План Ворона

Джон Те, кого они ждали, наконец, прибыли. Череда всадников, сопровождавших Мандерли и Ридов, въезжала во двор Винтерфелла. Встречала их вся замковая стража во главе с Джори Касселем. Отдельный почетный караул окружал Джона, Неда и Робба, ожидавших, пока гости спешатся. Дядя Нед стоял впереди, Джон справа и на шаг позади, а с другой стороны дожидался Робб. Чуть дальше от них были оба Касселя и мейстер Лювин. Процессия двинулась к ним, развернув знамена, чтобы показать всему миру, кто они есть. Но Джону этого не требовалось, он и так прекрасно знал, кто перед ним. Дородный Виман Мандерли, лорд Белой Гавани, шагал впереди рядом с худым и гибким уроженцем Перешейка Хоулендом Ридом из Сероводья. Сыновей лорда Вимана Джон не видел, но видел идущую рядом с отцом Миру, которая рассматривала Винтерфелл с… растерянностью? Рядом с ней шел мальчик помладше, который мог быть только Жойеном, ее братом. Этот, в отличие от сестры, шагал в полном оцепенении, совсем не глядя по сторонам. И оцепенение это было, похоже, радостным — лицо мальчика застыло в счастливой улыбке, которая очень слабо подходила к расплывшемуся под глазом синяку, который он, должно быть, получил несколько дней назад. Они сблизились и дядя Нед шагнул вперед. — Добро пожаловать в Винтерфелл, — произнес он на правах хозяина встречи. Мандерли тоже шагнул ему навстречу, широко улыбаясь. — Лорд Старк, я очень рад видеть вас живым и невредимым. Лорд Робб… — повернулся он к его сыну. — Встретить вас обоих… Это больше, чем я мог надеяться… — радость в его словах была совершенно искренней. Затем он посмотрел на Джона и… нет, не поприветствовал его. Он сказал другое: — Мои сыновья живы… — радость в его голосе дополнилась слезами. А затем толстый лорд Виман опустился перед Джоном на одно колено: — И Белая Гавань отныне служит вам, ваша милость. — Как и Сероводье, — рядом с ним на колено опустился улыбающийся Хоуленд. — Благодарю вас, милорды, мы очень рады видеть вас в стенах Винтерфелла, — он покосился на дядю и кузена, лица которых вытянулись от удивления. Мысленно вздохнул. И добавил: — Предлагаю обсудить все наедине, под крышей… Если, конечно, лорд Старк не возражает? Дядя Нед еще пару секунд стоял на месте в состоянии шока, но потом собрался и кивнул. — Разумеется, нет. Идем в мой солярий… Нам очень многое нужно обсудить. Позаботьтесь о людях лорда Мандерли и Лорда Рида, они, должно быть, устали после долгого путешествия, — последние слова были адресованы Родрику и Джори Касселям. Кассели согласно кивнули и разошлись отдавать приказы слугам. — Прошу, милорды, — дядя Нед пригласил высоких гостей следовать за ним. Он сам пошел впереди, следом за ним двинулись Виман и Хоуленд, а дальше сам Джон и слегка сомневающийся Робб. Шум во дворе стал громче, когда собравшиеся для встречи люди стали расходиться по своим делам. Потом он услышал девичий вскрик, резко обернулся — и увидел стоящую с палкой в руке в боевой стойке Арью и уставившуюся на нее изумленную Миру. Понятно, опять красуется… Мира на мгновение показалась ему рассерженной, но потом моментально успокоилась, улыбнулась и даже обняла ее. Жойен держался рядом и на его лице… он не видел на его лице удивления. Только тревогу. Он мысленно вздохнул, поняв, что мальчишка, судя по всему, знает секрет Арьи. До сих пор он старался держать эту тайну в себе, не решаясь вылить ее на головы окружающих без подготовки. Потому что догадывался, как они это воспримут. И если Жойен не удержит язык за зубами… «Ладно. Потом решу, что с ним делать», — подумал он и снова сосредоточился на сегодняшней встрече. ------------------------------------------------- В солярии они встретили Сансу, дожидавшуюся их за столом, на котором уже были расставлены вино и закуски. Дядя Нед посмотрел на нее тяжелым взглядом и мотнул головой, давая понять, чтобы она вышла и дала им поговорить. Девочка даже не шелохнулась. Затем между ними состоялась очередная битва характеров — далеко не первая после того самого серьезного разговора… И наверняка не последняя. Большую часть таких битв выигрывала Санса. И сегодня тоже выиграла. Она почтительно поприветствовала гостей, но уходить не стала, чем дядя Нед был очень недоволен… но в этот раз смирился. Даже если он не хотел, чтобы она что-то там услышала, сам Джон считал, что пользы от нее будет все-таки больше — ведь она тоже дожила до самого конца и могла взглянуть на любую ситуацию с неожиданной для всех остальных стороны. Чего уж говорить, если даже он со временем стал к ней прислушиваться, хотя они до сих пор спорили по поводу и без? Итак, в разговоре должны были участвовать, дядя Нед, Робб, Виман Мандерли, Хоуленд Рид, Санса, он сам и мейстер Лювин. И Джон прекрасно осознавал, что эта встреча изменит все… ------------------------------------------------- Эддард Смотреть на то, как Хоуленд и Виман стоят перед Джоном на коленях и называют его королем… было очень тяжело. Именно сейчас он окончательно осознал, что возвращение в прошлое не вернуло того старого мира. Их ждал мир новый, совершенно незнакомый и немного пугающий. Он покосился в сторону Сансы, сидевшей чуть в стороне и внимательно слушавшей речь лорда Мандерли. В тело девочки вселилась настоящая леди… и он не мог отделаться от ощущения, что видит перед собой уменьшенную копию Кейтилин. Или нет, не так — оскалившуюся волчицу, принявшую облик Кейтилин. Как же тяжело было выслушивать такие обвинения от собственной дочери… Джон, в отличие от нее, старался избегать такого рода бесед. Или, может, у него просто не было на это времени? Весь день он то обсуждал военную стратегию, то тренировался во дворе, чаще всего таская с собой и Робба. Он не уставал поражаться тому, насколько хорошо мальчики стали владеть мечом после возвращения. Понятно, что война заставила их быстро повзрослеть… И вернулись они уже не юнцами, которых он оставил, уехав на юг, а мужчинами и воинами. Но Джон, как он успел заметить, продвинулся вперед значительно дальше своего сводного… то есть, конечно же, двоюродного брата. А еще они словно лицами поменялись: Робб заметно посерьезнел, а Джон, наоборот, расслабился. Хотя, судя по тому, как он владел оружием, пережить ему довелось намного больше… Сир Родрик, правда, нашел в его технике недочеты — он всегда их находил — упомянув, что некоторые удары следовало доводить до конца не так, как это делает его… племянник. На что тот ответил, что привык держать в руках оружие из другого материала и ему иногда трудно быстро переучиться. Вот это поразило Неда еще больше. «Другим» материалом могла быть только валирийская сталь. А где Джон мог найти такое оружие на Стене? Ответ пришел скоро: Джон сам рассказал о том, что лорд-командующий Мормонт в прошлой жизни сам подарил ему Длинный Коготь, родовой клинок его дома. И это заставило Неда еще больше гордиться тем, кем стал сын Лианны. Остаток свободного времени Джон проводил в основном с Сансой. И она, как показалось лорду Старку, сама старалась сделать так, чтобы они как можно реже встречались. Это из-за нее им так и не удалось поговорить с глазу на глаз. Он заставил себя не думать об этом и прислушался к Виману, который как раз рассказывал о том, как приказал задержать в Белой Гавани все корабли железнорожденных — до выяснения, кому именно они служат. Прямо сейчас городом управлял его сын Вилис, а Вендел повел войско к Близнецам, соединившись с Ридами в районе Перешейка. Он обратил внимание на то, как все резко помрачнели при упоминании Близнецов. И он знал, почему. С самого возвращения почтовые вороны между Риверраном и Белой Гаванью летали чуть ли не целыми стаями. Со стороны Речных земель наступлением на Близнецы руководил сам Эдмар Талли, который подходил к Переправе с юга, пока Риды и Мандерли окружали замок с севера. И к ним же должны были подойти подкрепления из Долины Аррен. Робб, едва в разговоре промелькнули Близнецы, хищно усмехнулся, а глаза Сансы приобрели тот самый жуткий взгляд, от которого ему каждый раз становилось не по себе. Джон отреагировал более сдержанно, но было видно, что он доволен услышанным. Вскоре они перешли к более важным, с его точки зрения, делам. А именно, к делам, собственно, Севера. Нед успел достаточно глубоко продумать дальнейшие действия здесь еще до прибытия Вимана и Хоуленда — предполагалось провести военный марш к Дредфорту и уже оттуда к Кархолду и последнему очагу, чтобы одним взмахом меча разобраться со всеми потенциальными мятежниками. Причем, вне зависимости от судьбы двух других домов, Болтоны этого взмаха пережить не должны были. Шея Русе Болтона была обречена встретиться с Льдом — Нед не мог дождаться этой встречи. Как и для неизвестного ему Рамси. Карстарк на его послание ответил развернутым и очень красочным ответом, адресованным почему-то Роббу, который изобиловал красноречивыми и зачастую анатомически невозможными предложениями весьма деликатного характера. Стало понятно, что визит в Кархолд не будет приятным. Что до Последнего Очага… Амберы продолжали хранить зловещее молчание. Север готов был расколоться на части. А значит, его нужно было поскорее исцелить. А дальше — в Черный Замок, разбираться с одичалыми. А потом — как-то убедить остальной Вестерос. И, наконец, встретить, как подобает, вторжение Иных. Хоуленд, кстати, все это время не произнес почти ни единого слова. Говорили в основном Виман, Джон и Санса, а он время от времени что-то тихо добавлял к их рассказам. — Мы должны сказать всем правду о Джоне, Нед, — настаивал Мандерли, энергично кивая и тряся своими мягкими формами. — Это лучшее, что мы можем сейчас сделать… Нед сжал губы. Санса говорила ему то же самое… Часто и настойчиво. А теперь того же самого требовали сразу два его верных знаменосца: один открытым текстом, другой молчаливым согласием. И то, что их было всего двое, получилось лишь потому, что остальные еще не успели приехать сюда. — Лювин, — лорд Старк повернулся к мейстеру, хранившему молчание все это время. — А что скажешь по этому поводу ты? Старик вздохнул и оглядел всех усталыми глазами. — Я и представить себе не мог, что когда-нибудь случится нечто подобное… Ни один из мейстеров Цитадели за всю историю никогда не попадал в такую невозможную ситуацию. Но… Возможно, если вам трудно принять решение, милорд… Вот это поможет вам с выбором… — он вытащил еще два вороньих свитка. — Письма из… Риверрана и Орлиного Гнезда… — он сделал еще одну многозначительную паузу. — Вот это… от вашего тестя. Лорд Хостер Талли и его сир Эдмар официально провозгласили себя вассалами… короля Джона из дома Таргариенов, законного правителя Семи Королевств… И принесли ему клятву верности. «Хостер присягнул Джону? И Эдмар… Но почему? Джон и пальцем не шевельнул, а Речные земли уже пали к его ногам?» — Это еще не все… — по-прежнему взволнованный Лювин развернул второй свиток. — Орлиное Гнездо. Лорд Йон Ройс, исполняющий обязанности регента лорда Робина Аррена… Он уверяет, что рыцари Долины готовы служить Джону из дома Таргариенов. И еще кое-что… — новая пауза. — В обоих письмах задается один и тот же вопрос: что пошло не так с нашим планом? С того дня, как все изменилось, прошло чуть больше недели, а Джон… Он уже готов был получить власть над половиной Вестероса, если только Нед сейчас скажет «да». Из Западных земель они еще не получили свежих известий, но Бран после очередного бдения в богороще заверил их, что там все хорошо, Тирион Ланнистер успешно взял власть и ворон от него был лишь вопросом времени. Простор… Там, по словам Брана, было неспокойно, но деталей он пока не раскрывал. Штормовые земли… Эти, скорее всего, поддержат Роберта — за редким исключением. Королевские земли — тут никто не мог предсказать, на чью сторону они склонятся. Что до Дорна… Достаточно было посмотреть на то, как менялось лицо Брана при упоминании этого места, чтобы понять: чем реже о них вспоминать, тем спокойнее будет вам самим. Бран сам так и сказал — практически дословно. Да и без этого нетрудно было понять, что дорнийцы ни за что не встанут на сторону Роберта (из-за Элии), но не поддержат и их (из-за Лианны). Лучшее, что они могли добиться от горячих южан — это вежливого нейтралитета. А вот Север… Его, Неда Старка, знаменосцы, стягивались к Джону с самого первого дня. И говорили те же слова, что и его внезапно повзрослевшие дети. Может быть, не совсем те, какие он слышал от Брана, Джона, Сансы или Арьи… Но смысл оставался прежним. Он закрыл глаза и молча слушал. Он всегда знал, что рано или поздно это придется сделать — иногда он пытался обмануть себя, но в глубине души понимал, что вечно это продолжаться не может. — Вы хотите, чтобы я предал Роберта? — тихо спросил Эддард, не открывая глаз. — Чтобы я поднял оружие против Роберта? — до чего же больно было произносить эти слова вслух… Виман не ответил, Хоуленд тоже. Ответила Санса: — Ты уже его предал — в тот день, когда решил забрать Джона и скрыть его, чтобы защитить. Рано или поздно Роберт должен был узнать о Джоне. Возможно, уже узнал. Ты хорошо его знаешь. Как он поступит в этом случае? — как же жутко было слышать такие слова из уст его маленькой тихой девочки… Отчасти потому, что он прекрасно знал, как поступит Роберт. Он всегда это знал. Поэтому и решился скрыть Джона от всех. После того, как он увидел окровавленные останки Элии и ее маленьких детей… И понял, какая темная бездна скрывается внутри Роберта. Конечно, он не сам это сотворил, это было делом рук Тайвина Ланнистера, но Роберт стоял рядом и громко ликовал. «Такова участь всех драконьих отродий», — бросил он тогда. И не стоило надеяться на то, что за прошедшие годы он остыл и охолонул — их яростные споры о судьбе беглой принцессы Дейнерис дали понять: Роберт не меняется. Ему было жаль того горделивого и добродушного юнца, с которым он когда-то воспитывался в Долине. А ведь Джон Аррен уже тогда пытался вбить в упрямую голову Роберта хоть немного здравого смысла… Не вбил. Смысл его жизни так и застрял в круговороте между пьянками, драками и девками — особенно после того, как он стал королем и никто не мог его укоротить. Он был смел и великодушен — и это какое-то время еще помогало окружающим закрывать глаза на его недостатки. Но и это время давно миновало… Он открыл глаза и огляделся. Санса смотрела на него в упор и ее взгляд не терпел возражений. Потому что она была абсолютно уверена в своей правоте — и готова была тащить эту правоту за собой, чтобы он ни сказал. Робб, напротив, уже не понимал, что происходит и что ему делать. Лицо Джона было непроницаемым и спокойным — он молча ждал его слова и, похоже, готов был подчиниться любому его решению. Виман смотрел чуть ли не умоляющим взглядом, Хоуленд был более сдержан, но его взгляд тоже просил согласиться… и восстать против человека, который когда-то было ему братом даже в большей степени, чем родные по крови Бран и Бен. Это было немыслимо. Это было невообразимо. Это шло вразрез со всем, с чем он жил раньше… Но впереди была Долгая Ночь. И прежняя жизнь сломалась в одночасье, когда он получил второй шанс — все они получили. На карту было поставлено нечто несравненно большее, чем его честь и дружба с Робертом. Великий долг перед Севером, перед всем родом людским… Именно он выдавил из него эти слова: — Ты права. Все. Пути назад больше нет. Два слова окончательно похоронили прежнюю его жизнь и начали новую. Нед и сам почти не помнил, как поднялся из кресла и подошел к сидевшему напротив Джону. Лицо племянника побледнело, но оставалось все таким же непроницаемым, когда Нед опустился перед ним на одно колено и покорно склонил голову. — Ваша милость. Дом Старков просит Таргариенов вновь принять их присягу на верность. Винтерфелл и Север отныне ваши… В солярии повисла такая глубокая тишина, что стук сердца в груди казался раскатом грома. Вот теперь отступать уже точно некуда было. Он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его вверх. Он поднял глаза… Это был Джон. Лицо его было серьезным, а глаза — сочувствующими. — Я принимаю вашу присягу, лорд Старк. И пожалуйста… отец… никогда больше не становись передо мной на колени. Я не приказываю, я просто прошу… От этих слов у него комок подступил к горлу. Он не знал, как на это ответить. Даже несмотря на то, что Джон уже давно — по его меркам — узнал правду о своих родителях, он все равно продолжал видеть в нем своего родного отца. Нет, им точно стоило поговорить по душам, будь оно все проклято! Он поднялся на нетвердые ноги. Он все-таки сделал это. И отступать было некуда. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, сбросив с плеч эту ношу. И не мог произнести ни слова. И остальные собравшиеся, похоже, тоже не могли. И снова неловкое молчание нарушила Санса: — Милорды, — начала она легким и уверенным голосом. — Если вы устали после долгого пути, мы можем предложить вам подкрепить силы в трапезной. А закончить наши, безусловно, очень важные дела, можно и потом. — Леди Санса, — Виман моментально воспрянул при упоминании трапезы и поднялся на ноги на удивление быстро для его комплекции. — Вы, как всегда, любезны и заботливы… И вы, несомненно, правы, сытная и вкусная еда пошла бы нам всем на пользу. Он взял дочь Эддарда за руку и они вместе вышли из солярия. Джон с Роббом проводили их взглядом и тоже вышли, но ничего не сказали — должно быть, его смятение передалось и им. Затем чья-то рука легла ему на плечо. — Да ладно тебе, Нед… Ты выглядишь так, будто тебе нужно как следует напиться, — попытался подбодрить его Хоуленд. Нед посмотрел на своего старого друга и не мог не согласиться с его словами. Так они вдвоем и вышли из солярия самыми последними. Его ноги двигались будто бы сами по себе, а мысли продолжали крутиться вокруг необратимых изменений, которые он сам только что запустил. Дело было сделано и нужно было двигаться дальше. И он двигался — как разумом, так и телом. Краем глаза он смотрел на Хоуленда и видел, что друг, похоже, искренне рад тому, что произошло, несмотря на все… И он понимал, что ему, возможно, придется испортить это хорошее настроение и вскрыть еще одну душевную рану, пока она не загноилась слишком сильно. — Хоуленд, — сказал Нед, когда они почти уже дошли до Большого чертога. — Мира… Я знаю о ней и Бране. Джон мне все рассказал. — Нед, — Рид даже не вздрогнул, когда Старк затронул такую деликатную тему, но тут же прервал его взмахом руки. — Все изменилось… — короткая пауза, грустный взгляд. — Нед, я… Я, когда отсылал Жойена из Сероводья… Я уже тогда знал, что он, скорее всего, не вернется обратно. Я был готов к тому, что никогда больше не увижу своего мальчика… Но я увидел! Понимаешь? Он вернулся! Живой! И если ценой этого возращение оказалось разбитое сердце Миры… Что ж, я готов заплатить. Я говорил об этом с дочерью. И она согласилась. Разбитое сердце заживает со временем, чего нельзя сказать о другом сердце, вырванном когтями из груди… Пылкая речь Хоуленда слегка обескуражила его и он внезапно замолк, забыв все слова, которые хотел сказать. Нед не знал, мог ли он проявить такую же решимость, окажись в такой же ситуации… И оказаться таким же всепрощающим. Грусть Рида моментально сменилась весельем и он добавил: — Хотя знаешь, учитывая все, что произошло с ними… Сразу после возвращения на Жойена она злилась куда больше, чем на Брана. — Да? — нахмурился Нед. — Почему? — Она пришла в ярость из-за того, что Жойен не предупредил ее о том, кем станет Бран. Когда все случилось, она в первые минуты после пробуждения хохотала как одержимая, обливаясь слезами радости, и крепко обнимала брата. А потом избила его, повалив на пол. Потом снова расплакалась и снова обняла… — весело рассказывал Хоуленд. Нед посмотрел на друга с видимым беспокойством. — Не пойми меня неправильно, — Рид примирительно поднял руки. — Я сам в тот момент испугался за них не на шутку. Это сейчас смешно вспоминать, а тогда… Нед еще раз посмотрел в глаза другу, потом отвернулся. — Как скажешь, дружище… Хоуленд похлопал его по плечу. — Не волнуйся за них, Нед, у тебя из без этого проблем выше крыши. И он не мог не признать, что возразить лорду Сероводья нечего. — Лиа бы гордилась им, — тихо сказал Рид, мотнув головой в сторону стола, за котором рассаживались остальные. Нед обратил внимание на то, что Джон уже вел себя как хозяин встречи, активно разговаривая с Виманом Мандерли и Роббом, Санса держалась рядом и не вмешивалась, но очень внимательно смотрела и слушала. И он видел, как изменилось лицо Джона. Приветливое и улыбчивое, спина прямая, осанка гордая. Некогда привычная мрачная отчужденность исчезла без следа. «Да уж… Лиа бы гордилась тем, кем ты стал сейчас…» ------------------------------------------------- Робб Сегодня в Большом чертоге собрались все, кто откликнулся на зов отца. Как будто понимали, что именно здесь и сейчас будет положен конец всем слухам, ходившим по Винтерфеллу с того самого момента, как они проснулись в другом времени. Вот почему здесь было так много людей. Собрались слуги и стражники, воины Мандерли и Ридов, но больше всего здесь собралось все-таки жителей Винтерфелла. Видеть лорда Мандерли, опускающегося перед Джоном на колено и присягающего ему на верность, уже было достаточно для того, чтобы почувствовать, как мир сходит с ума. И это при том, что те чувства растерянности и бессилия, нахлынувшие на него сразу, как только он проснулся здесь, так до сих пор и не прошли. Конечно, потом он немного пришел в себя, особенно после разговора с Джоном. Немного помогли тренировки с оружием, хотя ему было не очень приятно осознавать, как сильно он отстал от того, кого всю жизнь считал сводным братом. И привычные шуточки Арьи тоже помогали… по крайней мере, поначалу. А когда он, по совету сестры, напомнил ей о каком-то Джендри и о том, что она столько раз уверяла, что никогда не хочет быть леди… О, выражение ее лица было поистине неповторимым! Сам Робб от этого хорошо посмеялся. Еле на ногах устоял. А потом посмотрел на Джона, надеясь, что тот поддержит его шутку — и увидел, как тот, отвернувшись, уходит прочь. И еще он успел заметить на его лице неподдельную боль. Сама Арья отреагировала куда более предсказуемо — овечьи какашки под матрасом и все остальное по списку. К этому он был готов. Но, как оказалось, готов он был не ко всему. Была масса мелочей, которые могли показаться обычной чередой неприятностей… за исключением того, что Арья неизменно оказывалась рядом. И мило улыбалась всякий раз, когда его взгляд поворачивался в ее сторону. Воплощенная невинность, чтоб ее… И от этого мысли снова начинали расплываться. Расплывались они и сейчас. Странный сын лорда Рида сразу убежал в богорощу, где уже несколько часов находился Бран, и до сих пор не вернулся. Арья тоже пропала — должно быть, присматривала за ними. Мира Рид остановилась рядом с ним, Сансой и их матерью. Эта девочка чем-то напоминала ему Арью. Если верить рассказам Джона, она и в самом деле крепко подружилась с Арьей, а еще хорошо умела сражаться. И о ее близости с Браном он тоже рассказал. Они провели много времени вместе, пока Бран постепенно превращался в Трехглазого Ворона, а она и не представляла даже, как это происходит и что будет впереди. Робб ей не завидовал. Мама в последние дни держалась тихо — она редко говорила с того самого дня, как узнала правду… И сейчас она понимала, что эту правду вот-вот узнают все. Она старалась держаться спокойно и со стороны могла показаться идеальным образцом «настоящей леди», если бы не сжатые добела кулаки, которые портили весь образ. Они собрались на возвышении в Большом чертоге. Отец вышел вперед, поднял руку, призывая к тишине. И люди, несмотря на то, как много их здесь собралось, вскоре замолчали. Отец оглядел всех вокруг решительным взглядом. Все. Время пришло. — Все вы… Или, по крайней мере, большинство из вас помнят, что произошло… — после этих слов по толпе прокатился ропот. — Так или иначе, боги дали нам шанс изменить свою судьбу и мы его не упустим! — он повысил голос, стараясь перекричать собравшихся, в чьих глазах светилась мрачная решимость. — Я знаю, какие дикие слухи ходят между вами с того самого дня, как мы проснулись… И как странно или даже дико порой ведут себя некоторые люди… Последние слова он произнес, глядя чуть ли не в упор на Сансу с Джоном. Но в его словах не было угрозы или упрека, как показалось Роббу в первый момент. — И я позвал вас сюда, чтобы развеять эти слухи. И сказать всем правду. Джон Сноу, который много лет считался моим внебрачным сыном… Он не мой сын. Он сын леди Лианны, моей сестры. И его отцом был Рейгар Таргариен. Ну все. Он сказал это. И больше сказать ничего не мог, потому что крики собравшихся заглушили все остальное. — Послушайте меня! Послушайте! — пытался перекричать их лорд Старк. — Я признаю, что лгал вам все эти годы! Я пошел на это лишь затем, чтобы защитить свою кровь… своего родного племянника от гнева Роберта! Потому что он такой же Старк, как и Таргариен. И… Он не бастард! Нам известно, что Рейгар отверг свою прежнюю жену и заключил брак с Лианной! В этот раз ответом на его слова был не ропот, а ошеломленная тишина. — Я не знаю, почему Лианна молчала об этом. Я не знаю, почему Брандон поступил так, как он поступил… Я сам не знал правды до того дня, как Лианна сама мне все не рассказала, — печаль наполнила его глаза. — На смертном одре… Наверное, еще никогда Робб не видел отца в такой печали. Большинство собравшихся сейчас смотрели не на него, а на Джона — и почти все смотрели так, как будто видели его впервые. До некоторых слухи успели дойти, но они им не поверили. А некоторые поверили… Но отец еще не закончил — и Робб знал, что будет сказано дальше. — Я о многих вещах еще могу рассказать… Об очень многих. Об угрозах, о которых мы и не подозревали. И которые мы должны как-то разрешить, чтобы изменить нашу судьбу. Но о них вам расскажу не я… — он внезапно замолчал и, как показалось Роббу, в одночасье постарел лет на десять. — И именно поэтому я… С этого момента… Я, Эддард Старк, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера, подтверждаю данную моими предками клятву верности Старков правящему дому Таргариенов в лице… — он повернулся к Джону. — В лице Джона Таргариена, законнорожденного сына моей сестры, короля Семи Королевств и Защитника государства! Север ваш, мой король. И мы готовы следовать вашей воле. Последние слова отца прозвучали в полнейшей тишине. Никто не мог произнести ни слова — настолько все были подавлены этой новостью. А Джон с совершенно непроницаемым лицом тоже вышел вперед и встал рядом с отцом. Их взгляды на мгновение встретились, прежде чем Джон… крепко обнял его. В следующую секунду отец ответил на его объятия и вскоре они отступили друг от друга. — Вы все меня знаете, — обратился Джон к оторопевшей толпе. — И я знаю вас. Несмотря на то, что я считался всего лишь «бастардом из Винтерфелла», все вы относились ко мне хорошо, пока я рос… Ну, в основном, — добавил он, позволив себе легкую улыбку. По чертогу прокатился взволнованный смех, а его мать, как показалось Роббу, сжалась еще больше — она поняла, кому была адресована последняя колкость. — Я не хотел становиться королем. Но у судьбы другие планы. И я не забыл о своем долге перед вами, перед Винтерфеллом… Перед Вестеросом… Многие из вас не знают о том, что со мной произошло после того, как я присоединился к Ночному Дозору. Сначала я стал лордом-командующим… Потом произошло еще много странных и страшных вещей, по итогам которых вы сами провозгласили меня королем Севера. Люди снова стали перешептываться, а Джон старательно не обращал внимания на многозначительные взгляды после реплики о короле Севера. — Каждый из вас сейчас думает, что ему известно, кто наш настоящий враг. Кто-то думает о Ланнистерах. Кто-то о железнорожденных. Кто-то об одичалых… Каждая его фраза сопровождалась насмешками, выкриками и взглядами, полными гнева и ярости. Джон сделал паузу и набрал в грудь побольше воздуха. Наконец-то он мог раскрыть правду. — Именно ради победы над ним, настоящим Врагом, мы и сумели обратить время вспять! И вы спросите: кто же он, этот враг? Из-за кого мы пошли на все это? И я назову его имя: Король Ночи. Первой реакцией на слова Джона было… недоверие. Чертог снова взорвался недовольным гулом, все заспорили между собой, никто не мог поверить услышанному. — Это правда! Король Ночи вернулся в наш мир! И Белые Ходоки вернулись! Вторая Долгая Ночь настала! Я сам все видел! Я видел бесчисленную армию мертвых! Я сам встречал в бою Короля Ночи! — повысил голос Джон и Робб, вглядевшись в его лицо, понял, что ему действительно страшно. — Они уже идут на нас! Они несут только смерть! И тогда люди начали понимать, что это действительно правда. Потому что они и в самом деле знали Джона — как и то, что он никогда не имел склонности к приукрашиванию действительности. — Мы сражались насмерть — и проиграли, — признался он. — Потому что мы, люди, растратили все силы на войны между собой! Потому что мы не прислушивались к просьбам Ночного Дозора о помощи! Но в этот раз мы такого не допустим! Ради этого мы и получили второй шанс! Мы должны забыть старые распри и встать плечом к плечу друг с другом! Все вместе! Только это может нас спасти! Потому что у нас есть знания о грядущих событиях — и о том, как их предотвратить! У нас есть время подготовиться! Робб почувствовал, как от неожиданно ярких и пылких слов Джона у него расправляются плечи и сердце начинает биться с удвоенной силой. Он почти не узнавал этого человека… Джон тем временем продолжал поджигать чувства толпы. — В этот раз нам не придется спасаться от нежити среди тьмы! Мы повторим подвиг Строителя и наших великих предков и обратим холод вспять! Мы принесем Рассвет на наших клинках! Делайте что должно, а мы сделаем все остальное! — на этой ноте он и закончил свою речь. Этого хватило на то, чтобы изгнать из душ собравшихся страх и неверие, заменив его решимостью и гневом. К тому моменту, когда отец и Джон стали спускаться с возвышенности, каждый из них готов был отдать жизнь за короля, которого час назад даже не знал. Да и сам Робб поймал себя на том, что больше не видит Джона Сноу. Перед ним стоял Джон Таргариен, его король. — Раньше ты никогда так не говорил… — заметил он, спустившись следом за отцом и кузеном. Джон в ответ лишь пожал плечами. — Ты еще не слышал, как Дейнерис речи произносит… — улыбнулась ему Санса. — Вот и он научился у нее кое-чему… Когда она будет здесь — а она обязательно здесь будет — я думаю, тебе тоже стоит на это посмотреть. Роббу показалось, что в словах сестры была не только зависть, но и кое-что еще. — Это правда, — подтвердил ее слова Джон. — Да… Если вам поверить, это… Очень опасная женщина, — заметил Робб. — А какой еще можно быть, если хочешь оседлать огромного дракона? — отрезала Санса. Робб представил, какой — и ему стало не по себе. — И что дальше? — обратился он к Джону. — Дальше… — на лицо Джона вернулась мрачная решимость. — На Дредфорт. И тогда Робб улыбнулся — и эта улыбка больше напоминала волчий оскал. Он очень хорошо представил, что сделает с вероломным Русе. ------------------------------------------------- Роберт Последний разговор совершенно выбил его из колеи. Это был совершенно непробиваемый фанатик, не ведающий страха и сомнений. С лицом Ланселя Ланнистера. Внешне он ничуть не изменился, если не считать грубо обрезанных длинных золотистых волос и свежевырезанной и все еще сочащейся кровью семиконечной звезды посреди лба. Ну и еще нескольких синяков и шрамов, полученных во время пленения. Зато внутри… Внутри жил совсем другой человек. С того разговора прошло уже несколько дней, но Роберт все никак не мог выкинуть его из головы. Как и того, в чем Лансель признался, даже не пытаясь оправдаться — напротив, он гордился тем, что совершил. Если бы такое сказал любой другой человек, он бы убил его на месте. Но Ланселя он и пальцем не тронул. И даже голоса на него не повысил. Внезапная перемена в его оруженосце так шокировала Роберта, что он молча развернулся и ушел, чувствуя, как внутри него нарастает противный страх. Хотя, конечно, польза от того разговора была. Прежде всего, Лансель подтвердил безумную историю Ренли о связи Серсеи с Цареубийцей. И о том, кто на самом деле был отцом «его» детей. Роберту даже показалось, что Лансель сам хочет, чтобы он отомстил своей неверной жене… Иначе зачем он с таким вдохновением рассказывал о том, какой именно дурман подлил ему в вино во время последней охоты? Его сбивали не столько сногсшибательные признания маленького гаденыша, сколько пыл и бесстрашие, с которыми он эти признания выдавал, перемежая откровения с оскорблениями, которые он будто выхватывал из колчана одно за другим и стрелял ими в упор в своего короля. Он не смог заставить себя дослушать этого сумасшедшего до конца. Но Ренли дослушал. Роберту же было достаточно посмотреть на превращение хлипкого, трусливого, бесхребетного ланнистерского недоросля, который по недоразумению стал его оруженосцем, в того, кого даже Мендон Мур — даже он! — назвал «не таким уж и слабаком». И он ушел, не дослушав его воплей и не сказав ни слова. Он был так ошеломлен, что даже не пошел допрашивать Серсею, сидевшую в той же темнице. Хотя и собирался поначалу. Ей, в каком-то смысле, повезло, что он начал с Ланселя, считая его самым мелким и слабым. И Пицелю тоже повезло. Нет, не так — Пицелю ОЧЕНЬ СИЛЬНО повезло. Если представить, что Роберт сделал бы с ним за участие в убийстве Джона Аррена… Но Лансель превратил весь его запал в пшик. А потом, когда Роберт все-таки вдумался в услышанное и вспомнил все, что совершил за свою жизнь… После смерти все его ошибки стали предельно ясными. На следующий день Роберт впервые в жизни погрузился с головой не в пьянство и блуд, а в государственные дела, как и подобает королю. Дальше время полетело по-настоящему быстро. Ренли показал себя молодцом, он смог навести в городе порядок — не все последствия недавнего бардака уже удалось разгрести, но работа шла довольно бодро. Всех «Воробьев» либо перебили, либо бросили в темницу. Золотые плащи получили нового командующего, которым стал Джаселин Байуотер по прозвищу Железная Рука — и он сделал из этого сброда нечто вроде нормального войска. Роберт помнил этого человека еще по штурму Пайка и знал, что ему можно довериться. От Королевской гвардии осталось меньше половины. Джейме Ланнистер и Барристан Селми… они просто сбежали. У короля до сих пор закипала кровь, стоило ему вспомнить об этих двоих. Борос Блаунт погиб, защищая Серсею от Лораса Тирелла. Престон Гринфилд… он тоже погиб. И они так и не узнали, кто его убил, с кем и за кого он сражался. Оставались Мендон Мур, Меррин Трант и Арис Окхарт. Причем Арис почему-то не помнил будущее, в отличие от двух оставшихся белых братьев. С Малым советом все было еще хуже. Десница умер (как оказалось, не своей смертью), нового он так и не назначил. Голова мастера над монетой была найдена в каком-то углу, куда ее запнула чья-то нога. Мастер над шептунами просто пропал неизвестно куда… И никто не мог сказать, что видел Вариса после того момента, как начался хаос. Оставался только Ренли, мастер над законами. И Роберт был рад видеть то, как менялся его младший брат. Должно быть, смерть Лораса Тирелла наконец-то разожгла в нем праведный гнев и решительность. Нет, он по-прежнему наряжался так же, как и привык, но участие в настоящих сражениях, где он ощутил вкус крови врагов… Это пробудило в нем дух Баратеона. Что до Лораса… Его останки сейчас следовали в Хайгарден в сопровождении почетного караула из верных ему людей Баратеонов и всех нашедшихся в столице тирелловцев. Понятно, что добром это не кончится. Мейс и Оленна будут кричать, закатывать глаза и требовать ланнистерской крови. А у него появится сильный и надежный союзник, с которым можно будет выступить против Ланнистеров. Вороны возобновили полеты из Красного замка сразу, как только они нашли подходящего мейстера, который мог какое-то время подменить арестованного Пицеля. Он был молод и вжимал голову в плечи каждый раз, когда Роберт оказывался рядом. Первый ворон улетел в Цитадель с письмом, в котором Роберт требовал прислать ему как можно скорее нового Великого мейстера. Второй полетел на Драконий Камень — король приказывал Станнису немедленно прибыть в столицу. Третий, понятное дело, направился в Хайгарден. Четвертый — в Винтерфелл. С последним посланием было тяжелее всего. А как вы хотели? Написать лучшему другу: «Ты уж извини, что я втравил тебя в это дело, из-за чего тебя убили и почти всю твою семью, как я понимаю, тоже…» Он знал, что известие от Неда получит нескоро. Хотя… Роберт догадывался, что его старый друг, если он тоже получил знания о будущем, сейчас собирает своих верных людей, чтобы разобраться с теми, кто не был ему верен… В общем, Болтонам сейчас точно не позавидуешь. А что потом? Потом… Роберт даже малейшего представления не имел о том, что будет «потом». Наверняка много голов будут насажены на пики. Одни Фреи чего стоят. Красная, мать ее, свадьба! Война приближалась. И Роберт был к ней готов. Очень много воронов улетели в Штормовые и Королевские земли. Он созовет знамена, а потом вытащит скулящих львов из их сраного Утеса… А потом у их проклятой песенки про дожди в Кастамере появятся новые куплеты про оленя, насадившего льва на рога! Но это потом… А пока он прохаживался туда по залу Малого совета, дожидаясь Станниса и Крессена. Сегодня он, наконец, получил известие о том, что в доках причалил корабль из Драконьего Камня — всего-то через восемь дней после того, как он отправил воронье письмо. Ответ Крессена был переполнен оправданиями и объяснениями о «непредвиденных задержках», из-за которых им потребовалось больше недели на то, чтобы прибыть в Королевскую Гавань из Драконьего Камня. Больше недели! Из Драконьего, чтоб его, Камня! Если бы там находился кто-то другой, Роберт был бы уверен, что этот кто-то задумал что-то нехорошее и специально тянет время, чтобы сотворить какую-нибудь пакость или просто удрать… — Ты дыру в полу протопчешь! — вдруг заорал Ренли, нарушив ход его мыслей. Роберт повернулся к брату, сидевшему за столом и держащему в мелко дрожащих пальцев кубок с вином. Он смотрел перед собой в одну точку и… Ему показалось, или Ренли действительно было страшно? — Сколько времени нужно на то, чтобы добраться от доков до Красного замка? — мрачно спросил король. — И слушай меня внимательно! Твоя вражда со Станнисом закончится здесь и сейчас! Нет, не показалось. Ренли и правда был испуган. — Как скажешь… брат… — Да! Как я скажу! — припечатал Роберт. — У нас и так предостаточно врагов, чтобы мы еще и между собой грызлись! Ренли не ответил, лишь скривился. Что бы Роберт ни хотел сказать дальше, он этого не сделал — дверь зала открылась и вошел Крессен, шаркая ногами и позвякивая звеньями тяжелой мейстерской цепи. — Крессен! — Роберт с улыбкой приветственно раскинул руки. Он действительно был рад увидеть старика, который был рядом с ним… Да всегда он был, чего уж. — Ваша милость, — Крессен с несколько взволнованным выражением лица приблизился к нему и коротко поклонился. — Никакая я тебе не «твоя милость», хватит этой хрени. Просто Роберт, как раньше, — поприветствовал король старого учителя. — Как скажете, ва… Роберт, — согласился Крессен. — Я тоже очень рад тебя видеть, — Ренли встал и тепло обнял старика. — И я тоже… — мейстер натянуто улыбнулся, освобождаясь из рук младшего брата Роберта. — Рад видеть вас… в столь странные… времена… Старый мейстер из Штормового Предела, перебравшийся в Драконий Камень, был здесь. Наконец-то. А где Станнис? Об этом Роберт и спросил. Крессен на мгновение отвел глаза и ответил: — Он… скоро будет. — В чем дело? — нахмурился король. — Вы… все равно не поверите… Пока сами не увидите… — скорбно покачал головой Крессен. — Послушай, — Роберт все еще не понимал, что происходит со стариком. — Больше недели прошло с того дня, как я отправил письмо. Почему вы так долго не могли приехать? Что вам помешало? Крессен скривился. — Дезертирство… — Дезертирство? Чье? Почему? — Ренли, можно сказать, вырвал эти слова из уст Роберта. Крессен долго собирался с духом, переминаясь с ноги на ногу, прежде чем обратился к королю: — Драконий Камень почти беззащитен. Большая часть наших воинов просто сбежала из-за… массового помешательства, которое накрыло всех в одночасье. Мне потребовалось несколько дней на то, чтобы найти среди них здоровых людей… как-то организовать их… И найти того, кто мог ими командовать. Эти слова шокировали Роберта, но потом он зацепился за слово «помешательство». Так это значит, что… — Ты не помнишь? — этот вопрос снова задал Ренли. Теперь и Крессен был ошеломлен. Он посмотрел на братьев Баратеонов со страшной догадкой… — Вы что, тоже? — Да, — кивнул Роберт. — Это… Это точно не розыгрыш? — не мог поверить мейстер. Ренли отрицательно покачал головой. — Но как? — растерянно моргнул Крессен. — Мы умерли. С этого все и началось, — пожал плечами Роберт. Крессен от этого ужасного откровения моментально побледнел. — Вы… умерли? — осторожно переспросил он. — То есть… совсем? — Роберт… его отравили. Можно и так сказать, — пояснил помрачневший Ренли. — А меня… — страх вернулся в его глаза. — Меня убила тень. Тень с лицом Станниса. Крессен, сжимая цепь одной рукой, посмотрел на Ренли. Роберт видел, как побелели костяшки его пальцев. Старик, как ему казалось, с трудом удерживался на ногах. — Ты присядь лучше, — король взял Крессена за руку и подвел его к ближайшему креслу. «Не стоило, наверное, вот так вываливать на тебя сразу все…» — подумал он. Крессен осторожно присел. Ренли вложил ему в руку кубок. — Вот, выпей. Может, легче станет. Мейстер выпил залпом. — Тень… — прошептал он, обращаясь к Ренли и будто бы что-то вспоминая. — Она ведь… звала себя Тенезаклинательницей… «Кто?» — нахмурился Роберт. Спросить этого вслух он не успел. Их разговор прервал удар распахнувшейся двери. В дверном проеме стоял Станнис — в такой позе, как будто он бежал сюда бегом и, возможно, прорывался с боем. Широко расставленные ноги. Наклоненное вперед туловище. Горящий взгляд исподлобья. Тяжелое дыхание. Правая рука, опершаяся о дверь… Ренли тут же подобрался, его рука сама собой дернулась к мечу… которого не было. Роберт заблаговременно забрал у него оружие. Станнис обвел помещение тяжелым взглядом, который остановил на них. Роберт переглянулся с Ренли, давая понять: лучше не надо. Потом посмотрел на Станниса. Станнис впился в Роберта тяжелым взглядом. Роберт впился в Станниса тяжелым взглядом. Ренли тоже попытался, но не смог скрыть страха. Наконец, Станнис открыл рот, чтобы что-то сказать… И громко рыгнул. В пустом зале получилось еще громче. Роберт непонимающе заморгал: «Чего?» Затем Станнис сделал первый шаг… И заковылял вперед, еле держась на ногах. А Роберт теперь, наконец, почувствовал доносившийся от него запах. Запах перегара. Мазнув по ним равнодушным взглядом, Станнис нашел то, чего ему действительно было нужно. Кувшин с вином на столе. Доковыляв до нужного места, он тут же вцепился в кувшин и, вместо того, чтобы налить себе вина, начал пить прямо оттуда. Сделал несколько больших глотков, затем кое-как выдвинул кресло и почти рухнул на него, не выпуская кувшина из рук. И посмотрел на Роберта снизу вверх. Роберт выдержал этот взгляд, но потом все-таки не сдержал смеха. — Ты что, пьян, Станнис? — спросил он. Вместо ответа Станнис еще раз поднес кувшин к губам. Сделал еще пару глотков, громко икнул, посмотрел на Роберта, с трудом фокусируя на нем взгляд и промычал: — Угу… — Станнис… пьян… — не веря собственным глазам, произнес непонятно кому Ренли, который перестал бояться так же быстро, как и начал. Роберт молчал, продолжая смотреть на то, чего никогда в жизни не ожидал увидеть. Его брат, такой правильный, такой скучный, такой непреклонный, сидел перед ним… пьяный вусмерть. А потом король понимающе улыбнулся, когда заметил на лице Станниса уже подзажившие синяки и ссадины. Надо же… Неужели Станнис, наконец, вспомнил, что он тоже Баратеон, и поэтому напился и устроил старый добрый дебош? Представив себе Станниса, участвующего в пьяной драке, он снова не удержался от смеха. — Дай угадаю… Ты никак не мог понять, почему не можешь запретить людям пить и кутить и наконец-то решил узнать на собственной шкуре, что это такое? — подколол брата Роберт. Станнис вдруг потерял весь пьяный кураж и поник… А затем залил чувство вины новым большим глотком из кувшина. — Ничего, бывает… Первая пьяная драка — это как первая женщина, ее никогда не забываешь… — веселился Роберт, думая о том, как же много Станнис пропустил в этой жизни. — Нет. Это не драка в таверне, — внезапно произнес Крессен. — Это сир Давос… Веселье тут же покинуло короля. — Кто? Сир Давос? Тот самый, который зацеловал тебе всю жопу докрасна? Да ну нахрен! — выпалил Роберт. — С какой стати ему было тебя бить? Да я скорее поверю в то, что Тайвин Ланнистер любит и уважает своего покойного отца и младшего сына-карлика, чем в это! Станнис посмотрел на него злым голосом. — Отвали, Роберт, — промычал он, глотая половину букв. Роберт затрясся от злости. — Что?? — Что слышал, баран жирный. Это из-за тебя все эта ххх… херня заварилась. Роберт не знал, что ему и говорить. С одной стороны, он был даже рад тому, что его суровый брат наконец-то открыл для себя простые мирские радости. С другой, за то, что он сказал своему королю такие вещи прямо в лицо… Ни того, ни другого прежний Станнис никогда бы себе не позволил. Он посмотрел на Ренли — может, тот подскажет, что делать. Ренли посмотрел на Крессена. Крессен, выпучив от изумления глаза, смотрел на Станниса. Пришлось и ему обратиться к Станнису. — Боги Старые и Новые, ты что несешь? — крикнул он. — Отвечай, Станнис! Какого хрена Давос напал на тебя? Станнис снова виновато пожал плечами и выпил еще. — Злой был, вот и напал. За то, что я… там… сделал. А все потому что ты… ты нас всех наебал. Потому что сдох — а нам все разгребать. А знаешь, почему? Я должен был стать королем! Я! По праву! И я уже должен быть королем! Я воевал за это! И я тоже сдох! Я… на Север уехал… а там зима… И Ме… Мели… сандра… сказала… нужна жертва… чтоб снег растаял… Чтоб Винтерфелл вернуть… — в действительности речь Станниса была далеко не такой разборчивой, но общий смысл они все понимали. — Нужна была жертва… королевской крови… Вот я и отдал Ширен… Владыке Света… И, закончив свою исповедь, он наградил себя еще одним хорошим глотком крепкого вина. Роберт долго молчал, пытаясь убедить себя в том, что он не ослышался, что его брат не бредит и его пьяный язык не пересказывает какой-то ночной кошмар… И когда, наконец, убедил, побелел как простыня. Посмотрел совсем уже другом взглядом на развалившееся в кресле существо с кувшином в руках. Что за тварь приняла облик Станниса? Он одним большим шагом покрыл расстояние между ними — и врезал Станнису по лицу с такой силой, что опрокинул его на пол вместе с креслом. Сейчас весь мир вокруг в его глазах залило красным и он совершенно не мог соображать. Бред какой-то! Полный бред! Весь мир свихнулся! Станнис лежал на полу в луже вина, так похожего на кровь… — Ха. Охренеть. Жирного говнюка, наконец, начали заботить жизни его родни… — пьяно фыркнул он, глядя на брата-короля злыми глазами. — Ста лет не прошло… Роберт понимал, что еще секунда — и он не выдержит… Поэтому начал звать стражу. Она явилась моментально — и первым в зал вбежал сир Меррин Трант, который на всякий случай уже обнажил меч. — Уберите с глаз долой это пьяное уебище! — заревел Роберт, указывая на Станниса. — В темницу его! — Будет сделано, ваша милость! — с нескрываемой радостью отчеканил сир Меррин. По его команде замковые стражники подняли Станниса под руки и поволокли прочь, а тот все это время не прекращал сверлить Роберта полным злобы взглядом. Ренли тоже проводил брата взглядом. — А я столько хотел ему сказать… — пробормотал он вполголоса непонятно кому. Роберт все еще тяжело дышал, стараясь унять гнев. — Он велел сиру Давосу… забрать Ширен и уезжать, — нарушил молчание Крессен, его голос предательски дрогнул. — А я не понимал… Что с ним случилось… До сегодняшнего дня не понимал… — старый мейстер был убит горем. — Я ничего не понимал… — Эта… как ее… заклинательница теней… Где она? — снова загремел Роберт, которому нужно было выплеснуть на кого-то ярость. И если эта ведьма сожгла его племянницу, он заставит ее сполна за все заплатить! — Она не представляет угрозы… больше не представляет, — ответил Крессен. — Она… В ту самую ночь, когда все началось, у нее случился апоплексический удар… Ее тело живо, но разум мертв. — Ладно, — зло пробурчал Роберт, начавший потихоньку успокаиваться. Задержав взгляд на Крессене, он вдруг положил ему тяжелую руку на плечо. — Поздравляю с повышением, Великий мейстер Крессен. И первая задача, которую я хочу тебе поручить — послать воронов во все места, куда могли отправиться Давос и Ширен. Найди их, Крессен. Найди, где бы они ни были!