План Ворона

Маргери Настоящей леди не пристало бегать, суетиться и кричать — это в Маргери вбивали с самых малых лет. И она всегда неукоснительно это правило соблюдала. До сегодняшнего дня. Сегодня все правила потеряли смысл. «Этого не может быть, не может, не может…» — твердила она про себя, проталкиваясь к выходу из септы — пока ее не накрыло огненной волной. И пока она не проснулась в своей мягкой уютной постели, все еще продолжая вопить от бессилия и боли. В распахнувшуюся дверь влетели перепуганные фрейлины — Сера Дурвелл и милая Мира Форрестер, живая и невредимая. Кинулись к ней, стали расспрашивать, что случилось. А что она могла ответить? Как объяснить, что она только что умерла? Что Серсея сожгла ее живьем вместе с отцом, Лорасом и прочими, заложив под Великую септу кувшины с диким огнем? Она отмахнулась от них, вскочила с постели, на ходу накидывая шаль поверх ночной сорочки, и выбежала из спальни, оставив растерянных служанок за спиной. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения — она и сама не знала, куда идет, но ее ноги, очевидно, знали. Она остановилась перед комнатой Лораса. И вошла туда без стука — почему-то ей было очень важно узнать, что случилось с ее любимым братом. Именно с ним. Маргери замерла от ужаса, увидев, что в комнате никого нет. Причем довольно давно, судя по тому, что здесь уже много дней никто не жил. Она огляделась еще раз и присела на край кровати, отдавшись на волю нахлынувших на нее воспоминаний об их с Лорасом детстве и тех счастливых днях, которые уже нельзя было вернуть. Эти воспоминания немного уравновесили память о последних минутах в септе Бейлора и она смогла немного сосредоточиться на том, что она каким-то чудом выжила — и нужно было что-то делать дальше. Краем глаза она заметила движение в углу, развернулась — и увидела саму себя в зеркале на комоде. Увидела… и поразилась тому, какой молодой она была. Только сейчас в ее голове начали образовываться связи. «Если я совсем еще юная, а Лораса здесь нет… Он, скорее всего, в Королевской Гавани… с Ренли…» Ну да, так и есть, это куда больше было похоже на правду… Но все равно не давало ответа на вопрос, что же ей делать. И как получилось, что ее откинуло назад во времени. И почему именно ее. Или, может, не только ее? Она крепко задумалась, сжав губы. А потом ее словно молнией ударило. Бабушка… Через несколько минут она, запыхавшись после еще одной пробежки по коридорам, ворвалась в покои Оленны Тирелл. Здесь было тихо и спокойно, бабушка лежала в своей постели и ровно дышала во сне, не подозревая о том, в какой растерянности и, можно даже сказать, ужасе сейчас пребывает ее внучка. Маргери бросилась к кровати и стала трясти бабушку, пытаясь ее разбудить. В следующую секунду Королева Шипов зашевелилась и открыла глаза. Удивленно моргнула, как будто удивилась, куда она попала. — А ведь и правда совсем почти не больно… — зачем-то сказала она самой себе. — Бабушка… — в замешательстве выдохнула Маргери. Оленна посмотрела на нее — и ее глаза расширились от удивления. — Маргери? — потрясенно спросила она. — Но… септа… — Да, бабушка, это я. Я знаю, что должно было произойти, но… Я в безопасности. Как и ты. Мы в Хайгардене, мы дома… — приговаривала она, чувствуя прилив облегчения. Почему-то ей стало легче от осознания того, что бабушка тоже помнит страшное будущее. Значит, она не сошла с ума. И это был не пророческий сон, присланный ей одной. В глазах Оленны потрясение быстро сменилось… грустью. — Если бы Хайгарден и правда был безопасным местом… Это не так. Ты многого не знаешь, — заявила она с неподдельной болью в голосе. Маргери открыла было рот, чтобы переспросить, что могло пойти не так, но Оленна не дала ей на это времени. Она крепко обняла внучку — и Маргери обняла ее в ответ. Ей было неудобно стоять рядом с кроватью, согнувшись в неудобной позе, но это было уже неважно, бабушка была рядом — и они крепко друг друга обнимали несколько минут. А когда они отстранились, Маргери увидела, что леди Оленна Тирелл, неизменно спокойная и уверенная в себе Королева Шипов, которую многие обожали, многие боготворили, а многие бессильно проклинали… Что она плачет. — Маргери, девочка моя, неужели все это было сном? — впервые в жизни Маргери видела свою всемогущую бабушку растерянной и беспомощной. Она отрицательно покачала головой и присела рядом. — Я так не думаю. Я тоже помню свою смерть. Беспомощность в глазах Оленны переросла в ярость. — Эта блядь Серсея убила… нас всех! Маргери вздрогнула — она никогда не слышала от бабушки таких слов. Но не могла не согласиться с ней. — А я ведь могла и догадаться, что что-то не так, когда в Великую септу не пришли ни Томмен, ни она сама… — Мы все опростоволосились, — кивнула бабушка. — Недооценили Серсею… Ее злобу и безумие… Маргери нечего было возразить на ее слова. В тот день сир Киван тоже был с ними — должно быть, королева-мать решила пожертвовать и им тоже. И Ланселем тоже. Он пришел, а потом куда-то пропал — как раз перед тем, как раздался взрыв. Неужели это он и поджег септу по приказу Серсеи, взорвав себя вместе с остальными? А ее жажда родственной крови, оказывается, не ограничивалась Тирионом… Она и других своих родичей убивала, не раздумывая. «Боги, Серсея, на что ты еще способна?» — А что было… потом? — спросила Маргери, боясь услышать ответ. — Первым делом Ланнистерша заняла трон, — начала бабушка, неловко поерзав в кровати, пытаясь сесть. А Маргери, казалось бы, готовая ко всему, открыла от удивления рот. — Но Томмен… — Мальчишка обезумел и в тот же день наложил на себя руки, — перебила Оленна. Маргери вздрогнула, словно получила пощечину. Томмен покончил с собой? Милый и добрый мальчик, который уже начинал — в том числе благодаря ее стараниям — выбираться из когтей матери. Разумеется, она сама планировала дергать его за ниточки, но при этом радовалась, видя, каким хорошим человеком он растет — и не собиралась его портить. Вместе они совершили бы великие дела. А она со временем, вполне возможно, даже полюбила бы его. Нет, с такой партией ей определенно повезло. Особенно по сравнению с Джоффри. И слава Семерым, что бабушка подсуетилась вовремя… — Зачем? — наконец, спросила она. — Тут только Боги и сам Томмен может ответить, — отмахнулась Оленна. — Какая теперь разница? Нам важнее то, что Серсея устранила все препятствия на пути к трону и села на него. А я… Все, о чем я тогда мечтала, так это о мести. И была уверена, что нашла способ отомстить. — Что… ты сделала? — с трепетом спросил Маргери. — Я поддержала Дейнерис Таргариен, — прямо заявила Королева Шипов, наконец, сумев сесть на постели. — Кого? Дочь Безумного короля? — не поверила девушка. — Ты встала на ее сторону? Лицо бабушки, казалось, затвердело. — Милая моя внученька, мне жаль, что ты так с ней и не увиделась… Она совсем не похожа на отца, — она сделала паузу. — Мне кажется, вы бы поладили. И я видела ее драконов… — взгляд снова посуровел. — Как бы кощунственно это ни звучало, я рада, что вы с Томменом не дождались ее возвращения. Если бы вы с ней оказались по разные стороны, ваша учесть была бы печальной. Она была вторым Эйгоном Завоевателем… Да и драконов у нее столько же. Она бы отправила нас следом за Гарденерами… И я сама не понимаю, почему она так не поступила. Но… — бабушка поджала губы и опустила голову. — Нас это все равно не спасло. От последних ее слов у Маргери похолождело в животе. — Не спасло? — переспросила она, боясь услышать ответ. — Рендилл Тарли предал нас. Джейме Ланнистер занял Хайгарден и разграбил его… От этих слов Маргери побелела. Но бабушка еще не закончила. — Я прожила дольше тебя и многое успела увидеть перед тем, как Джейме убил меня. В этих самых покоях, пока его люди грабили Хайгарден. Но он хотя бы был настолько милосерден, что подарил мне легкую смерть, — фыркнула она. — Почти совсем безболезненную… Маргери казалось, что дикий ужас превратил ее в кусок льда. — Джоффри был ублюдком — во всех смыслах. Серсея была полным чудовищем. Джейме… — Оленна покачала головой. — Бедный дурак, влюбленный в чудовище. Мне жаль его. Я уверена, что после моей смерти его ничего хорошего не ждало, — тихо добавила она. — Это… Это… — Маргери не могла найти ни одного подходящего слова. Все они куда-то пропали. Бабушка протянула руки и нежно взяла внучку за лицо. — Не отчаивайся, милая моя. Не знаю, что это было, что вернуло нас к жизни… Но это наш шанс, который мы не упустим. Помоги встать. Мне предстоит серьезный разговор с твоим непутевым отцом! ------------------------------------------------- — Мейс, вставай! — раздраженно крикнула Оленна. Маргери видела, как отец вскочил на постели и огляделся сонными непонимающими глазами. Такими же непонимающими, как тогда, перед самым взрывом… Затем все случилось само собой. Она прыгнула к нему и крепко обняла. Она слышала, как он бормотал что-то вроде «Ну ты чего?» и «Что с тобой?», но не отпускала, пока он не обнял ее в ответ. Они еще посидели так немного, прежде чем Маргери отстранилась и с удивлением обнаружила, что плачет. Быстро вытерла слезы и встала рядом с отцовской кроватью. Сонливость с него уже слетела, но взгляд все еще оставался растерянным — похоже, он все еще не понимал, где оказался. На глазах у Маргери бабушка села рядом с отцом и тоже обняла его. И она видела, как расширились его глаза от неожиданной нежности. Он даже не сразу сумел обнять ее в ответ и легко улыбнуться. Затем бабушка взяла лицо отца в свои руки, посмотрела ему в глаза и сказала: — Ты всегда был дураком, Мейс. Но ты мой сын и я люблю тебя. Никогда этого не забывай. Отец снова изменился в лице — сначала на нем мелькнула досада из-за привычной уже бабушкиной колкости, потом было смущение, потом довольная улыбка. — Я тоже люблю тебя, матушка, — ответил он, и его голос слегка дрогнул от гордости и легкого раздражения — одновременно. — Вот и прекрасно. А теперь, раз уж мы снова здесь, надо решить, что делать дальше. Я не знаю, как это получилось и кто еще может вспомнить то, чего не следует, но мы должны действовать быстро и укрепить нашу власть над Простором, — ее голос становился все тверже и увереннее. — Первым делом — удар по Рогову Холму, Рендилла Тарли нужно немедленно арестовать — или убить, если не получится. Затем готовимся к противостоянию с Ланнистерами, желательно ударить их раньше, чем они будут готовы ударить нас… С каждым словом улыбка на лице отца таяла. — Мама, ты о чем вообще говоришь? Кто не должен вспомнить? И что? — не понимал он. — И что за удар по дому Тарли? И война с Ланнистерами? Ты что, с ума сошла? У нас королева, если ты забыла, дочь дома Ланнистеров! Ты вообще представляешь, что сделает с нами за это Тайвин?? Маргери и Оленна удивленно молчали. Бабушка внимательно смотрела ему в глаза. — Ты что, не помнишь? — спросила она, кажется, уже зная ответ. — О чем? Что вообще происходит? — отец в недоумении смотрел то на нее, то на бабушку. — Отец, ну как же так? — в смятении спросила Маргери — Мы все помним, а ты? — Вы обе? — переспросил отец. — И о чем же? — Мейс… Каким бы абсурдом тебе не казалось то, что ты сейчас услышать… Просто дослушай до конца. Мы видели наше будущее. Серсея убила тебя, Лораса и Маргери, а затем Джейме Ланнистер, объединившись с Рендиллом Тарли, взял и разорил Хайгарден! — в этот момент Оленна позволила себе легко улыбнуться. — Хотя Джейме хватило благородства на то, чтобы позволить мне самой лишить себя жизни. Он обошелся со мной намного легче, чем я обошлась с Джоффри… И я правда признательна ему за то, что он избавил меня от знакомства с милостью Серсеи. Отец не выглядел удивленным — он был похож на выброшенную из воды рыбу, не понимающей, что с ней происходит и куда девалась вся вода. Звуки, по крайней мере, он издавал именно такие. В смысле, никаких не издавал. Только крутил головой между ней и бабушкой, выпучив глаза. И когда он, наконец, обрел голос… Он обратился не к ним. Он стал звать мейстера Ломиса. Маргери недовольно вздохнула. Оленна закатила глаза. — Нет, Мейс, я заставлю тебя нас выслушать! — приказала бабушка хорошо знакомым суровым голосом — самым суровым из тех, что Маргери когда-либо слышала от нее. — Судьба нашего дома поставлена на карту! — Да вы просто спятили! Вы обе! — ответил растрепанный после сна отец. — Какая еще память о будущем? ЛОМИС!!! Они с бабушкой продолжали спорить, распаляясь все сильнее. Да и Маргери тоже начала злиться. Услышав топот, она обернулась и увидела вбегающих в спальню стражников, не понимающих, чего это лорд Хайгардена так раскричался. Не обнаружив угрозы его жизни и здоровью, они ограничились тем, что выстроились у двери и стали жать новых приказов. Потом между ними протиснулся пожилой мейстер, который, судя по его тяжелому дыханию, очень торопился. — Милорд… — выдохнул Ломис, оглядывая собравшихся. — Ломис! Моя мать сошла с ума! — крикнул отец. Ломис моргнул. — Милорд? — Она уверяет, что помнит будущее! — сразу выпалил лорд Тирелл. И тут Ломис мигом сжался и напрягся. — Б… будущее? — переспросил он каким-то странным голосом. Маргери сразу подобралась — она поняла, что это неспроста. Да и бабушка тоже сообразила — и уставилась в глаза Ломиса пристальным взглядом. — Джейме. Ланнистер. Взял. Хайгарден, — медленно проговорила она. Бледнеющий прямо на глазах мейстер молчал пару секунд, после чего выпалил: — Это не может быть! Это был сон! Этого не могло случиться! ЭТО БЫЛ ВСЕГО ЛИШЬ СОН! Оленна тут же треснула его тростью по ногам. — Никакой это не сон, дурак ты старый! — осадила она мейстера. — Я так понимаю, Ланнистеры и тебя прикончили, когда взяли замок? Ломис ничего не ответил, только смотрел выпученными от ужаса глазами. «Это будет долгий и тяжелый день», — мысленно вздохнула Маргери. ------------------------------------------------- Хиздар Радость по поводу неожиданного спасения продлилась всего один день. На вторые сутки весь город был залит кровью. Рабы восстали. Повсюду и сразу. И никакой поддержки Драконьей королевы им для этого не потребовалось. Они и глазом моргнуть не успели, как восстание заполыхало по всему Миэрину. И оно было куда более кровавым, чем в прошлый раз, когда Дейнерис взяла город. Стоя на балконе особняка Лораков, он смотрел на поднимающиеся со всех сторон столбы дыма. И до сих пор не мог поверить в то, что произошло. То, что случилось там, на арене… Он этого не планировал. Он и подумать не мог, что кто-то из Гарпий решит прикончить и его. Сюрприз оказался неожиданным и очень неприятным. Но следующая неожиданность оказалась куда лучше — он снова был жив и здоров. Как? Этого он не знал. Но все равно был рад случившемуся. Пока не началось… это. И рабы мало того, что восстали — они еще и побеждали. А это значит, вся его семья скоро умрет, причем очень мучительной смертью — если, конечно, королева не явится сюда раньше верхом на драконе и не прикажет им остановиться. Возможно, если бы он еще вчера, едва очнувшись, бросился бежать из города, все закончилось бы иначе… Но он сначала попытался предупредить об опасности своих родных. И отец, ради которого он рискнул жизнью лишь затем, чтобы достойно его похоронить, поднял Хиздара на смех, пока он описывал страшное будущее. Нет, он был очень рад снова увидеть свою семью живой и здоровой… Жаль только, что скоро они таковыми быть перестанут. Опять. Он видел, что толпы бунтовщиков уже идут к их дому. Ну вот и все. Он вздрогнул, представив, как восставшие рабы будут их всех убивать. И в очередной раз посетовал на то, что его несостоявшейся «жены» рядом нет. Если кто и мог успокоить восставших, то только она. Или, по крайней мере, она бы убила его быстро. Теперь придется, если что, сделать это самому. Он еще раз дотронулся до заткнутого за пояс кинжала. Так легко, на первый взгляд, было ударить себя во что-нибудь жизненно важное, не дожидаясь, пока до него доберутся… Нет, хватит думать о таком — он представитель древнего благородного рода и должен встретить свою участь с гордо поднятой головой… Интересно, когда он успел такого мужества набраться? Что-то подсказывало, что даже за время недолгого знакомства с Дейнерис какая-то часть ее пламенной натуры передалась и ему. В этой девушке было столько силы, что она будто бы передавалась всем, кто был рядом с ним. — Валар моргулис, — прошептал он приближающейся смерти. — Все умирают… «Но почему ко мне смерть пришла так скоро?» И тут толпа вдруг остановилась. Лишь один человек продолжал идти вперед. Молодому хозяину потребовалось несколько секунд на то, чтобы узнать его. — Хиздар! — крикнул мятежник очень хорошо знакомым ему насмешливым тоном. — А я к тебе с доброй вестью! Мы не собираемся тебя убивать! Хиздар несколько раз непонимающе моргнул? — Чего? — громко переспросил он со своего балкона. — Мы! Не будем! Тебя! Убивать! — прокричал в ответ Даарио Нахарис, выделяя каждое слово. — Почему? — Хиздар мысленно обругал себя за глупый вопрос сразу же, как только он вырвался. Он не слышал, как Даарио рассмеялся — было слишком далеко — но видел его насмешливый взгляд. — Спускайся! — крикнул ему наемник. — Мне надоело уже глотку драть! Хиздар с недоверчивым видом оглядел вооруженную и далеко не дружелюбную толпу, которая последние пару дней только и делала, что убивала всех, кто им не нравился, но все же заставил себя ответить: — Ладно! Я иду! Он спустился с балкона и стал протискиваться между стасканной к лестницам и дверям мебелью. Едва ли не каждый, кого он встречал по пути, пытался его образумить. Громче всего пытался, как ни странно, отец. Вот почему путь до выхода занял куда больше времени, чем он хотел, но он все-таки добрался — и после долгого спора с криками, закатыванием глаз к небу и призыванием богов в свидетели, он все же убедил оставшихся стражников выпустить его наружу. Он вышел, имея при себе лишь тот самый кинжал. И хлопнувшая за спиной дверь показалась ему закрывшимися воротами загробного мира. Теперь он был один против толпы очень злых бунтовщиков с окровавленными руками за спиной Даарио. Да и сам наемник не отказался испить господской крови — его любимый аракх с рукоятью в виде обнаженной красавицы был весь покрыт засохшими бурыми пятнами. Хиздар осторожно пошел вперед, навстречу Даарио. — Может, у тебя есть представление о том, что с нами произошло? — поинтересовался он, стараясь не смотреть в сторону толпы. — Как такое вообще возможно? — Понятия не имею, — пожал плечами Даарио. — Я сам обалдел, когда очухался рядом с Меро и Прендалем. Да и они тоже, на самом деле. Как увидели меня, сразу за мечи схватились. Ну и я схватился, само собой. Пришлось снова их убить. Пока обдумывал, что да как, приходят ко мне эти люди в ошейниках и говорят: мы, мол, помним, кто ты такой, так что веди нас. Ну а я что, я все равно сейчас не занят… Дальше ты сам видел, что было, — он мотнул головой в сторону ближайшего пожара. — А теперь к вопросу о том, почему мы не станем тебя убивать. Среди них, — он ткнул большим пальцем себе за спину в сторону толпы, — полно тех, кто видел, как ты геройски помер, защищая королеву от Сынов Гарпии. И это им понравилось… — он снова натянул на лицо самодовольную улыбочку. — Так что живи спокойно — и принимай власть. Будешь править Миэрином — от имени королевы, само собой. А я подсоблю… Хиздар уставился на Даарио, чувствуя, как перед его глазами все плывет. Казалось бы, после всего, что с ним уже случилось, удивляться было больше нечему. Но рабы, которые всерьез поверили в то, что он был жертвой заговора Гарпий, а не его организатором, случайно попавшим под нож… Это было выше его сил. Однако он и вся его семья получили право жить дальше — возможно, временное, но все-таки получили. И ради этого придется всего-то застрять в восставшем Миэрине без королевы, но в компании Нахариса… Вот он, несносный дурак, стоит рядом с своей вечной ухмылкой и насмехается над ним… Хиздар закрыл глаза и потер виски, надеясь унять нахлынувшую боль. «Лучше бы вы и в самом деле убили меня…» — подумал он, сам не зная, к кому он обращается. ------------------------------------------------- Миссандея Залитый кровью кинжал в правой руке. Кровавый трофей в левой. Свежий труп самого ненавидимого человека в его жизни под ногами. Отличное начало новой жизни, ничего не скажешь. Несколько минут назад она очнулась — и была уверена, что попала в ту часть загробного мира, куда ссылают грешников. Потому что отправили ее в самое худшее место из всех — обратно в Астапор, в рабство, к хозяину. Караван беженцев, в котором она вместе с остальными уходила из окруженного Винтерфелла, попал в засаду Иных. Последним, что она чувствовала перед тем, как все случилось, был беспомощный страх — и запредельный холод снаружи и внутри, равного которому она не испытывала никогда. Потом была темнота. А потом она оказалась здесь. Миссандея не знала, что с ней произошло. Только что она умерла на холодном Севере, не успев даже отойти от пылающего Винтерфелла — и тут вдруг оказалась в жарком солнечном Астапоре в постели Кразниса. Голая. Из одного кошмара в другой. Отлично просто. Осознав, наконец, что это не сон и не галлюцинация, она стрелой вылетела из постели, запутавшись ногой в покрывале и чуть не упав. И при этом разбудив Кразниса, который лениво потянулся и бросил ей несколько слов, требуя вернуться в постель. Она оглядела его и себя с недоверием и отвращением. И осталась на месте, пропуская слова хозяина — или бывшего хозяина — мимо ушей. Такое своеволие немогло остаться без последствий и он, недовольно зарычав, сам встал с кровати. Понятно было, чего он от нее хотел — достаточно было мельком взглянуть в центр его тощей фигуры. Покрыв расстояние между ними в один широкий шаг, Кразнис размашисто ударил девушку по щеке. Удар на мгновение ошеломил ее — она внезапно вспомнила, что такое быть рабыней. Вспомнила о том молчаливом и бездумном повиновении, которого от нее требовали с детства. Он схватил ее за волосы и швырнул обратно на постель. И этот бросок, вместе с болью, вернул ей чувство реальности, несмотря на всю бредовость того, что с ней только что произошло. Она покатилась по постели и упала на пол с другой стороны, подальше от Кразниса. А он, проводив ее недовольным взглядом, рассмеялся — видимо, решил, что рабыня придумала какую-то новую игру, чтобы разнообразить его веселье с ней. И, очевидно, решил подыграть. Она уклонялась, как могла, от его длинных цепких рук, а он и не старался поймать ее сразу. Хотел сначала наиграться как следует, пока в его глазах разгоралась похоть. Но и она не теряла времени даром. Она искала то, что можно было использовать в качестве оружия. И, в конце концов, нашла. Под брошенным токаром хозяина виднелась рукоять кинжала, едва заметная со стороны. И Миссандея, сделав вид, что запнулась, упала прямо туда — и в следующую секунду Кразнис навалился на нее. Но поздно — она успела схватиться за рукоять, пока его руки хватали ее за талию и дергали на себя. Через пару секунд после того, как он вошел в нее, лезвие кинжала так же легко вошло в шею Кразниса. И он никак не мог ей помешать. В первый момент его глаза не выражали ничего, кроме непонимания. Потом было недоверие. Потом, когда из-под лезвия хлынула кровь — дикий ужас. Она выдернула кинжал и он запрокинулся на спину, отчаянно булькая и хватаясь руками за рану в тщетных попытках остановить кровь. Не помогло — кровь текла уже и изо рта. И все это время он старался смотреть на нее. А она смотрела в ответ — на то, как он беспомощно корчился у ее ног. Весь в ее власти, хотя на протяжении многих лет все было наоборот. Она сама стала полновластной хозяйкой того, кто называл себя ее хозяином. И не испытывала к нему ни капли жалости. Она присела над ним, посмотрела ему в глаза, пока он силился что-то ей сказать. Отчего-то вспомнила о том, что он сделал с Серым Червем и другими мальчиками за всю свою долгую жизнь. Ее руки сами схватились за ту часть тела, которой он любил ее мучить — и сделала то, чего он приказывал делать с другими очень-очень часто… Затем выпрямилась, все еще обнаженная и забрызганная кровью. Продемонстрировала трясущемуся в агонии Кразнису — который, к ее удивлению, еще был жив — свой страшный трофей. Умирал он и в самом деле куда дольше, чем она ожидала. Когда Королева драконов сожгла его, все закончилось куда быстрее… И не так унизительно. Ну да ладно, так даже лучше. Он не заслужил быстрой кончины. Когда свет жизни, наконец, ушел из его глаз, она глубоко выдохнула и ее начало трясти. Через некоторое время она выкинула отрезанный кусок плоти как можно дальше, потом, как могла, стерла с себя следы крови и оделась. Шок от того, что она натворила, прошел. Теперь нужно было что-то делать с тем, что должно было произойти. Понятно, что скоро хозяина хватятся. И придут сюда. Она засунула за пояс свое оружие и начала стаскивать мебель к двери. Естественно, сбежать или спрятаться ей все равно не дадут, но она все равно не собиралась облегчать им задачу. Закончив свою работу, она села на кровать и стала ждать конца. Ждать пришлось на удивление долго, хотя снаружи явно что-то поисходило, но она старалась не реагировать на эти шумы. Потом к ней кто-то постучал — и через некоторое время, не получив ответа, ушел. Потом в дверь снова постучали, но уже намного более настойчиво. А в третий раз это был уже самый настоящий штурм, с криками и звоном железа… Она не обращала внимания на крики. Так и сидела, оцепенев, и погрузившись в воспоминания о Дейнерис и Сером Черве. Так и сидела, пока шум снаружи не стал таким громким, что с ним никак нельзя было отвлечься. В какой-то момент ей показалось, что по ту сторону двери идет бой. Следующая попытка открыть дверь покоев Кразниса привела к тому, что дверь треснула. Тогда она встала, выставив перед собой кинжал. Желание покончить с собой до того, как до нее доберутся палачи, сменилось стремлением забрать с собой на тот свет хотя бы одного врага. Когда враг все-таки выломал дверь, она испытала прилив острой вины при виде молодого парня в одежде Безупречного. Уж его-то убивать ей совсем не хотелось… Следом за ним ворвалось еще несколько воинов-евнухов. Командир скользнул взглядом по уже остывшему телу Кразниса, потом посмотрел на нее. После чего снял шлем. — Миссандея… — произнес ее имя Серый Червь с таким облегчением, что ее затрясло еще сильнее, чем после убийства. Потому что она увидела в его слезящихся от счастья глазах не только радость, но и узнавание. Он ее узнал! Оружие выпало из обессилевших пальцев, а ноги сами собой понесли ее к нему. Он подхватил ее и они крепко обнялись, прижимаясь друг к другу. Не было слов, чтобы описать все то, что она сейчас испытывала, вцепившись в его жилистое тело. — Я пришел… чтобы убедиться… что Миссандея из Наата в безопасности, — прошептал он ей на ухо. Она буквально повисла на его доспехах, не в силах произнести не слова. Сейчас она могла только плакать. И плакала, пока он не отстранил ее от себя, чему она была совсем не рада. Зато теперь они могли помотреть друг другу в глаза. И она не удержаласть от того, чтобы схватить его за щеки и крепко поцеловать, наслаждаясь вкусом его солоноватых губ. Когда прилив чувств немного ослаб и Миссандея все-таки сумела собрать мысли в кучку, она спросила: — Что это было? Как мы… — Мы снова завоевали город, — перебил Серый Червь с довольной улыбкой. — Пока мы говорим, последние хозяева умирают… Брандон Старк. Это он нас вернул. Уже после того, как ты… пропала. Она вспомнила, пусть и с трудом, того странного и жутковатого мальчишку на кресле-коляске. — А королева? — спросила она. — Королева и король тоже приняли в этом участие, — успокоил ее Серый Червь. — Мы хотели… — он вдруг забеспокоился. — Но получилось немного не так… Слишком многие тоже… Но это уже неважно. Мы все равно все исправим. Миссандея снова заволновалась и открыла было рот, чтобы спросить, что именно пошло не так, но не успела. За дверью снова раздался звон оружия — и Серый Червь вместе с остальными солдатами тут же развернулись на звук, подняв щиты и выставив копья. Сама Миссандея торопливо искала на полу потерянный кинжал. Двое Безупречных вышли в коридор — и, кажется, почти сразу вступили в драку, судя по раздавшимся за дверью крикам и ударам. Через несколько секунд они заглянули обратно и успокоили ее, сказав, что все хорошо. Серый Червь снова обратился к ней: — Сначала я отведу тебя в безопасное место… Посиди там, пока город не станет нашим. Вот тогда и поговорим. Он снова надел шлем. Она молча кивнула — и пошла за ним, навсегда оставив позади ненавистную спальню бывшего хозяина.