Красный, чёрный и полицейский синий

В квартиру Брагин, как обычно, возвращается поздно. Миша лежит в темноте и прислушивается к уже выученным наизусть звукам: Юра кладёт ключи на тумбочку, Юра снимает и вешает пальто, Юра разувается, Юра безмолвной тенью проскальзывает на кухню, чтобы выпить стакан воды и лечь спать. Вы не подумайте, у них всякие там сопливые нежности не приняты, а высшее проявление любви - найти сбежавшего преступника или шавуху купить (кому что, догадаться не сложно), и потому Шибанов не торопится выбираться из такой тёплой постели и идти встречать Брагина, который так или эдак лишь отмахнётся от него и завалится спать в считанные минуты. Ну, и ещё сам Миша вернулся дай бог полчаса назад и успел только принять душ и вот-вот чуть-чуть уснуть, когда в замке завозили ключом. Юра даже не включает нигде свет. Миша написал, что приехал домой, Брагин пожелал спокойной ночи. Когда тебе каждый день приходится вставать часов в шесть, а то и раньше могут выдернуть, потому что "А помнишь дело семилетней давности? Так вот, мы его нашли! Срочно на задержание", становится не до сантиментов. И так каждый день не по разу видят, не по разу здороваются, не по разу зажимаются по углам и... Ну, вы поняли. Но в этот раз Юре почему-то не спится. Он ложится на кровать рядом с Мишей, аккуратно оттянув себе кусочек одеяла, и Шибанов в полусне закидывает на него свои конечности. Вообще, Юре повезло, что он такой худой, иначе ни за что не поместился бы на том краешке, что обычно остаётся свободным, когда Миша привычно раскидывается звёздочкой. Ну, а что? Так спится, знаете ли, в разы лучше. Шибанов, пробормотав на ухо Брагину что-то, что точно забудет к утру, готовится уснуть опять, слушая смешки Юры. Но тот какой-то напряжённый, двигается по-иному, не как обычно, и Миша и сам невольно напрягается. Юра вздыхает. Шибанов вздыхает тоже. Не получится поспать. По старой привычке Миша впадает в засаду. Он не шевелится и даже дышит размеренно, как и до этого, только уснуть уже не получится, это он понял. А если Брагина, чёрт его дери, с поличным на тяжёлых думах не поймать, он же так и не сознается, в чём дело, будет упираться до последнего, пятьдесят первую возьмёт - человек имеет право не свидетельствовать против себя, чтоб его. Умник хуев. Минут через пять Юра начинает вертеться. Он старается делать это аккуратно, незаметно выскользнуть из-под руки Миши, перевернуться на другой бок. А потом ещё раз. И ещё. Брагин лежит к нему спиной, и Шибанов приоткрывает один глаз. Глаза, привыкшие к темноте, улавливают очертания напряжённых плеч. Юра слишком начеку, чтобы быть спящим. Во сне Брагин расслабленный немного нелепый и совсем не против того, чтобы Миша любовался сплетением вен и выпирающими косточками у него на руках. Шибанов, всё так же обнимающий Юру, резко сжимает руки вокруг того сильнее и спрашивает прямо на ухо: - Не спится? Юра дёргается и поворачивается к нему. Наверняка смотрит своими глазами огромными, - жалко, в темноте не видно. - Миша, напугал! Сам-то чего не спишь? - А ты вопросом на вопрос не отвечай, - дразнит его Миша. - Что, дело гоняешь? Юра грустно хмыкает и отворачивается. Мишу дважды приглашать не надо - он прижимается грудью к спине Юры, просовывая вторую руку под его головой и обхватывая ими грудь. Носом зарывается в короткие чёрные волосы на чужом затылке. - Завтра со всем разберёмся, не боись. - Очень запутанное дело, - говорит Юра, и голос его натянутый, как обычно с ним бывает при стрессе. - Нужно точно установить виновного, потому что... - Тише, тише, Юр. Знаю. Между ними повисает тишина, во время которой Миша гоняет, чем бы таким отвлечь своего любимого полковника, чтобы он думы тяжёлые бросил и заснуть смог. Идея, пришедшая в голову, стара, как мир, но лучше классики ведь ещё ничего не придумали, так? - Хочешь, я тебе стресс помогу снять? - спрашивает Миша, чуть ли не кусая губы от нетерпения; сон уже как рукой сняло. - Это ещё как? - Ну... - Миша недвусмысленно толкается бёдрами вперёд. - Уйди, чудовище, - смеётся Брагин, отмахиваясь от него. - Сил нет. - Так а тебе и не надо, - парирует Миша, уже начиная стаскивать с него штаны. - У меня же есть. А ты лежи, лежи, Юр. Брагин переворачивается на спину, позволяет стянуть с себя кофту, и по заторможенным движениям Миша видит, что сил действительно - нет. Но это ничего. Это дело поправимое. Шибанов сбрасывает такую ненужную юрину одежду с кровати и принимается в полной темноте спальни руками, одними ощущениями на подушечках пальцев изучать давно выученный ландшафт брагиновского тела. В местах, где кожа особенно тонкая, Миша особенно осторожен, но почему-то именно к ним больше всего и тянет: хочется прижаться губами, прикусить зубами, зализать языком. К мишиному счастью, в этих местах Юра отличается особой чувствительностью. Брагин издаёт сдавленный стон, когда Шибанов оставляет засос на внутренней стороне его бёдер. Ноги у Юры длинные, как у богомола, может ими всего тебя оплести, и Шибанов привычно забрасывает их себе на плечи, чтобы сесть спокойно на колени и знай себе прокладывать влажные дорожки от коленок острых к паху. Юра стонет. От этого горячая пульсация прокатывается в паху у самого Миши. - Миш, - зовёт Брагин. - Миша. - Да, мой золотой. - Давай уже. Я... р-растянут. Милый Юрочка. Протокольные акты зачитывать научился, зэкам в глаза без страха смотреть может, а слово "секс" слишний раз без запинки не скажет. Но Мише и не надо. Миша понятливый. Миша приспускает штаны, плещет подвернувшуюся смазку, пристраивается и входит одним плавным движением, слушая заливистые стоны Юры, что становятся только громче, пока - не затихают совсем. В комнате - совсем тихо. Юра привыкает к знакомым ощущениям, Миша - даёт привыкнуть. И дышит через раз - просто на всякий случай. Перемену в Брагине Шибанов замечает сразу и даже как-то не спрашивает - просто начинает двигаться, постепенно наращивая темп. Взаимодействие на всех уровнях уже настолько развилось, что и по дыханию можно было определить, чего хочет другой. Шибанов - определил. И теперь Брагин хватал ртом воздух, цеплялся за простыни и шептал его имя - то, о чём сам потом не вспомнит, зато Миша будет вспоминать. Юра выгибается дугой, вцепляясь в плечи Шибанова ногтями, а затем валится, обессиленный, на кровать. Миша и сам заканчивает за пару расторопных движений, достав член из чувствительного сейчас Юры, и откатывается вбок, чтобы не придавить собой Брагина. Оба дышат заполошно, и дыхание отдаётся от стен комнаты. Воздух густой, тяжёлый. Открыть бы окно, но Мише очень лень вставать, поэтому он просто растягивается рядом с Брагиным, ощущая каждый мускул в своём теле. Юра заползает под руку, устраиваясь на крепком плече, и длинно выдыхает, прежде чем затихнуть. Миша, если б мог, остался бы в этом мгновении не навсегда, но очень, очень надолго. Чтобы никакие жулики их не трогали, начальство на мозги не капало, не надо было вставать ни свет ни заря и возвращаться домой уставшими заполночь, как сегодня. Миша вдруг начинает смеяться. Сначала тихо-тихо, потом не может сдержаться, и Брагин, наполовину лежащий на нём, трясётся вместе с его грудной клеткой. - Чё ты ржёшь, - полусонно бурчит Юра, пихая его в бок. - Да ничё, - посмеиваясь, отвечает Миша. - Просто подумал, что тебе, наверное, надо было массаж предложить, а не вот это вот всё. - Угу-м, - полусонно соглашается Юра. Шибанов чувствует, как смех сменяется распирающей грудь нежностью. Он поправляет на Юре одеяло и невесомо целует его в кудри. - Ты спи, Юр, спи. Сладких снов.