План Ворона

Дженна Что может быть проще семейного ужина? Казалось бы, ничего сложного в ежевечернем приеме пищи не может быть. Но только не при Тайвине. Его постоянно шарахало из одной крайности в другую. Иногда он устраивал грандиозные пиры, на которые приглашал своих знаменосцев — или самого короля, когда Роберт посещал Утес. В остальные дни — и их было подавляющее большинство — он трапезничал в одиночестве. И лишь иногда приглашал поужинать с собой Кивана или ее. Если нужно было поговорить о чем-то по-настоящему важном, вдали от посторонних ушей. Никто другой не удосуживался чести поужинать со Старым Львом. Когда лордом Утеса стал Тирион, он сразу занял «золотую середину»: менее изысканные, зато регулярные семейные трапезы по вечерам. Впрочем, она была почти абсолютно уверена в том, что эту практику ему навязали Джейме с Мирцеллой, а сам Тирион засиживался за работой даже дольше, чем его отец. Вот они и пожалели родственника, не захотели дать ему загнать себя насмерть. Сама Дженна была приятно удивлена тем, каким хорошим управленцем показал себя ее племянник. И она не отказывала себе в удовольствии воткнуть Тайвину шпильку-другую по этому поводу во время их «задушевных бесед». Пока они готовились к своей войне, она уже вела свою — и призом в ней был здравый смысл, который она долго и с превеликим трудом вбивала в своего упертого старшего брата. Она вылила ему на голову все, что произошло в Вестеросе после его смерти в отхожем месте. Рассказала про драконов, воставших мертвецов и окончательно потерявшую разум Серсею. Самым сильным ударом для него стал, конечно же, неизвестный сын Рейгара Таргариена, прятавшийся на Севере. Он принял это даже хуже, чем надвигающийся конец света. Она по-своему понимала его. Еще бы не понять. «Благородный дурак» Нед Старк оказался куда хитрее и двуличнее, чем думали все Семь Королевств. Тайвин всегда гордился тем, что видит любого интригана насквозь. А тут его всухую переиграл какой-то северный полудикарь… И да, как же можно забыть о том, что она внезапно оказалась в положении леди Утеса, причем совершенно официально? А кто еще, спрашивается? Она была старшей в основной линии Ланнистеров и Тирион, не раздумывая, свалил на нее все обязанности леди Утеса Кастерли, которой до этого считался призрак Джоанны, охраняемый самим Тайвином. И он никогда не позволял Дженне сказать последнее слово в вопросах, которыми должна была заниматься леди Утеса… …Густое рагу из оленины, поставленное на стол, вернуло ее в реальный мир. Сегодняшний ужин был одним из самых многолюдных за эту седмицу. Во главе стола сидел сам Тирион, который уже успел приложиться к кубку с вином — уже, кажется, не первому. Справа от него сидел Джейме, с гордым видом раскинувшись в кресле. Ее место было по левую руку от Тириона, а с другой стороны от нее сидел Эммон, который все-таки начал потихоньку в себя приходить, хотя до сих пор вздрагивал по любому поводу. Ей удалось-таки убедить горе-муженька в том, что это не загробный мир. Дальше расположился Стаффорд, а в конце стола сидели Миранда и девочки… Вернее, должны были сидеть. Дочери Миранды на ужин так и не явились. И Мирцеллы почему-то не было… Последние дни девчонки явно что-то замышляли. И Дженна догадывалась, что ничего хорошего от них ждать не стоит. Напротив них сидели ее сыновья-недоумки, такие же забитые, как и их горе-папаша. Разве что Элтон держался чуть лучше. Но его можно было понять, он-то в плену у Старков умер, а остальные — в Близнецах, вместе с отцом… И они по-прежнему шарахались от каждой тени, видя в ней Арью Старк. Как, впрочем, и все остальные члены семьи Фреев. И это она еще немного их в чувства привела за последние недели… Первое время вообще был полный кошмар. Она выкинула из головы непрошеные воспоминания. Прошлому следовало оставаться в прошлом, а в новом изменившемся мире, где они сейчас жили, для него места не было. Лучше она подумает о других людях, которых с ними тоже не было, но по иным причинам. Давен уехал на юг, Тирион дал ему важное и опасное задание на границе с простором. Киван вместе со всем своим семейством заранее предупредил, что они будут ужинать у себя. Забавно, что и Томмен теперь фактически стал членом его семьи… Тут и удивляться не стоит, за последнее время брат стал для Томмена лучшим отцом, чем Джейме и Роберт вместе взятые. И это помогло им обоим. Томмен, наконец, нашел отца, которого он уважал и на которого можно было равняться, а Киван… Он смог заполнить рану в сердце, нанесенную потерей Ланселя. Неважно, что случилось с мальчиком в Столице, жив он сейчас или нет — в любом случае, Лансель был для Кивана потерян. Возможно, навсегда. Томмен… Еще одна кровоточащая рана в их крепкой семье, наряду с Тайвином. Мальчик так и не смог простить своего горе-отца. И его гнев, каким бы заслуженным и оправданным он ни был, все равно раздражал и не приносил ничего, кроме разладов. Хорошо хоть Киван помог ему найти в себе силы и держал Томмена под контролем. Она медленно двигала челюстью, понимая, что крутит в голове мысли о бедах в их семье лишь затем, чтобы не думать о настоящей беде, которая нависала над ними всеми. Потом вдруг открылась дверь и в трапезную вошли три младшие девочки. Она очень «тепло» на них посмотрела и коротко бросила: — Опаздываете… Серенна и Мириэль тут же замерли на месте и только Мирцелла смогла сохранить самообладание и изящно присела в реверансе. — Простите, тетушка, у нас были очень важные дела, которые не требовали отлагательств… Дженна была не единственной, кто не поверил в это — и не постеснялся сказать это вслух. — Ага. Понимаю. Верю, что это дело действительно было неотложным, — заявил Тирион, оторвавшись от тарелки. — Ну чего стоите тогда, садитесь… Подкрепитесь как следует… Для разговора с тетей Дженной и тетей Мирандой силы вам понадобятся… Мирцелла и здесь не дрогнула, а вот Мириэль с Серенной совсем поникли. Они молча сели в конце стола, тогда как Мирцелла гордо прошествовала на свое место рядом с Тирионом и Джейме. Сама Дженна вернулась к еде, но почти сразу услышала, как Мириэль и Серенна тихо перешептываются о чем-то. Мириэль сидела словно на иголках, Серенна, если и волновалась, то хотя бы пыталась это скрыть, а Мирцелла… она тоже явно чего-то ждала. Ждала, но не беспокоилась, в отличие от этих двоих. Джейме с Тирионом, кажется, тоже это поняли. И косились на нее в перерывах между тем, как подносили вилки ко рту. Она в ответ лишь застенчиво улыбнулась и приступила к тушеной оленине. «Все-таки девочка унаследовала больше здравого смысла, чем ее отец», — подумала Дженна. Хотя, зная Джейме… Это было не так уж и сложно на самом деле. Тут и думать не приходилось о том, от кого Мирцелла унаследовала эти качества. Даже самой Дженне порой становилось не по себе от того, насколько сильно девочка была похожа на Джоанну в юности. А сейчас она подрастала и превращалась в то, какой должна быть настоящая леди дома Ланнистеров. Когда-нибудь она обязательно заставит их всех гордиться собой… Даже несмотря на обстоятельства своего рождения. Многие знатные дома Запада уже готовы были закрыть на это глаза ради укрепления союза с Ланнистерами из Утеса… В особеннности те, кто помнил, какое место занимал Тирион при дворе Королевы драконов. Она в миллионный уже раз мысленно закатила глаза от глупости Джейме и его хроническим неумением выбирать себе нормальных женщин. Сначала была Серсея, а теперь еще и эта… Если представить себе образ настоящей леди, как ее представляла себе Дженна, Бриенна Тарт была воплощенной противоположностью этого образа в каждой его детали. Единственным, что еще могло как-то примириться с ее присутствием, было то, что эта женщина была единственной наследницей своего лорда-отца. Она поморщилась от досады, вспомнив о том, что у них есть еще один опаздывающий участник трапезы. Впрочем, Дженна и не ожидала от этого человека сколь-либо изысканных манер. И вряд ли кто-нибудь согласился бы с ней поспорить. Но ладно еще, если бы все ограничилось опозданиями… Так ведь нет. Один поединок с Псом чего стоит. И то, что она вообще может присутствовать на их семейном ужине… Тирион до сих пор был сам не свой от такой перспективы. Надо будет поговорить с ним… Дженна успела уполовинить содержимое своей тарелки, когда опаздывающая гостья, наконец, соизволила явиться. И все забыли про еду, едва она переступила порог. Даже Дженна пару раз моргнула, чтобы окончательно поверить в то, что это не галлюцинация. До сих пор леди Бриенна носила в основном грубую дорожную одежду, больше подходящую мужчине. Нет, у нее была одна юбка, но… Сказать по правде, в ней она смотрелась еще хуже. И сама это понимала, поэтому очень редко ее носила. Лучше уж в штанах, чем в этой тряпке… Но не сегодня. Только сейчас Дженна поняла, где именно задержались опоздавшие девочки. А ведь могла бы и догадаться. Разве не с ее замечания все началось? Вместо простых штанов и рубахи леди Бриенна сегодня была облачена в длинное платье небесно-голубого цвета, которое на удивление хорошо гармонировало с ее глазами, ясными безупречно-голубыми глазами, которые, пожалуй, были самой красивой частью ее тела. Платье, на вкус Дженны, было довольно простым, но оно очень хорошо облегало ее женские формы — теперь они, наконец, убедились в том, что эти формы у нее действительно есть. Глубокий вырез не скрывал ее не по-женски широких плеч, но теперь они как-то уравновешивались подчеркнуто женскими чертами, которые она до сих пор скрывала. Например, эти широкие бедра… которые, казалось, были созданы для того, чтобы рожать детей. Да, это удалось бы ей, пожалуй, даже легче, чем большинству женщин. Семеро явно учли, что дому Тарт очень нужны наследники. А лорду Сельвину сильно не везло, когда дело касалось его детей. Да чего уж там, Бриенна ради ужина даже украшения нацепила! Простое золотое ожерелье с большим сапфиром по центру. Волосы ее, все еще нелепо короткие, были в то же время сложены в весьма изящную прическу, обрамляющую лицо. Лицо, кстати, было покрыто пудрой, скрывающей веснушки, а губы были подкрашены красным. И она, подумать только, даже улыбалась! Кто-то мог назвать такой образ жутковатым, но он все равно был лучше, чем обычно. В целом, внешний вид леди Бриенны можно было назвать вполне сносным. И даже Дженна, скрепя сердце, мысленно признала, что, возможно, выбор Джейме был не таким уж и неверным. И ей стоило слегка поднять ему оценку. На одну десятую, не больше. Но стоит. — Милорд, — леди Бриенна кое-как сделала реверанс перед Тирионом, после чего заняла свое место. Тирион ей не ответил. Дженна краем глаза заметила, что он в этот момент запихнул в рот большой кусок мяса, и подумала, что лорду Утеса Кастерли не пристало вести себя за столом по-свински. Но почти сразу передумала. Она хорошо знала своего племянника — и знала, как трудно ему порой бывает держать язык за зубами. А сейчас на его языке наверняка родилась не одна колкость в ее адрес, поэтому он и заткнул свой ядовитый фонтан чем-то съедобным, пока оттуда не вылезла какая-нибудь дрянь. Потому что если бы вылезла… Джейме, как бы ни любил своего брата и уважал своего лорда, наверняка от души врезал бы ему. Или это сделала бы она сама. Она покосилась на Мирцеллу, которая и бровью даже не повела, так и продолжала невинно ковырять вилкой свою порцию, словно ничего из происходящего вокруг не замечала… В отличие от Мириэль, которая открыто хихикала в кулак, держа свободной рукой кубок с вином, из которого время от времени отпивала. У Серенны хотя бы хватило выдержки не улыбаться. А вот Джейме… У него аж лицо вытянулось. А потом он заулыбался, как последний дурак. И не он один. Эммон со Стаффордом тоже рты поразевали. И ее сыновья тоже сидели с ошалелыми физиономиями. И Миранда выглядела так, словно не могла понять, то ли ей это снится, то ли она с ума сошла. Она видела, как у Джейме заплетается язык при виде сидевшей с ним за одним столом Бриенны. «Ох, дурак… Безнадежный влюбленный дурак…» — Молодец, Мирцелла, хорошо сработано, — тихо сказала она, перегнувшись через голову Тириона. Девочка даже не вздрогнула, так и продолжала есть. Только что-то одобрительно промычала с набитым ртом. — А ты… — обратилась она уже к племяннику. — Что бы ты сейчас ни подумал, держи это при себе. А то будет неловко, когда лорд Утеса Кастерли будет ходить по своему же замку с подбитым глазом… И все будут знать, что он получил эту рану не на тренировке… и не в бою. Тирион тоже что-то промычал в ответ. — Проглоти сначала, потом говори — сколько можно напоминать? — она скомандовала тихо, но твердо. Тирион ничего не ответил. Джейме все это время, забыв обо всем на свете, продолжал пялиться на Бриенну. Затем Дженна перехватила взгляд Бриенны. Дева-воительница, как ей показалось, слегка смутилась от ее внимания, но Дженна тепло и одобрительно улыбнулась: — Я рада, что вы приняли наше приглашение, леди Бриенна. От этого комплимента она смутилась и растерялась еще сильнее. Да уж, жизнь в последнее время действительно била ключом… ------------------------------------------------- Дейенерис Она смотрела на лист пергамента в своей руке и ей хотелось плакать. Не от горя, но от счастья. Новости из залива Работорговцев оказались куда лучше, чем она могла ожидать. Письмо было написано хорошо знакомым ей четким и аккуратным почерком Миссандеи. Астапор был взят. В ходе последовавшей резни все Добрые господа были преданы мечу или распяты на Аллее казней. Ей самой стало немного не по себе, когда она читала описанные Миссандеей картины разорения города. Мало кому из господ повезло умереть быстро и легко — но винить за это бывших рабов она не могла. Слишком много зла накопилось между ними, чтобы все закончилось как-то иначе. Если, конечно, рядом не окажется таргариенской принцессы с драконами, которая смогла бы как-то их успокоить… Сейчас городом и прилегающими землями правили Миссандея и Серый Червь. И туда уже стягивались кочевавшие в окрестностях залива дотракийцы и присягали Серому Червю как командующему ее армией на гискарском Востоке. В общем, на этом фронте им ничего не угрожало. Юнкайские рабы тоже восстали и тоже учинили резню. Когда кровь перестала литься, бывшие рабы, купцы и ремесленники образовали Совет, который должен был править городом от имени дома Таргариенов, чье знамя сейчас развевалось над пирамидами. Пока она пыталась придумать, как ей успеть, с одной стороны, повторить свои нечаянные завоевания (или все-таки возвращения того, что уже было завоевано, если они тоже вспомнили), с другой успеть подготовиться к войне с мертвыми, одна из проблем решилась сама собой. У нее чесались руки приказать в ответном письме Серому Червю и Миссандее немедленно отправляться к ней в Пентос. Очень уж она по ним соскучилась. Но они были нужны там, они должны были как-то наладить мирную жизнь — и только потом, может быть… Она заставила себя успокоиться и развернула второе письмо, украшенное печатью дома Лораков из Миэрина, одной из семей Великих господ. Дочитала — и потом сидела еще какое-то время, пытаясь не рассмеяться. У нее не получилось. Хиздар не просто пережил восстание рабов, он смог захватить власть в Миэрине с помощью Даарио. И сейчас эти двое правили городом от ее имени. Наверное, ей все-таки стоило послать на восток кого-то, кому она доверяла, пока Даарио и Хиздар не поубивали друг друга. Вот только кому она могла поручить их умиротворение? Она ненадолго задумалась о своем несостоявшемся втором муже. Иногда он проявлял нешуточную храбрость, а потом казался неуверенным и робким. Временами он выглядел разумным и рассудительным, но это чередовалось с удивительной наивностью, граничащей с глупостью. Но раз уж у него получилось в этот раз… Значит, он наверняка помнил, чем закончилась прошлая жизнь. Глупо было вот так умереть в бойцовой яме от ножа в руках Сынов Гарпии… Она надеялась, что больше он не будет таким неосторожным. Итак, залив Работорговцев, которому следовало придумать новое название, снова был в ее руках. Это хорошо. Но он был очень далеко. Это плохо. Вестник, принесший ей эти новости, был дотракийцем, который тоже помнил кхалиси Великого Травяного моря и поступил на службу правителю Миэрина. Он должен был доставить оба письма и вернуться с ее ответом. В самом Пентосе дела тем временем шли наилучшим образом. Она уже отправила весточку в Винтерфелл, но для того, чтобы доставить послание на Север и получить ответ, требовалось еще больше времени. На остальных фронтах тоже все шло прекрасно, оставалось надеяться на то, что и в Вестеросе все пройдет гладко… Жаль, что пока она никак не могла на это повлиять. Но можно было заняться тем, на что она повлиять все-таки могла. Сегодня ей предстояло встретиться сначала с эмиссаром Железного банка Браавоса, а затем — с посланником Морского Владыки. В ожидании приема она думала и о других вещах. Привычных — и в то же время таких странных. Думала о Дрого, который стал ей служить. О Визерисе, который смотрел на нее с нескрываемым восторгом и искренне старался помочь. О бывшей «королеве Севера», которая тоже примкнула к ней… Несмотря на то, что дел по-прежнему было выше крыши, она поймала себя на том, что ей удается выкроить немного времени на то, чтобы отдохнуть и обдумать все. Беспорядки, вызванные Переходом, давно утихли, в Пентосе и прилегающих землях воцарился мир. Значит, одной проблемой для нее меньше. И времени на раздумья, соответственно, больше. Как же ей не хватало проницательности Тириона… Уж он-то помог бы ей быстрее понять и принять случившиеся изменения. И дал бы ответ, почему Бран так поступил. Почему его план пошел не так, как задумывалось. Почему столько непричастных людей вспомнили свои другие жизни, а Визерис отчего-то не попал в их число. Она пыталась понять. Пыталась долго и упорно, но так и не придумала ни одного вразумительного ответа. Внезапное озарение заставило ее откинуться назад и схватиться за живот. Даже странно, почему она не подумала об этом раньше… Хотя еще до Перехода не могла об этом забыть. Мирри Маз Дуур, ведьма из Лхазара… Они ведь еще не встретились. И вряд ли встретятся. Все, что она совершила там, в этом мире не случилось. «Неужели я снова могу зачать и родить ребенка?» И этот вопрос затмил собой все остальные. Пока не раздался стук в дверь. — Войдите! — тут же сказала она. В комнату вошел, низко поклонившись, один из бывших рабов магистра Иллирио. Когда-то он служил своему господину поверенным в денежных делах. — Простите мое вмешательство, моя королева, но представитель Железного банка просит аудиенции, — уважительным тоном произнес он. Она вздохнула и встала, готовясь к тому, что банкиры могут у нее попросить, предложить… или потребовать. — Пусть войдет. ------------------------------------------------- Человека, представлявшего в Пентосе Железный банк, звали Фабиан Нестрорис. Браавосиец драпировался в изысканные шелка серебристого и пурпурного цветов и этот торжественный наряд сильно контрастировал с его серьезным, почти каменным лицом. То, с какой настойчивостью он прорывался к ней, могло говорить, что причина такого рвения и в самом деле серьезна. Браавосиец сел напротив нее и некоторое время молчал, внимательно изучая собеседницу. Она спокойно смотрела в ответ. — Вы так просили о встрече… — наконец, начала она, не позволяя его пристальному взгляду сбить ее с толку. Он ответил не сразу. — За последнее время, — начал он в конце концов, — произошло… много… потрясений. — И? — Дейнерис вопросительно подняла бровь. — Эти… приступы воспоминаний… Они изменили многое. Но никакие воспоминания не отменят долг перед Железным банком. Смена власти в Вольном городе Пентосе заставила меня явиться в город самолично и уточнить касательно судьбы государственного долга нашему банку, — заявил Фабиан. — Мои советники проинформировали меня по поводу финансов, — кивнула королева Пентоса. — И я хочу вас заверить, что Железный банк получит свое. — Хотелось бы на это надеяться… — как-то не очень уверенно начал Фабиан. — Вот только я помню прозвище, данное в Вольных городах вашему брату. «Король-попрошайка». И я не могу быть уверенным в том, что он способен… Она слегка прищурилась, но сохранила спокойное выражение лица. — Городом правлю я, а не мой брат. И не надо меня с ним отождествлять. Я всегда держу свои обещания и взятые на себя обязательства. — Возможно, так оно и есть… Но вы поймите, времена сейчас… не самые спокойные. Многие люди вспоминают будущее, которого не было. Я, к сожалению, не помню, но многим моим товарищам повезло больше. И они рассказали мне о том, что единственным правителем, выплатившим все долги в полном размере, была Серсея Ланнистер. Я склоняюсь к тому, что война неизбежна и предполагаю, что вы с Серсеей окажитесь по разные стороны… И нам придется сделать выбор в пользу того, кто окажется в состоянии погасить долги как Железного Трона, так и Пентоса, — Фабиан говорил тихо, но каждое его слово звучало очень многозначительно. — Больше нас, конечно, интересует Вестерос, поскольку там речь идет о больших суммах… Выражение лица Дейнерис слегка помрачнело. — А ваши товарищи рассказывали о том, насколько сильно ее ненавидели абсолютно все к концу ее правления? — он мог оправдаться тем, что не помнил ужасного будущего… Но даже это не давало ему право разбрасываться такими откровенными угрозами. — Даже мой неоплаканный отец не сравнится с ней! Кажется, он и сам понял, что перегнул палку. Замолчал, моргнул пару раз, потом с натугой ответил: — Нет… К сожалению, не рассказывали. — Тогда расскажу я. Она превзошла все, что Баратеоны и их сторонники приписывали моему отцу, — продолжала Дейнерис. — Я знаю, что Железный банк всегда получает свое. И я знаю, сколько Железный Трон вам задолжал. Вот только вы… Вы многого не знаете, чего следовало бы знать. О чем еще упомянули ваши вспомнившие друзья? Фабиан растерянно покачал головой. — Я не очень понимаю, к чему вы клоните… Но поймите и вы меня, пожалуйста. Я — всего лишь эмиссар Железного банка, который работает с Пентосом. И я прибыл сюда лишь затем, чтобы напомнить новому правителю города об обязательствах перед банком… Прямо сейчас, я уверен, мой коллега в Вестеросе говорит то же самое королю Роберту. Она немного расслабилась, даже улыбнулась. — Дело ваше. Но мне кажется, что скоро вы и сами осознаете последствия всех изменений. Прежде всего в том, что Железный Трон вернется Таргариенам… Фабиан довольно кивнул. — Значит — война? А войны дорого обходятся… — Эта обойдется нам дешевле, чем вы себе представляете, — все так же уверенно продолжала Дейнерис. — Вы и глазом моргнуть не успеете, когда мой племянник получит свой трон. — Племянник? — Фабиан тут же напрягся. — Прошу прощения… Но разве дети Элии Мартелл не пали жертвами восстания Роберта? — Не все дети Рейгара рождены Элией… Есть еще сын Лианны Старк. Он выжил и вырос в безопасности в Винтерфелле, — Дейнерис было очень приятно окунуть его лицом в правду. И она открыто наслаждалась тем, как с лица Фабиана сползала маска уверенности и самодовольства. — Сын… Лианны Старк… — Ваши коллеги об этом не знали? Поверьте, их ждет еще много удивительных открытий… Но в этом я хочу вас успокоить. Таргариены, в лице моего племянника и моем собственном, будут помнить об обязательствах перед Железным банком. И ничто не может нам в этом помешать. Кроме… — Дейнерис сделала короткую паузу, — …того случая, когда Иные нас убьют и снова поднимут в качестве своих мертвых рабов. Их, в отличие от нас, не интересуют ваши планы и ваши деньги. Они уже идут на земли Севера… И это заботит меня больше вашего удовлетворения. И вас, я надеюсь, тоже станет заботить… — она помолчала еще немного, давая ему время осмыслить эту грандиозную новость. А затем добавила, вспомнив еще кое-что. — Да, чуть не забыла. Я не знаю, финансирует ли Железный банк гискарских господ, занимающихся работорговлей… Но если финансирует, советую прекратить. Почему-то мне кажется, что эти деньги вы потеряете и никогда не вернете. Можете поинтересоваться у своих друзей, чем закончили Сыны Гарпии, которые рискнули выступить против меня в заливе Работорговцев… Или могут рискнуть где-то еще. Фабиан долго смотрел на нее, ничего не говоря. Потом, наконец, кивнул. — Должно быть, информация, которой я руководствовался перед встречей с вами, была… не полностью актуальной. Я не скажу, что все понял и всему поверил… Но ваши слова своему руководству я обязательно передам. ------------------------------------------------- Встреча с полномочным посланником Морского Владыки прошла быстро, гладко и без особой помпы. Этот, в отличие от своего соотечественника, ничего не требовал и ни на что не намекал, ему было достаточно уверений в мирных намерениях в отношении Браавоса, краткого обзора ее дальнейших планов в отношении Эссоса и, главное, убежденности в том, что новая королева относится к рабству так же плохо, как и браавосийцы. Планы были просты. Разбить Иных — это раз. Разбить работорговцев, если они доживут до того времени — два. Вот, собственно, и все. Выслушав ее, посол быстро раскланялся и убрался домой в Браавос, обещав в точности передать ее слова Морскому Владыке. Так или иначе, проблем с этой стороны Дейнерис не ожидала: на интересы торговых гильдий Браавоса она не покушалась, а с рабством готова была бороться вместе с ними — в общем, все шло к тому, что их союз становился очевидным и взаимовыгодным. Если бы все остальное шло так же легко… Влетевший в комнату перепуганный слуга дал ей понять, что прямо сейчас во дворе происходит нечто ужасное, причем началось уже какое-то время назад, когда она была занята, но если сейчас она не вмешается, случится что-то ужасное… Она давно боялась, что нечто такое рано или поздно случится, несмотря на все ее старания вместе с сиром Джорахом. На месте события ее встретила молчаливая Ирри и мрачный Мормонт, которого сопровождала пара стражников-Безупречных. И почему, спрашивается, с этим делом не мог справиться никто, кроме нее? Бывший кхал Дрого, сложив руки на груди, стоял посреди тренировочной площадки. Чуть позади него расположились еще двое дотракийцев. А напротив кипятился весь покрытый пылью и красный от злости Визерис. Они все-таки разбудили дракона — и брат не стеснялся этого показывать. А Дрого… он смотрел на него точно так же, как в последнюю минуту перед «коронацией» в Ваэс Дотраке. И она чувствовала, как в нем с каждой секундой нарастает гнев. — Я смотрю, Тележному королю не терпится получить свою золотую корону? — медленно и очень недобро поинтересовался он на дотракийском. Сопровождавшие его воины зло усмехнулись — видимо, они тоже помнили. Визерис ненадолго замолчал, догадавшись, что фраза была сказана про него. — Ты чего там бормочешь? — нетерпеливо спросил он. — Говори на общем языке, варвар! Я — брат Королевы драконов! И я сам Дракон! Не забывай свое место! Я всегда был выше тебя — и буду! И это стало для Дрого последней каплей. Он шагнул вперед, схватил Визериса за горло, слегка приподнял и приблизил его лицо к своему. — Это там я не мог пролить твою кровь, ничтожество… А здесь могу! Мы не в Ваэс Дотраке, глупец! — он хищно усмехнулся и Визерис, кажется, сам начал понимать, что сейчас произойдет что-то нехорошее. И гнев в его глазах стал сменяться страхом… — Дрого! Отпусти его! — Дейнерис посмотрела в глаза бывшему кхалу ледяным взглядом. Она так давно этого боялась… Рано или поздно Визерис мог разозлить Дрого — и тот опять убил бы его. В этот раз она не хотела смерти брата, несмотря на то, что он, как ей казалось, жонглировал факелами на складе с Диким огнем и сам этого не осознавал. Но… Она не ожидала, что он настолько изменится, даже не получив воспоминаний о будущем. Этот Визерис был совсем не тем, кого она так боялась и ненавидела во время путешествия на восток… Дрого выдержал ее взгляд. Она не уступала и он в конце концов медленно опустил Визериса на землю и разжал руку. Тот отдышался, быстро отступил на пару шагов, затем приблизился к ней. — Ты видела, что этот варвар себе позволяет! — заорал он, все еще хватая ртом воздух. — Он напал на меня! Она не реагировала на его вопли. Все ее внимание по-прежнему занимал Дрого, которого она ни капельки не боялась. — Почему ты его защищаешь, Луна моей жизни? — полунасмешливым тоном поинтересовался Дрого. Дейнерис почти вздрогнула от этого имени, но выдержала. — Я твоя кхалиси! Ты и правда забываешься! — отрезала она, пресекая любые попытки вывести их взаимоотношения за пределы «королева и ее военачальник». Лицо Дрого окаменело, он сжал зубы от досады. Они стояли друг напротив друга, казалось, целую вечность, а их взгляды боролись между собой в незримой борьбе под названием Воля. Остальные, затаив дыхание, наблюдали со стороны. И она не сломалась. Вместо нее сломался Дрого. Сначала он отвел взгляд. Затем опустился на колено. — Прости меня, кхалиси, — он не поклонился, он по-прежнему смотрел на нее горящими глазами, но он признал ее власть над собой. Дрого согласился подчиниться… насколько вообще способен был подчиняться. Она сдержала горестный вздох. — Запомни. Визерис — мой брат. Не смей его трогать. И вы, — она обвела взгляд сопровождавших Дрого всадников, — не смейте! Если его нужно урезонить или наказать, этим займусь я — и только я! Вы меня поняли? Дрого медленно кивнул. — Как прикажет кхалиси. — Хорошо, — Дейнерис снова выдержала его взгляд и властно добавила. — А теперь уходи, пока я не разозлилась еще больше! — Да, кхалиси, — Дрого поднялся на ноги и ушел, легким движением головы увлекая за собой остальных дотракийцев. Визерис все это время молчал и не вмешивался — тем более, они говорили на дотракийском языке, которого он не знал. Но когда Дрого отошел достаточно далеко, он все-таки напомнил о себе. — И больше не забывай свое место, дикарь! — издевательским тоном крикнул он вслед. Затем обратился уже к ней. — Помни, сестра, эти варвары понятия не имеют о правилах поведения в приличном обществе… Дейнерис стиснула зубы и резко развернулась к нему. А он продолжал говорить, ничего не замечая: — …Действительно, я думаю, надо сначала научить этих дикарей подобающим манерам перед тем, как тащить их в Вестерос… Она медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Этот Визерис был совсем другим и ей не хотелось с размаху бить его лицом о страшную правду… Но кое-кто, как оказалось, был совсем не против это сделать. — Зачем ты его спасаешь, кхалиси? — громко посетовала Ирри. — Пусть этот ничтожный червяк умер бы так же, как и тогда… И ведь додумалась же она сказать все это на общем языке, которому сама Дени ее и научила! Дейнерис посмотрела на нее с укором, но было уже поздно. Визерис услышал ее слова. И на мгновение растерялся. А потом буквально испепелил Ирри взглядом. — «Так же, как и тогда»??? Да что ты несешь, шлюха дотракийская? Он шагнул было в ее сторону, но его тут же схватил за плечо сир Джорах. Визерис гневно посмотрел на него, резко вывернулся из захвата, но ничего Мормонту не сказал. Вместо него он обратился к ней. — Дени, объясни, о чем сейчас сказала эта девка? — как же хорошо она знала этот чванливый тон… и как сильно его ненавидела. Только раньше он обычно добавлял, что не стоит будить Дракона. Сейчас не стал — Дракон уже проснулся. Но она больше этого не боялась. Потому что он не был Драконом. Драконом была она — и пусть теперь боятся ее. А он… Он, несмотря ни на что, все-таки не был тем Визерисом, который любил над ней измываться и которому она искренне желала смерти. Сейчас она не желала, чтобы тот Визерис снова воскрес в теле этого. И не собиралась этого допускать. — Не смей оскорблять мою служанку, — твердо приказала она ему. А затем добавила Ирри: — А ты больше не позволяй себе таких слов. Кем бы он ни был, он все еще мой брат. Ирри тут же побледнела и низко поклонилась. — Прости, кхалиси… Я не должна была переступать черту… Немного успокоившись, она обменялась быстрыми взглядами с Джорахом, который сочувственно улыбнулся ей, затем снова обратилась к брату. Он молча ждал ответа, поджав губы. — Идем. Поговорим лучше там, где никто нас не услышит, — она на стала дожидаться ответа, просто развернулась и пошла. Остальные последовали за ней и остановились только в личных покоях королевы. Только после того, как дверь за ними закрылась, Дейнерис снова повернулась к ним. Выражение лица Визериса оставалось таким же злым и нетерпеливым. — Итак, что там говорита эта… особа? — снова спросил он. Дейнерис ответила не сразу. Она не знала, с чего вообще можно начать этот разговор. Она понимала, что рассказать правду Визерису рано или поздно придется… Но надеялась, что это произойдет поздно, а не рано. Когда он и сам пообвыкнется в новой жизни — и остальные тоже начнут воспринимать его по-другому. Но не вышло. И она, не выдержав, тяжело вздохнула. — Ты помнишь, что я тебе рассказывала? — тихим голосом начала она. — О чем? — нетерпеливо переспросил он. — О твоей смерти, — она потихоньку собиралась с духом. — Ты спросил, где ты был во время войны, а я ответила, что ты умер… Визерис замер. — Ты ничего не сказала… Ты не рассказывала, как это случилось, когда и почему… Она еще немного помолчала, прохаживаясь из угла в угол… А затем несколькими прямыми фразами описала ему сцену «коронации» в пиршественном шатре. Визерис… Он ничего не ответил. Он пытался, он пару раз пытался открыть рот, чтобы что-то возразить, но не смог. Когда она закончила, он медленно осел на пол, все еще безмолвно открывая рот. Он выглядел так, будто из него выдернули позвоночник. — Нет… — наконец, выдавил из себя он. — Это неправда! Этого не может быть! Я… я… я никогда не мог такое совершить! Я бы и пальцем тебя не тронул! Визерис сорвался на крик. — Я поклялся матери, что буду защищать тебя ценой собственной жизни! Такого она не ожидала. Она скорее поверила бы в то, что он скажет: «как ты могла такое со мной сделать», но первой его мыслью оказалось: «как я мог такое сделать с тобой». Она приблизилась к брату, внимательно глядя на него и убивая все шансы на то, что он ослышался или она что-то перепутала. — Ты ввалился в шатер мертвецки пьяный и приставил обнаженный меч к моему животу, где уже рос мой ребенок… И угрожал, что вырежешь его и отдашь Дрого, если он не даст тебе обещанное войско, — медленно и твердо повторила она. Визерис какое-то время смотрел на нее снизу вверх, после чего снова разрыдался, замотал головой и забормотал что-то бессмысленное — чаще всего в его речи повторялись слова «никогда» и «я не мог». — Мог, брат, мог. Ирри и сир Джорах тоже там были. И они видели, как все произошло. Сир Джорах пытался тебя остановить… чтобы защитить тебя самого… Но ты не слушал. И Дрого тебя убил. И я не могла… спасти тебя после тех угроз, что ты мне высказал. Он посмотрел безумным взглядом сначала на Ирри, затем на Джораха. Ирри полунасмешливо-полупрезрительно кивнула. — Королева говорит правду, — мрачно отозвался Мормонт. Если в прошлый их разговор он был просто опустошен, то теперь был по-настоящему раздавлен и разбит. И мог лишь рыдать, скорчившись на полу и мелко трясясь. А ей оставалось только стоять — и наблюдать своего брата в самом униженном положении из всех, что ей доводилось видеть за обе жизни. Она злилась на всех, включая саму себя, за то, что ей пришлось это сделать. Но в то же время не могла отрицать очевидного: когда-нибудь он все равно должен был узнать. — И многие помнят тебя таким, Визерис. Поэтому старайся держать язык за зубами — кто-то может попытаться выслужиться передо мной, забрав твою жизнь… — глухим голосом предупредила она его. Он посмотрел на нее широко раскрытыми красными от слез глазами: — Почему… ты защищаешь меня? После того, как я… почему? Ее губы дрогнули. — Потому что ты мой брат. Моя кровь. И я буду о тебе заботиться, как о своем брате… И я не забыла, что раньше ты был совсем другим. Он и в самом деле многие годы был для нее хорошим братом. Там, в доме с красной дверью в Браавосе, где они жили с сиром Виллемом Дарри, когда тот был жив. Да и потом он тоже заботился о ней и любил ее… пока не был вынужден продать корону матери. Визерис медленно кивнул. Он стоял перед ней на коленях, убитый горем, и все еще продолжал плакать. — Ты лучшая сестра, чем я заслуживаю… — выдохнул он. — Я… Не могу тебе в этом возразить. И вряд ли кто-нибудь сможет, — она поджала губы. — Тебе дан второй шанс, брат. Не упусти его. Не разочаруй меня. Глаза Визериса загорелись и он торопливо закивал. — Не разочарую, Дени! Клянусь тебе! Она смотрела на него и думала… Можно ли ему сейчас верить? Он казался абсолютно серьезным и искренним в своем желании… Но не могло ли это быть еще одним сиюминутным порывом? Или он и в самом деле вступил на путь исправления? Или… Он так и не сошел с пути безумия, с которого их отец тоже не успел сойти? Еще одна проблема, которую не мог решить никто, кроме нее… Отвернувшись от брата, она тихо подозвала к себе сира Джораха и прошептала ему, пока Визерис вытирал слезы с лица: — Ты уж… присмотри за ним, ладно? Джорах с серьезным видом кивнул, краем глаза следя за Визерисом: — Как прикажете, моя королева…