Скиталица

      Все тело пронизывала невыносимая боль. Казалось, что тысячи мелких иголок пронзили нежную кожу, застревая и делая ощущения еще более неприятными. Именно с такими мыслями очнулась Манджула, первоначально совершенно не осознавая, где она всё-таки находится. Веки невыносимо чесались, будто она плакала, хотя она совершенно не припоминала такого. Решив немного покопаться в воспоминаниях, она вспомнила лишь три вещи: огонь, свой белый плащ и чьи-то руки, подхватившие ее бессознательное тело. Но только вот кому они принадлежали, девушка совершенно не могла вспомнить.       Через силу открыв глаза, она поморщилась от пелены, из-за которой невозможно было увидеть практически ничего. Протерев их тыльной стороной ладони, она наконец-то смогла что-то увидеть и судорожно продышаться, дабы сделать один глубокий вдох кислорода. Такие махинации помогли временно прийти в себя и привстать на локтях. Первоначально стоило подумать о том, что вообще произошло после того, как она прекрасно провела время в саду за светскими беседами и пением птиц. Ей вспомнился момент того, как она бежала в покои сестры короля, а также волнительный разговор с Ароном, после чего она как раз-таки и убежала к принцессе. Воспоминания твердили о чём-то жарком, непокорном и маняще опасном, то есть об огне. Ах, да! Пожар.       При одном упоминании этого слова Манджулу бросило в дрожь от воспоминаний вчерашней ночи. А вчерашней ли?       Мозг сразу стал прокручивать картинки того дня, по причине которого индианка чуть ли не попрощалась с жизнью. Она невероятно благодарна своему спасителю, который дивным образом вытащил ее из пожара, неизвестно как, правда, но все же спас. По сути, этот человек подарил ей шанс на вторую жизнь, при этом рискуя своей. Действительно благородный поступок. Осталось понять, кто же всё-таки им был? Однако, для этого стоило перестать таращиться в стену и посмотреть вокруг себя.       Только не это.       Лишь это пришло девушке на ум, когда, оглянувшись по сторонам, она увидела ничто иное, как покои Балдуина. В них, как и всегда, тепло и умиротворенно, а за столом сидел сам король. Он в своём обыкновении был до невозможности безупречен и спокоен. Сидя на стуле, он старательно выводил пером буквы, которые после превращались в слова и предложения. Он вообще ее заметил? Или просто делал вид, что слишком занят? В любом случае Манджула не могла быть абсолютно уверена в довольно непредсказуемом друге.       А друге ли?       Точно утверждать, кто для нее этот человек, Манджула не могла, ведь они едва друг друга знают. Да и вообще такие мысли могли помешать выполнению задания, которое явно продвигалось не по намеченному плану. Из мыслей ее выбил тот, кто эти мысли заполнял, и сама девушка посчитала это довольно символичным.       — Очнулась? — спросил Балдуин, отвлекаясь от своего увлекательного занятия и переводя взгляд на девушку. До него, вероятно, первые несколько секунд не доходило, от чего она молчит, однако он и сам не заметил, как перешел на «ты» совершенно без спроса. А насколько он знал, такое обращение к девушке неуместно на ее «родине», по сей причине прокашлявшись, переспросил: — Прошу прощения. Очнулись? — именно в этот момент Манджула всё-таки соизволила ответить, сделав это очень некорректным способом.       — А? — взглянув на короля, она поняла, что сказала, из-за чего хлопнула себя по губам. Испуганные глаза и хрупкая ладошка, прикрывающая рот, создавали довольно комичный образ, заставляя иерусалимского невольно рассмеяться. Какой же у него был бархатный смех, переливчатый и заливистый, девушке на секунду показалось, что над ее ушами играет арфа.       «Что за бред ты несешь, Манджула?» — дернула за язык саму себя брюнетка, посчитав, что такие мысли от того, что она надышалась дымом. Ну, конечно! Другого варианта быть не может! Или может? В любом случае нет объяснения тому, как она сейчас покраснела по причине смеха государя святой земли.       — Не переживайте, и так видно, что Вы в сознании, — кивнул своим же словам иерусалимский, замолкая. Будь девушка не шпионкой Саладина, а он — не королем, то она бы позволила себе немного вспылить и поставить руки в боки. И еще попричитать… что-то она размечталась.       — Да… мне, честно, на «ты» комфортнее… — почесав макушку, явно ударившуюся во время пожара, а иначе нельзя объяснить там шишку, индианка мило улыбнулась. Однако, видимо, ее собеседника сильно впечатлили такие слова.       — Разве на вашей родине не принято даже с сестрами общаться в уважительной форме? — его удивлению не было предела, ведь мужчина даже встал со стула, подходя к Манджуле поближе.       — Все верно, однако я привыкла, что с близкими общаюсь именно так, — как ни в чем не бывало ответила девушка, только после слов короля понимая, какую всё-таки глупость сказала.       — То есть Вы считаете меня близким? — выпалил Балдуин, сам удивляясь такой скорости, ведь обыденно он растягивал слова. Так как ему казалось, что к такому тембру больше прислушиваются его подчинённые. Про состояние Манджулы, думаю, можно и не спрашивать, так как девушка уже второй раз за утро удивлялась своей глупости. Своё поведение казалось ей просто смешным, и хотелось промыть рот мылом или чем-то этаким, дабы поменьше говорить того, чего не просят.       — Нет, что Вы? — пролепетала девушка, нервно теребя кончики волос, — просто мне непривычно, чтобы человек такого ранга, как Вы, общался со мной подобным образом. Поэтому мне было бы удобнее на «ты», но, конечно, если Вам так удобно, — более она не проронила ни слова и стала выжидать ответную реакцию короля, которая не заставила себя долго ждать.       — Это довольно удивительно, — учтиво прокомментировал он. — Ты тоже можешь обращаться ко мне подобным образом, — дал свое позволение Балдуин, не переставая девушку удивлять, но на этот раз она перебывала в шоке. Возможно, по причине того, что теперь ей можно называть его просто «Балдуин», а не «Ваше высочество», а может, потому что Манджула думала, что понадобится как минимум месяц, чтобы перейти с ним на «ты».       — Что Вы, Ваше величество, это непозволительно, — замешкалась брюнетка, целенаправленно делая вид напуганного зверька, чтобы вызвать у короля сочувствие. Ох, как же плохо обманывать людей, но что не сделаешь ради собственной шкуры.       — Не беспокойся, Манджула. Ты всё-таки мой гость и почтенный человек, — благородно проговорил мужчина, поправляя свои одежды и, повернувшись, направился к балкону. — Идем, тебе стоит подышать свежим воздухом.       Манджула не могла произнести ни слова, безмолвно следуя за королем на тот самый балкон, где они вчера говорили, а вчера ли? Стоило поинтересоваться, дабы не потерять счет времени. Когда она вышла на балкон, в лицо дунул порыв ветра. Пощекотав смуглую кожу индианки, он также быстро прекратился, как и начался, оставляя легкое послевкусие. Иерусалимский оперся руками на перегородку, устремляя свой взор куда-то вдаль, а так как сейчас было невероятно раннее утро, можно полюбоваться тихими, но такими завораживающими улицами города. Манджула решила повторить действие государя, становясь в абсолютно идентичную позу и наконец-то задавая интересующий вопрос.       — Могу поинтересоваться… сколько я… была без сознания?       — Ты довольно быстро пришла в себя, если учитывать то, в каком состоянии я тебя нашел, — король пожал плечами, так и не посмотрев на девушку, которая пришла в легкое замешательство, и вновь не отрегулировав свой тон, переспросила:       — Так это были Вы? — по привычке, в уважительной форме, но не в уважительном тоне, спросила девушка, заставляя Балдуина на себя покоситься. Тот слегка усмехнулся таким резким перепадам настроения своей лекарши, в то время, как сама индианка, стыдливо покосившись в сторону, подправила последнее слово. — Ты.       — А кто же еще? — с ноткой самодовольства дал свой ответ иерусалимский, и она могла поклясться, что тот ухмыляется под маской, ведь его выдали глаза. Которые необычайно светились именно в этот момент. Его ответ несказанно удивил брюнетку, ведь ей изначально казалось, что он попросил своих слуг принести ее сюда. Неизвестно зачем, конечно, но этот поступок заставил ее зауважать короля.       — Я правда тебе благодарна, — положив руку на сердце, девушка кивнула, задав встречный вопрос, — но, позволь спросить, каким образом? Я точно помню, что кроме того окна выходов не было.       — Живя всю жизнь в этом, не побоюсь сказать, нескромном месте, узнаешь о всех его тайнах, — произнес Балдуин, а девушка смогла еще лучше рассмотреть его глаза при рассветных лучах солнца. Они виделись ей прекрасными и невероятно завораживающими, жаль, что она не могла отвлекаться на такие мелочи.       — Удивительно! Знаешь, я поражаюсь тому, сколько всего загадок может быть собранно всего лишь в одном месте! — ее глаза по-детски загорелись именно в тот момент, когда Балдуин посмотрел ей в лицо. Ему было интересно понаблюдать за тем, как она меняет эмоции, радуется… улыбается… наверное, она была счастливой. Он тоже хотел этого счастья, и, глядя в небесные очи своего лекаря, мужчина хватался за безудержную надежду на лучшее.       — Мне отчего-то кажется, что твоя жизнь не менее интересная, — озвучил свою мысль король, после чего выдал занимательную для их обоих идею, — ты, наверное, голодна? Могу предложить тебе фруктов, — милость оказалась прекрасной, особенно после недетских приключений Манджулы. Она чудом спаслась благодаря благородству Балдуина, конечно же, которому она с каждым разом все поражалась и поражалась.       — Спасибо, я б поела.       Они вместе прошли к столу короля, на котором стояла ваза с великолепным орнаментом, вероятно, купленная на восточных рынках. В самой посуде лежало множество различных вкусностей, некоторые из которых Манджула в самом деле не пробовала, а некоторые — придётся соврать, что не пробовала.       — Присаживайся, — Балдуин благородно отодвинул ей стул, на котором сидел до этого, учтиво убирая одну из рук за спину. Улыбнувшись, Манджула прикрыла рот рукой, присаживаясь на предложенное место.       — Благодарю, — пододвинув стул, но уже с Манджулой к столу, он сел рядышком, подтягивая к девушке корзину с фруктами. Ей сразу подумалось, что, скорее всего, находясь в одиночестве, он часто ходит и без маски, чтобы чувствовать себя комфортно, но она сразу посчитала такие мысли непристойными, ведь лезть в чужую жизнь для нее — чуждо.