Поиск

Костя выстрелил, а потом, подумав, выстрелил еще раз, чтобы наверняка. Тело под ногами не дернулось и только колыхнулось, принимая в голову очередной снаряд. — Ты все, босс? — спросил подошедший со спины Соха, — нам бы вались уже надо. Пошумели хорошо. Костя кивнул. Поставил пистолет на предохранитель и обтер мокрые ладони о штанины джинсов. Погода нынче стояла отвратительная — дождь лил третий день подряд, наполняя дырки в асфальте мутной коричневатой водой и загоняя прохожих под козырьки магазинов и кафе. Синоптики — главные пиздаболы этой измученной страны — обещали еще три дня обильных осадков, а потом предрекали сначала потепление, а потом и похолодание. Первый снег должен был прийти числа шестого, а то и седьмого, но Косте, прожившему в этом городе большую часть жизни, отчего-то казалось, что сыпанет белым уже завтра. — Пакуйте его, — сказал он, отходя от трупа, — и следы замойте. Перекись взяли? — Взяли, — ответил Соха, засовывая руки в карманы, — Не дураки же, босс. Только б нам валить. Времени нет. Легавые это место часто шебуршат, можем на патруль наткнуться. Может все-таки поедемте? Вы тут человек новый, всех порядков… Костя поднял взгляд от растекающейся лужи крови на переминающегося подчиненного и вздернул бровь. — У тебя с ушами проблемы? — спросил он спокойно, — Или тоже, — кивнул в сторону тела, — так полежать захотелось? Я сказал убирайте следы — значит убирайте. Быстро. Соха сконфузился, мелко кивнул и побрел-побежал к припаркованной недалеко от входа в склад машине и засевшим в ней браткам, прихрамывая на левую, только недавно сросшуюся, ногу. Костю он боялся хорошо — знал о его положении и даже имел представления о его делах в столице. Только уважать пока что не начал — испытывал то ли на прочность, а то ли на терпение, весь день изводя своими глупыми и не к месту сказанными советами. Смотрел, наверное, на молодость Уралова и представлял, будто может что-то подсказать или чему-то научить «выебистого щенка». Дурак. Костя сплюнул и зашагал вдоль стены склада, рассматривая намалёванные на ней граффити и предупреждающие, оставшиеся еще с советской поры, таблички. «Береги голову», «Носи каску» и «Работай упорнее». Куда уж упорнее? За неделю, что Уралов пробыл в этом городе, он успел поймать и осудить уже почти десять человек. Все шестерки, никого не знали, ничего толкового сказать не могли и, главное, с неебическим упорством пытались то Костю подкупить, а то и убить на радость своим неизвестным хозяевам. Новая, пока безымянная, банда, успела крепко засесть на складах, улицах и даже в аптеках, продавая некачественную наркоту. И ладно бы просто продавали — Костя, конечно, был против таких дел, но неизбежность распространения дури принимал как меньшее зло — так они продавали её детям. По подсчетам местных больниц уже более трех десятков подростков и молодых людей скончались от непонятно из чего намешанной смеси. Все, конечно, в разное время, и в разных районах, чтобы федералы бочку катить не начали, но сам факт! На подконтрольной Костиной банде территории, начал орудовать кто-то другой, потихоньку вытесняя их с рынка. И главное — в тихую! Без имени, без объявления вражды, без каких-либо понятий. И следов никаких не найти. Оттого-то ему и пришлось сорваться с насиженного места в столице и приехать сюда. У него было больше шансов — никто из их верхушки не знал этот город так, как знал он, родившийся и выросший здесь. И даже почти пять лет разлуки не смогли очистить его память от воспоминаний. — Босс! — в склад ворвался водитель машины, длинный как шпала мужик, с соответствующим погонялом, — ребята по рации передали, что к нам патруль едет. Обещают прибыть в течении двадцати минут! Что делать будем? Костя стиснул зубы. — Труп забирай и уезжай. Соха остается со мной, будет пол драить. Езжайте на завод, тело там сожгите в мусорке, как положено. Кости — в труху, чтобы следов не осталось. — А ты? — Шпала взбледнул, но спорить не стал, споро засовывая в притащенный мешок тело убитого. Костя криво улыбнулся. — А я останусь. Давно надо было с ментами поговорить.

***

— Значит Уралов Константин Петрович. Тысяча девятьсот семидесятый год рождения, наш земляк. Женат, в разводе, детей нет, родителей тоже… Сирота? Костя кивнул. Старший лейтенант, производивший проверку документов, недовольно сморщился, но продолжил: — Последние пять лет зарегистрирован в Щелковском районе Московской области. Что вы там делали? — Учился, — Костя пожал плечами, — Инженер специального машиностроения, гусеничные машины. В Бауманке. Личную жизнь строил. Лейтенант хмыкнул, но сдержался и шутить, что, мол, построил, видно, неудачно, продолжил: — Зачем вернулись? Костя облокотился на спинку стула и закинул ногу на ногу. Милиционер был зеленым как недозрелое яблоко и таким же на кислым на молодую, едва выпустившуюся из института, рожу. Разговаривать с ним не было никакого смысла — пацан явно был предназначен для бумажной работы и о серьезных делах понимание если и имел, то слабое. — Соскучился, — ответил он лениво, — А когда кто-то постарше придет? И за что вы нас вообще приняли? Мы мирные граждане. Лейтенант оскотинился на лицо и отложил Костин паспорт, попытавшись угрожающе нависнуть над ним. — Вы и ваш подельник, — начал он хриплым голосом, — задержаны по подозрению в убийстве и будете сидеть здесь до выяснения обстоятельств. — Да? — спросил Костя насмешливо, — А улики у вас есть? Или, хотя бы, тело? Кого это мы убили, не подскажете? Опер возмущенно покраснел, хлопнул журналом и отошел от стола. — Недалеко от места вашего задержания были обнаружены следы замыва крови и пустая канистра из-под перекиси водорода и моющее средство. А труп вы наверняка спрятали в складской помойке. Вот мы его найдем… — Вот вы его найдите, — оборвал речь Костя и кивнул, — а потом уже обвиняйте, товарищ… как вас там? — Старший лейтенант Лопухов. — Да, точно. Так вот, старший лейтенант Лопухов. Нет на нас ничего. Вы кого-то постарше позовите. И не тратьте ни мое, ни свое время. Лейтенант сжал кулаки, но пренебрежительный тон проглотил и вышел, хлопнув дверью допросной. Улик у него действительно не было. Костя поморщился. Следы замыва, ну надо же… Хуевый из Сохи уборщик вышел. Надо будет почаще его на такие мероприятия оправлять, чтобы не каркал под руку, когда не надо. Глядишь чему-то и научится. Уралов поправил задравшиеся рукава кожанки, скинул с рубашки налипший сор и откинул голову. Шея, затекшая и натруженная, заныл, требуя принять лежачее положение, но Костя только растянул ее еще сильнее. Хотелось спать и курить. Последние сутки он объезжал точки и проверял людей на местах, выискивая крыс или хоть что-то, что могло бы его навести на информацию о новой банде. Тщетно, разумеется, так что упущенного сна было жалко. Интересно, как там Соха? Не смотря на придурковатость и невместное желание раздавать советы, тупицей или трусом он не был. Костю и банду не сдаст, конечно, но наговорить такое может, что им очную ставку провести сподобятся. А это неприятно — придется тратиться на взятки или, того хуже, на подарки и услуги доблестным стражам правопорядка. Дверь скрипнула, открываясь, и Костя подобрался, готовясь к новой встрече. Видно, лейтенант все же сподобился позвать кого-то постарше. Шагов, впрочем, не раздалось. — Катюш?.. Костя резко развернулся и замер. В дверном проеме, окруженный теплым светом давно не менянных ламп, стоял высокий человек, одетый в гражданское и портупею с пистолетами. Бледная кожа, черные как смоль глаза и волосы, рассечённая бровь и красный, распахнутый в удивлении, рот. — Юра? Юра кивнул, беспокойно бегая по Косте взглядом. Уралов вдруг почувствовал себя неловко и неуютно. Перед старым другом его крутые шмотки показались ему глупыми и тесными. Золотая цепь вдавилась в горло. — Что ты тут делаешь? Юра дернул бровями, сбрасывая наваждение. Шагнул в комнату и прикрыл дверь, не опуская защелки. Сел за стол, напротив Кости, и медленно, растягивая гласные, сказал: — Я тут работаю. Капитан милиции Татищев Юрий Иванович, старший следователь. А что здесь делаешь ты? Костя сглотнул, гася волнение, постарался сесть посвободнее, но движение вышло нервным и каким-то дерганным. Облизнул губы. — Сижу. Ваши ребята задержали на складах. Хотят на меня убийство повесить. Юра кивнул, но как-то медленно. Отстучал по поверхности стола дробь и тихо спросил: — Зачем приехал? Глупое, сказанное ранее «Соскучился», сейчас бы прозвучало как издевка, так что Костя только сжал кулаки и кратко ответил: — По делам. Юра снова кивнул. Открыл журнал и Костин паспорт, задумчиво перелистнул страницы. — Женился? — Развёлся. Юр, я… Давно тебя не видел. Татищев опустил голову, пряча за длинной челкой глаза, задумчиво потеребил бумагу. — Почему развелся? — Не сошлись в жизненных целях. — Ясно. Я тоже развелся. Хотя у меня двое детей. Со мной живут. Косте стало больно и стыдно. Перед лучшим другом — бывшим лучшим другом — вдруг захотелось оправдаться. Сказать, что это не он, что он тут случайно, что он не бандит, а просто… Просто жизнь такая, понимаешь Юр? Но он промолчал. Врать Татищеву было не в его привычках. — Как зовут? — Сережа и… — Юра вдруг запнулся, сгорбился, костенея телом, — и Катя. Старшему четыре, младшей три. На меня похожи очень. Данис помогает растить, когда я на службе. И Аня тоже. Костя кивнул, взволнованно подобрался: — Аня тоже в городе? Я думал, что она в Питер уехала учиться. Юра покачал головой. — Она тут пошла в универ. Из нашей троицы только ты свалил в поисках лучшей жизни. Нашел хотя бы? Юра поднял голову и посмотрел Косте в лицо так пронзительно, что у того ёкнуло сердце. На щеки пополз глупый ребяческий румянец, но взгляда Уралов не отвел. — Нашел, — ответил он тихо. — А ты… Почему в мент… В милицию пошел? Юра пожал плечами, и Костя невольно отметил их ширину и стать. Когда они расставались, Юра все еще внешне был подростком. Угловатым, смешливым и полным задорной, шипучей энергии. Сейчас же перед ним сидел взрослый, сильный и усталый мужчина, имеющий явно выраженные мускулы и синяки под глазами. Впрочем, даже такой, замученный и пахнущий табаком, Юра был очень красивым. — Долг позвал. После армии прислали приглашение, и я пошел. Ты же знаешь, мне всегда нравилось помогать людям. Костя улыбнулся, расслабляясь. — Ты совсем не изменился, — сказал он тепло. Юра хмыкнул, а потом вдруг совсем другим голосом, холодным и спокойным сказал: — А ты очень. Тебя и твоего дружка подозревают в серии убийств, рэкете и распространении наркотиков. Знаешь, сколько от них людей померло? Не думал, что ты когда-то до такого опустишься. Костя поморщился. Его будто окатило ледяной водой. Злоба и усталость поднялись, заполняя живот и грудь. — Это не я, — сказал он через зубы. Юра покачал головой, оперся локтем о стол. — Значит твои друзья из столицы. Приходили тут, с полковником договаривались о разделении зон влияния. Договорились так, что полковника на пенсию уволили, а майора просто уволили с лишением всех званий и наград. Не стыдно? Косте, не имеющему к этим делам никакого отношения, стыдно не было, так что он развалился на стуле и постарался беззаботно улыбнуться: — Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Я просто погостить приехал. Зачем ты меня обижаешь? Юра нехорошо сощурился, становясь похожим на сторожевую собаку. — А зачем ты людей убиваешь? Думаешь, мы совсем слепые и не заметим пропажу шестерок, разносящих товар? Глупо, гражданин Уралов. Глупо и низко. Юра встал и опёрся ладонями о столешницу, наклоняя голову. — Ты, Костя, конечно, тот еще… человек, — последнее слово он не сказал, а почти выплюнул, — но, чтобы в банду попасть, в верхушку пролезть, людей направо и налево пачками ложить… Это слишком. Не удивляйся. Слава о Кащее — так себя зовешь? — идет впереди тебя. Столичное отделение предупредило о приезде важной шишки, но я не знал, что это будешь ты. И я не думал, что мы встретимся вот так, но теперь… Я найду доказательства и посажу тебя. Костя зло дернул шеей, улыбнулся мерзко и, достав из кармана куртки сигарету, прикурил её прямо в кабинете. Обида, злость и разочарование смешались в нем, выплескиваясь агрессией и ехидством: — Ищите тщательнее, товарищ капитан, — сказал он насмешливо. — А я посмотрю.