравилось. А Эсмере…       — Оставь себе. Никогда не любила зелёный цвет.       Принцесса согнула руку в локте и быстрым шагом ушла, словно ей стало стыдно за образовавшийся контакт. С её уходом Сайзоту стало привычно холодно. И лишь браслет Эсмеры в руках стал источником тепла.