Часть 2.2
«Разложение»
Лабрадор шоколадного цвета спустился с первого этажа базы на первый. Там он встретил своего друга – бульдога по кличке Крепыш. Строитель посмотрел на Зуму с наполненными какой-то надеждой глазами будто спрашивая: «Нашёл?». Морской спасатель отрицательно помотал головой. Щенок не помнил, что искал, но зато знал, что это было что-то важное. Ситуацию усугубляло и время, а точнее его практически полное отсутствие. Спасателям нужно по торопиться если они хотят успеть найти то, что искали. Вот только что они искали? Зума повернул голову в сторону ещё раз осмотрев первый этаж базы. Сколько же прекрасных воспоминаний о детстве связанно у него с этим местом. Друзья, фактически ставшие для него неформальной семьёй, игры, любимая работа даже не верится, что эти славные времена прошли и им нужно срочно покинуть свой дом. Внезапно с улицы послышался грохот, после которого земля будто, как и всё живое испугавшись услышанного, затряслась. Этот звук означал лишь одно – имеющееся у них время почти полностью истекло. Щенки начали метаться по базе пытаясь отыскать то, что искали, но, когда к грохоту прибавились ещё и душераздирающие крики, поняли, что не успели. Друзья побежали в сторону выхода, однако двери даже не думали открываться. Причиной тому была вода. Огромное количество воды с улицы разом ударилось в стеклянные двери, вскоре разбив их. Всё происходящее дальше лабрадор видел не целиком, а будто смотря отдельные эпизоды из кинофильма. Свет в помещении потух, а лучи солнца не могли пробиться сквозь толщу воды. Зума открыл глаза пытаясь разглядеть силуэт своего друга, как вдруг его что-то прервало. Это была боль. Сильнейшая колюще-режущая боль, которую спасатель когда-либо испытывал. Она распространилась по всему телу Зумы, вынуждая того кричать, однако под водой издаваемые им звуки никто не слышал. Жидкость вокруг лабрадора окрасилась в кроваво-красный цвет – последний цвет, который он смог различить в своей жизни.***
На часах: 9:45. Шесть щенков сидели друг рядом с другом, неспешно завтракая. Обстановка была спокойной, но совершенно безрадостной. Большая часть вчерашних гостей уже уехала, и лишь Трекер с Эверест пока что оставались на базе. Лица спасателей не выражали практически никаких эмоций, каждый был глубоко погружён в свои мысли. Исключением был лабрадор по кличке Зума. Обычно спокойный, мягкий и жизнерадостный щенок выглядел каким-то разбитым. На его морде можно было разглядеть явно выраженное смятение с небольшой примесью страха. - Опять кошмар? – прервал устоявшуюся тишину своим вопросом Маршалл. Пожарный был хоть и легкомысленным, но до безумия проницательным. Он легко разбирался в чужих эмоциях, что позволяло ему помогать своим друзьям, если их что-нибудь тяготило. Зума быстро и отрешённо кивнул, дав положительные ответ. - Тот же самый? – продолжил расспрос далматинец. - Да, но не совсем… - начал отвечать на вопрос друга лабрадор, тихим голосом. – На этот раз всё стало только хуже. К потопу прибавилась и… - спасатель заикнулся, после чего окончательно замолчал не в силах вымолвить хоть слово. - Если тебе сложно отвечать на мои вопросы, можешь не делать это. – Маршалл не обладал нужными в таких случаях навыками психотерапевта, поэтому в первую очередь старался, помогая другу не усугубить ситуацию. - Хорошо. Кошмары мучают Зуму уже не первый день и даже не первую неделю. Всё началось в день угона патрулевоза, когда Гончик попал в больницу. Лабрадор хоть и не был свидетелем всех кровавых подробностей того происшествия, даже не зная о них, однако его впечатлительность сыграла с ним злую шутку. С того момента каждую ночь спасателя дополняли неприятные сновидения. Изначально в них фигурировал лишь поиск таинственного чего-то и грохот с улицы, после которого всё прекращалось. Щенок решил не обращать на них внимание, думая, что скоро всё должно пройти. После выздоровления Гончика – одного из главных друзей Зумы и его второй стычки с Дюком, кошмары стали приобретать куда более ужасающий характер. К грохоту прибавились человеческие крики и вода, огромное количество воды, словно пришедшее из библейского сюжета, полностью заполняющей базу патруля. После этого Зума решил обратиться к Маршаллу, который посоветовавшись с Райдером, списал всё на стресс и переутомление, посоветовав другу больше отдыхать. Принятые меры не помогли, кошмары не прекратились, а после события на Дне рождения Гончика всё стало только хуже. На глазах лабрадора одного его подругу сильно ранили, чуть не убив. Он видел её слёзы, слышал стоны, осознавал на сколько же ей было больно. Возможно, из-за этого его кошмары наполнились ощущением нестерпимо сильной боли, а вода приобрела кроваво-красный цвет. Интересно было то, что во снах Зума никогда не был один. Его каждый раз сопровождал кто-нибудь из его друзей-коллег. Как правило это были почти все члены «оригинального состава» Щенячьего патруля: Маршалл, Скай, Рокки, Крепыш, даже пару раз лабрадор встречал Райдера, однако Гончика в кошмарах никогда не было. Интересно с чем это связано? Может просто на всего пора отвести щенка к квалифицированному психологу, а не к медику-спасателю?***
И вновь они встретились, Гончик как вчера помнил их «знакомство» и то, как она сопровождала его в течении всего пребывания овчара в больнице. Ничего более назойливого и от того бесящего полицейский в своей жизни ещё не встречал. Всё дошло до открытого признания в ненависти к ней и желания что-нибудь бросить в неё. «Ну вот какой идиот додумался вкрутить эту невероятно яркую лампочку прямо над кроватью для пациентов?!» - вновь где-то глубоко в своих мыслях возмутился немец – «Кто он? Приведите его ко мне чтобы я мог его засудить за жестокое обращение с животными!». До безумия сильный и не приятный столб белого света спускался с потолка прямо на пациента. Из-за этого хотя бы чуть-чуть поднять голову вверх и при этом остаться не ослеплённым было невозможно. В этот день Гончик несмотря на произошедшее всего несколько часов назад проснулся достаточно рано. В седьмом часу утра он уже открыл свои глаза пытаясь осознать произошедшее. Вспомнив всё начиная от плохой погоды, заканчивая ночной дуэлью, пёс (называть Гончика щенком как мне кажется уже не совсем корректно) предположил, что он, будучи раненным и вымотанным тяжёлым днём просто отключился. Полицейский обратил внимание на бинты, закрывавшие одну треть его морды проходя через левый глаз. Где-то в голове у себя овчар вновь ощутил ту боль от раны, нанесённой острым клинком. Что касается добермана, то полицейский ни о чём не сожалел. Более того спасатель испытывал что-то по типу внутренне удовлетворённости, поняв, что Дюк мёртв, а значит угроза устранена. Этот пёс уже зашёл дальше остальных злодеев в попытках навредить членам Щенячьего патруля поэтому кто знает, чтобы он мог учудить в следующий раз. Забавно, в детстве ты желаешь всем добра и счастья, но стоит тебе повзрослеть как для тебя теряют ценность даже жизни остальных, а о чужом благополучии и говорить не приходится. Ты просто превращаешься в бездушную эгоистичную мразь которой наплевать на остальных. Однако не смотря на подобное отношение к чужой смерти, Гончик не считал себя эгоистом и у него были на это основания. Овчар храбро и самоотверженно в одиночку отправился искать опасного преступника, ведь тот уже навредил Скай и повторения подобного сценария немец допустить не мог. Гончик смутно припоминал, как доберман «оправдывал» свои действия, хотя ни одного из приведённых аргументов немец вспомнить не мог. «Да и зачем мне это?» - рассуждал пёс, - «Нарушая закон ты идёшь против общества под названием государство, а значит идёшь против миллионов членов этого самого общества. Иначе как проявлением высшей степени эгоизма это назвать нельзя. Поэтому какие же вразумительные доводы может привести преступник? Правильно – никакие». Куда больше овчара волновали две другие вещи. Первое – как к произошедшему отнесётся Райдер. Неповиновение приказу командующего которое чуть не привело к смерти неповиновавшегося, и привело к кончине «стороннего лица». Овчар хоть и считал свой поступок верным, но понимал, что если он хочет соблюдения правил и законов от других, то следует начать с самого себя. Полицейский не знал, какой реакции следует ожидать от обычно доброго и спокойного хозяина поэтому готовился к наихудшему. Второе – как к случившемуся отнесётся Скай. Немец прекрасно помнил, что на данный момент его подруга находится не в самом лучшем психическом состоянии. Она очень волновалась за овчара, и тот это понимал. «Я клянусь, что больше никогда не причиню тебе боли» - вспомнил Гончик своё обещание, ценность которого находилась под угрозой. Гончик не хотел сейчас думать на эти не очень приятные для себя темы, предпочитая пока что уделять всё своё внимание жалкой лампочке думая, чтобы такого тяжёлого в неё кинуть.***
На часах 13:17. За дверью палаты послышались чьи-то шаги. Казалось бы, ничего не обычного, это больница и поэтому звуки того, как кто-то ходит, здесь слышны достаточно часто. Однако эти шаги были какими-то другими, какими-то выделяющимися среди остальных, какими-то более грозными и громкими. Таинственный звук становился всё громче и громче, но в один момент как-то резко затих. Железная дверная ручка серебряного цвета затряслась будто впав в конвульсию. Стоявший по другую сторону скорее-всего испытывал небольшие трудности с открыванием двери, вызванными старостью и изношенностью механизма самой дверной ручки. Наконец некто при помощи применения дополнительной физической силы смог открыть дверь, войдя в палату. Это был Райдер. Он будто немного торопясь подошёл овчару и присел на соседнюю койку. Лицо мальчика было весьма мрачным, однако по глазам становилось понятно, что он не испытывал даже грамма злости, а скорее какое-то внутренние переживание и смятение. Но даже несмотря на это Гончика появление хозяина серьёзно насторожило. Овчар всегда был внимателен к деталям и сразу заметил, что шатен пришёл один. Если бы он, как и в прошлый раз зашёл просто проведать полицейского, спросить о его самочувствии, то мальчик бы взял с собой остальных членов Щенячьего патруля. «Сейчас что-то будет». - Как ты себя чувствуешь? – послышался стандартный вопрос со стороны Райдера. - Нормально, - нейтрально ответил Гончик, попутно продолжая подмечать детали в своём хозяине – «или он решил заходить из далека, или действительно пришёл просто спросить о моём самочувствии, но если так, то почему один?». - Точно? – задал ещё один вопрос шатен. - Забинтованный глаз ничего не видит, а так всё хорошо. Как там Скай? – перешёл в наступление немец, намереваясь выиграть время загрузив хозяина собственными вопросами. - Врач сказал, что с ней всё будет хорошо, если не считать того, что первое время она будет испытывать проблемы при ходьбе. - Где она сейчас? - В соседней палате общается с остальными щенками. Скоро они зайдут и к тебе, но пока этого не произошло я бы хотел тебя кое о чём спросить. – Договорил Райдер после чего остановился скорее-всего собираясь с мыслями. Овчар напрягся ещё сильнее, готовясь дать ответ на любой заданный хозяином вопрос. Но тот молчал. Через пару секунд напряжённой тишины Гончик решил действовать первым, - По поводу смерти того добер… - Да, - перебил своего пса хозяин, - точнее не совсем. Я прекрасно понимаю, что ты сделал это во время самообороны, но сейчас хочу спросить немного о другом. - И о чём же? - После того как мы переговорили друг с другом по телефону, ты последовал моему приказу и отправился обратно на базу, после чего на тебя напали, или же пошёл в одиночку искать этого добермана? - Пошёл искать добермана, - с какой-то небольшой долей вины в голосе пробубнил овчар. Он мог легко солгать в лицо мальчику и без особых проблем избежать продолжения неприятного диалога, но решил сказать правду. Возможно, это решение было ошибочным. - Почему?! – резко спросил Райдер, - Гончик, я… От тебя я такого не ожидал... Ты подверг себя смертельной опасности и чуть не погиб. Своими действиями ты очень разочаровал меня! Полицейский молчал, с холодным лицом выслушивая все претензии в свою сторону. Похожий разговор у них был несколько дней назад, когда Гончик отправился допрашивать Дюка, но тот сбежал. В тот раз всё закончилось небольшой, но до безумия неприятной ссорой, оставившей горький осадок, повторять которую, овчар не хотел ни при каких обстоятельствах. - Гончик, я волнуюсь за тебя! Не знаю, что сделаю если с тобой что-то случится, а что буде с остальными? Ты же видишь, как они за тебя волнуются. А как сильно за тебя волнуется Скай? А остальные щенки? – продолжал шатен. - Я знаю. – с неуверенностью в голосе ответил полицейский. – И я тоже за них волнуюсь. Ты думаешь зачем я отправился искать Дюка в одиночку? Потому что я волнуюсь за них и за тебя, Райдер. Из-за моей предыдущей неудачи сильно пострадала Скай, и я не мог допустить подобного вновь… Неизвестно, как и на сколько долго продолжался бы их диалог, если бы его не прервали. Через не полностью закрытую дверь в палату вошли другие щенки. Маршалл, Рокки, Крепыш, Зума, Трекер и Эверест подошли к кровати, на которой лежал овчар, после чего между присутствующими в комнате начался спокойный дружеский диалог. Судя по выражениям на лицах вошедших, напряжённая беседа между Райдером и Гончиком осталась для них не замеченной. На часах 13:25. Через некоторое время в палату к Гончику вошёл врач, попросивший друзей овчара покинуть помещение ведь их время на посещение, истекло. Спасатели повиновались. После этого доктор задал немцу несколько вопросов касательно его самочувствия и сообщил одну неприятную новость. Полицейский, конечно, догадывался что так будет, но до последнего надеялся, что всё обойдётся. Не обошлось. Полученные им травмы были слишком серьёзными в результате чего левый глаз немца полностью и безвозвратно утратил свою работоспособность. Заметив, что спасатель от такой новости поник (думаю никто не будет рад потере полностью здорового глаза) доктор решил немного порадовать овчара, сказав тому, что он может перевестись в соседнюю палату получив возможность общаться со своей подругой на время их пребывания в больнице. Хоть что-то приятное. Пятнадцать секунд. Ровно столько времени потребовалось овчару чтобы в сопровождении врача дойти до соседней палаты и войти в неё. За это время в памяти спасателя успел всплыть короткий эпизод погони за Дюком, когда тот пытался убежать от справедливости, хотя правильнее будет сказать от закона. Дверь открылась, что позволило Гончику осмотреть внутренний интерьер комнаты. Он ничуть не отличался от того, что видел полицейский в своей палате. Точно такие же койки, точно такое же окно, только не было той безумно яркой, бесящей лампочки. Вскоре его глаза остановились на единственном обитателе этого места. Небольшая собачка породы кокапу с перебинтованной лапой спокойно лежала на своей кровати спиной ко входу, но сразу же развернулась, услышав звук поворота ручки. В красивых розовых глазах что-то блеснуло, маленький чёрный нос фыркнул, а на месте стандартной для Скай милой улыбки появилась полудуга повёрнутая выпуклой стороной вверх. - Можете располагаться на любом из свободных мест, - сказал врач овчару, после чего развернулся и ушёл, оставив собак на едине друг с другом. Гончик пошёл вперёд. В палате находилось шесть коек, одна из которых была занята. Полицейский остановил свой выбор на той, что была ближе всего к окну и располагалась через одну кровать относительно своей подруги. Он запрыгнул на неё, звук шагов стих и в комнате воцарилась полная тишина. - Привет, - начал овчар диалог с кокапу, которая к этому моменту вновь лежала спиной к нему. Молчание… «Может она не расслышала?» - Здравствуй, как ты себя чувствуешь? – уже громче проговорил полицейский. Молчание… «Первая теория отпадает. Тогда в чём же причина? Может она узнала о моём немного безрассудном поступке и обиделась на меня? Вполне возможно, друзья посетили сначала её, а зная характер Скай могу предположить, что она поинтересовалась у остальных о том пострадал ли ещё кто-нибудь и всё выяснила.» - рассуждал Гончик. - Ты обижаешься на меня? Верно? – немного растерянно и не чётко послышалось от немца. Во время спора с Райдером он был гораздо увереннее. - Нет. «Ложь!» - сразу же понял пёс. – «Это легко понять по её отчуждённости от собеседника и не естественно тихому голосу!». Гончик уже хотел рассказать подруге о причинах своего поступка, так же как ранее рассказывал об этом Райдеру. Однако от роли обвинённого оправдывающегося перед судьёй, его оттолкнула мысль о том, что сейчас не время. Сейчас Скай нужно отдыхать и восстанавливаться, а поговорить они смогут и позже.***
Прошло две недели. Гончик смог выписаться из больницы достаточно быстро и легко, однако был обязан ежедневно приходить на перевязку. Скай, травма которой носила немного другой более серьёзный характер, оставалась в палате на десять дней больше. На дворе ноябрь, грязный умирающий ноябрь. Красивые разноцветные октябрьские листья, ещё вчера украшавшие улицы практически полностью сгнили, превратившись в корм для червей. Сильные часто переходящие в ливни дожди стали для горожан обыденностью. Миллионы крупных капель на огромной скорости падали на землю, превращая её в грязь. Единственным кто мог остановить их, превратив воду в лед и снег был мороз, который никак не собирался приходить в Бухту приключений. Городок стал более мрачным и унылым, а его жители чуть менее весёлыми и жизнерадостными чем обычно, по крайней мере до первого снега. Никто даже оглянуться не успеет как настанет зима, снежки, снеговики, санки, сноуборд и конечно же Новый год, но всего этого нужно дождаться. Диалог между Гончиком и Райдером всё ещё оставался не завершённым, так как ни один из его участников не желал продолжения спора. Хозяин и его пёс предпочли забыть об этом и жить так как жили прежде. Однако несмотря на это внутренняя обстановка в Щенячьем патруле изменилась причём не в лучшую сторону. Никто ни с кем не ссорился, никто ни с кем не ругался или что-то в этом роде, просто отношения между членами команды внезапно стали более напряжёнными. Одно можно было сказать абсолютно точно – ключевую роль в этом процессе сыграла та роковая ночь и то, что тогда произошло. Меньше всего изменения в коллективе ощутил Крепыш. Самый младший спасатель, уступающий в оптимизме лишь Маршаллу, конечно, он что-то да заметил, но не предал этому никакого особого значения считая, что скоро всё пройдёт, как проходило всегда до этого. Куда хуже дела обстояли у Зумы. Его кошмары не прекращались, вынуждая лабрадора просыпаться каждую ночь от страха. Райдер записал щенка к врачу, но так как в Бухте приключений психологов нет, придётся ехать в Город приключений, что займёт не мало времени. Рокки тоже было не сладко. Зума был его лучшим другом, поэтому дворняга особенно сильно переживал, когда видел лабрадора испуганным и не выспавшимся. На фоне этого уже сам эколог становился всё более мрачным, не желая просто так покидать башню патруля из-за слякоти и бесконечных дождей, царивших на улице. Прошло несколько дней с того момента как Скай покинула больницу. Кокапу стала гораздо меньше улыбаться и смеяться, что сразу же заметили другие. Друзья пытались ей помочь, попутно ища тех, кто бы мог спасти их самих. Убийство – ужасное деяние и в большинстве случаев преступление против человечности, которое оставляет неизгладимый отпечаток на том, кто его совершил. Каким бы честным и принципиальным Гончик не был факт того, что он не испытывал никаких угрызений совести о своём поступке, считая его правым, действительно пугал. Ведь если так, то на что же он способен ещё? Помимо этого, овчар так и не смог рассказать Скай о причинах своего поступка. «Почему?» - полицейский не знал ответа на этот вопрос. Возможно, потому что где-то в глубине души пёс всё же считал себя виноватым, но не хотел в это верить. Признать свою вину и извиниться очень сложно. На фоне этого немец с каждым новым днём становился всё более отрешённым, отдаляясь от остальной команды. Медленно, но неумолимо напряжённость в коллективе росла, спасатели становились всё более мрачными отдаляясь друг от друга и лишь один из них пытался остановить этот процесс. Маршалл – самый весёлый и задорный щенок из всей команды, благодаря своей проницательности прекрасно видел всё происходящее и пытался помочь друзьям. Он приободрял Зуму и Рокки, он каждые два часа подходил к Скай рассказывая ей новую шутку заставляя её улыбаться, и именно он поддерживал свои отношения с Гончиком на всё том же высоком уровне. Словно способный починить всё скотч пожарный изо всех сил пытался вернуть в Щенячий патруль былую радость «отремонтировав» его, пока это ещё возможно.
***
Шум, гам, вопли, крики были настолько громкими, что будто сотрясали стены зданий обычно мирного города. Недовольная толпа, насчитывающая десятки если не сотни тысяч человек стояла на улицах выкрикивая разные по составу, но одинаковые по своему смыслу лозунги. Герцогство Болтунское никогда не славилось особой стабильностью, утопая в постоянных мятежах и бунтах, однако митинги подобного масштаба случались очень редко. Причина всегда была одна – недовольство. Видите ли достаточно популярный в народе герцог Вильям пятый погиб вместе со своей женой ещё десять лет назад. Согласно правилам престолонаследия власть в стране должен был получить на тот момент ещё четырёхлетний сын погибших монархов. Однако из-за его уж очень юного возраста контроль над государством временно взял на себя регентский совет, который со своими обязанностями справлялся, мягко говоря, не очень хорошо. Уровень жизни падал, а вслед за ним и популярность нового правительства. Со временем недовольство росло, митинги и забастовки учащались, что лишь сильнее усугубляло ситуацию в герцогстве. Незаметно для всех миновали десять лет, и ранее юный герцог достиг своего четырнадцатилетние. Он рос, становясь с каждым годом всё более умным и целеустремлённым, но при этом жадным и рвущимся к власти. Мальчик желал величия и славы для себя, хотел войти в историю ни как правитель небольшого герцогства, а как император огромной империи. Герцог не желал ждать своего совершеннолетия ещё четыре года, ему хотелось всего и сейчас. Благо сложившаяся обстановка была идеальной для воплощения всех его планов. Он смог заключить союз со Свитти и другими преступниками, проживающими в соседнем Гавкинбурге. Так же мальчик заручился поддержкой среди некоторых высших военных чинов у себя на Родине. Герцог готовился к вооружённому перевороту, для которого момента лучше представить было нельзя. Когда всё будет готово он со своими сторонниками возьмёт власть в свои руки, а после направит свой меч в сторону соседнего Гавкинбурга. Неважно сколько людей при этом погибнет, сколько будет ранено, сколько останется без семь и дома. «Великая цель всегда оправдает жертвы, какими бы большими и от того страшными они не были».