Князь Георгий

— Смотри, колдует! — Нет, вручает ей что-то! — Отодвинься! Как самое интересное, так... Кавказские мальчишки Азамат и Загир, толкаясь, смотрели в щель двери, за которой колдунья Асият передавала княжне Нине какой-то мешочек. — В нём порошок, пропитанный самими джиннами востока! — свидетельствовала старуха. — Развей его над теми, кто тебе не люб, и жизнь отдалит их от тебя. Нина, приняв мешочек, учтиво поклонилась: — Благодарю вас, мудрая Асият. Вы принесли мир в мою душу. В ту же минуту к лачуге старой колдуньи подъехал на коне князь Георгий; заметив мальчишек, он спросил, не встречали ли они поблизости княжну Нину Арсеньевну. — Конечно, встречали! — усмехнулся Азамат. — Её весь аул знает. Вот, кстати, и она выходит. Князь посадил к себе на коня вышедшую Нину и тронулся к её поместью. — Куда ж ты убежала, Нинушка? Мама зовёт тебя обедать. Девочка, тайком пряча мешочек в карман, нахмурилась — она не умела ласкаться. — Мне не нравится быть расфранченной и степенной княжной. — говорила она, задумчиво глядя на синеющие вдали горы. — Мальчишки говорят, что мне больше всего подошёл бы бешмет вместо моего домашнего платья на грузинский манер. Ты же знаешь, дядя Георгий, как я люблю всё, что связано с народами Кавказа — тех народов, из которых происходят мои великолепные родители. Но собенно люблю джигитовку, которой обучил меня отец. Я так и представляю себя летящей орлицей, когда несусь на своём Смелом по горам и долинам! О, ты не представляешь, дядя, как мне хочется быть джигитом! Какое сравнение со скучными уроками танцев и естественных наук! Георгий знал, что родители Нины упрямством и дикостью не отличаются — стало быть, Нина пошла в своих предков, лихих воинов Кавказа. Но если не исполнить волю этой джигитки, пусть даже и княжны, то и она может зачахнуть с тоски. Вот что волновало князя Джаваху!       Между тем конь его вступил во двор роскошного поместья князей Мери́дзе — Елены и Арсения, к которым приехал на выходные дни Георгий. Во время обеда наёмная учительница ворчала на Нину за то, что она изволила пропадать на улице. А Елена подтверждала: — Старайся быть послушной, крошка-джаным. Марина Саввишна всего лишь хочет проводить с тобой время, растить тебя звёздочкой-княжной со всеми княжескими умениями. — Я хочу расти джигитом. — непреклоно заявляла Нина и просила Арсения: — Папа, бери меня почаще в горы. — Вряд ли найдётся время. — улыбался тот. — Не сегодня завтра меня снова призовут в полк, и потом, ты уже сама можешь седлать Смелого и скакать по горной местности. Нина снова погрузилась в суровые размышления: с отцом, особенно в горах, ей всегда было веселее, а домашнее общество простодушной матери и настырной учительницы ей казалось душным и гадким. Исключением была только Люда Влассовская, что приехала на выходные вместе с дядей Георгием. Кроткая и добрая девочка одиннадцати лет, она была на три года старше второй Нины. Сегодня княжна решила показать названой кузине любимую книгу с красочными картинками, где рассказывалось о храбрых джигитах, ведущих борьбу с коварными духами востока. — Как страшно, Нина! — невольно вырвалось у Люды, когда она взглянула на изображение пленения воина злым джинном. — Ты говоришь «страшно»?! — возмущëнно, недоумевающе спросила она. — О, как бы мне хотелось стать участницей этих магических событий! С крыльца послышался голос Марины Саввишны, зовущей воспитанницу. — Тебе не стоит прятаться от учительницы. — напомнила Люда. — А если я не сделаю этого, опять начнутся танцы, реверансы, грамматика, арифметика... Мне этой бессмыслицы точно не нужно. Несмотря на уговоры Люды, Нина скрылась в кустах роз. — Где княжна? — спросила Марина Саввишна, вертя маленькой головой во все стороны. — Там, — указала Люда на кусты. — Людка-ябеда! — со злостью прошипела Нина и пошла учительнице навстречу, намереваясь бросить в неё колдовской порошок. И бросила... но не в Марину Саввишну, а в своих родителей, которые тоже искали Нину! — Ой! — вскрикнула девочка, зажав рот руками. — Слишком поздно! — Что поздно? — поинтересовался Арсений. — Семена, которые я рассеивала, уже разлетелись по ветру. — соврала Нина. За забором послышался топот копыт. — Это хорошо, что ты занимаешься ботаникой, но я должен узнать, кто приехал к нам. — заявил Арсений и поспешил к воротам. Это прискакал посол из полка, заявивший, что пришло время ехать на службу. Прощание с отцом Нина воспринимала с грустью: она подозревала, по какой причине он так внезапно отдаляется от неё. К Арсению присоединился князь Георгий — чем чай на балконе пить, лучше вместе послужить, вдвоём веселее. Нине удалось уговорить строгую учительницу подождать её ещё десять минут. Она и мать вышли на широкую улицу и долго смотрели, как исчезают из виду два всадника-князя, один из которых был ближайшим для них человеком... Но лишь только Георгий и Арсений скрылись за поворотом, как сзади раздался возглас молоденькой женщины: — Бэлла-джан! Драгоценная! Давно мы не виделись! Это Зарема, подруга Бэллы-Елены прибежала, ещё издали завидев её, и стала зазывать на день рождения подруги Фатимы. И не просто день рождения, а юбилей — как тут не пойти? Елена, под впечатлением того, что её ждёт на празднике, даже не задумалась о дочери: — У-у, вот торжество-то будет! Барана зажарят, щербета нальют, лезгинка будет, песни... А ты, Нина-джаным, с Мариной Саввишной оставайся заниматься. Раз ты княжна, учёба тебе важна! — А княгиня, между прочим, тоже лишний раз по пирам не шастает! — заметила Нина дерзко. Но Елена в ответ только снова расхохоталась звонким, детским хохотом. Становление княгиней и матерью ничуть не изменило жизнерадостную горянку — она так и осталась той дикой Бэллой с истинно восточными повадками. — У-у, глупенькая! — хохотала она, обнимая сердитую дочь. — Один раз-то можно! И если задержусь, не горюй, не скучай, приеду скоро, непременно приеду... И унеслась с Заремой по улице, ведущей далеко, к подножию горы, оставив дочь в полном одиночестве. Правда, не в полном, а в обществе Марины Саввишны и Люды, но какой от них толк?!       ...Нина, переполняемая досадой, бродила по саду, заложив руки за спину. Ей удалось уговорить Марину Саввишну провести урок сначала с Людой вместо неё, и теперь она не знала, как быть ей, княжне без княжеской воли. Родители были единственной её радостью и утешением, но по собственной неосторожности она отдалила их от себя, возможно, надолго. От нечего делать она забрела в свою комнату, открыла ящик комода и обнаружила там дневник княжны Джавахи. Тот самый, что дядя Георгий подарил ей вчера по приезду к ним в гости. В этой красной тетради были записаны самые яркие приключения из жизни покойной княжны на Кавказе, а затем в институте. Нина не заметила, как зачиталась, и наступил вечер. И вдруг она краем глаза увидела, что Люда, стоя за её плечом, тоже читает дневник. — Люда, скажи... а какая она была... первая Нина? — голос Нины неожиданно стал тихим. — О-о... — вздохнула Люда, словно вглядываясь куда-то в воспоминания. — Она была бесподобна, лучше всех в классе. Умная, смелая, щедрая, отзывчивая... Вообщем, во всём джигитка и княжна! — Прямо как я! — подтвердила Нина. Но Люда сокрушëнно покачала головой: — Нет, насколько сердце покойной Нины было полно кротости и доброты, настолько твоё полно злобы и тоски. Чтобы воплотить собой твою кузину, тебе нужно ещё долго учиться. Ведь конюх князя Георгия, знавший её, толкует, что она была феей, посланной, чтобы дать неземное счастье тем, кто её окружал. — Прям уж феей! — скривилась Нина и отвернулась, но Люда без труда разгадала её чувства. — Ты завидуешь... Но не стоит. Если ты сейчас пойдёшь на урок грамоты у Марины Саввишны, что уже давно ждёт тебя, то вполне будешь похожа на первую Нину не только лицом, но и духом. — Писать эти отвратительные диктанты?! Да ни за что! Кроме того... Нина посмотрела в окно — первые лунные лучи заглядывали в комнату, длинные тени от деревьев легли на пышный сад. — Поздно уроки учить. Скажи Марине Саввишне, что учёба отложена на завтра. Станешь ли спорить с такой дикаркой? Люда глубоко вздохнула, прошептала про себя «Не доведёт тебя твоя непокорность до добра!» и ушла. Нина, радуясь одиночеству, достала из комода тщательно скрываемую книгу, которую некогда приобрела у колдуньи Асият. Книга эта содержала заклинания, вызывающие настоящих джиннов, и именно один из таких был нужен Нине. Она положила раскрытую книгу на подоконник, так, чтобы на нужную страницу падал лунный свет. Темнота окутала комнату, пугающие тени по стенам поползли, затрепетали на ветру деревья... Но нисколько не боялась джигитка-княжна, прочла она шёпотом заклинание на неизвестном кавказском языке. Тотчас появилось в лунных лучах странное, не имеюще формы голубое создание, состоящее будто только из воздуха и света. — Получилось! — обрадовалась Нина. — Ты ведь и правда джинн? — Да, джинн Маймун. — недовольно пробурчал бесформенный. — Жил себе и жил в золотых пещерах, что спрятаны в далёких песках Каракума, а тут вдруг меня ни с того ни с сего вызывают! — Ты нужен мне для одного важного дела. — пояснила девочка. — Там в нижней комнате квартирует одна такая молоденькая, но некрасивая, сухонькая особа с противными мышиными глазками. Будь любезен, сделай так, чтобы она в этот же вечер покинула это поместье. — На такое я ещё не способен. — Что же ты за джинн такой? — Такой вот молодой джинн. А хочешь, я её усыплю крепким и долгим сном? — Хочу! Точно незримая голубая тень, скользнул Маймун сквозь запертую дверь на первый этаж и возвратился через минуту. — Спит, как лесная соня! — доложил он. — Но раз уж ты меня вызывала, то я должен тебе пригодиться для чего-нибудь ещё. — Надеюсь, ещё много чудес ты совершишь для меня... — мечтательно вздохнула Нина, глядя в окно на ароматные магнолии и стройные чинары. — Только для тебя, и больше ни для кого? — удивился молодой джинн. — Я ведь помогаю только людям с добрым сердцем и чистой душой. Глядишь, и научусь новым чудесам. И Нина рассказала свою историю: — Я не просто девочка, я — княжна Нина Меридзе, родители которой сейчас далеко, а мечта тоже не близко. А ведь я мечтаю служить родине наровне с отважными горскими воинами, храбро перелетать на коне через горы и разить врагов, пусть только попробуют объявиться! — Смелая мечта! — восхитился Маймун. — Даже не знаю, смогу ли я так устроить. Но тут усталая княжна сладко зевнула: — Вот и подумаем над этим завтра. Теперь, когда у меня есть ты, мне беспокоиться не о чем. Но Маймун всë-таки исчез на время — пока его опять по-имени не позовут, ему в этом доме делать нечего.