План Ворона

Мирцелла Ей нравилось снова быть ребенком. Кузен Мартин был очень милым — даже жаль, что она в прошлом своем детстве проводила с ним так мало времени. И сейчас с ним и его братом было так весело играть… Они были не такими глупыми и трусливыми, как их старший брат Лансель. К тому же Мартин помнил то же самое, что и она, а вот Виллем почему-то нет. И Мартин тоже наслаждался новой жизнью — а еще упражнялся с мечом целыми днями. Не хотел закончить так же, как и в прошлый раз. Мирцелла не возражала, она и сама не собиралась умирать, как тогда… Так или иначе, Мартин как-то незаметно стал центром их маленькой компании. И он тащил за собой всех в стремлении все забыть и просто повеселиться… Наверное, потому что знал, что это ненадолго. Война приближалась — и большинство жителей Утеса это знали или хотя бы слышали. А еще они знали, что перед войной живых против мертвых может случиться и другая, против живых… И все же жизнь продолжалась. Дядя Тирион теперь был лордом Утеса Кастерли — отец сразу отказался от всех прав первородства, даже несмотря на то, что он больше не носил белого плаща. Мирцелла не знала, чем он сейчас будет заниматься… Ну, кроме поддержки дяди Тириона, нового правителя Западных земель. Вообще в Утесе было на удивление спокойно, но Мирцелла не обольщалась. Она чувствовала, что это всего лишь затишье перед бурей… Или, возможно, око уже бушующей бури. Дядя Тирион был главным и все шло хорошо. Двоюродный дедушка Киван служил ему так же, как раньше служил своему старшему брату, дедушке Тайвину. Двоюродный дядя Давен мотался туда сюда между Утесом, Ланниспортом и другими землями, собирая знаменосцев, но в большинстве своем они приезжали сами, чтобы понять, как так могло случиться, что самого великого Тайвина Ланнистера отстранили от власти. Так или иначе, все они согласились присягнуть дяде Тириону — все их опасения разбились о слова дяди Тириона и поддерживающих его Кивана, Дженну, отца… и этого странного человека, Бронна. Мирцелла и сама до конца не понимала, как так могло получиться, но этот простолюдин внезапно оказался обручен с Алисанной Леффорд. Она и сама поговорила с леди Алисанной — и та, кажется, сама была рада предстоящей свадьбе! Жизнь и в самом деле менялась странным образом… Они потеряли маму и она знала, что никто не собирается ее спасать — если она вообще жива. И все равно, что бы отец ни говорил, какая-то часть Мирцеллы до сих пор по ней тосковала. И да, теперь она открыто называла отца отцом. И никто этому не удивлялся, никто ее или его не осуждал. «Возможно, все дело в том, что отец по-прежнему один из лучших мечников Вестероса… И никто не хочет его злить», — подумала она. И еще был Пес. Бывший присяжный меч Джоффри теперь следовал за ней подобно тени. По крайней мере, тогда, когда она покидала Утес Кастерли. И к этому тоже нужно было привыкнуть… Он всегда ее немного пугал. Ну ладно, не немного, а сильно. Да и само имя Клигана вызывало дрожь во многих землях Вестероса, за что нужно было сказать спасибо старшему брату Сандора, изгадившему их фамилию на несколько жизней вперед. Сюда можно было добавить и то, как вел себя сам Сандор в прошлой жизни и как выглядел в обоих. Но как бы он ни поступал в прошлой жизни, в этой он стал… добрее, что ли. И ругался больше, чем раньше. А однажды она собственными глазами видела, как он улыбается! Преодолев первоначальный страх перед этим человеком, Мирцелла потихоньку с ним разговорилась и начала узнавать больше о его жизни. Пусть и постепенно. Но если Пес потихоньку оживал, то Томмен… Он двигался в противоположную сторону. Как бы ни старался Мартин его развеселить, Томмен до сих пор оставался таким же угрюмым и подавленным, как в тот день, когда узнал правду об отце. За все это время он не потерял ни капли презрения и отвращения. Этот Томмен только внешне напоминал ее милого младшего братика. Он старался проводить все свое время в одиночестве — единственным человеком, которого он еще к себе подпускал, была она. А значит, только она могла что-то сделать, чтобы вытащить его из пучины горя… или хотя бы вытянуть его чуть-чуть повыше. Что до взрослых… Она мысленно усмехнулась, поскольку сама была взрослой всего несколько недель назад. Так вот, они все за него беспокоились. А больше всех, конечно же, отец. Но он, увы, был последним, кто мог сделать для Томмена хоть что-то. Она видела боль в глазах отца каждый раз, когда он встречал Томмена. А ее маленький братик каждый раз, когда им приходилось оказываться в одной комнате, смотрел на отца с такой запредельной ненавистью… И именно то, какое волнение создавал Томмен для всего дома Ланнистеров, и привело их к этому дню. Все началось с того, что дядя Тирион призвал их обоих к себе. Когда они вошли, дядя Тирион сидел за своим рабочим столом вместе со своим дядей Киваном. Заметив вошедших, Тирион встал, чтобы поприветствовать их. Первым, что увидела Мирцелла, была его сияющая улыбка. Он подошел к ней, наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Как ты поживаешь в такой прекрасный день? — весело поинтересовался он. — Все хорошо, дядя, — улыбнулась она в ответ. И посмотрела дяде в глаза. Сейчас она снова должна была смотреть для этого снизу вверх, а не наоборот. Еще одна вещь, к которой пришлось привыкнуть, пусть и ненадолго. Он еще раз одарил ее ослепительной улыбкой и повернулся к Томмену. — Дорогой племянник, — начал Тирион. — Выше нос! Тебе дан новый шанс прожить жизнь так, как ты хочешь! Так наслаждайся ею в полной мере! — Томмен тоже был ниже своего дяди, поэтому он легко смог взъерошить тому волосы, как раньше. Томмен ответил раздраженным взглядом, от которого дядя Тирион рассмеялся. — Знаете, зачем я позвал вас сюда, — спросил он, отсмеявшись. Мирцелла и Томмен отрицательно покачали головами. — Как десница королевы Дейнерис Таргариен, я обладаю огромной властью, — в его голосе появилось самодовольство. — И в связи с этим я принял решение узаконить вас обоих как полноправных членов дома Ланнистеров. Отныне вас будут звать Мирцеллой Ланнистер и Томменом Ланнистером. Решено! Мирцелла была удивлена — и очень приятно удивлена. Превращение из королевской дочери в бастарда было совсем не тем, что могло радовать. Даже если Тирион взял бы их под свою опеку… Но то, что он предложил, превзошло все ее ожидания. Она и мечтать о таком не смела. В лучшем случае, думала, что ее когда-нибудь выдадут замуж за верного рыцаря Ланнистеров… Не более того. Но чтобы такое… — НЕТ!!! — дикий крик Томмена вернул ее в реальный мир. — Я не Томмен Ланнистер! Я не хочу им быть! Я Томмен Уотерс — и им останусь! Мирцелла была не удивлена — она была шокирована. И не только она. Лица Тириона и Кивана вытянулись так же, как и ее, наверное. На них было изумление. И неверие. Как так? Неужели Томмен хочет прослыть бастардом? — Томмен? — переспросил дядя Тирион. — Я не хочу быть Ланнистером, — угрюмо подтвердил Томмен. Киван что-то тихо бормотал, глядя на Томмена — ему хотелось что-то сказать, но дядя Тирион остановил его поднятой рукой и тому оставалось лишь неодобрительно хмуриться. — Тогда кем ты хочешь быть, Томмен? — поинтересовался дядя. Томмен крепко задумался и ответил: — Самим собой… — мрачное лицо брата на какое-то мгновение расслабилось, когда он снова замолчал. — Дедушка Киван? — обратился он к советнику дяди Тириона с неожиданной серьезностью. — Можно я стану твоим оруженосцем? Киван опустился рядом с ним на колени и по его начавшему покрываться морщинами лицу расплылась улыбка. — Как по мне… Это неплохая идея, — сказал он и обернулся к дяде Тириону. — Что скажешь? Дядя Тирион тоже улыбнулся. — Она не просто неплохая — она отличная! Хотя… Не маловат ли ты для оруженосца? Может, для начала… Ну хотя бы пажом станешь? Томмен вздрогнул, а потом будто что-то вспомнил, посмотрел на свои пухлые детские ручки — и на дядю Тириона. — Да, дядя… Ты прав. Я и забыл, что снова… маленьким стал… Да… Лучше и правда с пажа начать. — А в будущем ты станешь оруженосцем дорогому дядюшке Кивану, а там и до рыцаря недалеко! — с мудрым видом кивнул Тирион. Томмен кивнул в ответ — и в нем словно начал просыпаться тот самый, старый Томмен. Он даже улыбаться снова начал. — Сир Томмен Уотерс… Мне нравится, как оно звучит. Дядя Тирион хлопнул в ладоши. — Значит, будешь им! Если будешь Кивана слушаться — обязательно станешь хорошим рыцарем! Потому что сам он всегда таким был, да! Хочешь узнать, почему в Западных землях на дорогах совсем нет разбойников? Томмен и так это знал, поэтому просто понимающе улыбнулся. И Мирцелла улыбнулась, обрадованная тем, что ее любимый брат вернулся. — Рыцарь в сверкающих доспехах, защитник людей, — добавила она. И эти слова окрылили малыша Томмена еще больше. ------------------------------------------------- Остаток дня прошел для нее как в тумане. Томмен снова обрел смысл жизни и окунулся в нее с головой. И она сама не заметила, как солнце стало клониться к закату и они собрались на ужин. Томмен теперь сидел рядом с двоюродным дедушкой и остальными членами его семьи. А у нее было две задачи. Во-первых, притащить за стол отца, который, кажется, выпускал из рук меч только в постели, и дядю Тириона, который сутками напролет сидел за документами. Им обоим не стоило так себя выматывать. И она понимала, что дядю убедить в этом будет куда труднее. Но она все равно собиралась сегодня уговорить его поужинать вместе с остальными. Что может быть плохого в том, чтобы провести немного времени с семьей? Потому ему самому лучше работаться будет… Да и сама она очень дорожила каждой минутой рядом с отцом и дядей Тирионом… Это помогало ей отвлечься от мыслей о потерянной матери — которая в той жизни старалась, как могла, не давать своим братьям общаться с ней и Томменом. Она уже почти дошла до солярия дяди, когда ее в последний момент опередила молодая и весьма симпатичная служанка с черными волосами, которая занесла в комнату поднос с едой и вином. Она вспомнила эту девушку и понимающе вздохнула. Теперь дядя точно к ним не присоединится. Несмотря на старания матери, она хорошо знала привычки своего дяди. А уж в Дорне она всякого насмотрелась, о чем маме знать не стоило… Вот и сейчас она прекрасно понимала, зачем дядя часто зовет к себе хорошеньких служаночек. Так что на ужин его ждать не приходилось. И на завтрак, возможно тоже. Тогда она еще не догадывалась о том, что Тирион, возможно, никогда больше не разделит с ними трапезу. А тогда девочка просто развернулась и оставила его развлекаться. А ее уже ждал отец — и все остальные. ------------------------------------------------- Тирион — Ты что, серьезно хочешь оставить его Уотерсом? — выпалил Киван, едва за детьми закрылась дверь. — Томмен — хороший мальчик, он при правильном воспитании принесет честь дому Ланнистеров, даже несмотря на его происхождение… — Да за кого ты меня принимаешь? — хмыканул Тирион. — Он будет сиром Томменом Ланнистером… Дай ему только время — он сам передумает, когда подрастет немного. Если ты, конечно, поможешь вылезти ему из пучины… — Тирион уселся на место за столом и задумчиво добавил: — Я не представляю, до чего Серсея довела бедолагу, что он из окна шагнул… И ведь это до сих пор в нем живет. Ты уж присмотри за ним… Боги, как будто нам и без того проблем мало… При упоминании Серсеи Киван сжал зубы, но быстро взял себя в руки. Затем сел напротив Тириона. — Этого следовало ожидать. Близится война — а войны всегда полны проблем. — И не говори, дядя! Уж я-то понимаю, насколько все может быть сложно… Пожалуй, даже лучше, чем ты. Губы Кивана вытянулись в узкую линию. — Да, ты рассказывал мне о том, что было потом… — Одно дело рассказывать о чем-то, и совсем другое — пережить это, — спокойно уточнил Тирион. — Поверь, увидеть такое собственными глазами… Это ни с чем не сравнить. И неважно, будь то драконы, армии мертвых или Дети Леса. Киван помолчал секунду-другую, затем покачал головой. — Как будто мы в Век Героев живем… — Так оно и есть, дядя, — совершенно серьезно ответил Тирион. — Уж кто-кто, а герои нам и в самом деле очень нужны. ------------------------------------------------- Время пронеслось незаметно и желудок Тириона сам собой начал урчать, требуя еды. Киван ушел довольно давно, а он остался наедине с кучей документов — все как и подобает лорду Утеса Кастерли. «Я и не думал, что дни так быстро пролетают… И дел к вечеру всегда остается так много…» — думал он. Разговор с племянниками помог ему немного отвлечься, но дела никуда не девались — и их нужно было закончить. Первым делом — конечно же, наладить стабильный приток драконьего стекла в Утес Кастерли. Если ради этого придется бросить всю остальную горную добычу — пусть. Он поставил себе следующую задачу: в течении полугода выдать каждому Красному плащу хотя бы одно обсидиановое оружие ближнего боя. В идеале, конечно, больше — меч и кинжал будет в самый раз. Были в Вестеросе и другие источники бесценного материала — первыми на ум приходили Драконий Камень и Последний Очаг. И оба они находились в крайне ненадежных руках. Так что надеяться приходилось только на себя. Дверь его солярий открылась и тихо закрылась. Тихие шаги служанки донеслись до его ушей. А следом за ними в нос ударил запах свежеиспеченного хлеба и жареной свинины. Тут же рот наполнился слюной. Но он сразу сглотнул — нет, не время, сначала дела… — Поставь… Не знаю, куда-нибудь поставь. И можешь идти. Если мне что-то еще понадобится, я позову, — бросил Тирион, не отрываясь от очередного документа. Это был отчет о том, что по ту сторону границы с Простором и Речными землями собирается все больше войск. Дочитал, чиркнул что-то в углу, взял следующий… — А тебе не интересно, что нужно мне? — вдруг раздался рядом сердитый женский голос. Очень знакомый голос с чужеземным акцентом. Тирион тут же резко поднял голову, готовясь отчитать непочтительную служанку… И его обычно бойкий язык вдруг налился свинцом. Он понимал, почему ее голос звучал так знакомо. Он сразу узнал эту девушку. — Шая? — еле слышно выдохнул он. Яростный взгляд, которым она ответила, дал понять, что он не обознался. И он же дал ответ и на другой вопрос, который он так и не задал — она помнила… — Шая… — повторил он, все еще не веря собственным глазам. — Да, мой лев? — злым голосом ответила она. О, боги… Он готов был провалиться сквозь землю, когда та страшная ночь в Красном Замке вернулась в его памяти. То, как она бросилась за ножом — и то, что он делал дальше, не раздумывая, действуя на одних лишь инстинктах. Теперь она вернулась — и он смотрел на нее с замиранием сердца. Самое большое сожаление всей его жизни снова было здесь — оно пришло, чтобы посмеяться над ним. Он ведь даже не подумал найти ее после того, как вернулся… А вот она подумала. И нашла. Но зачем? Почему она просто не уехала куда-нибудь подальше? И чего она могла сказать ему после того… что он совершил? Он медленно встал. Вышел из-за стола. Она ничего не говорила, просто смотрела. Они глядели друг другу в глаза, как ему показалось, целую вечность. Он не мог выдавить из себя ни слова, а ее чувства, какими бы они ни были… Она, похоже, была не в настроении ими делиться. — Я… — Тирион сглотнул. — Мне… Очень жаль… — И это все, что ты можешь сказать своей шлюхе? — скривилась она, шагнув к нему. Слово «шлюха» в ее устах ударило его, словно пощечина. «Отец тоже так ее называл…» — Мне… — больше он не мог найти подходящих слов. — Что, «мне»? «Мне жаль, что я тебя презирал»? «Мне жаль, что я причинял тебе боль»? «Мне жаль, что я тебя убил»? — выкрикнула она, уставившись на него горящими глазами. И с каждой фразой оказывалась к нему чуточку ближе. Каждое ее слово падало на его спину невыносимой тяжестью. И было больнее любой раны. Он молча слушал — это все, что он мог сделать. Его собственный язык был тяжелее огромной скалы — да и что он мог ей ответить после такого? Никакой ум не мог родить подходящего ответа после всего, что между ними произошло. В какой-то момент ее лицо исказилось яростью и она одним рывком покрыла остаток расстояния между ними. Он слишком поздно заметил в ее руке кинжал. И попытался поднять руки. Он надеялся, что успеет увернуться или хотя бы закрыться. Он не успел.