План Ворона

Матис «Что ж, здесь я хотя бы могу не думать о том, за кого все-таки выдать замуж свою дочь-потаскушку…» Эти слова Матис Рован повторял про себя с того самого момента, когда получил приказ от Мейса Тирелла возглавить войско, идущее войной на Западные земли. Такое дело, как война, помогало ему отвлечься от других тяжелых вещей, которые он не мог решить никак или почти никак. Замужество дочери — и то самое проклятое Пробуждение, которое до сих пор сбивало его с толку. Хотя поначалу он называл это событие другим словом на ту же букву — Помешательством. Он ничего не смыслил в колдовстве и такое мощное ее применение совсем сбило его с толку. Когда все это случилось, многие из тех, кто его окружал, резко изменились до неузнаваемости. Первые дни он считал, что Помешательство пришло только в Золотую Рощу. Но когда к нему стали прилетать вороны из других земель… Лучше бы не прилетали, в самом деле. Как оказалось, владения Рованов почему-то стали местом, где сумасшедших, они же Пробудившиеся, они же Вспомнившие, было заметно меньше, чем в других уголках Вестероса — или, возможно, целого мира. А ведь он еще какое-то время пытался наладить нормальную жизнь… Тех немногих, кто находил в себе смелость высказать ему в лицо все, что пришло в их обезумевшие головы в тот день, обычно ловили, бросали за решетку и убеждали прекратить разносить панику. Он не мог поступить с ними иначе, учитывая, какой бред они несли о королеве, изменявшей мужу с собственным братом. И о Ренли. И о Роббе Старке. И о Талли… «Чего у них было больше — смелости или глупости?» — размышлял он. И подумал, что все-таки глупости. Глупо было обвинять так много знатных людей в таких страшных преступлениях. Смутьянов продержали в казематах чуть больше суток, время от времени интересуясь (без особого рукоприкладства), кто им такое рассказал и кому они еще успели рассказать это сами. А потом прилетел ворон из Хайгардена. И они внезапно поняли, что во всем мире сумасшествие как раз стало нормой. А здравый смысл, наоборот, исключением. А еще, как оказалось, в мир вернулись драконы. Как будто им мало было… И это послание было не последним. Каждое новое воронье письмо наполняло лорда Рована свежей порцией холодного страха — он понимал, что ничего хорошего в это безумное время случиться не может. Он думал о том, что пока он сидит в своей Золотой Роще, мир вокруг погибает. После всего, что он успел узнать, известие о гибели Лораса Тирелла как-то пролетело мимо его ушей. Единственной его мыслью в тот момент было: «Ну вот, одним меньше…» Он подумывал о том, чтобы поженить тирелловского мальчишку на своей дочери — Матису были известны его, скажем так, склонности, поэтому он надеялся, что эти двое могут друг друга… ну, прикрыть. Нет, конечно, где-нибудь в Дорне такого рода предпочтения никого бы не смутили, там и не такое встречалось… Вот только в Дорне, как он слышал, сейчас все было еще хуже. Дорн… О, да. Новости оттуда доходили до Золотой Рощи далеко не сразу, но и он слышал о том, какие беды обрушились на эти жаркие земли. Там была натуральная междоусобная война, а горячий песок стал красным от горячей дорнийской крови. «Если богам так угодно, наследники Ройны друг друга перебьют — и тогда мы придем и заявим право на эти земли…» — он позволил себе усмехнуться. Действительно, если подумать… Семи Королевствам было бы лучше без дорнийцев. Но об этом стоило подумать позже. Сейчас перед ним стояла другая задача в другой части Вестероса. Он сидел в своем шатре, разложив перед собой карты земель, по которым шел. Нужно было выбрать направление главного удара и, желательно, место первой крупной битвы. Лучше всего, конечно, было ударить сразу и навязать врагу генеральное сражение, но лорды Запада до сих пор старались избегать его войска. В прежние годы они не стеснялись бить вторгшихся в их владения врагов без жалости и страха… как и все нормальные лорды. Но сейчас… Что с ними случилось? Почему они бежали? Совсем иной реакции ожидал он от Старого Льва. Тайвин, как он считал, должен был сразу ударить с львиной яростью, а затем отправить Гору и его головорезов в Простор, чтобы он не оставлял позади себя ничего, кроме пепелищ и страданий. Ничего этого не случилось. Пограничные войска западников приложили все усилия для того, чтобы избежать стычек. Что до мирных жителей, они встретили воинов Простора на удивление спокойно, выполняли все их распоряжения и никак не сопротивлялись. Вернее, не сопротивлялись те, кто остался на своей земле. Большая часть отступила вместе со своими, а меньшая, которая не смогла или не захотела уйти, подчинилась захватчикам легко и быстро. И все это казалось ему… Он и сам не понимал, чем это ему казалось. Он вообще мало чего понимал в этом обезумевшем мире. Единственным, в чем он был уверен, было то, что Тиреллы снова вернулись под власть дома Таргариенов, а Роберт Баратеон, кажется, до сих пор не понял, что потерял два самых богатых и могущественных королевства из семи. И неважно, что эти два королевства сейчас воевали друг с другом, а не против него… И да, Дорн он тоже, считай, потерял. Конечно, у Роберта оставались еще Королевские, Речные, Штормовые земли, Долина и Север. То есть численный перевес пока был не на их стороне. Хайгардену придется как-то извернуться, чтобы Баратеон не обрушил на них всю мощь пяти оставшихся королевств. Были ли у них шансы найти союзников по ту сторону? Ну… Дарри, возможно, присоединились бы к ним и к Драконам. Но это был едва ли не единственный пример в Речных землях. Что до Севера… Тут и спрашивать нечего. «Север помнит», как они любят говорить. И они будут последними в этом мире, кто согласится поддержать Таргариенов. Долина… Там да, там они еще могут кого-то найти. Но и на это шансы были мизерные. В общем, оказались они в очень непростом положении. Хотя… Если Тиреллы так легко переметнулись… Может, он тоже подумает над тем, стоит ли хранить верность Тиреллам? Действительно, Роберт, при всей его слепоте, на данный момент находился в более сильной позиции. Но если эта Дейнерис Таргариен действительно получила драконов… Это меняло решительно все. Сколько бы воинов и рыцарей не было у Роберта, с этим он бы ни за что не справился. Так много путей. Так много вопросов. И ни одной догадки о том, чем все может закончится. Он медленно выдохнул — и выдох этот больше напоминал глухой рык. «Сначала Ланнистеры», — напомнил он себе. — «А потом… За это время, быть может, что-то прояснится… И тогда буду решать, что делать дальше». Эта мысль немного его успокоила и он снова склонился над разложенной перед ним картой Западных земель. Возможно, стоило нанести главный удар по Корнфилду, вотчине дома Свифтов. Сам Корнфилд мог стать отличным плацдармом для дальнейшего наступления вглубь Западных земель и вдобавок жена Кивана Ланнистера в девичестве носила фамилию Свифт, а это значит, что львы из Утеса после такого могут перестать убегать и попытаются отбить замок. И в то же время… Да, из Корнфилда можно было наступать по нескольким направлениям сразу. Но и противник тоже мог ударить по нему с любой стороны. У этой палки, как говорится, два конца. Или, может, ударить для начала по Крейкхоллу? С одной стороны, этот замок был заметно крепче Корнфилда и взять его будет сложнее. С другой — Запад понесет моральный урон от его потери куда сильнее, чем с Корнфилдом. И не стоит забывать о том, каким важным опорным пунктом он был для контроля над Морской дорогой… Матис грустно улыбнулся. Да, с точки зрения стратегии владение Крейкхоллом могло принести больше выгоды, чем взятие Корнфилда, какие бы тесные связи с Ланнистерами ни установили Свифты. Потерю Крейкхолла Утес Кастерли проигнорировать не мог. Просто не мог — и все. Если что и могло заставить льва выползти из логова, то только это. Был у него и еще один план, более сложный, более рискованный, но, возможно, самый выгодный. Найти Тириона Ланнистера. Это было трудно и кто-то мог сказать, что неосуществимо, но… Со слов Пробудившихся, в которые он с трудом верил, карлик должен был перейти на сторону Дейнерис, провозгласившей себя королевой, и даже стать ее десницей. Однако история, как он уже успел убедиться, пошла не тем путем, какой они вспоминали. А значит, у них была возможность предложить Тириону титул Хранителя Запада. И тогда… Объединенная мощь Простора и Запада резко меняла расклады на политической карте. Конечно, Тириону пришлось бы выдать Простору своего брата, но он был уверен, что Тиреллам этого будет достаточно для заключения мира. Матис не сомневался, что Бес согласится на это предложение. Каким бы уродливым и развратным он ни был, дураком его назвать было никак нельзя. Размышления Рована прервал один из воинов, влетевший без стука в его шатер. Он торопливо поклонился и опустился на колено. — Простите за вторжение, милорд, но мы… Дозорные сообщают о том, что видели знамена Ланнистеров. И они приближаются… Матис тут же вскочил со стула. — Нападение? — Нет, милорд, — покачал головой солдат. — Вместе с их знаменами они несут мирные флаги. Возможно… хотят переговоров. Матис приподнял бровь, медленно успокаиваясь. Но тревогу быстро сменило привычное уже непонимание. «Переговоры? С каких пор Ланнистеры так поступают? В их земли вторглись, а они, не дав ни единого сражения, уже просят переговоров?» — Пусть будет так, — решил он. — Соберите лордов. Встретим их — и узнаем, чего они хотят. ------------------------------------------------- Они собирались встретить ланнистерских послов в самом большом шатре. Собрались все, чтобы послы собственными глазами видели, сколько сил выставил против них Простор. Справа от него расположилась леди Арвин Окхарт из Старого Дуба, сдержанная и подозрительная, как и всегда. По левую руку с неизменно мрачным и бесстрастным лицом сидел Лорент Касвелл из Горького Моста, а чуть дальше был лорд Фоссовей из Сидрхолла. И остальные лорды и леди, отправившиеся вместе с ним на войну с Западом. В основном знаменосцы Рованов или кого-то из трех перечисленных выше. И это был лишь авангард армии вторжения, призванной отомстить за трагическую гибель Лораса Тирелла, за которую Ланнистеры должны были заплатить кровью. А позади них надвигалась настоящая сила Простора. Ну а дальше… Дальше им предстояла настоящая война, где дом Таргариенов должен был вернуть свое законное положение. Сам Матис сильно сомневался в том, что готов в этом участвовать… Так или иначе, эти переговоры могли стать первым шагом к новому будущему, неизведанному даже для Пробудившихся. Он сидел в самом центре и ждал прибытия посла Ланнистеров. Но первым в шатер вошел не он, а простые воины Запада. Затем стражи в красных плащах. Затем, наконец, сам посол в почти таких же доспехах, но Матис даже издали видел, что они изготовлены намного лучше, чем у остальных. По его лицу нетрудно было догадаться, к какой семье он принадлежит, золотистые волосы и зеленые глаза, не говоря уже о горделивом выражении лица, выдавали в нем правящий дом Запада. Он вошел в шатер, полностью уверенный в своей силе и правоте своего дела, и за ним вошли еще двое Красных плащей. Ланнистер окинул долгим взглядом собравшихся на встречу лордов Простора, затем шагнул вперед и склонил голову. — Милорды, — поприветствовал он их, потом задержал взгляд на леди Окхарт и добавил: — миледи… Я сир Давен из дома Ланнистеров. И я считаю, нам есть о чем поговорить. Матис смотрел на Давена с настороженностью. «Давен… Это ведь сын Стаффорда Ланнистера?» — вспомнил он. Стаффорд был далеко не самым умным в своем семействе, но, говорят, его сын был куда лучше. — Добро пожаловать, сир Давен. Я лорд Матис Рован. И я, — он указал на остальных просторцев, — говорю сейчас от имени лордов Простора и моего сюзерена лорда Хайгардена Мейса Тирелла, Хранителя Юга. Хочу отметить, что последние события… Вызвали в нем немалый гнев, — последние слова он произнес, глядя в глаза Давена ледяным взглядом. И остальные его соратники тоже присоединились к попытке вызвать у западника страх. Но Давен лишь криво усмехнулся. Он так и лучился высокомерием, которого зловещее молчание просторцев даже не поцарапало. — Я понимаю. И я рад, что вы говорите от имени вашего сюзерена. Потому что мое слово тоже исходит из уст верховного лорда Западных земель, Хранителя Запада, Щита Ланниспорта, лорда Утеса Кастерли, Тириона из дома Ланнистеров… Едва Матис услышал это имя… Ему показалось, что мир перевернулся. В который раз уже. Остальные чувствовали примерно то же. Начали переглядываться, перешептываться… Откровение сира Давена в одночасье разрушило все их планы по ведению переговоров… Которые каждый из них так тщательно готовил. «Все пошло прахом. Опять…» — Матис подавил горестный вздох. Затем бросил быстрый взгляд на помрачневшую леди Окхарт, на ошеломленного лорда Касвелла, который даже не пытался скрыть удивления… Нет, он его не винил. Новость о внезапной кончине лорда Тайвина действительно меняла все. И сильно облегчала его дело. — Что ж… — Рован откашлялся. — В таком случае, позвольте выразить мне соболезнования в связи со смертью такого великого человека, как лорд Тайвин… Ланнистер и бровью не повел. — Прошу простить меня за то, что я не совсем точно выразился… Дело в том, что лорд Тайвин жив и здоров, просто он… перестал править. Сейчас он является почетным гостем лорда Тириона. «Гостем, значит… Сказал бы уже прямо — пленником…» Поверить в то, что они сейчас слышали, было почти невозможно. Переворот в Утесе, свержение Тайвина и его пленение в собственном замке. Однако, раз уж Бес позволил себе отправить послов от своего имени, его положение было весьма прочным. Или, по крайней мере, он сам так его ощущал. «Интересно, что произошло с сиром Киваном? Должно быть, сидит в той же темнице, что и его старший брат». Матису захотелось рассмеяться, стоило только представить Старого Льва в клетке в подземелье. Но нет, нельзя. Сейчас он должен был сохранять холодный и трезвый ум. А посмеяться можно и потом. А пока короткий смешок можно замаскировать под легкий кашель, почти не слышный за громким перешептыванием остальных лордов. — Понятно. И лорду Тириону известно, по какой причине мы сюда прибыли? — он перешел непосредственно к делу. Давен напрягся, еще раз оглядел просторцев и кивнул: — Известно. Сир Джейме рассказал ему обо всем, что произошло в Королевской Гавани. Рассказал сразу же, как только вернулся в Утес. Перешептывания сменились гневным ропотом. — Значит, — продолжал Матис, — он понимает, что ради мира и согласия между нами… Ланнистерам придется заплатить свои долги. — Мы скорбим о смерти Лораса Тирелла не меньше вас… Но я боюсь, что вам известны не все обстоятельства этой истории, — сухо ответил Давен. — А вот нам сир Джейме прояснил многие неизвестные другим факты… — Как будто кто-то из нас поверит словам Цареубийцы! — резко перебил его Лорент Касвелл. — Он преступил все свои клятвы — кто в здравом уме поверит очередной его лжи! Давен выдержал его взгляд, не дрогнув. И продолжил говорить тем же ровным тоном: — …И еще больше интересных вещей нам поведал сир Барристан Селми. Гневный ропот лордов стал наполняться недоумением. — Сир Барристан? — переспросил Рован, недоверчиво прищурившись. — Какое отношение к этой истории имеет сир Барристан? Он спросил то, о чем, должно быть, думали все остальные. Вместо ответа Давен вытащил из-под плаща свернутое письмо. — Эти слова написаны самим сиром Барристаном. В них говорится в мельчайших деталях обо всем, что произошло в столице в первые часы после Возвращения или Пробуждения… В общем, после События. С самого начала в Королевской Гавани вспыхнули жестокие бои всех со всеми. И сир Лорас, несмотря на то, что находился в абсолютно невыгодном и практически безнадежном положении, сам бросился с мечом на сира Джейме… и сира Барристана… — он вставил в свою речь драматическую паузу, — …одновременно. Последние слова сира Давена прозвучали в звенящей тишине. Матис изо всех сил старался сдержать выражение боли и досады у себя на лице. Несколько раз он пытался заговорить — и каждый раз ему казалось, что его рот набит ватой. «Дурак молодой…» — эта мысль в адрес Лораса была, пожалуй, самой пристойной. — «Мог бы и полегче способ найти свести счеты с жизнью… А так ты еще и полстраны едва за собой не утянул!» Как бы он ни относился к Лорасу Тиреллу, отомстить за него было вопросом чести… Но все это рассыпалось прахом из-за нескольких слов, сказанных напыщенным Ланнистером. И теперь у Матиса было еще больше вопросов чем раньше. Прежде всего он хотел узнать, что, во имя Семи преисподних, должно было произойти, чтобы сир Барристан согласился примкнуть к Ланнистерам?! — …Лорд Тирион поручил сиру Барристану написать несколько писем, излагающих точный ход тех событий, — договорил Давен, на лицо которого вернулась самодовольная ланнистерская улыбка. Через некоторое время леди Окхарт слегка наклонилась вперед и нарушила молчание: — Только вот самого сира Барристана здесь почему-то нет… А ведь он мог и сам подтвердить сказанное, правильно? — недовольным тоном поинтересовалась она. — Лично я нахожу его отсутствие весьма подозрительным. Давен улыбнулся еще шире и самодовольнее, а Матису показалось, что вокруг них стягивается невидимая петля. — Полностью с вами согласен, леди Окхарт, было бы намного проще, окажись он сейчас со мной… Только есть одна загвоздка. Он королевский гвардеец — поэтому решил, что его место рядом с королем. С законным королем, которому он уже принес присягу… — О каком таком законном короле вы говорите? — надменно переспросила она, оглядывая своих спутников непроницаемым взглядом. — Что-то в мире опять стало чересчур много королей… Я слышала даже об одной великой королеве… — Вы о Дейнерис Таргариен? — уточнил Давен. — Да, она королева и верная спутница короля… Хотя я и здесь с вами соглашусь, королей и правда было слишком много. Чуть не забыл, лорд Тирион служит ей десницей… Некоторые из лордов недоуменно или испуганно переглянулись между собой, но лицо леди Окхарт не дрогнуло. — И кто же этот король? — прищурилась она. — Джон, именуемый Первым, из дома Таргариенов… и Старков. Единственный выживший законнорожденный сын принца Рейгара Таргариена, рожденный принцессой Лианной Таргариен, в девичестве Старк. Тут даже Матис не смог скрыть изумления. — Джон… из дома Таргариенов… и Старков?! — переспросил он. — Большинство из вас знали его под именем Джона Сноу, бастарда из Винтерфелла, — эти слова Давен произнес с таким видом, словно делал победный ход в партии в кайвассу. И… Тишину разорвал круговорот криков. Все собравшиеся лорды, за исключением Матиса и ланнистерского посла, принялись очень громко спорить между собой. Все они внезапно осознали, что Роберт, оказывается, потерял еще и Долину, и Речные земли, и даже, мать его так, СЕВЕР — причем без единого сражения! И сам того не заметил! И они тоже не заметили. Рован в споре не участвовал. Он смотрел в лицо сира Давена немигающим взглядом, ошеломленный масштабом совершенного Недом Старком предательства. Матис Рован готовился к войне, а она вдруг раз — и отменилась. Потому что Простор вместе со своими несостоявшимися врагами в лице Западных земель, а также Долиной, Речными землями и Севером должны были выступить на стороне вернувшихся Таргариенов. В этом случае численное превосходство оказывалось поистине катастрофическим. И исход войны был предрешен. Таргариены, можно сказать, уже вернули себе Железный Трон, только Роберт этого пока еще не знал… Ни Дорн (или то, что от него останется после резни), ни Штормовые земли даже совместными усилиями ничего не могли противопоставить всему остальному Вестеросу. Хотя о чем это он, какие еще «совместные усилия»? Мартеллы не забыли и не простили участие Роберта в смерти Элии и ее детей… Лорды продолжали свой гвалт, пока Матис, наконец, не собрал волю в кулак. — ТИХО! — взревел он во всю мощь легких. Затем снова обратился к Давену. — Вы… поставили нас в очень неудобное положение. Если мы сейчас решим присягнуть Таргариенам, получится, что мы с вами теперь союзники… Но Мейс Тирелл по-прежнему будет жаждать мести за убийство сына… «И ладно бы Мейс — Оленна ведь тоже этого хочет», — мысленно добавил он. А эта старушка была куда опаснее своего сына-лорда. — …Так что я сейчас прошу вас прекратить всякие боевые действия… Мы, в свою очередь, остановимся прямо здесь, не сделаем больше ни шагу в сторону Утеса и я прямо сейчас отправлю ворона в Хайгарден. А вам пока… — он щелкнул пальцами, подзывая ближайших слуг, — …предлагаю быть моими гостями. Думаю, нам еще многое нужно обсудить. Давен и его люди любезно приняли хлеб и соль с подносов, пока другие слуги несли для них дополнительные стулья. Обсудить и в самом деле пришлось очень многое. В том числе их «предыдущие» биографии, а также краткое содержание дальнейшей истории Семи Королевств… Рован с трудом заставил себя поверить в то, что подобные кошмары действительно могли случиться. Однако… Это объясняло причину того, почему так много людей схватились за мечи в Королевской Гавани, едва вспомнили свои будущие жизни. Второй причиной стало то, что слухи о Серсее и ее брате… а также ее детях… В общем, они оказались чистой правдой. Причем сами Ланнистеры открыто это признали. Даже сам Джейме это признал. После этих слов просторцы стали смотреть на Давена очень недобрыми взглядами, несмотря даже на то, что он от имени своего лорда отказался от каких-либо претензий всех родственников бывшей королевы Серсеи на Железный Трон. Но следующее откровение опять склонило чашу весов в пользу симпатии к Ланнистерам. Давен объяснил истинную причину, по которой Джейме убил Эйриса Таргариена. Матис Рован во время восстания тоже оказался с Ланнистерами по разные стороны конфликта. Но никакая лояльность Дому дракона не помешала ему покрыться холодным потом при мысли о том, что своим поступком смог предотвратить Цареубийца. Он и раньше, конечно же, знал о нарастающем безумии Эйриса… Но это… Это было уже слишком даже для него. Остальным тоже потребовалось какое-то время на то, чтобы прийти в себя после такого жуткого откровения. И первым, о чем он подумал после этого, было письмо в Хайгарден. В сложившихся обстоятельствах продолжение войны с Западом казалось ему не просто неправильным — оно было попросту идиотским. Но его дальнейшие действия зависели от того, что решит Мейс… вернее, Оленна. — Вы… — он сдержал тяжелый вздох, — поведали нам многое, о чем стоит задуматься… — Рован выразительно взглянул на леди Окхарт, лорда Фоссовея и лорда Касвелла. — Я благодарен вам за эту нелегкую правду и прошу быть нашим гостем… Я хочу сказать, настоящим гостем, пока я не получу ответ из Хайгардена… — он помолчал немного и все-таки вздохнул. — Мне, в отличие от вас, не с чем сравнивать… Но я очень хотел бы избежать дальнейших ошибок в этом изменившемся мире. — Я приму ваше приглашение, — кивнул Давен. — А пока… Думаю, мне стоит передать вам еще кое-что. Видите ли, лорд Тирион еще до моего отъезда допускал, что Хайгарден уже знает правду. Не от вас и не от меня… а от еще одного человека. Поэтому не стоит удивляться, если к вам уже летит ворон с письмом, где написано примерно следующее: немедленно прекратите вторжение и возвращайтесь назад. Матис обратил внимание, что самодовольный блеск из глаз Ланнистера куда-то пропал. И на его лице непонятно почему возник… страх. — И откуда ему это может быть известно? — поинтересовалась леди Арвин быстрее, чем он успел ее остановить. — Оттуда, что лорд Тирион был одним из тех, кто все это устроил, — совершенно серьезно заявил Давен. Лорды снова замолчали. Матис расправил плечи. Колдовство… Это многое объясняло. И в то же время было одним из тех вещей, которых он в прежние времена даже представить себе не мог. — …Так что можете сказать ему спасибо за подаренный вам второй шанс. И Брандону Старку заодно, — продолжал Ланнистер. — И королю с королевой. Все они сыграли в этом какую-то роль. — Что ж… — заговорил Фоссовей. — Я рад, что мы наконец-то узнали все. Мне только одно непонятно… — Зачем? — закончил за него Матис. Закончил коротко, четко и прямо. Давен… Он почему-то смутился. Или нет — испугался, что еще больше встревожило Матиса Рована. — Зачем? Ответ вас не обрадует. Прямо сейчас за Стеной на нас надвигается армия Смерти. Иные вернулись и Вторая Долгая Ночь вот-вот наступит. В прошлой жизни они вторглись в Царство людей — и победили. И выжившие каким-то образом добились еще одной попытки… Матис окончательно поверил в то, что Пробуждение превратило его жизнь в кошмарный сон. Потому что такое не могло случиться наяву. И этот сон обещал стать вечным. ------------------------------------------------- Робб Дольше всего ждать пришлось сбора войск из обширных владений Амберов. Именно это и заставило их задержаться в Последнем Очаге на несколько дней, прежде чем продолжить марш на Стену. Зато хоть отдохнули как следует. С каждым днем бывшего короля Севера все сильнее грызла неудобная правда о том, что он ни разу в жизни не видел Стены собственными глазами. Да чего уж там — с самого первого дня, когда Робб возложил на голову корону, его нога ни разу не ступала на землю к северу от Перешейка. Вообще. Все свое правление он только и делал, что воевал на юге и решал проблемы южных лордов. Да, это было необходимо, но совесть все равно продолжала грызть его изнутри. Север ведь тоже нуждался в помощи, особенно после вторжения островитян. Но он не мог разорваться на части и быть сразу везде и всюду. Приходилось выбирать. И правильного выбора иногда не было вообще. Закончилось все тем, что череда неверных выборов довела его до края пропасти. А на дне ее — Красная свадьба. Но все это было уже неважно. Он проиграл — и этого было достаточно. А теперь все они снова ожили. И все пошло по-другому. Но он все равно тратил уйму времени на то, что переосмысливал свои прошлые решения, многократно обдумывал совершенные ошибки — и решал, как он должен был поступить правильно. Первым делом, конечно, не бежать очертя голову к брачному алтарю, следуя велению сердца… или чего-то еще. Раз уж обещал взять в жены дочь дома Фреев, надо было взять — и ничего бы не случилось. Тогда, в прошлой жизни, он хотел любой ценой избежать нежеланной женитьбы. Вот и избежал. Какой ценой — это уже другой вопрос. Одним из последствий сделанного им тогда выбора стало еще одно болезненное предательство — и очень неприятный разговор, который он должен был провести. Он спускался в подземелье, где держали Маленького Джона Амбера, чувствуя, как громко стучит его сердце. Недавно замковый мейстер, осмотрев узника, сказал, что он достаточно поправился, чтобы выдержать путь до Стены. И это было еще одной причиной их задержки здесь. Он должен был поехать с ними — и остаться на Стене в качестве Черного брата. Маленький Джон был ему настоящим другом — и Робб был уверен, что Амбер всегда прикроет ему спину в гуще битвы. Он пошел вместе с ним на Красную свадьбу и выжил там… А затем предал все, во что верил раньше, встал на сторону Болтонов и отдал им Рикона на убой. Темница, в которой он был заперт, была еще холоднее, чем весь остальной замок. Особенно вечером. Дежуривший у входа стражник с уважением кивнул проходившему мимо Роббу, но не сказал ни слова. Сейчас все камеры были пусты, кроме одной. В самом конце коридора. И сидел в ней ровно один человек. Маленький Джон сидел, вытянув ноги, на тонком соломенном матрасе, прижавшись спиной к стене, и глядел в никуда. Только приближающиеся шаги заставили его повернуться. И выражение его избитого лица стало еще злее, когда он узнал вошедшего. — Решил порадоваться напоследок, королишка хуев… — процедил Маленький Джон, не вставая. Робб почувствовал, как внутри него нарастает гнев. Этот человек был его близким другом! Они вместе столько всего пережили! — Что, уебок южанский, язык проглотил? — продолжал издеваться над ним Маленький Джон. — Или забыл его в горячей пизденке той заморской бляди, из-за которой ты свое королевство проебал? — Как бы то ни было… — Робб старался, как мог, сдерживать злость, — в темнице сейчас ты, а не я… Джон злобно оскалился. Те части его лица, что не были покрыты синяками, покраснели. Он ничего не ответил. Просто смотрел. Робб тоже смотрел сквозь решетку и тоже молчал. Так они и стояли, сжигая друг друга взглядами. В звенящей тишине, которая продолжалась, как могло показаться, целую вечность. И все же Робб не выдержал первым. — Почему? — наконец, спросил он. — Что — почему? — Маленький Джон продолжал смотреть на него убийственным взглядом. — Ты был моим другом… Почему ты так поступил? Почему ты предал нас? — Я? Предал? Тебя? — издевательски переспросил Маленький Джон. — Да чтоб вы все сгинули к хуям, ебучие Старки! Вы все просрали! Вы весь Север просрали не за хуй собачий! Ты, лично ты собрал наших людей — и послал их умирать на ебаный юг, за ебаных южан! Пока наши братья, сестры, жены и дети погибали от рук железнорожденных! Их некому было защитить, слышишь, ты? А теперь твой ебанутый брат-ублюдок хочет еще и одичалым свою жопу подставить, чтобы вместе с ними резать братьев-северян? Рамси был зверем в людском обличье — но он был хотя бы северянином! И убивал ради Севера! — последние слова он проорал во весь голос, выпучив глаза от натуги. — А ты… Ты всегда был за одних ебаных чужаков! Робб был поражен в самое сердце. Его поразило, прежде всего, то, насколько узколобыми и недальновидными были доводы младшего Амбера. — Ты вообще слушал, что я тебе говорю? — он тоже повысил голос. — Мы не могли бороться в одиночку! Нам нужны были союзники за Перешейком! Чего ты от меня хочешь? Чтобы я полез штурмовать занятый железнорожденными Ров Кейлин с юга? Да его никто ни разу не брал с южной стороны! Никогда! Джон продолжал молча сжигать Робба взглядом. — А Рамси… Ты серьезно? Ты правда хотел дать этому зверю власть над всем Севером? Да ты знаешь, как долго потом Джон с Сансой приводили Север в порядок после всего, что он натворил? И какую помощь в этом деле оказали одичалые? Ты сам-то хоть раз задумался о том, почему, собственно, мы заключили с одичалыми мир? Может, на то была веская причина? — НЕТ!!! — Маленький Джон, наконец, вскочил на ноги и судорожно вцепился в решетку. Теперь он орал так, что готов был лопнуть от дикого крика. — НЕТ ТАКОЙ ПРИЧИНЫ! Ничто не может быть оправданием для дружбы с одичалыми! Они все дикие звери, которых можно только убивать! А ты! Ты способен только языком молоть! Будь ты проклят, южанский уебок! И все Старки пусть уебывают в ваши Семь преисподних! Наши истинные боги давно от тебя отвернулись! Ты не северянин! Твоя пизданутая мамаша сделала из тебя ебучего семибожника! Такого же, как она сама! Он ничего не слушал. Спорить с ним было бесполезно. — Ты просто кретин, — устало сказал Робб, который, как оказалось, совсем не знал того, кого когда-то считал другом. — Ничего ты не знаешь, Джон Амбер. Потом, шагая в сторону выхода, он не раз повторял про себя эти слова. И еще он окончательно убедился в том, что Последнему Очагу будет лучше без Маленького Джона. Да и всему Северу тоже, на самом деле. ------------------------------------------------- Выйти из темницы незамеченным, к его немалому удивлению, не удалось. Вместе со стражником его дожидался сам Большой Джон. Робб даже остановился, едва не налетев на мощную фигуру лорда Последнего Очага. За все время пребывания здесь они почти не общались между собой. Потому что Большой Джон вел себя непривычно тихо, а Робб… Он, честно признаться, немного робел перед встречей с человеком, в прошлой жизни первым назвавшим его королем Севера. Тогда он был всего лишь мальчишкой, не успевшим толком примерить на себя роль лорда Винтерфелла. А сейчас Большой Джон даже «милордом» назвать его не мог. И Робб надеялся, что еще долго не сможет… Ему совсем не хотелось оставаться без отца так рано. Он и не стал его милордом называть. — Ваша милость, — криво улыбнувшись, склонил голову Большой Джон. — В этом нет нужды, — Робб грустно улыбнулся в ответ. — Я не король, я даже не лорд… Так, сын лорда Винтерфелла. — Да помню я, — так же грустно покачал головой Амбер. — Но привычки умирают с трудом. И все равно я рад, что Нед снова с нами. Он хороший человек, он не заслужил такой кончины… — наконец-то его голос стал больше походить на тот, к которому Робб привык в прошлой жизни. — Не могу не согласиться, кивнул он. — Ты… — улыбка на лице Большого Джона моментально сменилась сурово поджатыми губами, — ты с этим ушлепком говорить ходил, да? Робб нахмурился и честно сказал: — Да. — Дебил, блядь, — вырвалось у Амбера. — Поверить не могу, какого же ебаного дебила я вырастил… Все просрал. Ладно бы только те клятвы, что сам давал, так ведь нет! Все похерил подчистую, всю репутацию, нажитую предками… Мы сотни лет служили Старкам и чтили наши клятвы… Мы не ебаные Фреи, в конце концов… — с хищной ухмылкой добавил он. Робб постепенно успокаивался. Что бы ни случилось с Большим Джоном, он, в отличие от сына, похоже, не держал обиды или злобы на него. — Ладно. Джон сказал, пора забыть прошлые обиды. У нас есть дела поважнее, чем вспоминать то, что так и не случилось, и то, чего все равно не изменишь. — Забыть-то можно… В том смысле, что примириться… А вот из памяти это я не смогу выбросить до конца дней, — Большой Джон почти отчаянно покачал головой. — Все мы совершали ошибки, которые будут преследовать нас всю нашу жизнь, — признал Робб. — Все мы ошибались, — повторил он и тяжело вздохнул. — Особенно я. Если бы я не взял в жены Талису… — Чего? — грубо перебил его Большой Джон. — Ты чего, Робб? Разве ж это ошибка? Ты что, правда думал, что сраная Фрейка как королева Севера будет лучше? Да нет же, чтоб тебя! Леди Талиса куда лучше… этой! — К… как? — ошеломленно заморгал Робб. — Вот так! И похрен, что твоя женушка была куда больше южанкой, чем любая из дочерей Фреев… И вообще за морем родилась… Но она не была дурой с пустой головой и кривыми руками. Ее руки, если ты забыл, спасли многих добрых северян, потому что она не боялась испачкать их кровью и… много чем еще. Можешь вспомнить другую королеву или леди, которая этим занималась? Да… — он быстро поник. — Мы много где ошибались… Но в этом ты точно был прав. Я был горд называть ее своей королевой! — отрезал Большой Джон. — Ну… — Робб смотрел на него снизу вверх, не зная, как ответить. Подавляющее большинство лордов Речных земель и Севера, включая Рикарда Карстарка отнеслись к его выбору жены крайне неодобрительно. Но он не помнил, чтобы Большой Джон присоединялся к их мнению в прошлой жизни. А оказалось вон как. — Я знаю, что придурку из Кархолда она не нравилась, — Амбер словно прочитал его мысли. — Но мне она нравилась. И не только мне. Хорошую себе женщину ты выбрал… — Я и не знал, что ты так к ней относишься… — Робб, наконец, вернул себе дар речи. — Понимаю, — пожал плечами Большой Джон. — Это тоже ничего уже не меняет, ведь ее здесь нет… Так что пойдем, Робб, ужин уже заждался, — с этими словами Амбер грубовато, но в то же время доброжелательно приобнял Робба за плечи и потащил в сторону трапезной. — Завтра выдвигаемся к Стене, в дороге у тебя будет достаточно времени все осмыслить… А вот поесть нормально уже не сможешь. ------------------------------------------------- Ужин был довольно спокойным по меркам Последнего Очага. Обычно трапеза, в которой участвовал Большой Джон, была намного более, во-первых, шумной, во-вторых, хлебосольной, в-третьих, бурной. И часто заканчивалась веселой дракой. Северяне вообще не особо славились изысканными манерами, но Амберы выделялись даже на их фоне. Можно сказать, что лорды Последнего Очага были истинными северянами в их исходном виде, совершенно не испорченные чужеземными обычаями и правилами. Но сегодня все шло довольно тихо. И это тоже заставляло Робба нервничать. Он не забыл, как они трапезничали там, на войне. Особенно накануне сражений, когда воины думали, что это, возможно, их последний ужин. Но только не сегодня. За главным столом, по центру, сидел, разумеется, сам хозяин замка. По правую руку от него сидел Джон. По левую — отец. Сам Робб получил место по другую сторону от Джона, а соседом отца стал лорд Рид. А рядом с ним… Нед Амбер уселся за стол вместе со взрослыми, подложив себе под зад целую башню из подушек, что позволило ему кое-как дотянуться до стола. Чуть дальше расположились Рикард, Торрхен и Харрион Карстарки. Лорд Рикард так до сих пор и не избавился от шокированного выражения лица, которое носил с тех самых пор, как они покинули Кархолд. Остальную часть трапезной занимали младшие лорды и знаменосцы Амберов. Разговоры шли тихо — что опять же было непривычно. Никаких громких шуток и песен, те, кто знал будущее, делились с остальными своими мрачными историями о надвигающейся угрозе. Потому что Последний Очаг был едва ли не самым близким к Стене оплотом Севера. И что бы ни случилось там, первым делом оно должно было явиться именно сюда. В прошлый раз все именно так и случилось. Робб уже знал со слов Джона и Сансы, что Последний Очаг пал сразу же, как только Иные обрушили участок Стены у Восточного Дозора. Пал практически сразу. И немало людей погибло, тщетно пытаясь остановить ледяную армию. К счастью, они заранее к этому готовились и успели увести большую часть обитателей замка — за исключением добровольцев, прикрывавших их отход. Нед Амбер был в числе выживших, он добрался до Винтерфелла и там ему предстояло взять на себя командование одним из самых опасных участков обороны… Так и начался его боевой путь. Робб отпил немного вина и вернулся к пище — простому супу из мяса и моркови. Не самая вкусная и изысканная, но весьма сытная еда. Большой Джон и его соседи ели тихо, время от времени отец что-то вполголоса говорил — и Амбер бубнил короткие ответы. — Мне кажется, Рикард в последнее время… — отец покосился на лорда Карстарка, — …вел себя слишком уж… тихо. И это, наконец, заставило Большого Джона вспомнить, кто он есть на самом деле. — Да Рикард просто боится тебя, Нед, после того, что ты устроил в его покоях… Как будто душа Брандона в тебя вселилась! — хохотнул он. — Твой старший братец прямо на месте башку бы ему раскроил, а ты так, порычал немного и за шиворот потаскал… И это только за то, как он тебе ответил. Если бы он Болтонов против тебя поддержал… Отец сразу нахмурился. Никто и никогда не позволял себе говорить о его старшем брате в таком тоне. — В конце концов, мы родные братья, — неуверенно ответил он. — Значит, мы хоть в чем-то, но должны быть похожи… — Нед, — Большой Джон снова усмехнулся, — большая часть Севера до последнего была уверена в том, что из общего между вами есть только цвет глаз! Растерянный отец повернулся к Хоуленду Риду, словно искал у него поддержки. — Он прав, Нед. И ты сам это знаешь. Ты всегда был таким спокойным, собранным и тихим, а вот Бран… Отец резко развернулся в другую сторону и Робб с Джоном торопливо спрятали улыбки в чашах с вином, не в силах сдержаться при виде того, как сотрапезники подкалывают самого лорда Старка. Наконец, он не выдержал и тоже усмехнулся. И остальные тоже поддержали его веселье. — Вы, Старки, не очень умеете лаять, зато кусаться обожаете просто, — поддел его ухмыляющийся Хоуленд. — Особенно ваши волчицы… Никому не пожелаешь оказаться рядом с твоей Лианной, когда она злилась… Смех угас сам собой. — Да, у нее всегда были острые зубы… — сухим голосом согласился отец. — Поверить не могу, что Санса их унаследовала. Робб усмехнулся, а Джон вдруг громко рассмеялся. Затем они понимающе переглянулись — оба кузена уже испытали на себе остроту зубов преобразившейся Сансы. — Никто не спасется от нее, если она по-настоящему разозлится, — многозначительно добавил Джон. — Может и так, — хмыкнул в ответ лорд Амбер. — Но по сравнению со своей сестрицей она милый пушистый щеночек… Даже я похолодел, когда узнал, что маленькая волчица сотворила с Фреями. Дичь, конечно, но… Эти говнюки заслужили такое сполна. Натуральная дичь… Но они заслужили, — удовлетворенно добавил он. Отец, который все это время согласно кивал хозяину замка, держа чашу руке, вдруг замер, так и не успев отпить. Робб ничего не понимал. О чем говорит Большой Джон. Какую такую «дичь» Арья могла устроить Фреям. Кому из них? Когда? А Джон… Он словно окаменел, крепко сжав кулаки. Отец медленно опустил чашу на стол. Внимательно посмотрел в глаза Джону Амберу. — А что именно моя маленькая волчица сделала с Фреями? — пугающе спокойным тоном спросил он. — Да мне в страшном сне такое присниться не могло! — небрежно ответил Большой Джон. — Да, фантазия у твоей Арьи будь здоров… — Ну так может скажешь, что именно она… нафантазировала? — голос отца оставался спокойным, но его глаза теперь были холоднее самой зимы. Робб тоже пока ничего не понимал, но чувствовал, что добром это не кончится. Такие глаза… Он уже видел их раньше, в детстве. Когда отец был по-настоящему зол. Он бросил взгляд на Джона. И заметил, что тот сидит, скрючившись, согнув плечи и глядя в чашу. Словно ему хотелось туда нырнуть и исчезнуть. Хоуленд Рид взволнованно переводил взгляд между ними. А Большой Джон продолжал говорить, ничего не замечая: — Она объяснила этому старикашке, что бывает с теми, кто нарушает законы гостеприимства! Помнишь того андальского короля в сказке о Поваре-крысе? Вот и старый Уолдер тоже вспомнил… И он зло рассмеялся. Робб побледнел: он помнил эту историю, но пока не понимал, что общего между ней и тем, о чем рассказывал Большой Джон. — Сначала она прирезала Черного Уолдера и Лотара Хромого, — продолжал Амбер. — Потом порезала их мясо на кусочки и запекла в пирогах. Старый вероломный говнюк сытно пообедал — перед тем, как узнать, чье мясо он ест. Потом она и его прикончила. А на следующую ночь — всех остальных… И он рассмеялся еще громче. Роббу показалось, что чья-то ледяная рука схватила его за желудок и вывернула наизнанку. Кровь отхлынула от лица, когда до него дошли слова Большого Джона. Лицо отца стало похоже на высеченную из льда статую. — Кого еще из Фреев она убила? — осторожно поинтересовался он. — Кого-кого… Всех! До единого! — радостно ответил Большой Джон. И выпил полную чашу эля, словно ставя точку в своем рассказе. «Всех?» — Робб непонимающе заморгал. Уолдер Фрей был одним из очень немногих людей, которые, как говорят, вывел целую армию из собственных чресел. И Арья, его маленькая сестренка, Арья-надоеда… Всех их перебила? Да даже он сам, будучи королем, не мог уследить за всеми ними. Он вспомнил старого, на удивление благородного сира Стеврона, который был наследником Близнецов. А вот мерзавец по имени Черный Уолдер… Он определенно заслужил того, чтобы войти в историю. В качестве образца подлости и вероломства. Еще он мог вспомнить Первина, тоже честного и благородного, несмотря на невзрачную внешность, и Оливара, его младшего брата, старательного и добросовестного — лучшего оруженосца и представить себе трудно было… При мысли об Оливаре и Первине сердце снова кольнуло болью гнева. Иногда одни измены причиняют больше боли, чем другие. Он заставил себя забыть об этом и вернулся в реальный мир. Да и какой смысл сейчас об этом думать? Арья все равно всех убила… И это пугало его больше всего. — Э… Они ведь рассказали тебе об Арье, правильно? — запоздало сообразил Хоуленд Рид. «Нет», — подумал Робб. — «Не рассказали. Ни ему, ни мне». Бледное и пустое лицо Джона было самым надежным тому подтверждением. И ледяные глаза отца уже повернулись в его сторону. Отец смотрел только на Джона, словно забыл обо всех остальных. В следующее мгновение Джон медленно встал, не сводя с отца взгляда. Робб, не выдержав, отвел взгляд. И тут отец… Он резко выбросил руку вперед, схватил Джона за шиворот и поволок прочь из столовой. Словно нашкодившего мальчишку… Робб вскочил на ноги и выбежал следом, не обращая внимание на ошарашенно глядящих ему вслед лордов Амбера и Рида. Отец шагал впереди — и все встречные разбегались с его пути, пока он волок Джона за собой. И только когда они добрались до небольшого коридора, где не было больше никого, он резко развернул Джона лицом к себе. Робб видел, что Джон растерян и даже испуган реакцией отца, но при этом в его глазах можно было прочитать настоящий вызов, пока отец грозно смотрел на него снизу вверх… Совсем как в детстве. Робб успел встать между ними, надеясь, что его-то отец не ударит. — ПОЧЕМУ ТЫ СКРЫЛ ЭТО ОТ МЕНЯ? — наконец, спросил отец после долго молчания. Джона его грозный голос не смутил, он ответил просто: — Так надо было. — Почему? — настаивал отец. — А как бы ты повел себя, если бы мы рассказали все сразу, в первую же ночь? — перешел в наступление Джон. — Мы не для того тебя к жизни вернули, чтобы ты тут же умер от остановки сердца! Однажды мы тебя уже потеряли… Нет уж, спасибо, хватит с нас… И отец… он опустил глаза. — Рассказывай уже. Как она это сделала? Кто ей помогал? — Никто, — Джон с суровым видом покачал головой. — Она сама. Ей не нужна была ничья помощь. Безликие в помощи не нуждаются, — признался он, тяжело вздохнув. — Как… ты сказал? — ледяные глаза отца снова вспыхнули чувствами. — Арья… она… — …Безликая, — закончил Джон. Безликие из Браавоса… Они были известны всем в этом мире. И эта известность не была доброй. Единственным чувством, сопровождавшим это имя, был страх. Они торговали именно страхом. Страхом и Смертью. Он попытался совместить в своей голове лицо Арьи и образ этих жутких убийц. Не смог. Арья была той еще взбалмошной непоседой, что объяснялось горячей волчьей кровью. А Безликие были эталоном бесстрастия. Нет, его сестра никогда не могла стать такой… Это было невозможно — и точка. Робб снова посмотрел на Джона. На его абсолютно серьезное выражение лица, пробравшее Робба до костей. Только сейчас он осознал, насколько сильно изменилась его младшая сестра. Джон никогда не стал бы шутить так. Потом он посмотрел на отца, которому, как ему казалось, хотелось выть от отчаяния. Или плакать. Не сказать, что сам Робб чувствовал себя лучше. Его сестра превратилась в неуловимую убийцу. Как он мог радоваться такому? Горе и безнадежность на лице отца моментально сменилось гневом. Он внимательно посмотрел Джону в глаза. — Есть ли что-то еще, о чем ты забыл с нами поделиться? — медленно спросил он, подразумевая: «Что ты еще пытаешься скрыть?» — Есть, — Джон поколебался немного, потом все-таки решился. — Джорах Мормонт. Лицо отца помрачнело еще больше. — Джорах? — это имя в его устах звучало настоящим проклятьем, от которого по спине Робба бежали мурашки. — А этот-то здесь каким боком? — Он ближайший и самый доверенный советник Дейнерис, — собрался с духом Джон. — ОН??? — выкрикнул отец. — Он… работорговец! И он шпионил за ней для Роберта! Самое тяжелое уже было сказано, поэтому Джон встретил новую волну отцовского гнева легче, чем в прошлый раз. Робб не сразу вспомнил, в чем именно заключалось преступление бывшего лорда Мормонта. Поймал пару браконьеров на своем Медвежьем острове — и продал их заморским работорговцам вместо того, чтобы отдать Ночному Дозору. — Я знаю, чем он занимался. И Дейнерис тоже все знает. И он, если не считать его постоянное невезение в выборе женщин… Он по-настоящему верный человек. Когда-то он отдал несколько человек в рабство, но потом многократно искупил свой проступок, поучаствовав в освобождении десятков и сотен тысяч… или даже миллионов рабов в заливе Работорговцев. Без него они не имели ни единого шанса на освобождение. И я готов позволить ему вернуться на Север… Хотя титула лорда Медвежьего острова он не получит, — подвел он черту, давая понять, что он все решил и это не обсуждается. И отцовская злость ничего не изменит. Они еще сверлили друг друга взглядами какое-то время, а Робб с тревогой смотрел то на одного, то на другого. Наконец, отец сдался, тяжело вздохнул и начал: — Каждый раз, Джон. Каждый раз, когда я немного успокаиваюсь и начинаю думать, что наконец-то познал для себя этот новый мир… Каждый раз ты бросаешь мне на голову что-то еще… — его голос был совершенно лишен эмоций. — Но Хоуленд… Недавно он сказал мне одну хорошую вещь: «Ты умер — а весь остальной мир продолжал жить своим чередом». Теперь я по-настоящему понял его слова. Благодаря тебе. — Это правда, — согласился с ним Робб, кладя руку на плечо отца. — Мне тоже кажется, что вокруг творится полное безумие… Но мы встречаем его вместе, — улыбнулся он, понимая, что больше они с отцом ни за что не расстанутся. — И что бы ни случилось, мы с этим справимся. Отец посмотрел на него, затем на Джона. А дальше схватил одной рукой за плечо Робба, второй рукой так же схватил Джона и прижал их к себе. — Да. Мы вместе. И оба моих сына… Стали настоящими мужчинами… Я и подумать не мог, что вы станете такими… Но это уже неважно. Я горжусь тем, кем вы стали. Робб почувствовал комок в горле, который мешал говорить. Поэтому он просто кивнул. Джон, кажется, тоже был потрясен. Но через мгновение его кузен вежливо откашлялся. — Пожалуй, нам стоит вернуться в трапезную. Там, наверное, все гадают, с чего вдруг лорд Винтерфелла взял — и утащил своего короля за шиворот из-за стола. Робб громко рассмеялся при виде того, как покраснел отец, осознав, что он сделал. — Но я, так уж и быть, в этот раз вас прощу… лорд Старк, — заявил Джон, дерзко улыбаясь. — Благодарю за понимание и милосердие… Ваша милость, — невозмутимо ответил отец. И они, не удержавшись, снова рассмеялись. Все трое.