План Ворона

Робб Впереди виднелись стены Последнего Очага. Они приближались к замку молча — и встречала их такая же тишина. И от этого было не по себе. Зловещее молчание Большого Джона, не ответившего ни на одно их письмо, наводило на не самые приятные мысли. Маленький Джон уже предал их — и многие это помнили. Неужели он и своего отца тоже убедил встать против Старков? Верилось в это слабо, но Робб не мог не понимать, что шанс на это существует. Слабый, но шанс. Любой, кто знал — хотя бы немного — Большого Джона Амбера, не мог отрицать очевидного: в этом мире трудно найти человека более прямолинейного и при этом беззаветно преданного Старкам… И все же он молчал. Тогда они пришли сами. Какая-то его часть боялась этой встречи даже сильнее той, с Карстарками. Именно Большой Джон в том мире первым назвал его королем Севера. И его сын был с ним до самого конца. Они были не просто соратниками. Маленький Джон был для него… настоящим другом. Другом, который поймал его младшего брата и отдал Болтонам. Отдал, понимая, что Рикона ждет верная смерть. Еще одно предательство в очень длинном списке, который продолжал терзать сердце Робба. Теон Грейджой. Русе Болтон. Уолдер Фрей. Маленький Джон Амбер. Рикард Карстарк… Боги, да даже собственная мать однажды предала его! Причем сознательно — и очень болезненно. Как он мог быть настолько слеп? Или это просто долгая череда невезений? Или она еще не закончилась — и его ждут новые предательства? Последний вопрос мучил его сильнее всего и не давал заснуть. И только присутствие отца не давало ему сойти с ума окончательно. Даже когда сам отец вел себя… не слишком здраво, скажем так. А еще был Джон и его непоколебимая вера в то, что они вместе построят новое будущее, лучше и светлее прежнего. Эти две вещи были целебным бальзамом для его истерзанного сознания. Вот они въехали в главные ворота. Вот они во внутреннем дворе. Впереди ехали стражники Старков, рядом с ним были Джон с отцом. Сам он ехал чуть позади их двоих, а лорд Рид вообще не стал заезжать в замок, сказав, что прикроет их с тыла. Рикард Карстарк тоже остался с ними. И Бран с Жойеном тоже, они занимались… ну, тем, чем обычно занимаются зеленовидец и Трехглазый Ворон. Их отряд по мере продвижения на север рос подобно катящейся с горы лавине. Его и отрядом-то уже называть было неловко — это была настоящая армия, идущая на подмогу Ночному Дозору. Теперь у них было достаточно людей и припасов, чтобы как следует укрепить Стену и подготовиться к встрече с Иными. Но все это потом. А сейчас Робб снова должен был встретиться с Большим Джоном — что казалось ему намного более серьезным испытанием. Он уже вышел их встречать вместе с отрядом своих людей. Все были вооружены, но не выглядели так, будто готовы были пустить оружие в ход. Единственным безоружным человеком в этой компании почему-то оказался сам Большой Джон. Пустыми были не только его руки, но и его глаза, которые он переводил с лица отца на знамя Таргариенов, сопровождавшее старковского лютоволка, и обратно. Отец и Джон спешились, быстро переглянулись — и отец первым зашагал вперед с каменным лицом. Большой Джон пошел ему навстречу. — Лорд Амбер, — ледяным голосом начал отец, когда они оказались рядом. — Последний Очаг ваш, лорд Старк, — тут же ответил Большой Джон, падая на колени и склоняя голову. Отец пару секунд смотрел на него сверху вниз и милостиво кивнул: — Благодарю, милорд. Роббу показалось, что у него гора с плеч свалилась. Простые слова стали для него несказанным облегчением… И все же ему было не по себе видеть Большого Джона таким. Он продолжал стоять на коленях, опустив плечи и голову. Он выглядел совершенно раздавленным. Робб такое даже в страшном сне представить не мог. Отец, похоже, тоже смутился, но постарался это скрыть. — Вы не отвечали на мои послания, лорд Амбер. Мы отправляли вам одного ворона за другим, а вы молчали. Почему? — строго спросил он. Он видел, как покраснело от стыда лицо Большого Джона, который так и не пытался встать с колен. — Мой сын… Он все похерил… Тысячи лет верности… Все псу под хвост… Он совершил… такое… у меня слов нет… Он пошел за ебаными Болтонами! А я… Что я мог сказать, чтобы все это исправить? — он покачал головой. — Я не знал, что ответить. Я не мог… Я готов принять любую кару, которую вы сочтете справедливой, лорд Старк… Роббу было больно видеть гордого, громкого и неугомонного лорда Амбера таким подавленным и покорным. Всю жизнь он знал этого человека совсем не таким. Робб, его братья и сестры любили, когда Большой Джон навещал их, хотя мама не слишком радовалась визитам этого веселого буяна. Да у него и в мыслях не было обвинять Большого Джона в том, что натворил его сын-изменник после того, как они оба умерли на Красной свадьбе! Уж в его-то верности он никогда не сомневался… Даже удивительно, как у такого человека родился такой никчемный сын. — Джон, встань, — в голосе отца все-таки появилось сочувствие, а его ледяное лицо начало теплеть. — Нам нужно о многом поговорить. — Как скажете, милорд, — все тем же покорным голосом ответил Амбер, медленно поднимаясь на ноги. Но затем он задержал взгляд на Джоне… Долго оглядывал его, а затем поинтересовался уже другим тоном: — Так ты правда что ли сын Лианны? Но если она сам с ним сбежала, нахера было молчать об этом? Из-за этого Брандон со всех ног унесся в эту Королевскую, мать ее, Гавань! Да, Большой Джон снова превратился в себя прежнего. — Как бы то ни случилось, — покачал головой Джон, — в живых не осталось никого, кто мог бы дать честный ответ… А я скажу, что у нас полно более важных проблем, чем истории двадцатилетней давности. Большой Джон напрягся было… А потом снова принял покорное выражение лица. — Да… вы правы… Ваша милость… Прошу следовать за мной, в мой солярий… И он повел их всех внутрь Последнего Очага. ------------------------------------------------- В солярии Большого Джона их уже дожидалась чем-то расстроенная служанка с маленьким мальчиком на руках. Несмотря на то, что на вид ему было не больше двух лет, его взгляд… Робб никогда не видел таких осмысленных глаз у маленьких детей. — Добро пожаловать, ваша милость. Мы очень вас ждали, — как же странно было слышать такие слова из уст этого малыша. Робб не смог скрыть изумления, он смотрел во все глаза на этого не по годам развитого ребенка. Отец тоже был озадачен, но держался получше. Большой Джон… Он, кажется, смутился. В смысле, смутился еще больше. Джон задумался было, а потом что-то вспомнил и спросил: — Нед? Так это что, Нед Амбер? Робб смотрел на малыша, не понимая, как им может помочь такой карапуз. Но Джон был непреклонен — он утверждал, что Нед Амбер будет им полезен. Не то чтобы им нужна была помощь такого рода, с учетом всех полученных ими знаний о будущем… Да и Большой Джон пока что вел себя вполне лояльно. — Да, ваша милость, — кивнул малыш. — А вы… моложе, чем я ожидал, — поднял одну бровь Джон. Маленький Нед вытянул вперед ручки и недовольно посмотрел на них. — Ага. Я молод… Я и тогда по сравнению с другими был моложе, а теперь… Теперь я вообще мелкий! — добавил он с горечью. — Это… Странно, наверное, чувствовать? — поинтересовался Джон. — Еще бы! — фыркнул малыш. — Маленький, слабый, ноги почти не держат… И мне повезет, если получится за весь день штаны не обмочить… А еще лучше — не обгадиться… На последних словах он брезгливо наморщил нос. — Ну… Всем нам приходится идти на жертвы, — Джон деликатно откашлялся в кулак, пытаясь не рассмеяться. — Иначе все мы остались бы мертвыми… — Н-да, — вынужден был согласиться малыш. — Это все же лучше, чем лежать в могиле… — он замолчал и посмотрел на вырез на платье своей няньки совсем не детским взглядом, затем добавил: — Хотя… если подумать, в том, чтобы снова стать маленьким… Тоже есть свои прелести… Робб подумал о том, что нормальный ребенок не должен думать о такого рода «прелестях». А Джон все-таки рассмеялся и сказал: — Это точно! Нянька покраснела еще больше. — А ведь я не один, кто снова пеленки носит! — спохватился малыш Нед. — Представьте, что почувствовала Лианна, когда очнулась! Джон представил — и понимающе кивнул. — Да, рада она точно не будет… Нед Амбер фыркнул еще раз и покачал головой. — Простите, ваша милость… Но лучше уж вы с ней говорить будете, чем я. Джон перестал улыбаться. — Ну отлично. Еще одна проблема, как будто их мало было… — в этот момент он снова стал похож на прежнего Джона Сноу. Но ненадолго — вскоре он снова превратился в их нового короля. А вот Большой Джон, услышав это имя, растерялся еще сильнее. — Лианна? — в замешательстве переспросил он. — Нет, не та. Лианна Мормонт, леди Медвежьего острова… — небрежно пояснил Джон. — Вернее, уже не леди. И вряд ли станет ей, ведь ее мать жива, старшие сестры тоже. Этот тон давал понять, что хватит уже неуместных вопросов, давайте лучше займемся важными делами. Например, судьбой Маленького Джона и Долгой Зимой. Маленького Неда Амбера нянька усадила прямо на стол рядом с дедушкой и быстро исчезла, оставив мужчин разбираться с делами. Большой Джон заговорил первым — и почти сразу Роббу стало понятно, почему он так резко изменился. — …Я избил его до полусмерти. Почти насмерть. Я чуть не стал убийцей родича… И вдобавок еще и изменником! За такое мои предки в загробном мире будут избивать меня до скончания времен — за то, что я швырнул честь своего дома в грязь! Большой Джон говорил медленно и мрачно. И Роббу до сих пор было неприятно слышать и видеть то, во что превратился прежний лорд Амбер. Но мог ли он его в чем-то упрекнуть? — Джон, ты не изменник, — отец попытался его успокоить. — Ты не совершил ничего… — А ты знаешь, что этот пиздюк сделал сразу после того, как мы очнулись? — перебил его Амбер. — Он явился ко мне и начал говорить… Он говорил такие вещи, что я чуть снова кони не двинул! И ведь он был совершенно уверен в том, что поступил правильно — и сейчас призывал меня сделать то же самое! Ты даже не представляешь, как меня это взъебло! Я не таким его растил! Я растил его достойным наследником, а он пошел на службу к ебучим Болтонам! — его прямо трясло от гнева, когда он это вспоминал. — Следующее, что я помню — это как меня оттаскивают впятером от его окровавленной тушки. Мейстер его еле собрал по кусочкам… Я ему еще челюсть сломал. А потом… — он посмотрел сначала на Джона, затем мотнул головой в сторону малыша Неда, — …потом малой начал трындеть что-то о драконах, Белых Ходоках и ебаных мертвецах, встающих из могил… Тогда я решил, что точно ебу дал… А потом из Винтерфелла стали вороны прилетать, ну и… — он пожал плечами. — Я понял, что мир окончательно ебнулся. — Я бы так не сказал… Но это и в самом деле уже не тот мир, о котором мы помним, — признал Джон. — Это верно, — отец смиренно кивнул головой. И Робб вынужден был тоже кивнуть, признавая очевидное. Дальше лорд Амбер почти ничего не говорил, только слушал, время от времени вставляя: «Да, милорд», или «Да, ваша милость». Ему все объяснили. Даже то, что у них есть «влиятельные союзники в Западных землях» — в этот раз без уточнений имен. И он, в отличие от Рикарда Карстарка, почти никак на это не отреагировал. Даже когда отца, вспомнившего о том, кто именно этот «влиятельный союзник», стало ощутимо потряхивать. Даже когда они упомянули о мире с одичалыми… Даже тогда Большой Джон оставался тихим и покорным, чему Робб сильно удивился. План марша к Стене они обсудили и согласовали быстро. А вот судьба Маленького Джона… — …Предложим ему надеть черное. Согласится — и хватит с него, — отрезал Джон, отметая намного более суровые предложения Амбера, который, очевидно, хотел смыть свой стыд чужой кровью. Большой Джон помолчал немного, глядя в стол, затем поднял взгляд на Джона — и откровенно заявил: — Слушай, может, ты и правда ебаный Таргариен… Но в тебе достаточно Севера, чтобы ты мне по-настоящему нравился! Вот что я скажу тебе: ты не обязан был давать мне второй шанс. Нед — он да, он заслужил его! Но ты все равно дал! — теперь он снова стал прежним… по крайней мере, сейчас. — Хотя я знаю, что тебя многие предали. И если бы ты башку мне срубил, и моему ушлепку-сынку… Никто не сказал бы слова против. Ни на Севере, ни на Юге — никто не назвал бы это несправедливостью… — он вздохнул. — Поэтому я готов служить тебе до конца. Именно за это. Все мы, — он обвел руком остальным, — получили второй шанс только благодаря тебе. И чтоб я сдох, если ты хотя бы усомнишься в нашей верности! Дом Амберов будет с вами до конца, что бы нас ни ждало! Вот это были слова настоящего Большого Джона, знакомого Роббу по прошлой жизни. Грубого, уверенного, прямого, не терпящего многословий и двусмысленностей. Несгибаемого и верного до конца. — Я принимаю твою присягу, данную по доброй воле — и позабочусь о том, чтобы у тебя не было причин усомниться в правильности сказанных сейчас слов, — ответил Джон. Вот так Север снова стал единым. Под властью отца — а значит, и Джона тоже. ------------------------------------------------- Арья Арья была очень недовольна своей новой жизнью. Она успела привыкнуть к тому, что ее уважают и слушают ее слово — а потом вернулась в Винтерфелл и снова стала Арьей-надоедой. Что-то, конечно, было хорошо. После всего пережитого она наслаждалась миром и покоем — даже несмотря на то, что Иные скоро должны были прийти и они вынуждены были торопиться, объединяя Семь Королевств вокруг Джона, чтобы успеть подготовиться. А вассалы Старков, как она быстро поняла, почти все не знали, кем она должна будет стать. Пока не заявились люди Мандерли и Ридов. И жители Винтерфелла быстро обратили внимание на то, с каким уважением и настороженностью они с ней обращаются. Тут уж даже дурак понял бы, что это неспроста. И тоже стали ее остерегаться, сами не зная, почему. На всякий случай. А потом явились речники, чтоб их… Они, что называется, с порога вывалили на голову северян жуткую правду — и вежливое опасение с их стороны моментально сменилось натуральным ужасом. Ну надо же им было в песенке про «Камень Возмездия», где главным героем выступал дядя Эдмар, вставить пару куплетов еще и про нее — и про то, что она сделала с обитателями Близнецов! И самое веселое было то, что они подавали все эти ужасы с нескрываемым восторгом, а ее саму чуть ли не боготворили. И плевать они хотели на то, что ей самой совсем не нравилось, что от нее шарахаются те, кто был ей дорог. Толстый Томард, которого она в шутку угостила пирогом, теперь при встрече с ней вообще каменел от страха. Да чего уж там, даже родная мама ее боялась! Как же ей теперь не хватало прежнего образа Арьи-надоеды! Если бы она могла хотя бы притвориться… Снова стать маленькой и беззаботной… Вернуться в то время, когда все это еще не началось. Хуже всего было то, что, оставшись в Винтерфелле, она изнывала от безделья. Все серьезные вопросы взяла на себя Санса — и хорошо с ними справлялась, не нуждаясь в помощи с ее стороны. Вот Арья и проводила большую часть времени на площадке, где упражнялась с оружием. Безликой было тесно в теле слабого ребенка — поэтому она очень старалась как можно скорее восстановить прежнюю форму и заново вбить в мускулы все выученные в той жизни трюки и приемы. Но сегодня даже тренироваться не хотелось — оставалось лишь бесцельно шарахаться по замку. Джендри в последнее время избегал ее и она знала, почему. Он готовил ей сюрприз, которого, как он думал, она не ожидает. Проще говоря, выковывал новую Иглу, раз уж Джону было недосуг этим заняться… И она решила ему подыграть, делая вид, что ни о чем не догадывается и продолжая подшучивать над ним так же, как и всегда. С Ширен, которая была ее ровесницей, было скучно. Дочь Станниса Баратеона тоже быстро поняла, что общего между ними мало, хотя Винтерфелл ей очень понравился — это было видно. Но обществу Арьи она предпочитала сира Давоса, Рикона и Ошу — первый вообще, можно сказать, отца ей заменил, во втором она видела младшего братишку, которому отчего-то очень нравилось трогать ее изуродованное лицо, а третья… Оша, в отличие от всех прочих соплеменников, почему-то не боялась Ширен. Остальные одичалые даже приблизиться к ней боялись. Почти все они помнили Серую Девочку еще по прошлой жизни — и до сих пор опасались, что ее болезнь перекинется и на них. Был еще Пирожок, но он постоянно пропадал на кухне, а Ломми вместе с остальными новобранцами целыми днями гонял сир Родрик, который очень хотел превратить непутевых мальчишек в настоящих воинов. Причем желательно уже вчера. Кстати о Ломми… Надо было видеть его лицо, когда он впервые увидел «Арри» в женском платье. Он ведь так и не успел узнать о том, кто на самом деле скрывался под видом его попутчика, над которым он постоянно подшучивал. Пирожок вот успел узнать. Джендри тем более. А этот… Он так и верил в то, что она мальчик — до самой встречи с Полливером. Тем не менее, она тоже по нему скучала. И ненавидела Полливера за то, что он убил беззащитного Ломми. И еще больше — за то, что он сделал это ЕЕ мечом! Что ж, по крайней мере, ей потом было на ком отработать первое правило обращения с оружием: «Коли острым концом». «Боги, он ведь тоже ожил!» — спохватилась она. Надо будет это исправить… Только отцу вряд ли удастся это объяснить… Размышляя, она сама не заметила, как оказалась возле одной из «пошивочных» — так она называла покои женщин, едва ли не все свободное время посвящавших шитью. Сама она когда-то терпеть не могла этим заниматься. А септа Мордейн постоянно ее за это шпыняла. И вечно ставила в пример ее «идеально воспитанную» сестру. Недавно она обратила внимание на то, с каким лицом септа вылетела из комнаты «идеальной» Сансы — и какая-то ее часть испытала толику злорадства. Арья не знала, что именно Санса ей сказала, но подумала, что теперь септа, наверное, вспомнит и о ней тоже… Ага, лучше бы не вспоминала. Речники, чтоб они все свои языки пооткусывали, на следующий же день рассказали Мордейн о ее «подвигах» в Близнецах. С этого момента септа стала шарахаться от нее, словно от Неведомого во плоти. И Арье от этого стало еще грустнее. Тяжело вздохнув, она зашла в комнату, сама не зная, зачем. Там было почти пусто. Лишь Старая Нэн сидела у очага и возилась с шитьем. Арья постояла немного, молча глядя на ее работу. Наконец, Нэн подняла голову и повернулась к ней. — Чего стоишь, девочка, давай, двигай стул и подсаживайся ко мне, — приказным тоном произнесла она. И ни единой нотки страха в голосе — Арья и забыла, когда к ней в последний раз кто-то обращался так… Кроме, может быть, Сансы и Джендри. Не говоря ни слова, девочка пододвинула стул к огню и села рядом со старушкой — одной из очень немногих, кто в новом мире относился к ней так же, как и в прошлом. Старая Нэн относилась ко всем одинаково, всегда и везде. Не только к ней. — Арья, я вижу тревогу на твоем лице, — старушка осторожно отложила шитье. Арья тут же кивнула в ответ. — Что, твоя матушка до сих пор вздрагивает при твоем появлении? А, чего я спрашиваю. Все они вздрагивают… Эти слова Нэн произнесла с искренним сочувствием. — И я прекрасно их понимаю… — тихо ответила Арья. И они ведь еще отцу не рассказали… «А что он скажет, когда узнает? Что почувствует? Разочарование? Гнев, Стыд?» И она понимала, что не сможет смириться ни с одним из этих чувств. Потерять еще и отца — это для нее было слишком. И Робба… Он тоже неизвестно как отреагирует на ее признание… И что он подумает, узнав о том, как она покончила с Фреями? Старая Нэн смотрела на нее понимающим взглядом. — И ты сейчас боишься того, что подумает об этом мой Недди, — это не прозвучало вопросом. Она знала, что так оно и есть. Арья открыла рот… И закрыла. И медленно кивнула. — Он твой отец. Иногда глупый, иногда упрямый… Но для него это нормально. А что до остальных… Неужели они и в самом деле верят, что ты способна причинить им вред? Нет, они еще глупее, чем он… — Старая Нэн скривилась от досады. — Особенно твоя матушка… Видит в тебе Иной знает кого… Не понимает, что ты была и всегда будешь Арьей Старк. А мой Нед хорошо тебя воспитал. И ты опасна только для наших врагов. А своим ты никогда не навредишь. Я-то знаю… Арья робко улыбнулась, услышав из уст старой женщины то, чего, как сейчас поняла, всегда хотела услышать хоть от кого-нибудь. — Ты не бойся, мама твоя рано или поздно одумается… Дай только время, — не унималась Старая Нэн. — А Джендри твой… Хороший парень, я погляжу… Умеешь ты выбирать, да… Лицо Арьи окаменело, когда старушка внезапно сменила тему. — Он… хороший… — Хороший? — фыркнула Нэн. — Ха. Все мужчины кажутся хорошими… поначалу… — она замолчала, словно вспомнила о чем-то, потом загадочно улыбнулась. — Хотя, честно скажу, я не представляла тебя в мужских объятиях. Вообще ни разу. Этот, конечно, крепыш и красавец… Но чему тут удивляться, в кузнице всякий крепким станет… Но я думала, что ты выберешь похлипче кого-то… Чтобы, значит, не перечил тебе… Арья почувствовала, как начинает краснеть. Джендри был еще одной темой, которой все старательно избегали — хуже него было только ее пребывание в Черно-белом доме. Особенно мама. Ее вообще трясло от одного его имени. Она надеялась, что эти две вещи раскроются постепенно, после долгой подготовки… Но никак не одновременно и сразу. И ведь они еще отцу ничего не рассказали! — Но я все еще помню себя в юные годы… И понимаю, как действуют на юную деву крепкие и рослые мужчины, — вдруг призналась Старая Нэн. Арья покраснела еще сильнее. Она и подумать не могла, что будет обсуждать со своей старой нянькой такие вещи! — Я знала одного рыцаря… Давно, очень давно. Высокого, как башня, и такого же крепкого. С огромными плечами и могучими руками. Не северянина, правда, но я даже на Севере ни разу не встречала такого добросердечного, честного и верного человека… За всю свою долгую жизнь… Она многозначительно подмигнула — и Арье показалось, что сильнее покраснеть просто физически невозможно. А Нэн открыто смеялась над ее смущением. — О, боги… — она вздохнула и взяла себя в руки. Перестала улыбаться и посмотрела на Арью уже серьезнее. — Я не должна была тебе этого говорить, мое милое летнее дитя… Но ты ведь уже не летнее дитя, да? Арья тоже успокоилась и помотала головой. — Да. Ты видела худшую из зим. Даже я такой не видела, а я пережила много зим… — На самом деле, — пожала плечами Арья. — Джон с Сансой прожили дольше меня… Они говорят, что дальше было еще хуже. — Тоже верно, — кивнула Старая Нэн. — Но это не делает мои слова неверными. Арья не ответила, лишь кивнула в знак согласия. Обе они помолчали какое-то время, погрузившись в свои мысли. Пока Нэн не нарушила это молчание. — А что случилось с Уилласом? Я знаю, что он умер, как и все мы… Но я хочу знать, как это случилось… — старушка сжала тонкие губы. — Расскажи, что с ним стало после нападения железнорожденных? Арья тяжело вздохнула. — Они сбежали… Бран и Рикон убежали вместе с Ходором, Ошей и Ридами. Убежали на север. Ходор унес Брана за Стену… Старая Нэн застыла, представив Ходора в заснеженных пустошах Застенья. — …Потом он донес Брана до логова Трехглазого Ворона, построенного Детьми Леса… — Еще и Дети Леса? Он встретил Детей Леса? — перебила Старая Нэн, забыв даже о надвигающемся конце света. Арья кивнула. Нэн была одной из тех, кто до сих пор не смог поверить до конца в скорую погибель всего живого. Но раз уж она приняла Детей Леса как данность, следом за ними можно было убедить ее и в остальном. И она продолжила рассказ, услышанный от Брана. — Какое-то время они прятались в пещере, где Брана учил Трехглазый Ворон, а потом… Бран говорит, что это он во всем виноват. Он позволил Королю Ночи обнаружить себя… И он пришел за ними… Старая Нэн тут же забыла о Детях Леса и сжала сухие кулачки, ожидая услышать что-то ужасное. — Был бой. Дети Леса все погибли, защищая их… И Лето тоже погиб. Из пещеры был всего один выход, закрытый деревянной дверью. Ходор вытащил Брана наружу, а сам держал дверь — держал до последнего, чтобы Бран с Мирой успели уйти… Старая Нэн сидела, словно прибитая, и бесконечная печаль сделала ее еще старше, что казалось невозможным. Она очень долго молчала, а потом сказала: — О, боги, помилуйте нас… Я всегда знала, что кровь прадеда рано или поздно взыграет в нем… Всегда знала… Он тоже отдал свою жизнь ради тех, кто был ему дорог… — она сокрушенно покачала головой. — И Уиллас тоже… Я всегда знала, что он не умрет просто так, в постели, в старости… Я так старалась… этого избежать… Я не позволяла ему брать в руки оружие… И все равно не спасла… Арья удивилась ее словам. — В каком смысле, «отдал свою жизнь»? — переспросила она. — Я думала, твой муж умер от лихорадки одной долгой зимой! Как раз в старости и в собственной кровати! — Да, — с огорчением признала Старая Нэн. — Так оно и было. — Тогда почему… Старая Нэн заерзала на стуле, затем пожала плечами, словно не могла решиться. — Потому что мой муж не был прадедом Уилласа. Арья вздрогнула и посмотрела на нее совсем другим взглядом. — Что? — Я никому об этом не рассказывала. Мой старший сын не был рожден от моего мужа, — подтвердила она догадки Арьи. Неужели Старая Нэн изменяла своему мужу? Это… сильно разочаровало Арью. Столько рассказов о крепкой семье и супружеской верности… И все зря? Видимо, она не сдержала своих чувств. Старая Нэн заметила это, нахмурилась, наклонилась вперед и дернула девочку за ухо. — Перед тем, как ты начнешь говорить мне гадости, выслушай, что я скажу. Я не нарушала брачных клятв, данных у чардрева. И он знал, что я уже была беременной, когда вышла за него. Но он всегда меня любил и принял это… И его тоже. И я сама знала, что никогда не пойду за своего рыцаря… Никогда не покину Винтерфелла вместе с ним… — горько добавила она. «Никогда не покину Винтерфелла…» Арья попыталась представить, как она росла бы без Старой Нэн и ее сказок… Не смогла. — Кем он был? — спросила она, закусив губу. — Что с ним случилось. Щеки Старой Нэн порозовели и она, не удержавшись, отвела взгляд. — Это… Тот самый рыцарь с сильными руками, о котором я говорила. Он был в Винтерфелле лишь гостем… Сознание Арьи перенеслось в ту темную бездну, в которой варились человеческие души — бездну, открывшуюся ей после побега из Королевской Гавани. Когда она окончательно убедилась в том, как ничтожно мало стоят все рыцарские обеты. — Он… он тебя… Нэн поняла, что хочет сказать Арья, и в ее глазах полыхнул гнев. — Нет. Ни в коем случае. Он был лучшим из живущих на свете людей. Арья снова растерялась. — Но если он был таким хорошим, почему тогда он обесчестил тебя и уехал? — Потому что я так и не сказала ему о том, что беременна, — равнодушно пожала плечами старушка. — Но… Почему??? — Потому что он должен был уехать, следуя долгу… А я не собиралась покидать Винтерфелла. Никогда. Когда Бран Строитель закладывал первый камень в основание своего замка, мой предок находился рядом с ним. Мы живем здесь столько же, сколько и вы, Старки, и всегда служим вашему дому. Потому что твои родичи всегда поступали с моими по чести… И я не собиралась отвергать их милости. Даже ради любви. — Я… — Арья не находила слов. — Я не знала… — У него был свой долг, а у меня свой, дитя… Он есть у каждого, будь то лорд или простолюдин. У каждого. И Старки свой долг всегда исполняли. Короли-южане приходили и уходили, а Старки оставались… И мы вместе с ними, — последние слова Старая Нэн произнесла так, словно напутствовала кого-то перед битвой. Арья никогда не слышала от нее ничего подобного. — Понятно… А кем был этот человек? Нэн снова счастливо улыбнулась. — О… Он был королевским гвардейцем. Гвардейцем, родившемся в трущобах Блошиного Конца. А потом он встретил странствующего рыцаря, который сделал его своим оруженосцем. Дальше он стал странствовать сам и проехал уже со своим оруженосцем через весь Вестерос, от песков Дорна до Стены. Они видели Звездопад и Солнечное Копье, а затем посетили Черный Замок… — Это… здорово… — искренне позавидовала Арья. — Какая-то часть меня хотела уехать вместе с ними… Но путешествия — не лучшее занятие для будущей матери. И я понимала, что если я уеду, то уже не вернусь. Трудный был выбор, да… Но я его сделала и ни разу об этом не пожалела. И все же мой рыцарь был самым честным человеком из всех, что я знала. Я и не думала, что среди южан есть такие целеустремленные и верные до конца люди, готовые соблюдать данные клятвы до конца, чего бы то ни стоило… Когда я его встретила, он показался мне суровым и нелюдимым… Уже потом я узнала, что он тогда пытался забыть одну женщину… — она вздохнула, затем усмехнулась. — То ли дело мальчишка, его оруженосец… Странный мальчишка, скажу я тебе. Постоянно брил себе голову. А какой мальчик согласится ходить с бритой головой? Арья не ответила, продолжая слушать, затаив дыхание. Рассказ Старой Нэн звучал почему-то знакомо, но она не могла понять, почему. — Он сразу мне не понравился, мальчишка этот. Слишком наглый и самоуверенный для оруженосца. Даже со мной он позволял себе… кое-какие вольности. Вот я однажды не вытерпела, перекинула его через колено и выпорола так, что он долго потом сесть не мог. Как моя собственная матушка вбивала ум в задницы моих братьев… Ну и этот тоже язык за зубами держать научился после этого. И задираться прекратил… — продолжала Старая Нэн. — Все обижают оруженосцев, — вставила свое слово Арья. — Да? — прищурилась Старая Нэн. — Ну, тогда это многое объясняет… — Мне так рассказали, — пожала плечами Арья. Подрик об этом говорил. И Бронн об этом говорил — и показывал на том же Подрике. — Так как его звали-то? Нэн смотрела на нее долго… — Рыцарь очень высокого роста и оруженосец с бритой головой… — раздраженно ответила она. — Я что, недостаточно подсказок тебе дала? Арья все равно не понимала. Единственным рыцарем Королевской гвардии, посетившим Винтерфелл, кого она могла вспомнить, был Цареубийца… А уж он-то никак не мог быть прадедом Ходора просто в силу возраста. — Эх… — вздохнула Старая Нэн. — Все-таки ты летнее дитя… Арья надулась. — Дункан, дитя. Это был Дункан Высокий, мой милый, мой любимый Дункан… — призналась, наконец, старая нянька. — Его широкие и сильные плечи… Я не смогла устоять перед ними… Мысли Арьи застыли. «Что за… Старая Нэн — и сир Дункан Высокий? Тот самый Дункан? Лорд-командующий Королевской гвардии? Лучший из рыцарей Семи Королевств?» Ее лицо, должно быть, отразило все ее мысли, потому что Нэн кивнула. — Да, тот самый Дункан Высокий. Рыцарь, который всегда чтил свое слово и свой обет. Как думаешь, почему я так часто о нем рассказывала вам всем? Потому что он заслужил, чтобы его помнили… Заслужил больше всех, кто жил в этом мире… — она сделала паузу, потом продолжила. — К тому времени, когда пришли новости о пожаре в Летнем Замке… Тогда прошло уже много лет с тех пор, как я видела его в последний раз. Но я все равно была безутешна, я плакала по ночам целую луну… Такая смерть… Любой рыцарь гордился бы ею… Но Дункан не заслужил такого конца. Он должен был умереть в глубокой старости, мирно и тихо, в окружении всех, кто его любил… Арья не находила слов. Рассказы Нэн о сире Дункане она любила больше всех. А Бран обожал их еще больше. Ну, пока Трехглазым Вороном не стал. А оказывается, что сир Дункан еще и прадедом Ходора был?! — Когда я впервые увидела Уилласа, я сразу поняла, что в его груди бьется нежное сердце Дункана. Вот что мне больше всего в Дункане нравилось — его сердце… — продолжала Старая Нэн. — Нежное сердце? Но он же был лордом-командующим Королевской гвардии… Я не думала, что там служат нежные люди? — Арья была сильно озадачена ее словами. — И что с того? Все мужчины сражаются. Но не все любят это делать. Дункан сражаться умел, но никто не говорит, что он любил это. Арья откинулась назад на стуле. То, что она сейчас услышала, прекрасно подходило к другому человеку, которого она знала очень хорошо. К Джону Сноу, который теперь назывался Джоном Таргариеном. Видимо, так оно и есть — самые лучшие из воинов не любят драться и убивать. Это закон. И все равно — поверить в то, что Старая Нэн и Дункан Высокий… Она до сих пор не могла этого принять. Выходит, что один из героев рассказов о Дунке и Эгге до сих пор был жив, и сидел прямо напротив… И тут ее словно молнией ударило. Мысль зацепилась за одну из фраз Старой Нэн. «Да нет, не может этого быть, не могла она…» — Ты серьезно? — перебила она няньку. — Ты сказала, что выпорола его оруженосца? То есть… Эгга? Эйгона Таргариена?! Старая Нэн небрежно отмахнулась. — Тогда я не знала его имени, но потом, когда выяснилось, что он и в самом деле был принцем крови… Я, честно скажу, растерялась, — призналась она. — А потом он уехал и стал королем, чего мало кто ожидал… Да уж… Интересные времена были. Честно признаюсь, я подумывала иногда о том, что… Нет, Дункан, конечно же, не дал бы Эггу сделать со мной что-то нехорошее, он ведь тогда еще совсем мальцом был… Но я все равно временами опасалась… — Ничего себе… — только и смогла произнести Арья. — Ты первый человек, которому я рассказываю эту историю, — добавила старушка. — Спа… сибо… — В мои годы легко затеряться в таких вот воспоминаниях и приятно поделиться ими с кем-то еще, — продолжала Нэн. — Но тебе в твои годы… не стоит так беспокоиться, — она успокаивающе погладила девочку по плечу. — И о Недди не беспокойся. Если у тебя с ним недомолвки будут, ты скажи мне — и я вобью в его тупую голову немного здравого смысла… Раз уж я самому королю его вбила… Арья не удержалась от смеха, представив, как Старая Нэн шлепает ремнем лорда Винтерфелла, приговаривая, как плохо он себя вел… Хотя, с другой стороны, чего тут представлять? Так оно и было когда-то… — Не веришь? — Нэн прищурилась, глядя ей в глаза. — Думаешь, я этого не сделаю? — Я знаю, что ты это сделаешь, — с довольной улыбкой ответила Арья. И дерзко добавила: — Даже короли — и те тебя слушаются. — Вот и ладно, — Старая Нэн оценила ее шутку. — А теперь иди. Уверена, у тебя есть дела поважнее, чем сидеть и болтать с вышедшей из ума старухой, погруженной в воспоминания о былых временах… Или можешь остаться — и рассказать мне, наконец, о том Черно-белом доме. А то Лювин мне все уши уже прожужжал… — Прости, — Арья с сожалением мотнула головой, — но я не могу об этом рассказывать. Ни Лювину, ни даже тебе. — Ну и иди тогда, — Старая Нэн мягко толкнула ее в плечо. — Иди к своему крепышу-кузнецу. Уверена, что он не прочь проводить с тобой побольше времени. Арья снова покраснела, но ничего не ответила. Молча развернулась и вышла, оставив старушку наедине с рукоделием и воспоминаниями о былом.