Я найду тебя там

Глава 6. Наступил сентябрь, и Мэл вернулась в школу. Помимо обычных школьных принадлежностей она привезла с собой в Хогвардс большой толстостенный котел, который до поры до времени уменьшила до компактного размера, и несколько новых книг. Поскольку в этом году все предметы, на которые были наложены маскировочные чары, тщательно проверялись Филчем при входе в замок, Мэл просто поменяла обложки на книгах по темным искусствам на безобидные обложки книг по ведению домашнего хозяйства. Филч лишь небрежно встряхнул книги за корешки, проверяя, не запрятано ли среди страниц что-нибудь запрещенное, и сразу утратил к ним интерес. Мэл стала одной из немногих студентов, которые продолжили изучение зельеварения на уровне ЖАБА, и, хотя в приготовлении зелий она определенно не дотягивала до уровня Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер, профессор Слизнорт восхитился тем, как умело она управлялась со стандартными для зелий ингредиентами. Он подметил также и ее обширные теоретические знания, обретенные ею за время самостоятельного изучения зельеварения. Так, сама того не желая, Мэл оказалась в клубе Слизней и была вынуждена посещать званные ужины, периодически устраиваемые профессором Слизнортом. В середине октября стебли ее Орбзонии покрылись легким белым пушком, под лучами солнца создающим иллюзию призрачного свечения. Это означало, что через две-три недели растение зацветет, и у нее будет всего пара дней, чтобы воспользоваться его листьями. Хранить их было невозможно: уже через сутки после отделения от стебля листья увядали и были непригодны для использования. Кроме того, «рыжий» камень, который Мэл носила, не снимая, с каждым днем становился все горячее, и вскоре начал доставлять Мэл неприятные ощущения. Кожа под ним покраснела и покрылась сухой коркой. Иногда по ночам Мэл не могла уснуть от постоянного пульсирующего жжения в районе груди. Она читала, что «рыжий» камень можно было хранить и в печке на остывающих углях, и просто в теплой воде. Главное было соблюдать три правила. Первое: тепло должно иметь естественную природу, то есть тепло огня, тела, солнца, но ни в коем случае не то, которое создано волшебством или техникой. Второе: тепло должно было поддерживаться постоянно и непрерывно. И третье: после того, как камень помещен к источнику тепла, его нельзя было больше отнимать от этого источника до самого момента добавления в зелье. С каждым днем Мэл испытывала все более сильное желание просто сорвать его с шеи и покончить со всей этой затеей. Иногда она часами не могла думать ни о чем другом, кроме боли. Однако жжение все же было не постоянным, а пульсирующим, порой оно затихало и давало Мэл передышку: иногда продолжительную, но с каждым днем все более краткую. Мэл оставалось добыть только три ингредиента для зелья, которые она не приобрела раньше из-за короткого, быстро истекающего срока годности: «ползучие» водоросли, мозг летучей рыбы и гематофагных змей. Но при очередной встрече с Авраном в «Трех метлах» Мэл ждало разочарование: ни один из этих ингредиентов он не согласился достать. - «Ползучие водоросли» можно найти на болотах. А гематофагные змеи обитают обычно там же, где гигантские пауки. Они на них паразитируют. Даже не проси меня, девочка, идти за ними в Запретный лес, я вовсе не желаю наткнуться там на паука размером с лошадь или на стадо разъяренных кентавров, - категорично заявил ей Авран, потягивая свое кислое пойло из граненой кружки. - А что насчет мозга летучей рыбы? – с отчаянием в голосе спросила Мэл. Спекулянт пожал плечами: - Мозг летучей рыбы в последнее время почти невозможно достать. Слишком часто его используют в черномагических зельях, и Министерство магии ограничило его распространение. - Даже если я заплачу больше? - Ты что, не слышала меня, девочка? Мэл тяжело вздохнула. С детства им твердили, что Запретный лес – крайне опасное для учеников место, что ходить туда, особенно в одиночестве, значило обрекать себя на верную гибель. Но ведь Хагрид, как известно, чувствовал себя там, как дома. Да, он обладал недюжинной силой, но в его распоряжении не было волшебства. Когда Мэл думала о том, что ей предстояло пойти в Запретный лес, она, как ни странно, не испытывала особого страха. Страх и тревога будто отошли на второй план, существовали где-то извне, обособленно от нее. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать. Посещение ею Запретного леса было неизбежно, так какой тогда смысл тратить свои силы на сомнения? Мэл не стала откладывать, побоявшись, что если она хотя бы пару дней даст себе на размышления, то может передумать. Ночь перед вылазкой в Запретный лес прошла для Мэл совсем иначе, чем те несколько часов, которые она провела в постели перед тем, как отправиться в особняк Рейнера Оттовейна. Тогда ее голова была забита бессвязными мыслями, страхами, сомнениями, липким волнением. В ту ночь она не могла заснуть от учащенного сердцебиения. Сейчас же сердце ее билось спокойно. Она засыпала, преисполненная только мрачной решимостью, и крепко проспала всю ночь без сновидений. К храбрости ее состояние не имело ни малейшего отношения, дело скорее было в той стене отчуждения, которую Мэл возвела между собой и всем тем, что мешало осуществлению ее плана. Она сознательно отвергла все лишнее - все, что не вписывалось в новую концепцию ее жизни. В воскресенье после завтрака она выскользнула из замка, прихватив с собой помимо волшебной палочки складной нож и сумку с несколькими собственноручно приготовленными зельями. Вступив в чащобу Запретного леса, Мэл достала из сумки и откупорила бутылек с бледно-зеленым зельем, источающим кислый аромат. Из горлышка бутылька поднялся едва уловимый дымок и тут же уплыл в чащобу сквозь густые, непроходимые заросли. Мэл закупорила зелье и убрала его в карман куртки, а затем свернула по тропинке влево по направлению, указанному ей испарением зелья. Сквозь могучие, ветвистые деревья почти не пробивался солнечный свет. В воздухе стоял густой хвойный аромат, смешивающийся с едва уловимым сладковатым запахом гниения. Углубляясь все дальше в лес, Мэл чувствовала, как воздух вокруг становится все более сырым и вязким и из земли поднимается влажный туман. С каждым пройденным ею метром царящий в лесу мягкий полумрак становился все темнее, и вскоре Мэл стало казаться, что уже наступил вечер. Подняв голову, она убедилась, что где-то там в верхушках деревьев еще скользили солнечные лучи, но они не добирались до земли, растворяясь в тени сетью сплетенных ветвей лиственниц, сосен и кленов. Мэл не знала, сколько уже шла. Казалось, прошло несколько часов. То и дело она останавливалась и откупоривала бутылек с бледно-зеленым зельем, чтобы определить нужное направление: осадок зелья стремился к влаге и должен был вывести ее к болотам. Она знала, что на обратном пути это же зелье должно помочь ей выбраться из леса, но, несмотря на это, с каждой минутой ей становилось все более не по себе. Царственное безмолвие леса сменялось шорохами, треском и другими непонятными звуками. Иногда Мэл останавливалась и испуганно замирала: ей казалось, что звук прозвучал совсем рядом, где-то за ее спиной, но, когда она оборачивалась, все замолкало. Лес оставался все таким же глухим и неподвижным. Спустя пару часов ходьбы она наконец почувствовала, как земля под ногами начала провисать. Сделав очередной шаг, Мэл провалилась в трясину по щиколотку, набрав в левый ботинок вонючей, мутной воды. Выругавшись, она отломила с дерева длинную ветку и продолжила путь, прощупывая ею каждый будущий шаг. Вскоре трясина начала углубляться. Мэл подвернула штаны над коленями, уже не обращая внимания на хлюпающие ботинки. «Нужно было взять сменную обувь», - с досадой подумала она, когда болото поднялось почти до колен. Каждый шаг давался с трудом, вязкая жидкость с неприятным гнилостным запахом засасывала ее ноги все глубже и глубже. Подтянув ногу в очередной раз, Мэл почувствовала, как с нее соскальзывает ботинок. Она попыталась нащупать его в болоте, но только испачкала грязью рукава толстовки. - Акцио ботинок, - произнесла она, вынув из кармана волшебную палочку. Через секунду поверхность болота протестующе булькнула и с причмокиванием изрыгнула из себя комок грязи и тины, обдав Мэл тягучими брызгами. Сжав зубы от отвращения, Мэл отрыла в комке грязи нечто, что когда-то было ее ботинком, и, тщательно оттряхнув его, подвесила за шнурки к плечу. Пока не было никакого смысла использовать очищающее заклинание - вся одежда Мэл покрылась пятнами от брызг, а ведь ей предстояло пройти еще невесть сколько, прежде чем ползучие водоросли соизволят явить ей свое присутствие. Вдруг где-то в чащобе леса впереди себя она услышала приглушенные шорохи. В том месте, где находилась Мэл, как назло образовалась проплешина из деревьев, поэтому у нее не оставалось другого выхода, кроме как опуститься в болото. Мэл поспешно сунула волшебную палочку за ухо, чтобы не потерять ее в трясине, и присела, погрузившись в болото по плечи. Холодная, обволакивающая вязь плотно сомкнулась вокруг ее тела, одежда мигом впитала в себя влагу и облепила кожу. От отвращения у Мэл сдавило горло. Где-то вдалеке, метров в пятидесяти от себя она смутно различила трех кентавров - изящно поднимая увязающие по щиколотку копыта, они прошествовали на северо-запад, не заметив ее. Подождав несколько минут, пока они не скроются из вида, Мэл осторожно попыталась приподняться. Тяжелая трясина упрямо утягивала ее вниз. С трудом вырвавшись из ее тисков, Мэл по инерции сделала неосторожный, не прощупанный шаг вперед, и тут же снова провалилась в болото по грудь. Под ногами исчезла твердая опора. Мэл почувствовала, как нечто плотно и туго обвивает ее ноги и утягивает вниз. «Ползучие водоросли», - пронеслось в голове у Мэл. Она попыталась пошевелить в вязкой жиже ногами, чтобы освободиться из пут, но водоросли только плотнее уцепились за ее щиколотки. Волшебная палочка чуть не выскользнула из-за уха, и Мэл пришлось замереть на месте и позволить болоту мягко утянуть ее еще глубже. Теперь она увязла по шею. Мэл впервые охватила настоящая паника. В вязкой жиже она едва могла шевелиться. Нужно было попытаться достать руку и при этом не дернуть головой, чтобы волшебная палочка не выпала из-за уха. Стараясь не терять рассудок, Мэл аккуратно, по сантиметру стала высвобождать руку, задрав плечо и пробиваясь вверх локтем. В ногах она чувствовала натяжение: водоросли медленно утягивали ее на дно, намертво стянув щиколотки. Трясина уже подбиралась к подбородку. «По крайней мере, Кровавый Барон будет рад», - мелькнуло в голове у Мэл. Она плотно сжала зубы, почувствовав, как нижнюю часть лица начинает затягивать прохладная вязь. Ее сознание металось, словно раненая птица, в глазах потемнело от ужаса, но медленно, сантиметр за сантиметром она продолжала вытягивать руку. Когда болото подобралось к губам, она инстинктивно задрала голову, забыв про волшебную палочку, и почувствовала, как та сползает вниз от уха по ее волосам. Тут у Мэл от переизбытка адреналина в голове будто взорвался столп искр, она нечеловеческим рывком вытянула руку из трясины и зашарила по затылку. Пальцы нащупали холодное древко, из обессиленных губ вырвалось заклинание. В тот же миг болото озарил луч света, невидимая сила рывком выдернула Мэл на поверхность и отбросила в сторону. Почувствовав под собой твердую опору земли, пусть даже земля все еще была под двадцатисантиметровым слоем воды, Мэл едва не засмеялась от облегчения. Она с трудом поднялась на ноги, тяжелые и непослушные, сводимые судорогой, и привалилась к ближайшему дереву, пытаясь отдышаться. Ее пальцы сжимали волшебную палочку так сильно, что рука онемела, перед глазами плыли круги. Мэл проверила свою сумку и с облегчением обнаружила, что та все еще была при ней. А вот ботинок, который она привязывала к плечу, был безвозвратно утерян. Вырвать его из пут трясины не помогло даже заклинание. Попытавшись сделать шаг, Мэл почувствовала странное онемение в ногах, будто к ступням почти не поступает кровь. Она осторожно приподняла одну ноги над уровнем воды и увидела, что щиколотку туго обвили длинные темно-коричневые ленты. Видимо, заклинание, вытащившее Мэл на поверхность, вырвало «ползучие» водоросли из земли с корнем. Ей бы следовало радоваться, но Мэл не испытывала никаких эмоций, кроме всепоглощающей усталости. Действуя почти механически, она аккуратно, стараясь не повредить водоросли, освободила от них ноги и сложила их в сумку. Затем Мэл отломала от дерева очередную длинную ветвь и убедившись в том, что снова способна владеть своим телом, двинулась в обратную сторону. Выбравшись на твердую землю, Мэл наконец применила к себе и своим вещам очищающее заклинание. Вместо утерянного ботинка она с помощью трансфигурации создала из коры дерева тряпичный тапок на липучке - на большее у нее не хватило сил. Натягивая тапок непослушными пальцами, Мэл заметила, что ее колотит озноб. Несмотря на то, что она очистила и высушила свою одежду, ей все еще было холодно от долгого пребывания в трясине. Нужно было двигаться дальше. Удаляясь от болот, Мэл хотелось только одного: вернуться домой. Изначально в ее планы входило добыть не только «ползучие» водоросли, но и гематофагных змей, но Мэл напрочь забыла про них, думая только о горячем чае и теплой постели. Ее клонило в сон – адреналиновый выброс, случившийся в тот момент, когда она чуть было не лишилась волшебной палочки и не утонула, отнял у нее все силы. Мэл питала надежду, что кентавры и иные существа, обитавшие в лесу, не заметили луча света, вызванного ее заклинанием. Испытывая небезосновательное опасение, она стремилась поскорее уйти как можно дальше от болот. На одной из развилок Мэл вдруг остановилась, заметив что-то белесое, сверкнувшее в зарослях. Она пригляделась. На кустах около тропинки, перпендикулярно отходящей от той, по которой она шла, виднелась маленькая серебристая паутинка. Мэл знала, что это было явным признаком того, что где-то неподалеку находилось паучье логово. Ее укололо сомнение - готова ли она сейчас туда пойти? Может, стоило отложить поиск гематофагных змей до лучших времен? Но было очевидно, что такого времени не будет. Мэл понимала – это большая удача, что она наткнулась на эту тропинку, в следующий раз она уже вероятно не сможет ее найти. Мэл нельзя было назвать насколько безрассудной особой, чтобы отправляться в паучье логово неподготовленной. Она прихватила с собой особое зелье, запах которого должен был отпугнуть пауков в том случае, если они решат на нее напасть. С каждым пройденным метром Мэл замечала, что паутинок, свитых между ветками и кустами или куполом натянутых прямо на земле, становится все больше. Некоторые из них были совсем маленькими, почти как у обычного паука, но иногда на ее пути попадались огромные сетчатые полотнища, почти полностью покрывающие собой кустарники. И почти на каждом - мертвые насекомые, птицы и даже белки: кто-то из них попался совсем недавно, а другие лежали уже не менее нескольких дней, разлагаясь и источая кисловато-сладкий запах падали. Завернув за очередное дерево, Мэл вздрогнула и инстинктивно отступила на шаг назад. Между двумя дубами, расположенными на расстоянии метров пяти друг от друга, было свито огромное серебристое полотно, пологим шатром спускающееся к земле. И в этом полотне, завернутый в несколько слоев паутины, словно в огромный кокон, лежал мертвый волк. У Мэл к горлу подступила тошнота, когда она осознала, что волком очевидно уже кто-то полакомился и даже лакомится в данный момент. Между серебристыми нитями едва различимо проглядывались бледно-серые ленты – гематофагные змеи, впившиеся в волка со всех сторон, где смогли пробраться под паутину. Некоторые из них, напившись крови, приобрели серовато-красный оттенок и теперь походили на мясные пленки. Мэл захотелось уйти. Развернуться и бежать оттуда, не оглядываясь. Но она заставила себя оставаться на месте. Ей было известно, каким способом добывают гематофагных змей. На страницах книги этот способ был описан таким академически бесцветным языком, что Мэл при прочтении не испытывала относительно него никаких негативных эмоций. Но сейчас ей стало по-настоящему страшно. Голыми руками или с помощью волшебства этих змей не схватить: они слишком тонкие, быстрые и изворотливые. Единственное, что может их приманить, это свежая кровь. Мэл достала из кармана нож и, сжав зубы, слегка полоснула лезвием кожу под коленом левой ноги. Если верить учебнику, было достаточно маленькой царапины. Сначала ей показалось, что ничего не изменилось. Ленты все еще обвивали тело волка. Но через секунду они вдруг дернулись, зашевелились - быстрые, плавные, стремительные, они выползли из паутины так ловко, словно не видели в ней никакого препятствия. Мэл торопливо достала из сумки зелье-антибиотик и залпом осушила его. Это было необходимо, чтобы предотвратить заражение крови. Ленты подползи к ней, и Мэл различила на их головах маленькие жабьи рты. Не успела Мэл и пикнуть, как одна, затем вторая, третья, четвертая змея метнулись к оголенной части ее ног, прокусили кожу и обвисли: неподвижные, сухие и холодные. Жабьи рты их сложились трубочками. Ощущения от них были слегка болезненными, неприятными, но терпимыми. Наверное, такие испытывают от укусов пиявок. Мэл ощутила поднимающуюся в ней волну отвращения. Ей захотелось немедленно скинуть этих тварей с себя и кинуться прочь из этого ужасного места. Поборов себя, она застыла неподвижно, позволяя змеям сосать ее кровь. Нужно было дождаться, пока они напьются и сами погибнут от перенасыщения. Этот вид змей отличался низким уровнем самоконтроля: они не чувствовали насыщения и не знали, когда остановиться. Наверное, это умная задумка природы. Если бы эти змеи не погибали таким образом, они бы расплодились и заполонили собой всю планету, ведь у них не было по-настоящему сильных врагов в дикой природе. С каждой минутой змеи все больше разрастались и разбухали, наливаясь красным оттенком. Но тут несколько из них вдруг отцепились от Мэл и быстро уползли вглубь леса. На ее ногах осталось пять или шесть наливающихся кровью лент. «Что-то здесь не так», - настороженно подумала Мэл. – «Почему они уползли?». Она внимательно огляделась по сторонам. И вдруг увидела их – множество пар блестящих черных глаз, наблюдающих за ней из-за кустов. Пауки-акромантулы. У Мэл подпрыгнуло сердце. Она сжала во влажных от пота пальцах волшебную палочку и замерла в оцепенении. Пауки, ощутив ее страх, стали медленно выползать из своего укрытия и окружать ее со всех сторон. У Мэл перехватило дыхание: она думала, что Авран преувеличивал, когда говорил, что пауки, обитающие в Запретном лесу, огромных размеров. Но это была правда. Некоторые из них были относительно небольшими, большинство же почти достигали ее роста за счет размаха длинных, волосатых лап. Дрожащими руками Мэл вынула из сумки противопаучье зелье, но оно выскользнуло из ее липких пальцев, ударилось о землю и разбилось. Наполнивший воздух едва уловимый запах совершенно не отпугнул пауков. Мэл с ужасом подумала, что либо приготовила зелье неправильно, либо оно было способно действовать только в замкнутом пространстве. Мэл почувствовала резкое движение за своей спиной и, обернувшись, инстинктивно отбросила заклинанием напавшего на нее паука. Сердце ее отчаянно заколыхалось где-то в районе горла. «Бежать», - мелькнуло у нее в голове, когда воздух завибрировал от сдвинувшихся с места тварей. Расчистив себе путь оглушающими заклинаниями, Мэл бросилась прочь. На ее ногах, намертво вцепившись и подпрыгивая от каждого ее шага, все еще болтались змеи, алые и распухшие от крови. Мэл бежала так, что ветер свистел в ушах. Она не замечала ни деревьев, ни пней, ни кустов, ни что с ее ноги слетел импровизированный тапок, и хвойные иголки забились в ступню. Ее ноги сами неведанным образом обходили все препятствия, и Мэл летела вперед, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Но как бы она не была быстра и проворна, пауки вскоре окружили ее вновь. Один бросился на нее справа, и она едва успела направить на него волшебную палочку и отбросить в сторону, как вдруг другой сбил ее с ног и повалил на землю. Она откинула его заклинанием, но не успела подняться на ноги, как на нее навалились еще двое. Круглые, источающие зловонную жидкость жвала одного из них оказалось совсем близко над ее лицом, готовые в любую секунду вонзиться в нее. Мэл в слепом отчаянии выкрикнула какое-то заклинание, первым пришедшее ей в голову, и рассекла палочкой воздух, не понимая, что делает, но это сработало: пауков вдруг отбросило в сторону и объяло огнем. Они яростно заверещали, и тут же в мгновение ока усохли, словно горелые листья. Мэл с удивлением взглянула на свою палочку: огненные струи лились из ее конца, облизывая древко, но не причиняя ему вреда. Слева мелькнула стремительная тень, и Мэл почти инстинктивно перебросила на нее пламя. Огромное тело паука вспыхнуло, словно спичка, перекидывая огонь на других тварей и стоящие рядом деревья. Мэл почувствовала сильный жар и отпрянула на несколько шагов назад, с ужасом глядя на с треском усыхающие паучьи тела и распространяющийся по траве огонь. Но тут ее придавило к земле чем-то большим и тяжелым. Она почувствовала смердящее дыхание, острые жвала, вонзившиеся в кожу на спине. Она закричала. Рука, впечатанная ладонью в землю, попыталась ухватить волшебную палочку, но онемевшие пальцы не слушались. В глазах начало темнеть от тяжести придавившего ее тела. Из последних сил Мэл зарылась ладонями в землю, рывком оттолкнувшись от нее и зажав волшебную палочку мышцами кисти, а затем перехватила горячее древко пальцами. Мощная струя пламени отбросила паука с ее спины. Мэл почувствовала безудержную, отчаянную ярость. Вскочив на ноги, она объяла огненной струей всю шеренгу пауков, окруживших ее, и с мстительным удовольствием смотрела, как те чернеют и усыхают за считанные секунды. Но твари не унимались. Огибая мертвых сородичей, уцелевшие акромантулы черной, неустанной волной надвигались на нее. Мэл сделала рывок рукой, и земля под ней дрогнула, сбив тварей с ног. Затем она задрала руку к небу и выкрикнула заклинание. Послышался треск. Неведомо откуда на пауков посыпались молнии и одновременно полился ливень – такой мощный, что земля под водяными струями комками разлеталась по сторонам. Молнии были маленькие, слабые, низкие и били куда попало, не нанося ощутимого вреда, но они спугнули тварей. Черной волной из бесконечных глаз и длинных волосатых лап пауки потекли прочь. Мэл вдруг поняла, что она натворила. Магия вырвалась из-под ее контроля, мелкие молнии продолжали с оглушительным треском биться о землю, деревья дымились, ливень, чей уровень начинался где-то на высоте четырех-пяти метров от земли, заливал увесистым слоем воды все вокруг, в том числе и саму Мэл. С осознанием к Мэл пришло тяжелое, полное горечи раскаяние, и в тот же миг все прекратилось: сначала затихли молнии, затем постепенно спала пелена дождя. Мэл знала, с чем это было связано. Черная магия не терпит раскаяния. Все, начиная от огненных струй, заканчивая маленькой бурей, вызванной ею, относилось к темным искусствам. Бесконтрольное мстительное удовольствие и чувство власти, которые испытывала Мэл, убивая пауков, было топливом, позволяющим ей воспроизводить эту магию. А раскаянье – той силой, которая сумела ее обуздать. Пожар был потушен дождем, но многие деревья и трава вокруг почернели, наполняя воздух вокруг разъедающим глаза дымом. Вызванное ею пламя выжгло целый пяточек леса. Мэл бросилась бежать. Она бежала долго, сама не зная куда – лишь бы подальше от этого места. Кроваво-красные ленты змей безвольно обвились вокруг ее ног. Запыхавшись, Мэл остановилась и присела на землю, чтобы проверить, что с ними стало. Несмотря на все, что с ней произошло, змеи болтались на ее ногах как ни в чем не бывало: кроваво-красные, пульсирующие и мертвые. Мэл аккуратно разжала пальцами их маленькие жабьи рты, сложила змей в сумку, привалилась к дереву и, зажав рот рукой, тихо заплакала. Все ее тело колотило от ужаса от всего пережитого и от осознания того, что она натворила. Перед глазами плыли круги, в висках пульсировало, и мысли, сбившись в кучу, наскакивали друг на друга в бессмысленном и бесконтрольном хаосе. Вскоре на запах ее крови из лесной чащобы вышли фестралы и остановились неподалеку, наблюдая за ней своими умными глазами. Мэл могла их видеть, поскольку в детстве стала свидетелем смерти своей бабушки. Достигнув своего апогея, отчаяние ушло. В голове Мэл воцарилась странная, безликая пустота. Совершенно опустошенная, девушка поднялась на ноги, подошла к одному из фестралов и погладила его по хребту. Фестрал отреагировал на это спокойно, и Мэл, осмелев, аккуратно забралась ему на спину и, склонившись к его голове, прошептала: - Сможешь доставить меня в Хогвардс? Фестрал плавно и неторопливо сдвинулся с места и побрел вглубь чащобы, минуя тропинку. Мэл прижалась к его спине всем телом, защищаясь от колючих ветвей. Через несколько минут фестрал вышел на лесную опушку, залитую светом закатного солнца, и, расправив перепончатые крылья, взлетел. Пока они набирали высоту, Мэл увидела, как на выжженный пятачок земли прискакали кентавры. Вскоре их макушки скрылись от нее ветвистыми верхушками деревьев. Фестрал приземлился на опушке леса недалеко от хижина Хагрида. Мэл аккуратно слезла с него, стараясь не задеть обтянутые кожей крылья. - Спасибо, - сказала она, прикладывая руку ко лбу этого странного существа. Фестрал повернул голову в сторону ее сумки, принюхиваясь и раздувая крупные ноздри. - Ах, ты, наверное, любишь гематофагных змей, - догадалась Мэл. – Прости, но я могу угостить тебя только одной. Вытащив из сумки змею и, дождавшись, пока фестрал утянет свое угощение вглубь леса, Мэл развернулась и побрела к замку. По приходу она первым делом заглянула в Большой зал, где как раз начинался ужин, и обнаружила, что никто из обитателей замка, похоже, до сих пор не знал о произошедших в Запретном лесу аномалиях. За столами как всегда стоял веселый гомон, преподаватели спокойно переговаривались между собой в дальнем конце зала. «Ты действительно думала, что отсюда можно было увидеть твою мелкую, позорную бурю?» - спрашивала у себя Мэл, не испытывая, впрочем, ни облегчения, ни каких-либо иных эмоций по этому поводу. На душе у нее все еще было пусто. По дороге в душевую Мэл почти никого не встретила в коридорах замка, за исключением разве что Драко Малфоя, который при виде нее остановился и окинул ее с головы до ног внимательным взглядом. Она приняла душ, простояв под горячими струями по меньшей мере тридцать минут, затем освободила ступню от заноз, осмотрела ноги, на которых зияли кровавые рытвины, оставленные змеями, и обработала их лечебной мазью. На спине у нее оставались раны от паучьих зубов, и Мэл пришлось подняться в больничное крыло и стащить у мадам Помфри противоядие, дождавшись, пока та отвлечется на своих больных. Мэл не стала ужинать и сразу, покончив с обработкой ран и очищением одежды, а также поместив мертвых змей и водоросли в котел с охлаждающим зельем, легла в постель. Боль пришла только через пару часов, когда Мэл наконец стала приходить в себя после того странного, отчужденного состояния, которое преследовало ее с того момента, как она отцепила от себя гематофагных змей. Тело ломило, раны пульсировали, слегка поднялась температура. На всякий случай Мэл выпила еще зелья-антибиотик. Ближе к ночи ее бросило в жар. Ханна Аббот спросила у нее, хорошо ли она себя чувствует и не нужно ли позвать мадам Помфри. Мэл, собрав все силы, бодро ответила, что накануне отравилась магловскими конфетами, но сейчас чувствует себя уже гораздо лучше, и звать никого не нужно. Ханну удовлетворил этот ответ, но соседки весь остаток вечера поглядывали на нее с беспокойством. Лежа в темноте, Мэл нащупала на груди «рыжий» камень. Он напитался жаром ее тела и был горячим на ощупь, но Мэл почти не ощущала его на себе. Ближе к утру Мэл провалилась в тяжелую, полубессознательную дремоту. Она проснулась на мокрой от пота постели, чувствуя себя еще хуже, чем накануне. Обеспокоенные соседки все-таки вызвали к ней мадам Помфри. Мэл наотрез отказалась переместиться в больничное крыло, поэтому мадам Помфри ограничилась тем, что заставила ее выпить целебную микстуру. По причине того, что Мэл накануне и так приняла кучу различных зелий, ее незамедлительно вырвало. Мадам Помфри, напустив на себя строгий вид и пригрозив позвать директора, чуть ли не силком погнала ее в больничное крыло. Мэл пришлось уступить. Она только попросила дать ей время переодеться в свежую одежду, потому что ее ночная рубашка вся пропиталась потом. Как только за мадам Помфри затворилась дверь, Мэл немедленно полезла под кровать проверять целостность своих ингредиентов. В последние пару месяцев она словно помешалась на них: ее постоянно преследовали мысли, что с ними что-то произойдет, и все пойдет прахом. Иногда ей начинало казаться, будто она смотрит на себя со стороны и видит совершенно чужого человека. Но все было на своих местах и надежно спрятано. Успокоившись, Мэл переоделась в свою самую закрытую пижаму, застегнув ее на все пуговицы, накинула мантию и направилась в больничное крыло под строгим надзором мадам Помфри. Выпив несколько мягких микстур, которые ее желудок все-таки сумел усвоить, Мэл легла на больничную койку и почти сразу вновь погрузилась в беспокойный сон. Проснулась она ближе к вечеру, чувствуя себя немного лучше. Мэл не знала, чем было вызвано ее недомогание: ядом ли паука или ферментами гематофагных змей, пущенными ей в кровь, а, может быть, передозировкой различных лекарств или зелий, но что бы то не было, она надеялась, что ее организм с этим справится. В больничном крыле в этот день кроме нее никого не было. Соседки навестили ее после ужина и принесли ей несколько кусочков свежего ананаса и немного конфет. Мадам Помфри проверила ее в последний раз перед отбоем и, удовлетворенная ее состоянием, отправилась спать. Мэл попыталась уснуть, но сон не шел. Вместо него в голову лезли странные, бессвязные мысли, никак не желающие сложиться в единую картину. В какой-то момент Мэл показалось, что в образах в ее голове есть нечто противоестественное, и сердце ее внезапно сжалось от тревоги: неужели, применив всего несколько темных заклинаний, она уже начинает сходить с ума? От переизбытка чувств Мэл вскочила на ноги и зашагала взад-вперед по комнате. Ей нужно прогнать эти мысли. Как только она покончит с зельем, она покончит и с темными искусствами. Орбзония вскоре должна была зацвести, пару недель - и ее листья начнут облетать со стебля. Мэл оставалось только достать последний ингредиент– мозг летучей рыбы. Этот ингредиент не так уж редко использовался в различных зельях, пусть сейчас и был ограничен в обороте, поэтому Мэл предполагала, что его можно найти в кабинете профессора Снейпа. И вечер после отбоя, возможно, самое подходящее для этого время. Тем более, что Мэл гораздо проще будет добраться до подземелья из больничного крыла, чем из своей гостиной. Эта идея уже не казалась ей такой безумной, какой могла бы показаться всего пару месяцев назад. Тем более, до этого ей все время везло. Должно повезти и сейчас. У Мэл не было четкого плана. Она обладала лишь отчаянной потребностью немедленно что-то сделать - потребностью, вызванной лихорадочным жаром и болезненным бредом, усилившимися к вечеру. Накинув на себя мантию и тапочки, Мэл напоследок взглянула на себя в зеркало. Она выглядела, пожалуй, чересчур бледной, волосы растрепались и к мокрому лбу прилипло несколько волосинок. Мэл вытерла лицо мантией и забрала волосы на затылке в небрежный пучок. Лоб ее мгновенно снова покрылся испариной. Тихонько выскользнув в коридор, Мэл осторожно огляделась и, убедившись, что никого в пределах видимости нет, направилась в подземелье. Перед закрытой дверью кабинета Снейпа она остановилась. В мутную голову впервые за вечер закралась разумная мысль: как она собирается туда попасть? Вряд ли обычная «Алохомора» справится с защитной системой Снейпа. Принимая учеников на отработки, Снейп всегда пользовался проходной комнатой, в которой располагался рабочий стол, несколько стульев, сервант и шкаф. Лаборатория же, где хранились предметы и артефакты, всегда была надежно заперта. Профессор зельеварения не позволял студентам находиться там без своего присмотра. Даже если Мэл удастся проникнуть в проходную комнату, нет никаких гарантий, что она сумеет попасть в лабораторию. «Отличный план», - подумала Мэл с досадой на саму себя. Покрутившись на месте, она собиралась было двинуться в обратный путь, но тут дверь кабинета резко отворилась. Мэл едва успела отскочить и спрятаться за колонной. Профессор Снейп, чудом не заметив Мэл, стремительно зашагал по коридору. Похоже, он куда-то торопился. Подождав несколько секунд, Мэл вышла из своего укрытия и осторожно дернула на себя дверь. Та поддалась. Не веря своему везению, Мэл проскользнула в кабинет. В маленькой проходной комнате было темно и тихо. На пути к двери лаборатории Мэл наткнулась в темноте на стол и тихо выругалась. Лаборатория, как и следовало ожидать, была заперта. Мэл на всякий случай попыталась применить к ней заклинание «Алохомора», но это, конечно, не сработало. Тут она услышала шаги и голоса в коридоре. Почувствовав, как сердце пускается вскачь, словно сумасшедшее, Мэл лихорадочно заметалась по комнате. Шкаф! Дверца шкафа в последнюю секунду закрылась за ней, когда дверь кабинета отворилась, и в помещение вошло двое человек, в которых Мэл по голосам узнала профессора Дамблдора и профессора Снейпа. - Вы уверены, Северус? – спросил Дамблдор, прохаживаясь по кабинету, пока Снейп запирал дверь и накладывал на нее антиподслушивающие чары. - Да, - ответил Снейп. – Таков его план. Но он не делится со мной подробностями. - Значит ли это, что он все еще недостаточно вам доверяет? - Темный Лорд никому не доверяет достаточно. Мы все владеем лишь крупицами информации, но никто из нас не знает, что действительно у него на уме. - Когда он собирается передать его Беллатрисе? - В четверг. - А какую информацию он просил вас сообщить мне? - Он приказал мне сказать вам, что он решил оставить его при себе. На несколько секунд воцарилась тишина. - А что насчет мальчика? – произнес голос Дамблдора. – У него есть план? - Он не желает со мной делиться, - ответил Снейп. - Вы должны выяснить, Северус. Когда Волан-де-Морт вновь вызовет вас, вам следует узнать, как Драко намеревается исполнить его волю. - Это подвергнет мальчика опасности. Я не думаю, что стоит… - Пока Том ничего ему не сделает. - Я постараюсь узнать у Драко сам… - Нет, мальчик может рассказать кому-то из Пожирателей о вашем чрезмерном интересе, а если Волан-де-Морт узнает, что вы пытаетесь влиять на него напрямую, это уже подвергнет опасности вас с Драко обоих. Помните, что Волан-де-Морт поручил именно Драко убить меня, и вы не должны вмешиваться до последнего. Что Том презирает больше всего, так это проявление сочувствия и участия. Они замолчали. - Мне пора, Северус. Помните о моих словах, - напоследок сказал Дамблдор. Послышался скрип двери. Снейп остался в кабинете один. Мэл едва позволяла себе дышать. Услышанное не укладывалось у нее в голове, но она решила обдумать это позже. Сейчас нужно было как можно скорее выбираться из кабинета. Она услышала, как Снейп открыл ключом дверь лаборатории. Возможно, стоило переждать в шкафу, пока он не уйдет спать. Нет, в шкафу висели его мантии, он наверняка заглянет в него перед уходом. Необходимо выбираться сейчас. Мэл осторожно отворила дверцу шкафа, чувствуя, как липкие от пота пальцы оставляют мокрые следы на деревянной поверхности. Дверь лаборатории была слегка приоткрыта, из нее на пол проходной комнаты падал треугольник теплого света. Задержав дыхание, едва слышно Мэл двинулась к выходу. Когда ее пальцы уже обхватили холодную поверхность дверной ручки, за ее спиной послышался резкий голос: - Что вы здесь делаете? Сердце Мэл пропустило удар. Медленно обернувшись, она увидела позади себя темный силуэт Снейпа. Он загораживал собой источник света, и Мэл не видела его лица, но ей показалось, что его глаза сверкают в темноте, словно у хищника, готового броситься в атаку. - Я спросил, что вы здесь делаете? – сдержанно повторил Снейп, напряженный, как натянутая струна. Мэл совершенно не представляла, что ответить. Ее словно парализовало, мысли сбились в кучу, и к телу подкатила болезненная слабость. Она уже не испытывала страха - только усталость и желание оказаться где-то очень далеко отсюда, желательно – не в своем теле. Снейп подошел к ней и, рывком взяв ее за подбородок, направил на нее волшебную палочку с горящим на конце серебристым светом. Его колючие черные глаза внимательно оглядели ее болезненное лицо, потрескавшиеся губы и прилипшие ко лбу волосы. - Так и собираетесь молчать, мисс Донован? – угрожающе спросил он. – Вы слышали наш разговор с профессором Дамблдором? - Да, слышала, - сдавленно вымолвила Мэл, не отводя взгляда. Снейп сжал губы, и в глазах его появилось странное, пугающее выражение. Мэл не могла понять, что это: ярость или страх. Он рывком взял ее за руку и грубо втолкнул в лабораторию. Запнувшись, Мэл едва удержала равновесие и оперлась рукой о стол. Теперь свет полностью освещал профессора. Он выглядел усталым: под глазами залегли тени, и кожа приобрела оттенок старого пергамента. - Зачем вы проникли ко мне в кабинет? Чтобы подслушать наш разговор? – Снейп встал напротив двери, загораживая ее собой, будто полагал, что Мэл захочет сбежать. - Нет! – воскликнула Мэл, сложив руки на груди в защитной позе. – Я не собиралась подслушивать вас. Это вышло случайно. - Вы ни разу не отвели взгляд. Как вы можете смотреть мне прямо в глаза, после того как… как нагло ворвались сюда? - Снейп выплюнул эти слова с таким отвращением, будто его напоили гадкой микстурой. - И что же вы надеялись здесь найти? У Мэл сжалось сердце от горького чувства собственной ничтожности. Она покачала головой с немым отчаянием, будто хотела сказать ему, что она не хотела, нет, не хотела быть такой, какой была, какой стала в последние месяцы. - Я… вовсе ничего не искала… то есть, я хочу сказать…, - Мэл запнулась, заливаясь краской от корней до кончиков пальцев. Ложь давалась ей с трудом. Горло сдавило, и она не смогла произнести больше ни слова. - Вы не оставляете мне выбора, - процедил Снейп и направил на нее волшебную палочку. Мэл инстинктивно выставила перед собой руку, будто пытаясь отгородиться от неведомого заклинания. Перед глазами вдруг вспыхнул свет, затем постепенно рассеялся и наполнился красками. У Мэл в голове замелькали образы, сначала спутанные и смутные, проносящиеся быстро, словно кто-то перебирал их, как музыкальные пластинки в коробке, затем обретшие последовательность. Вот Мэл сидит в Большом зале. Она поднимает голову и смотрит на почтовых сов, прилетевших раздавать почту. Солнце, щедро льющееся из высоких окон, ослепляет ее, и она щурится. Впервые за четыре года обучения в Хогвардсе ей не пришло письмо от родителей. Образ смазывается. Вот она в кабинете профессора Дамблдора, директор говорит ей о том, что ее родители исчезли. В его добрых глазах искреннее сочувствие. Как в калейдоскопе мелькают дни каникул, наполненные тревогой и ожиданием. Вот она встречается с Авраном в Визжащей хижине и снимает маскировочные чары с «Заклинаний Тихого ужаса» Разидиана. В следующий миг она в чулане под Астрономической башней. Перед ней на веревке болтается Кровавый Барон. Она перелистывает страницы пособия. И тут же перед ее взором мелькает образ другого дня. В нем она по совету Барона рассекает себе руку темным заклятьем и кормит книгу кровью. Вот она обсуждает с Кровавым Бароном в чулане перевод древних рун, а в следующий миг уже выходит из библиотеки с толстым томом словаря. В новом образе она проникает в особняк Оттовейнов и находит там емкость с воспоминанием, тянет к нему руку. В следующую секунду она видит лицо мага, летящего к ней через лестничный пролет, а затем это лицо сворачивается, словно в преломленной линзе, и Мэл трансгрессирует, чувствуя, как крепко сжимает ее руку горячая ладошка Добби. Затем появляется образ Снейпа, он указывает ей на Омут памяти. И она смотрит воспоминание. Мимолетом проносятся видения, как Мэл добывает ингредиенты, как собирает росу, как вешает на шею рыжий камень, как изучает в чулане очередной фолиант, пустые глаза Кровавого барона, помогающего ей расшифровать латинский язык, исчёрканный пергамент, снова роса, а затем Орбзония – она обрезает ей корешки. Вот она лежит под сенью дерева – солнце бьет ей прямо в глаза. А вот она уже в Запретном лесу. Воспоминания замедляются. Мэл снова отчетливо видит, как обрывает с дерева ветвь, как теряет ботинок и вешает шнурками на плечо, как видит кентавров и прячется, а затем болото утягивает ее вниз, как тонет и теряет волшебную палочку, как чудом спасается, собирает с себя водоросли, находит тропу, усеянную паутиной. Перед взором мелькает мертвый волк, прозрачно-серые ленты, зарывшиеся в его шерсть. Она вспарывает кожу под коленом, и змеи подползают к ней, прокусывают кожу, пьют ее кровь. Черные бусины глаз в кустах. Пауки окружают ее. Мэл бежит. Перед глазами мешанина, из волшебной палочки летят заклятья. Ее придавливает к земле. Вспышка боли. Из кончика волшебной палочки вырывается пламя. Она на ногах. Под ней дрожит земля. Пауки падают. Тела съеживаются от пламени, словно тлеющие листья. Огромные твари снова приближаются к ней. Треск. Молнии. Дождь заливает вызванный ею огонь. Все прекращается. Мэл отцепляет от себя змей дрожащими руками и прячет в сумку. Горько плачет, сидя на земле и привалившись к дереву. Из леса выходит фестрал, длинные костяные крылья белесо мелькают в лесном полумраке. Мэл поднимается в небо и видит внизу кентавров. Воспоминания резко обрываются. Она снова в кабинете профессора Снейпа. Вокруг тишина, только тихо потрескивают деревянные фитили свеч. По совершенно ошеломленному лицу Снейпа Мэл вдруг поняла, что он только что видел все, что видела она. Более того, это он перелистывал ее воспоминания в голове, словно картинки в калейдоскопе. Мэл почувствовала, как горло сводит судорогой, но изо всех сил постаралась сохранить лицо непроницаемым. Онемевший Снейп смотрел на нее так, будто видел впервые, и Мэл наконец отвела взгляд, устремив глаза в пол. В этот миг ей показалось, что все совершенно и навсегда потеряно. - Вы рехнулись, - тихо проговорил Снейп, прервав молчание. Голос его звучал незнакомо, лишенный привычной невозмутимости. В его голове никак не вязалось все то, свидетелем чего он стал. Мелани Донован – тихая, незаметная девочка, серая мышь, к которой все относились одинаково хорошо и которую никто при этом не замечал, этот «светлый ребенок», как ее называла профессор Стебель, – вытворяла такие вещи. - Не говорите никому, профессор, - подала голос Мэл, подняв на него взгляд, полный мольбы. – Прошу вас. Он испытывающе вглядывался в нее, впервые обратив внимание на то, что она едва держится на ногах, что кожа у нее бледная, как у мертвеца, и глаза лихорадочно блестят. - Вас ранил акромантул. Вы приняли противоядие? – деловитым тоном спросил он. - Да. - Где вы его взяли? - У мадам Помфри. - У нее есть противоядие от обычных ядовитых пауков, а не от акромантулов, - с этими словами он пересек кабинет, достал из ящика серванта флакончик с янтарно-красной жидкостью и подал Мэл. – Выпейте это. Мэл подчинилась. Жидкость на вкус была гадостно-сладкой, как микстура от кашля. - Гематофагные змеи могли заразить вам кровь. Вы понимаете, как безрассудно вы поступили? – Снейп снова вернулся к своей обычной манере разговора, и у Мэл немного отлегло от сердца. - Я приняла антибиотик, - сказала она, возвращая ему пустой флакон. - Что ж, хорошо, что на это вам хватило ума, - сварливо отреагировал Снейп. – Завтра вам станет легче. Если бы вы не выпили противоядие сегодня, то, возможно, завтра было бы уже поздно. Мэл вымученно улыбнулась ему. - Спасибо, - произнесла она. - Что вы искали в моем кабинете? – жестко спросил Снейп. - Мозг летучей рыбы, это последний ингредиент, который мне нужно было достать, - ответила Мэл, понимая, что скрывать правду больше не имело никакого смысла. - Вы должны это прекратить, Донован, - твердо сказал Снейп. Он впервые говорил с Мэл, как с равной. – Вы просто не понимаете, как это повлияет на вас. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Однажды вы пожалеете обо всем, чем занимались последний год. - Я жалею об этом каждый миг своей жизни, профессор. Но я не могу это прекратить, - тихо, но с твердым убеждением проговорила Мэл. Снейп посмотрел на нее задумчиво. - Я не могу дать вам мозг летучей рыбы, - сказал он. – То, что вы задумали, слишком опасно. - Я понимаю. Я вовсе не прошу этого от вас, - спокойно отозвалась Мэл. Она хотела спросить у него про услышанный ею разговор, но не стала, понимая, что это будет наглостью с ее стороны. Снейп повернулся к ней спиной и прошелся вдоль комнаты. Он о чем-то напряженно думал. Мэл сейчас хотелось лишь одного: вернуться в постель. У нее снова поднялась температура, тело ломило, и по задней стороне шеи ручьями струился пот. Наконец Снейп принял какое-то решение и вновь поднял на нее глаза. - Сейчас вы вернетесь к себе, - сказал он. – А завтра с утра я зайду за вами, и мы пойдем к профессору Дамблдору. Вы расскажете ему, что слышали наш разговор, и он примет решение, что с вами делать. - Вы не расскажете ему про… – обеспокоенно заговорила Мэл, но он решительно прервал ее: - Нет. Мэл благодарно кивнула. - Я провожу вас до вашей гостиной, - сказал Снейп, отворяя дверь. - Я ночую в больничном крыле. Они вышли из кабинета в коридор. - Мадам Помфри не осмотрела вас? – с удивлением спросил Снейп по дороге в больничное крыло. - Я не позволила ей. Боялась, что она кому-нибудь сообщит об укусах, - сконфуженно пояснила Мэл. - Вы могли серьезно подставить ее, если бы умерли, находясь под ее опекой, - с укором произнес Снейп. Мэл ничего не ответила, только виновато опустила глаза. Около входа в больничное крыло Снейп ее оставил, сообщив, что зайдет за ней завтра в восемь утра. Мэл с чувством облегчения залезла в постель. Она намеревалась обдумать все, что произошло, и план своих дальнейших действий, но мысли путались, и вскоре ее сознание вновь провалилось в болезненную дрему.