Я найду тебя там

Глава 7. Проснувшись на следующее утро, Мэл почувствовала, что ей стало гораздо лучше. Температура спала, мысли пришли в порядок, и в голову вернулась ясность. Солнце еще не встало, разливаясь дымчатым, рассеянным светом на горизонте, и в палате царил уютный полумрак. Мадам Помфри зашла к ней в полвосьмого утра, померила ей температуру и с явным облегчением сообщила, что Мэл идет на поправку и завтра уже сможет вернуться к занятиям. Лежа в постели, Мэл обдумывала подслушанный ею накануне разговор. Северус Снейп использовал свой статус Пожирателя смерти, чтобы шпионить для Дамблдора, изображая верность Темному Лорду. Это не было такой уж неожиданностью. В самом деле, нельзя было представить человека, более подходящего на эту роль. Гораздо сильнее Мэл удивило то, что она услышала про Драко Малфоя. Малфой пошел по стопам своих родителей и вступил в ряды Пожирателей смерти. Теперь он должен был убить Дамблдора. Но почему именно он? Почему Темный Лорд не поручил это Снейпу? Мэл невольно испытала к Малфою жалость. Наверняка это поручение связано с последними провалами Люциуса Малфоя. И нетрудно было догадаться, что Тот-кого-нельзя-называть сделает с Малфоем и его семьей, если тот откажется или не сумеет выполнить его приказ. Оставалось двадцать минут до прихода профессора Снейпа, и Мэл потратила это время, чтобы навестить в теплице свои растения. Орбзония уже начинала испускать слабый ядовитый аромат, раздражающий носовые пазухи. Ближайшие от нее растения немного потускнели и пожухли, и Мэл пришлось спрятать Орбзонию под купол, чтобы та не уничтожила всю растительность профессора Стебль. Листья на ней были еще бледноватыми, но вот-вот готовились налиться ядовито-зеленым цветом, белый пушок со стебля почти полностью облетел. Мэл смотрела на растение с болью на сердце: если она в ближайшие полторы недели не добудет последний ингредиент для зелья, все ее старания пойдут насмарку. А что, если Снейп решит изъять все, что она с таким трудом добыла? Мэл слегка коснулась пальцем рыжего камня на груди. Тот ответил слабой пульсацией. Кожа под ним стала совсем сухой и нечувствительной, словно была пришита к ней от инородного тела. Поливая Орбзонию из маленькой садовой лейки, Мэл размышляла о том, что последний ингредиент для зелья - мозг летучей рыбы был ближе и доступнее всех остальных ингредиентов, которые ей приходилось добывать за все это время, но именно с ним у нее возникли трудности. Он не продавался в лавках Хогсмида, отсутствовал в каталогах волшебных предметов, и миссис Руш не нашла его в Косом переулке, о чем с сожалением оповестила в последнем письме. Мэл читала, что хранить мозг летучей рыбы крайне тяжело и затратно: нужно постоянно подливать ему особый раствор и следить за сохранением в этом растворе определенного баланса полезных бактерий, и даже при таких условиях он будет пригоден к использованию только одну неделю. Кроме того, мозг летучей рыбы был ограничен в обороте Министерством магии, и достать его в магической Британии было практически невозможно, а к пересылке из других стран ингредиент с такими жесткими условиями хранения был неприспособлен. Поймать рыбу самостоятельно? Необходим определенный редкий вид, который не водится в прибрежных водах Великобритании. Мэл отвергла идею вновь попытаться добыть мозг летучей рыбы в кабинете профессора Снейпа. Ей было невыносимо вспоминать выражение отвращения на его лице, когда он уличил ее в покушении на воровство. Как же глупо, спонтанно и необдуманно она поступила. Что вчера стукнуло ей в голову? Она должна была разработать план, должна была выбрать подходящий день, выманить Снейпа, убедиться, что он не зайдет в кабинет, придумать, как открыть лабораторию. Но ей вдруг вздумалось отправиться туда просто так – вечером, после ужина, когда вероятность застать его в кабинете была практически абсолютной. Ну как, как она могла так сглупить? Вспомнив про профессора, Мэл испугано взглянула на часы: 8:00. Она ринулась обратно в больничное крыло. Профессор Снейп уже ждал ее в палате. Оценив колючим взглядом ее растрепанный вид, он недовольно скривил губы. - Где вы были с самого утра? - холодно спросил он. - Простите, профессор, - пробормотала Мэл. – Нужно было… кое-что сделать. - Все еще не намерены сдаваться? Уверяю вас, мозг летучей рыбы вам не достать, - заявил Снейп. Мэл взглянула на него настороженно. По дороге в палату она решила, что не станет поднимать со Снейпом тему своих ингредиентов, но неясность его намерений с каждой секундой становилась для нее все более невыносимой. - Профессор, вы собираетесь изъять мои предметы? – спросила она, постаравшись придать своему голосу оттенок безразличия. Снейп приподнял бровь и с легким пренебрежением в голосе спросил: - Зачем? - Я не знаю, чтобы… я не могла приготовить зелье, - неуверенно пояснила Мэл. Снейп фыркнул: - Вам все равно не удастся изготовить это зелье, даже если вы добудете все ингредиенты. Это сложная и темная магия, требующая большого опыта, таланта и целеустремленности, а вы не демонстрируете на моих занятиях даже доли необходимых качеств. - Я полагаю все же, что продвинулась достаточно далеко в его приготовлении, - уязвленно произнесла Мэл. - Вы что же, хотите, чтобы я изъял у вас ваши ингредиенты? Или цель данного разговора в том, чтобы я признал вашу компетентность? – с иронией спросил Снейп. – Потому что, если последнее действительно случится, мне и в самом деле придется конфисковать все, что вы добыли. - Я всего лишь хочу знать, что вы собираетесь со мной делать. - Как я уже сказал, ровным счетом ничего. Несмотря на все, что я увидел в ваших воспоминаниях, я все же тешу себя надеждой, что вы достаточно благоразумны, чтобы вовремя остановиться. В любом случае, это ваше решение и ваша ответственность. Я - не профессор Дамблдор, чтобы нянчиться с каждым студентом, решившим побаловаться темными искусствами. И я не буду плакать над вашей могилой, когда вы запорете зелье на начальной стадии и убьете себя. - Какая жалость, придется вычеркнуть вас из списка приглашенных на мои похороны, - огрызнулась Мэл. Внутри нее досадливо клокотало уязвленное самолюбие. - Я пришлю вам венок из вашей Орбзонии, - невозмутимо отозвался Снейп, заставив Мэл улыбнуться. Обида внутри нее тут же угасла, как фитилек свечи под порывом ветра. - Идемте, профессор Дамблдор уже ждет нас в своем кабинете. Взметнув полами мантии, профессор решительно двинулся прочь из палаты. Мэл, с трудом поспевая за его широким шагом, засеменила за ним. Кабинет директора заливал мягкий солнечный свет раннего солнца. Когда профессор Снейп и Мэл вошли, профессор Дамблдор стоял напротив своего стола и кормил феникса. Обернувшись на звук, он приветливо улыбнулся гостям. Мэл заметила, что он, как и профессор Снейп, выглядел уставшим. - Доброе утро, профессор Снейп, мисс Донован. Сегодня прекрасный день, не правда ли? Снейп лишь кивнул, а Мэл промычала в ответ что-то нечленораздельное. - Чем обязан столь ранним визитом? – профессор Дамблдор погладил по голове Фоукса и, неторопливо обогнув стол, сел на свое кресло. - Профессор Дамблдор, я привел к вам мисс Донован, поскольку…, - Снейп сделал паузу, будто в нерешительности, но затем продолжил, - мне стало известно, что она слышала наш с вами вчерашний разговор. Глаза Дамблдора, до этого расслабленные и сонные, вдруг широко распахнулись и метнулись на Мэл. Та неуютно поежилась. - Как это произошло, мисс Донован? – директор говорил спокойно и вежливо, но в его голосе слышалось напряжение. Прежде чем заговорить, Мэл глубоко вздохнула. - Я была в кабинете профессора Снейпа, когда вы с профессором вошли туда и начали разговор, - произнесла она, обхватив себя руками за плечи. Дамблдор помолчал, сверля ее взглядом из-под сведенных на переносице кустистых бровей. Мэл еще никогда не видела его таким рассерженным. - Как вы допустили это, Северус? – он встал с кресла и выжидательно посмотрел на Снейпа. – Вы оставили свой кабинет без присмотра? - Да, на пару минут, - спокойно ответил Снейп. – Я спешил сообщить вам новость и… потерял бдительность. Мэл вновь залилась краской, испытывая желание оказаться где-нибудь далеко отсюда. Сейчас директор спросит ее о том, что ей понадобилось в кабинете профессора Снейпа, и она не сможет ответить. - Значит, теперь вам все известно, - констатировал Дамблдор, буровя Мэл испытывающим взглядом. – Вы говорили об этом кому-нибудь? - Нет, - Мэл поспешно завертела головой. - Вы должны понимать, что это большая тайна. Профессор Снейп сделал шаг вперед. - Погодите, Дамблдор. Неужели вы хотите просто оставить ее с этой информацией? – вмешался он. - А что вы предлагаете? – Дамблдор сверкнул глазами из-за очков половинок. - Это слишком опасно. Ее сознание крайне открыто и уязвимо. Если она попадется Темному Лорду, он без труда выведает у нее ту информацию, которую она вчера услышала, - поспешно проговорил Снейп. – Нужно применить к ней Обливиэйт. - Вы прекрасно знаете, что если Темному Лорду понадобится выведать у мисс Донован сведения, заклятье Обливиэйт не станет серьезным препятствием, - возразил Дамблдор. – Но почему вы думаете, что Темный Лорд может ею заинтересоваться? Снейп кинул на Мэл короткий взгляд и осторожно ответил: - У меня есть… некоторые основания полагать, что так будет. Мэл растерянно поглядела на него. Что он имеет в виду? Что Темному Лорду известно о ней? Дамблдор вздохнул и задумчиво погладил бороду. - В таком случае, вы знаете, что единственное, что защитит сознание мисс Донован, это навыки окклюменции, - заключил он. Мэл почувствовала, как Снейп рядом с ней протестующе заерзал. - В прошлом году я уже занимался окклюменцией с одним из студентов, и из этого не вышло ничего хорошего, - возразил он. Дамблдор повернулся к нему: - У вас есть другие идеи? Если все действительно так, как вы говорите, и Темный Лорд может заинтересоваться мисс Донован, то весь наш план окажется под угрозой. Вы должны немедленно приступить к обучению мисс Донован окклюменции, Северус. Это единственный выход, - последнюю фразу Дамблдор особенно выделил. Снейп промолчал, но Мэл почувствовала, что он сдается. - Я не буду спрашивать у вас, что вы делали в кабинете профессора Снейпа, мисс Донован, - строго сказал Дамблдор, остановив на ней проницательный взгляд. – Уверен, что профессор Снейп уже выяснил это, и у него есть причины не сообщать об этом мне. Но я надеюсь, что вы исправите свое поведение и проявите старательность в своих занятиях окклюменцией. Помните, что это самое важное, чему вы должны научиться. - Да, профессор Дамблдор, - растерянно ответила Мэл, пребывая в смятенных чувствах. - Я надеюсь на ваше благоразумие, Северус, - напоследок сказал Снейпу Дамблдор. Когда они со Снейпом покинули кабинет Дамблдора, Мэл заметила, что на лице профессора зельеварения застыло выражение сердитой обреченности. - Вы слышали, что сказал профессор Дамблдор. Я жду вас сегодня после ужина в своем кабинете. Мы будем встречаться три раза в неделю. Чем раньше вы освоите окклюменцию, тем быстрее мы с этим покончим. Советую вам отнестись к этому серьезно, - сказал Снейп, задержав Мэл в коридоре. Мэл лишь кивнула. Они разминулись, и Мэл направилась в Большой зал, чтобы позавтракать. Мэл немного знала о легилименции и окклюменции и понимала, по какой причине Дамблдор поручил Снейпу обучать ее этим навыкам. Снейп сообщил Дамблдору те сведения, которые не должен был сообщать, если бы действительно служил Темному Лорду. Из их разговора явно свидетельствовало, что Снейп верен Дамблдору, если, конечно, слова Снейпа были правдивы. Но почему Дамблдор так уверен, что Снейп шпионит именно для него, а не для Того-кого-нельзя-называть? Кому он в действительности верен? Не думает ли Дамблдор, что страх заставит Снейпа вернуться к своему бывшему хозяину? Почему Снейп думает, что Волан-де-Морт может заинтересоваться ею? И почему они оба опасаются, что он доберется до Мэл? Разве Хогвардс – не самое безопасное место в магической Британии? Мэл никогда не видела Дамблдора таким нервным. Значит, он действительно боится… Он боится, что победа в предстоящей магической войне будет за Темным Лордом. Может ли быть такое, что он доверяет Снейпу из безысходности? Чем больше Мэл размышляла об этом, тем больше у нее возникало вопросов. Все это время она была так озабочена собственными проблемами, что совершенно забыла о том, что в волшебном мире назревала война. У Мэл впервые в жизни пропал аппетит. Она едва заставила себя съесть пару ложек каши, а затем отправилась на занятия, несмотря на то, что мадам Помфри разрешила ей сегодня отдохнуть и восстановиться после болезни. Мэл нужно было отвлечься от мрачных мыслей. … - Легилименция – это способность волшебника проникнуть в чужое сознание, окклюменция же – способность сопротивляться этому проникновению. Тот, кто владеет легилименцией, обычно искусен и в окклюменции и наоборот, - с этих слов профессор Снейп начал их первое занятие. - Профессор, - перебила его Мэл. – Почему вы полагаете, что Тот-кого-нельзя-называть может что-то узнать обо мне? Снейп окинул ее мрачным взглядом. - В тот вечер, когда вы вернулись из Запретного леса, Драко Малфой видел вас. Он подошел ко мне и сказал, что вы пришли откуда-то, заляпанная кровью и сажей, без одного ботинка и выглядели так, будто вы не в себе. В тот же вечер стало известно, что кто-то применил в Запретном лесу несколько темных заклинаний, чуть не вызвав лесной пожар. У Мэл расширились глаза. - Он догадался, что это я? - Разумеется, нет, - Снейп ухмыльнулся краешком рта. – Ни ему, ни мне (до вчерашнего дня) и в голову бы не пришло, что такой человек, как вы, могли натворить нечто подобное. Но он все же выразил желание проследить за вами. Сейчас он в невыгодном положении: его семья в немилости, и он хочет быть полезен для Темного Лорда, заслужить его похвалу. Я велел ему не заниматься ерундой. - И он вас послушал? – с сомнением спросила Мэл. - Надеюсь, что да, - ответил Снейп. – Но он также обратил внимание на то, что за вами по пятам ходит Кровавый Барон, словно ручная собачка, и что вы порой ведете себя странно. Он может начать копать под вас, мисс Донован, или сообщит о своих подозрениях кому-нибудь из Пожирателей смерти. Мэл недоуменно покачала головой. - Я не понимаю, о каких подозрениях идет речь. Как мое поведение связано с Темным Лордом? - Сейчас ведется теневая война. Темный Лорд старается повсюду разместить своих шпионов и подозревает, что Дамблдор делает то же самое. Если вы ведете себя странно, нетипично, кто-то может заподозрить вас в том, что вы выполняете какую-то миссию для Дамблдора, например, ищете сторонников среди тварей, обитающих в Запретном лесу. Мэл фыркнула: - Кому бы пришло в голову поручить такую миссию обычной школьнице? - Вы плохо знаете профессора Дамблдора, - Снейп криво усмехнулся. Мэл вдруг пришло в голову, что не один Дамблдор был способен возложить непосильную ношу на плечи подростка. - Профессор, почему Тот-кого-нельзя-называть поручил убить Дамблдора именно Малфою, а не вам? – осторожно спросила она, не в силах совладать со своим любопытством. Снейп кинул на нее предостерегающий взгляд. - Это не вашего ума дело, - холодно произнес он. Мэл и не ожидала от него другого ответа. Это было разумно: чем меньше она знает, тем меньше информации можно выудить из ее воспоминаний. Вместе с мыслями о Пожирателях смерти в голову ей закралась иная, призрачная и волнительная мысль, которая с самого утра сидела червячком в ее голове, и о которой она тщетно старалась не думать. Мэл встревоженно сглотнула, чувствуя, как во рту пересохло. - Профессор Снейп, вы состоите в кругу Пожирателей смерти, - неровным голосом произнесла она. На этих словах глаза Снейпа предостерегающе сверкнули. – Может быть… вы сможете узнать у них, известно ли им что-нибудь о моих родителях? Профессор зельеварения выдержал паузу, лицо его оставалось непроницаемым, но скулы заметно напряглись. - Полагаете, что они к этому причастны? – выдержав секундную паузу, спросил он. - Да, - с уверенностью ответила Мэл. – Мои родители исчезли почти сразу после возвращения Того-кого-нельзя-называть неподалеку от поместья Малфоев. Снейп, казалось, ненадолго задумался. В сердце Мэл было затрепыхалась слабая надежда, но, когда он вновь посмотрел на нее, она уже знала, что он ей откажет. - Мисс Донован, упоминать вашу семью в кругу Пожирателей смерти было бы сейчас непредусмотрительно и опасно, учитывая, что мистер Малфой испытывает на ваш счет некоторые подозрения, - сказал он. Призрачная надежда в душе Мэл испарилась легким дымком сожаления. Конечно, он прав. А может, ему уже давно известно, что произошло с ее родителями? Возможно, он тоже причастен к их смерти? - А теперь, если у вас больше нет вопросов, давайте приступим к занятию, - вернувшись к деловитому тону, сказал Снейп. - Я произнесу заклинание, а вы должны заставить свой разум сопротивляться. Попробуйте освободить и очистить ваше сознание от всех мыслей и чувств. Сконцентрируйтесь. Снейп дал ей на подготовку десять секунд, которые Мэл потратила на совершенно сторонние размышления, а затем направил на нее волшебную палочку и произнес заклинание «Легилименс». Мэл почувствовала, как сознание застилает водоворот воспоминаний. Папа приносит ей яркий цветастый пакетик с мятными конфетами, и она радостно бежит ему навстречу. Она в семейной библиотеке, читает «Унесенных ветром». Мама, проходя мимо с тряпкой для пыли, говорит ей, что назвала ее в честь одной из героинь романа. Мэл качается на качелях, сделанных ее дедушкой. Солнечный свет заливает ей глаза, и она блаженно щурится. Мэл с родителями играют в волшебную монополию. Папа неистово ругается, когда мама покупает его фабрику по производству волшебных палочек. Мэл хохочет. И вот Мэл снова в кабинете профессора зельеварения. - Попробуйте хотя бы немного сопротивляться. Мы здесь не для того, чтобы вы ностальгировали, - недовольно произнес Снейп, наблюдая за слабой улыбкой на ее лице, и вновь нацелил на нее волшебную палочку. – Приготовьтесь. Но подготовиться у Мэл не получилось. Ее затянуло в водоворот воспоминаний давно ушедших дней: тусклых и почти забытых или ярких, пропитанных запахами, образами и чувствами, будто они случились вчера. Мэл испытывала сильное напряжение от проникновения в свой разум, и все ее мысли были слишком сосредоточены на том, чтобы скрыть от Снейпа одолевающее ее смятение. Мэл на первом курсе Хогвардса пытается оседлать метлу. Ей удается взлететь, но она тут же теряет управление и впечатывается в дерево. Она сидит на поляне в Хогсмиде и с удовольствием потягивает из бутылки сливочное пиво, болтая с Хейзел о домашнем задании по травологии. Она просыпается среди ночи от тревожных мыслей. Вскакивает и выбегает из спальни. Она бежит по тонущему в утреннем молочном тумане полю для квиддича. Дыхание выровнялось, и в голове пустота. Это воспоминание было для Мэл интимным, и она впервые попыталась отгородиться от вторжения в свой разум. При этом она явственно ощутила чужое присутствие в своей голове. - Чуть лучше, - прозвучал голос Снейпа, и образ рассеялся. – По крайней мере, я почувствовал небольшое сопротивление. Но вы все еще слишком зациклены на собственных мыслях. Мэл ничего не сказала. Она испытывала неприятное чувство стыда и смятения, словно ее выставили перед Снейпом голой. - Попробуем еще раз, - сказал Снейп и вновь направил на нее палочку. Он не особо церемонился с тем, чтобы дать ей время на подготовку. В этот раз Мэл быстро нащупала его в своих воспоминаниях. В ее сознании его присутствие было неуловимым и призрачным, словно фантом, но все же осязаемым, различимым, как нечто инородное. Она попыталась было закрыться от него, но это было все равно, что, закрыв глаза, прятаться от ослепляющего солнечного света. - Вы не уловили принцип. Не нужно напрягаться, пытаясь изгнать меня из головы. Вы лишь облегчаете мне доступ, так как перегружаете свое сознание. Вы испытываете смятение и раздражение, а должны освободить от них разум, - терпеливо объяснил Снейп, затем устало прикрыл глаза. – Потренируйтесь самостоятельно. Послезавтра жду вас снова в то же время. И надеюсь, что в следующий раз вы приложите больше усилий. На следующем занятии Мэл не продвинулась вперед ни на шаг. Снейп все время осыпал ее замечаниями, касающимися ее способностей и проявляемых ею стараний. - Похоже, вы относитесь к занятиям окклюменции совершенно наплевательски, также, как и к зельеварению, - с раздражением заявил он после очередной неудачной попытки. - Это не так! – возмутилась Мэл. - В таком случае, я не понимаю причину, по которой у вас не происходит никаких улучшений. Может быть, дело в отсутствии мотивации? Так я ее вам предоставлю. Я залезу в вашу голову и выявлю каждое позорное воспоминание, каждую досадную мелочь, которая когда-либо вызывала у вас стыд, - он с нажимом прочеканил каждое слово. Мэл язвительно фыркнула: - Собираетесь посмотреть все мои воспоминания, связанные с вами? Это жестоко. Снейп пропустил ее дерзость мимо ушей. - Я старался не проникать в слишком личное, но если вы продолжите в том же духе, то не оставите мне выбора. - Вы не даете мне время подготовиться – нападаете слишком внезапно. Я стараюсь привести свое сознание в состояние покоя, но не успеваю сосредоточиться. - Думаете, Темный Лорд будет ждать, пока вы настроитесь? - Нет, я так не думаю, но вы ждете от меня, что я сразу научусь отражать ваши мгновенные атаки, а это невозможно. Сначала человек учится читать по слогам и только затем осваивает беглое чтение. - Вы можете подготавливать ваш разум в перерывах между атаками. - Я не могу одновременно слушать вас и очищать свой разум. - Хорошо, я дам вам пятнадцать секунд в тишине, чтобы вы подготовились. Надеюсь, вам будет этого достаточно? - Вполне. Когда Снейп исполнил ее просьбу и стал давать ей немного времени на подготовку, успехи Мэл сдвинулись с мертвой точки. К концу третьего занятия Мэл с удивлением поняла, что наиболее подходящее для окклюменции состояние чистой, свободной от мыслей головы, уже ей знакомо: именно его она испытывала на второй час своих утренних пробежек, и воссоздать его оказалось не так трудно, если закрыть глаза и вообразить, что бежишь по пустынному полю, вдыхая свежий утренний воздух, представляя, как тело становится таким же невесомым. С четвертого занятия Мэл постепенно начала учиться перестраиваться. Ей все еще не удавалось изгнать Снейпа из своей головы, но зато она успешно сопротивлялась его попыткам перелистнуть ее воспоминания или, наоборот, могла сама перекинуть его в другой образ. При попытках Мэл очистить сознание, наружу вдруг начали выползать образы, которые Мэл ранее успешно загоняла в дальние уголки своего разума. Так, она вновь увидела смерть своей бабушки, ее пустые стеклянные глаза на неестественно белом, фарфоровом лице, уходящий с кончиков пальцев и локтей румянец. Затем она увидела лицо мальчика, задиравшего ее в детстве. Образ сменился, и перед ней пронеслись лица мракоборцев, приходивших к ней на рождественских каникулах в доме Руш. Они с сочувствующими лицами говорили что-то о ее родителях. На этих воспоминаниях она терялась, и ничего не могла с собой поделать. Они блокировали ее способность сопротивляться, и все приходилось начинать сначала. Ей было неприятно видеть раздраженное лицо Снейпа и слышать его однообразные наставления, к тому же, после этого было труднее сосредоточиться. - Мисс Донован, если вы думаете, что Темный Лорд будет также терпеливо дожидаться, пока вы придете в себя, и деликатничать с вами, чтобы вас не охватили смятенные чувства, то вы ошибаетесь, - в очередной раз объяснял ей Снейп, и Мэл с трудом сдерживалась, чтобы не закатить глаза. – Он будет провоцировать вас на эмоции, чтобы ваше сознание стало уязвимым. - Я понимаю это, - резко отвечала Мэл, стараясь подавить чувство стыда и раздражения. - Так учитесь владеть своими чувствами. - Я стараюсь, но с некоторыми воспоминаниями ничего не могу поделать. Они блокируют мою защиту. - У всех есть тяжелые воспоминания. Такова жизнь, мисс Донован, и она еще не раз обойдется с вами жестоко, но если это каждый раз будет влиять на вас, то вы навсегда останетесь уязвимой девочкой, не способной бороться с жизненными трудностями. - Эти воспоминания нисколько не влияют на меня, профессор. Я не извлекала их из своей памяти уже очень давно, мне даже казалось, что я забыла о них. Возможно по этой причине они сбивают меня с настроя. - Мне не показалось, будто они покрыты слоем пыли, мисс Донован. В вашей памяти они свежи, как воспоминания прошедшего дня. - Но я действительно давно о них не думала. - Если вы не думаете о чем-то, это не значит, что это не влияет на вас. Вытесняя что-то из своего сознания, вы не избавляетесь от этого, а оставляете непроработанным. - Не думаю, что воспоминание о Брендоне Бэкшоте, кидавшемся в меня комками грязи, когда мы были детьми, так уж нуждалось в том, чтобы быть вытесненным в бессознательное. - В детстве вы наверняка воспринимали это куда болезненней, чем сейчас. - Пусть так. Но я умею управляться со своей головой. Воля конструирует психику, а не наоборот. Если я скажу себе, что не хочу вспоминать о прошлом, то так и будет: эти воспоминания уйдут и не будут влиять на меня. Люди слишком любят копаться в старых травмах вместо того, чтобы жить настоящим. - То, что я видел в вашем сознании, говорит о другом, мисс Донован. - Мое сознание ничего не говорит, профессор. Оно всего лишь сопротивляется тому, чтобы вытаскивать давно забытое наружу. Так пролетела неделя их занятий. Несмотря на высокую загруженность домашней работой, к которой прибавились регулярные изматывающие занятия окклюменцией, Мэл продолжала искать возможность добыть мозг летучей рыбы для своего зелья. Она обращалась с этим вопросом даже к преподавателям, объясняя свою потребность желанием изготовить зелье «сосредоточенного ума», для которого также был необходим этот ингредиент, но никто не мог ей помочь. Она вынесла из спальни все свои заготовки и временно упрятала их в Выручай-комнате. Ее беспокоило, что Снейп все же захочет конфисковать их, но он с того самого утра больше не поднимал эту тему. Пушок на Орбзонии почти совсем облетел, и к листьям больше невозможно было прикасаться голыми руками. Мэл ухаживала за ними, обмазав руки драконьем навозом, благо, этого удобрения в теплице было навалом. Несмотря на все меры защиты, руки Мэл от взаимодействия с ядовитыми испарениями покрылись россыпью маленьких язв. Язвы непрестанно болели и чесались, и Мэл вскоре обрела зависимость от успокаивающей мази, которую втирала в руки каждые полчаса, и которая вскоре высушила ее кожу так, что та покрылась серыми струпьями, словно старая половая тряпка. Рыжий камень на ее груди с каждым днем становился все горячее. На коже под ним вздулся пузырь и через сутки лопнул, обвиснув тонкой, полупрозрачной пленкой. Периоды затишья камня становились все реже и короче, а Мэл вместе с тем становилась все более уставшей и раздражительной. Несмотря на все затруднения, Мэл не собиралась сдаваться, обретая все большую решимость доделать зелье до конца. Никто из ее однокурсников и преподавателей не подозревал о ее состоянии. Она хорошо умела держать себя в руках. Она почти не изменилась, оставалась все такой же улыбчивой и приветливой. Ее могло выдать разве что выражение мрачной решимости, периодически возникающее на лице в минуты, когда она ни с кем не разговаривала. Снейп никак не комментировал ее последние воспоминания, в которых она все еще продолжала работу над зельем. Мэл подозревала, что он ждет, когда ее растение отцветет, и она сдастся, так и не сумев добыть мозг летучей рыбы. Это только подстегивало Мэл не прекращать своих попыток. Она приготовит это зелье во что бы то ни стало. … Северус аккуратно вынул из своего виска очередную серебристую нить и опустил ее в Омут памяти. Воспоминаний, которых необходимо обезопасить, было слишком много и с каждым днем становилось все больше. Он вынул все образы, связанные с Темным Лордом, Орденом Феникса, Поттером, Дамблдором и Пожирателями смерти и поместил их в серебристую субстанцию, завихрившуюся и покрывшуюся рябью. Донован с каждым разом владела своим разумом все лучше, и ему приходилось отбирать воспоминания все более тщательно. В дверь постучали. Северус накрыл Омут памяти тряпичным полотном и небрежно отворил дверь заклинанием. В кабинет вошла Донован - бледная, осунувшаяся, но с живым, упрямым блеском в глазах. Длинными рукавами бесформенной толстовки она прикрывала красную, покрытую язвами кожу на руках. - Добрый вечер, - сказала она, выдавив слабую улыбку. Снейп кивнул в ответ, разглядывая ее и подмечая ухудшение ее состояния. Он был удивлен, что она продержалась так долго в носке на груди рыжего камня, что она терпеливо каждый день обрабатывала листья Орбзонии, несмотря на то, что это углубляло ее язвы, что до сих пор изо всех сил пыталась добыть мозг летучей рыбы, но при этом ни разу не попыталась уговорить его, Северуса, поменять свое решение. Эта упрямая и молчаливая девочка порой вводила его в ступор. - Приступим, - сказал Снейп, когда убедился, что Донован готова к проникновению в ее разум. Ее лицо приобрело отрешенное выражение. Произнеся заклинание, Северус почувствовал, как его затягивает в вереницу ее воспоминаний и чувств. Замелькали образы - не такие хаотичные и бесконтрольные, как в их первое занятие, более тусклые и отдаленные, более сдержанные. Как ни странно, Северус испытывал неосознанное разочарование, ощущая, как Донован постепенно учится выкидывать его из своих мыслей. В ее сознании ему было комфортно. Все, что она видела, делала, чувствовала, находило отражение в его собственной душе. Первое воспоминание Донован, возникшее перед его взором, снова было о беге. Почему-то оно всегда было первым. Она бежала по полю, вдыхая аромат утренней свежести. Разум ее был легким и чистым, по телу разливалось тепло, и сама она ощущала себя воздушной и невесомой, как птица. Но тут она мягко закрыла от него это воспоминание, и его перекинуло на другое. Вот она купается в ручье со своей подругой. Солнце светит ярко-ярко, вода до ужаса ледяная, и сердце ее переполняет чистый восторг. И снова воспоминание почти мгновенно меркнет не по его воле. Он начинает чувствовать, как сопротивление ее разума нарастает, она старается освободить свои мысли. И тут, как это уже бывало, образы перед его взором начинают меркнуть и тускнеть, становятся хаотичными, странными, пугающими. Он чувствует, как девушку охватывает смятение, гармония разрушается, чувства выпадают из равновесия. В воспоминании всплывает образ ее матери, затем смазывается и сменяется образом мужчины с узким лицом, освещенным рассеянным светом световых чар. На этом моменте Северус обычно прерывал действие легилименции, но сегодня он решил пойти дальше и понять, что произошло, почему вдруг ее теплое и мягкое сознание вдруг стало таким неприветливым. Перед ним промелькнуло лицо ее бабушки: белое, холодное, неподвижное, с приоткрытыми, пустыми глазами. Северус почувствовал страх, охвативший ее. Затем возник образ белобрысого мракоборца, которого Северус уже видел в ее воспоминаниях в прошлый раз. Он сопровождался каким-то тщательно сдерживаемым чувством. Это была подавленная злость, которая мелькнула лишь на мгновение и снова сменилась смятением. Сознание Донован стало еще более разобщенным. А затем появился образ письма. Северус почувствовал, как Мелани начинает сопротивляться его вторжению в это воспоминание. Из чувства деликатности ему бы следовало прекратить, но он почему-то удержал этот образ, на уровне интуиции чувствуя, что добрался до разгадки. Перед его глазами мелькнули строки, написанные небрежным, размашистым почерком: «Не отменяйте давно запланированную поездку из-за каких-то необоснованных опасений. Заявление Дамблдора еще ничем не подтвердилось. Честное слово, мама, ты всегда переживаешь больше, чем нужно, и тем самым заставляешь переживать всех вокруг. Прошу, не говори мне, что в твоем возрасте я стану такой же трусихой…» Он испытывает какое-то сильное, невыносимое, отчуждаемое чувство. Что это? Вина? В тот же миг Северуса выкинуло из головы Донован с такой силой, что он физически едва сумел удержать равновесие. Придя в себя, он нашел глазами девушку. Она стояла напротив него напряженная, как струна, с неподвижным, побелевшим лицом, похожим на восковую маску. Ему стало не по себе. В памяти всплыли произнесенные ею пару занятий назад небрежные слова. - Говорите, давно забытые воспоминания? – спросил он напряженным голосом. Он сам не понимал, почему ему вдруг захотелось поддеть ее, возможно, из-за охватившего его смущения. Но Донован лишь слабо улыбнулась, признавая свое поражение. - Возможно, не столь забытые, как мне бы того хотелось, - глухо ответила она. Северус помолчал, глядя на ее в упор. Что-то с ней было не так. Ее слабая улыбка выглядела неестественно. Она вся подобралась и смотрела на Северуса со странным, нечитаемым выражением в чуть покрасневших глазах. - Вы злитесь, - вдруг догадался он. Он заметил, что она немного растерялась, но тем ни менее резко возразила: - Я вовсе не злюсь. - Нет, злитесь, - с каждой секундой он все больше убеждался в своей правоте. Мэл вдруг мрачно усмехнулась. - Хотите сказать, что злость мешает моему прогрессу в окклюменции, а Темный Лорд не будет ждать, пока я успокоюсь? – ядовито спросила она, передразнивая интонацию Северуса. Северус пропустил ее дерзость мимо ушей, внимательно наблюдая за ней. Ему еще никогда не приходилось видеть такого разительного контраста в человеке. Северусу было сложно представить, что спокойная, улыбчивая девочка, которой Донован была на людях, способна на проникновение в дом Пожирателя смерти, использование темных искусств и недюжинное упорство в осуществлении своей цели. Но вот эта новая Донован, которую он видел перед собой, – с язвительным прищуром в горящих глазах и раскрасневшимися от злости щеками, вполне соответствовала всем тем вещам, которые вытворяла. - Нет, вашему прогрессу мешает не злость, а то, что вы отрицаете в себе любые отрицательные эмоции, - спокойно заметил Северус. – Вы только и делаете, что зарываете голову в песок. Мэл качнула головой, отмахиваясь от его слов. - Я не хочу это обсуждать, - категорично заявила она, - тем более, с вами. Вы подвергаете осуждению любые человеческие слабости. - Вы что же, хотели бы, чтобы я сочувственно гладил вас по головке и подбадривал? - Нет, мне бы хотелось, чтобы вы ткнули меня носом в мои ошибки и направили на путь истинный, – огрызнулась Мэл. - Перестаньте уже грубить, - жестко велел Северус. – Я что, случайно открыл ящик Пандоры и выпустил наружу всех ваших демонов? - Я прошу прощения, профессор, - сдержанно ответила Мэл, вновь закрывшись в себе. Она обхватила себя руками за плечи и устремила взгляд в пол. - Продолжим занятие, - Северус направил на нее волшебную палочку и, дав ей только три секунды на подготовку, произнес заклинание. Образы, появившиеся перед его взором, взрывались столпами искр, смешиваясь между собой. Попеременно и бесконтрольно в них мелькали родители Донован, мракоборец и профессор Амбридж, ее подруга и однокурсники, незнакомец с перекошенным лицом и пустые глаза Кровавого Барона, пульсирующие гематофагные змеи и склянка с воспоминанием, ядовитые листья Орбзонии и волосатые лапы пауков. Мелани усиленно пыталась не позволить Северусу задержаться ни на одном из этих воспоминаний, перекидывая его, как мячик, из одного образа в другой. Но он упорно продолжал продавливать ее разум, заставляя останавливаться на тех воспоминаниях, которые приносили ей дискомфорт. Снова перед ним отчетливо замелькали строки письма – последнего письма, которое она написала своим родителям. Снейп нетерпеливо прервал действие заклинания. - Вы с кем-нибудь говорили об этом письме? – резко спросил он. - Нет, - расстроенно ответила Мэл и взглянула на него с осуждением. – Это очень некрасиво - проникать в мои интимные воспоминания, – злость из ее голоса исчезла, и он звучал сдержанно и ровно. - Вы сами в этом виноваты. Если бы у вас хватало смелости самой встретиться лицом со своими страхами, мне бы не пришлось вытаскивать их наружу, - спокойно проговорил Северус. Мэл тяжело вздохнула, задумавшись. - Наверное, вы правы, - тихо признала она. Северус немного помолчал. - Может быть, я и бываю груб, но я лишь хочу, чтобы до вас дошло: невозможно просто выкинуть из головы все то, что вам неугодно, - его голос звучал неожиданно миролюбиво. – А теперь расскажите мне о том письме. Что тогда произошло? Мэл некоторое время обдумывала его вопрос. В глазах ее отражалась глубокая грусть. - Мои родители советовались со мной по поводу той поездки, - наконец произнесла она, тщательно проговаривая каждое слово, будто речь давалась ей с трудом. – Мама опасалась, что в районе Уилтшира может быть опасно. Я же в письме только насмехнулась над ее опасениями. Я не сразу поверила в то, что Тот-кого-нельзя-называть вернулся. Думала..., что Поттер ошибся. А потом родители пропали, исчезли бесследно, я больше не получала от них писем. Мракоборцы сказали, что последний раз их видели в Уилтшире, - голос Мэл стал бесцветным. К концу своего рассказала она полностью овладела своим лицом и говорила так, будто зачитывала новостную сводку. - Вы же понимаете, что зелье, которое вы готовите, не вернет их к жизни, - выдержав паузу, сказал Снейп. Он не пытался деликатничать с ней – это было не в его характере, к тому же - ему было это очевидно - и не в ее характере тоже. - Да, понимаю, но, когда я делаю хоть что-то, все становится лучше, - голос Мэл звучал спокойно и рассудительно. - Кажется, будто можно что-то исправить. Я знаю, что это всего лишь иллюзия, но... - она запнулась, подбирая слова. - Но воля формирует психику, вы это хотели сказать? - Снейп скрестил руки на груди. - Да, - Мэл сдавленно улыбнулась. - Сейчас вы скажете, что были правы. Я признаю это: нельзя просто сделать вид, что прошлого не существует. И глупо думать, будто я могу что-то исправить черномагическим зельем. - Да, глупо, Донован, - согласился Снейп, но затем неожиданно мягко продолжил: - Ваше зелье ничего не исправит, но его смысл не в этом. Ваши действия компульсивны, но они выступают не как цель, а как средство. - Вы имеете в виду, средство справиться с утратой? - Да. Конечно, если иллюзии не становятся навязчивыми идеями. Но вы всегда так презрительно отзываетесь о зацикленности, что с вами, безусловно, этого не произойдет, - он произнес эти слова с мягкой иронией, не стараясь ее задеть, но все же намекая на противоречия между ее мыслями и действиями. И Мэл распознала эту иронию, потому что на губах ее заиграла виноватая, чуть грустная улыбка. Северус задумчиво смотрел на Мэл, и в голове его все, что до этого момента казалось ему непонятным и нелогичным, вдруг начало складываться в единую картину. Мелани Донован всю свою сознательную жизнь мастерски подавляла отрицательные эмоции. Она не умела проживать ни горе, которые испытывала в связи со смертью своих родителей, ни злость, которую питала по отношении к мракоборцам, не прикладывающих должных усилий по поиску ее семьи. Она подавляла злость на профессора Амбридж весь прошлый год и подавляла страх перед смертью, который испытала, когда умерла ее бабушка. И, конечно, она старалась подавить острое, невыносимое чувство вины, которое настигло ее, когда она поняла, что из-за ее небрежного, необдуманного письма родители решились на поездку, которая стала последней в их жизни. И, чтобы заглушить в себе вину и горе, Мелани Донован было необходимо чем-то себя занять, сделать хоть что-то, чтобы справиться со своим смятением, которое заменило ей подавляемые эмоции. Именно поэтому она занялась темными искусствами, именно поэтому так одержимо принялась за «Атрофакцию». Эти действия помогали ей справляться со своими чувствами. А когда она оставалась без дела, например, ночью, мысли настигали ее, вырывали из сна, и Мелани вновь необходимо было сбежать от них. Поэтому она вставала и выбегала на поле для квиддича и бежала, пока вновь не удавалось очистить голову. Мелани Донован не умела проживать свою скорбь, поэтому компенсировала ее действиями. И он, Северус, делал то же самое. После смерти Лили он не мог справиться со своим горем. Это была одна из причин, почему он перешел на сторону света, начал служить Дамблдору. Ему необходимо было чем-то компенсировать свою боль, но, главное, невыносимое чувство вины. Когда сын Лили Гарри поступил в Хогвардс, он наконец смог воплотить свои стремления в действие. Защищая Поттера, а теперь шпионя для Дамблдора, ежедневно подвергая свою жизнь опасности, Северус действовал и тем самым заглушал вину в своей собственной душе. В этом они с Мелани Донован были похожи. - Я помогу вам с вашим зельем, Мелани, - прозвучал вдруг его собственный голос в абсолютной тишине. В глазах Донован промелькнуло недоверие. - Правда? – выдержав паузу, спросила она. - Да. Когда прошло первое удивление, у Мелани вдруг просветлело лицо, и губы дрогнули в неуверенной улыбке. - Мэл, – тихо поправила она его. – Прошу вас, зовите меня Мэл. Но почему? - Просто я так хочу, - небрежно ответил Снейп. - Спасибо. - Пока еще не за что. - Нет, спасибо за то, что поговорили со мной об этом, - она с теплом взглянула на Снейпа. В его глазах Мэл видела понимание, видела отражение собственных чувств, и ее душу вдруг охватило теплое, обволакивающее чувство единения и близости с этим мрачным, отчужденным человеком, которого она почти не знала. Ей показалось, будто в груди что-то слегка отпустило, расслабило узел – пусть ненадолго, но ей стало легче. - Принесите мне воспоминание колдуньи, я хочу посмотреть его более подробно, - мягко велел Северус. - Сейчас? – удивилась Мэл. - Да, сейчас. Нельзя терять времени. Ваша Орбзония зацветет на этой неделе и будет цвести всего пару дней. Уголки губ Мэл вновь дрогнули в улыбке, а затем она выпорхнула из кабинета и поспешила в свою спальню, окрыленная чувством радости и облегчения.