Толедский клинок (чёрно-белая версия)

      Глядя на увлеченно целующихся Монастарио и Констансию, Зорро едва сдерживал желание дать шенкеля Торнадо, и пусть эти двое сами выкручиваются. Нашли время! И все же он никак не мог решиться прервать то, за чем неотрывно наблюдал. Капитан сидел на постели, по-прежнему затянутый в мундир, и хрупкая девушка в его объятьях, вся в черном, казалась сгорающей от страсти.       Что ж, Энрике не ошибся: дочь вице-короля не была скромницей, так что будь у них время, одними жаркими поцелуями свидание не ограничилось бы. Право, жаль, что им никогда не быть вместе: помимо прочего брачный союз с Констансией принес бы много удовольствия. По крайней мере, поначалу.       Услышав покашливание, Энрике прервал поцелуй и увидел в окне Зорро. «Нужно спешить», – хрипло сказал тот. И впрямь…       Ничуть не смущаясь, спасительница коснулась губами его виска; велела беречь себя и шепнула, что будет ждать их новой встречи. Признаться, Энрике питал слабость к женщинам, знающим, чего они хотят, а потому неудивительно, что его взволновали слова Констансии. Бриджи, разумеется, итог волнения скрыть не могли, но Энрике и не думал смущаться. Напротив, сеньору Зорро стоит убедиться, что природа не обделила капитана Монастарио. Или дону Диего? А, один черт!       Окно спальни было маленьким и располагалось высоко над землёй, однако не эти обстоятельства представляли затруднение, но то, что Зорро вел себя неуклюже, впервые на памяти Энрике. Мешали то шпага разбойника, то его плащ, то что-то еще. Наконец, Монастарио уселся, обхватив это недоразумение за пояс, и Лис пустил коня шагом, соблюдая осторожность.       Ворота неосмотрительно оставили незапертыми, поскольку визит дочери вице-короля длительным не предполагался, а солдаты гарнизона всегда отличались разгильдяйством. Оставшись без командования Монастарио, они, к счастью для бывшего коменданта, продемонстрировали верх безалаберности. Чем и воспользовался Зорро, черной тенью проскользнув между створками, чтобы затем пустить коня в галоп.       «Моя сеньорита, верно, уже подняла тревогу», – думал капитан, крепче сжимая руки на чужой талии и наслаждаясь скачкой, ночью, свободой. Он не позволял эйфории ударить себе в голову, ведь опасность ещё не миновала. Но даже то обстоятельство, что его спасает от смерти паршивец де ла Вега, он же Эль Зорро, не могло омрачить счастье Энрике.       Вероятно, Зорро раньше нравились погони – или просто им повезло, но, попетляв, разбойник совершенно спокойно въехал на территорию ранчо де ла Вега. Никакого стука десятков копыт вдалеке либо эффектных прыжков через ущелья. Энрике уж было хотел пожаловаться на скуку, но вовремя прикусил язык. Кто из них, спрашивается, молодой сорвиголова, а кто – комендант, пусть и бывший? «Вы теперь оба – преступники, более того – соучастники», – съязвил внутренний голос. Вздохнув, Энрике решил, что продолжать ненавидеть де ла Вегу смешно. К тому же, тот не так уж плох, когда молчит.       Вороной пошел рысью, и его хозяин внезапно заговорил.       – Я… я был тем юношей, которого вы спасли в Мадриде. Вице-король отдал мне этим утром ваш… мой бывший толедский клинок.       Молчание. Наваха, зарница смерти, как птица, нежна и зла… м-да.       – Всё-таки ты, – вырвалось у Энрике. – Помолчав, Монастарио задумчиво протянул: – Как, однако, странно начинаются мои именины...       – Начинаются? – отозвался Зорро.       – Sí, начнутся в полночь.       – Неужели дон Эстебан собирался вас казнить в ваш день рождения? – удивился Лис.       – О, подобная мелочь не остановила бы его, – усмехнулся Энрике.       Де ла Вега, то есть Зорро, замолчал. Затем предсказуемо поинтересовался:       – Вы действительно сторонник Риего?       – А вы, дон Диего, действительно разбойник Эль Зорро? – не сдержавшись, вопросом на вопрос ответил Энрике, но тут же сбавил тон: – Я имел честь беседовать с генералом Риего. Его взгляды близки мне. Большего я вам пока сказать не могу. Хотя, не скрою, спокойная жизнь богатого калифорнийского землевладельца начала меня привлекать. Спать в ночной сорочке вместо подштанников, а главное, – в мягкой постели… Вам приходилось спать на полу, сеньор? А на земле? Не отвечайте.       – Но сеньориты любят офицеров, а не ранчеро.       Энрике не ожидал такого ответа. Что это, попытка де ла Веги его… утешить? Обладатель так полюбившейся сержанту Гарсии роскошной кровати под балдахином решил наконец придержать язык? Похвально, похвально. Но вот Энрике так и тянуло дёрнуть лиса за хвост.       – Завидуете? – Монастарио склонился к уху Зорро, чтобы говорить тише.       – Нисколько, – уверенно солгал Зорро.       – Ах да, вы ведь поклонник философии Платона… – хмыкнул капитан.       – Что вы имеете в виду? – не понял похититель. Или, лучше сказать, спаситель?       – Неважно, – сдал назад Энрике, понимая, что, увлекшись, забылся. – Я неудачно пошутил. Неужели вы откроете мне тайну убежища Зорро, сеньор? – перевел он тему, заметив, что Диего пустил жеребца шагом, а значит, они вскоре спешатся.       Обыкновенно навевающие тоску валуны и кустарник при лунном свете выглядели довольно романтично. Хотя, пожалуй, сейчас Энрике по душе пришлись бы даже кактусы.       – Вы попадете туда с завязанными глазами, – отозвался Лис.       Монастарио в ответ лишь фыркнул. Странное дело, Диего де ла Вега, он же Эль Зорро, волшебным образом перестал его раздражать. Это что, упаси Дева, сантименты? Де ла Вега уже давно не тот мальчик с восхищенным взглядом…       Завязывая Монастарио глаза полоской ткани, Лис взял с него слово не разглашать местонахождение своего убежища, после чего, ухватив капитана за руку, осторожно повел вперёд.       Энрике так и не понял, зачем был нужен спектакль с завязыванием глаз, ведь он запомнил дорогу сюда, и сейчас понял, что вход в пещеру прикрывает подобная пологу густая растительность. Когда Монастарио снова получил возможность видеть, то убедился в своей правоте.       Сняв плащ, де ла Вега принялся расседлывать коня, а Энрике прошёлся по пещере, с любопытством рассматривая ее. Головоломка почти сложилась. Вероятно, логово Зорро с асьендой семейства де ла Вега соединяет некий рукотворный подземный ход…       – Идёмте, капитан, – сказал Диего, и Энрике, взглянув на него, впервые понял, что настоящего Диего де ла Вегу он не знает. «Просто Диего», тот любопытный и отчаянный мальчишка, стал… кем?       Поднимаясь по ступеням, Монастарио продолжал размышлять об этом. Без плаща, шляпы и маски бандит исчезал, но вместо привычного дона Диего, отношения с которым у капитана были хуже некуда, появлялся некто незнакомый – и знакомый одновременно. Энрике никогда бы не признался, что растерян. Сеньор в черном – сеньор из его прошлого, которое он пытался забыть, чтобы не жить им, не жить ложной надеждой вернуться в Испанию…       В спальне де ла Вега поспешил скрыть свой черный костюм под халатом и шейным платком. «Ага!» – подумал Энрике, но говорить вслух о чужом хитроумии не стал, так как на подбородке Диего красовался багрово-синий след от его вчерашнего удара кулаком во время драки в таверне. Если повезёт, Энрике не придется уезжать прямо сейчас, так что стоит проявить, гм, дипломатичность. Тем более, судя по взгляду, которым глухонемой (или только немой?) слуга по имени Бернардо наградил гостя, он знал о хозяйских планах спасения Энрике и отнюдь не одобрял их. Откровенно говоря, Монастарио не мог понять причину решительности Диего. Ведь письма Риего он не видел, Констансия могла солгать, чтобы юноша выдал себя. И зачем он рискует, приведя Энрике сюда? «Дайте слово чести», Madre de Dios! Отец Диего бы с уверенностью заявил, что у таких, как Монастарио, чести сроду не бывало. То ли молодой де ла Вега, как истый испанец и внук офицера, испытывает доверие к военным, то ли он наивен, идеалистичен и сентиментален.       – Капитан, я попрошу вас ненадолго вернуться в пещеру Зорро, – заговорил де ла Вега, – слуги сейчас приготовят горячую ванну. Якобы для меня, но, надеюсь, вы не откажетесь ее принять и отдохнуть в моей постели. Я переночую внизу. Мне приходилось ночевать на земле, поверьте, – усмехнулся он.       – Сеньор де ла Вега, ваша любезность вас однажды погубит, – заверил не впервые за эту ночь изумленный Монастарио.       Он не сомневался, что если бы не именины, ночевать в пещере пришлось бы ему.       – Вы говорили, команданте, что это лишь маска, под которой скрывается ненависть зверя, – наконец-то позволил себе иронию Диего, и Энрике внезапно понял, насколько тот устал за последние дни. Даже не заметил, что по привычке обратился к капитану «команданте».       – Во-первых, просто Энрике, – как можно мягче произнес Монастарио, но счёл необходимым все прояснить: – Во-вторых, ваши хорошие манеры не мешают вам меня недолюбливать.       – Верно, – зевнул де ла Вега, прикрыв рот ладонью. – Хотя, признаюсь, я мечтал однажды встретить своего мадридского спасителя, чтобы продемонстрировать ему, что более не являюсь неловким мальчишкой.       – Бойтесь мечтать, ибо мечты сбываются, – промурлыкал Энрике, ловко открывая дверь, ведущую в потайной ход, и думая в этот миг о собственных мечтах.       Ему, увлеченно исследующему «нору» Лиса, отсутствие де ла Веги показалось очень недолгим.       – Ванна готова, идёмте.       Энрике неохотно поднялся наверх, хотя прекрасно понимал, что ему следует хорошенько отдохнуть, пока есть такая возможность. И, быть может, стоило прямо сейчас обсудить с де ла Вегой их дальнейшие действия, но тот казался совершенно вымотанным, и Монастарио решил повременить до утра.       – Останься вы в Испании, были бы уже полковником, – задумчиво сказал де ла Вега.       – Возможно, – согласился Монастарио, не представляя, что у этого парня в голове. Но, и впрямь, год назад Риего был всего лишь подполковником, так что… – Но я бы пошел до конца, а те, кто готов идти до конца, долго не живут даже здесь, не так ли… сеньор Зорро?       – Но мы все ещё живы, капитан, – устало улыбнулся ему де ла Вега. – Вода стынет, раздевайтесь. А я пойду спать.       – Доброй ночи, – вполне искренне улыбнулся Энрике в ответ, расстегивая пряжку ремня.       Вымывшись, Монастарио обнаружил на постели свежую ночную сорочку и свой толедский клинок. «Странные именины, – снова подумал он, – очень странные».       Энрике Санчесу Монастарио исполнилось тридцать, и, засыпая в чужой постели, он думал, что де ла Вега просто обязан быть участником Испанской революции, и в Калифорнии этот неугомонный мальчишка натворит дел, и он, Энрике, должен…