Там, где цветут апельсины

В их обществе не принято говорить о гоне: гон — это что-то постыдное, то, из-за чего альфам начинает сносить крышу, а сами они совершенно перестают контролировать себя, целиком подчиняясь доставшимся от животной стороны инстинктам. Альфы и без того ужасны, а во время гона становятся вообще до омерзения отвратительными — по крайней мере, именно так говорят в обществе, где омеги стоят во главе угла. Течку же, напротив, превозносят: именно в этот период шанс омеги забеременеть вырастает едва ли не до девяноста девяти процентов, а сам омега становится чертовски соблазнительным и еще более великолепным, чем обычно; запахи раскрываются совершенно с иных сторон, смазки становится больше, а анус — податливее. Восхитительное удобство для желающих завести потомство или просто поразвлечься в постели, не правда ли? Когда альфа входит в состояние гона, его изолируют от общества и не выпускают до тех пор, пока тот не придет в себя. Когда омега испытывает течку, все вокруг, включая его альфы, обязаны позаботиться о нем и его комфорте. Именно эти вещи Аяксу с детства объясняли как базу их общества, заставляя закрываться в своей комнате на ключ на время гона и не просить помощи со стороны. Однако, попав в дом к Кэйе, Аякс неожиданно узнал, что, вообще-то, может быть по-другому. Во-первых, альфа может выпить специальные таблетки, которые ослабляют симптомы гона и значительно сокращают его. Во-вторых, не все омеги боятся альф в гоне — по крайней мере, Кэйа выглядел скорее чрезмерно жаждущим быть вытраханным, а не напуганным, когда Аякс впервые испытал гон при нем. И, в-третьих, гон — это не стыдно. Во время их первого совместного гона Кэйа сказал: «Что естественно, то не безобразно», — и эти слова запали Аяксу глубоко в душу, став едва ли не его жизненным девизом. Каждый раз, когда подсознание подкидывает ему неприятную ассоциацию или что-то в таком духе, он просто вспоминает о Кэйе, его подбадриваниях, желании быть с ним даже в этот сложных для его тела период и ему моментально становится лучше. Именно поэтому, когда Кэйа отводит Аякса поговорить о первом гоне Дилюка в стенах их дома, он подходит к ситуации со всей серьезностью. Как бы там ни было, Дилюк — их новый член семьи, а это значит, они должны приложить все возможные усилия, чтобы помочь ему адаптироваться в новых условиях и не чувствовать дискомфорта из-за своей природы. — Я знаю, что Дилюк еще не совсем привык к нам и вряд ли поделится своим состоянием, когда начнется его гон. Ты тоже через это проходил, думаю, тут объяснять ничего не нужно, — мягко улыбается Кэйа, пригубливая чашку с чаем. Аякс, сидящий на соседнем кресле, кивает понимающе: да, он прекрасно осознает ситуацию — вряд ли Дилюк будет готов открыться им самостоятельно. — К тому же, из-за стресса его цикл сбился, — тем временем, Кэйа продолжает говорить, задумчиво крутя кружку в руках. — Бай Чжу говорит, что по результатам анализов гон должен начаться со дня на день, а это значит, нам нужно быть готовыми предпринять все нужные действия в любую минуту, — изрекает он, поднимая взгляд и встречаясь прямо с васильковыми глазами Аякса. — Но как мы поймем, что у Дилюка начался гон, если он не скажет нам сам? — Аякс вопросительно склоняет голову к плечу, действительно недоумевая. Улыбка Кэйи становится шире. — Не волнуйся, у меня есть свои способы, — Аякс немного хмурится, на что Кэйа хмыкает. — Не переживай на этот счет. На самом деле, я хотел поговорить с тобой о другом, — если Кэйа говорит не переживать, значит, именно так и нужно сделать. Аякс доверяет ему на все сто процентов, а потому просто кивает и уточняет: — О чем? — О том, как именно пройдет этот гон, — вид Кэйи моментально становится серьезным, и Аякс, почувствовав перемену в его настроении, весь подбирается, продолжая внимательно его слушать. — Дело в том, что, если у альфы сбивается цикл, и гон не появляется долгое время, его симптоматика в этот период обостряется, — Кэйа вздыхает и, отставив кружку на журнальный столик, складывает пальцы домиком в задумчивом жесте. — То есть, даже если мы накормим его таблетками, ему все еще будет довольно тяжело справиться с гоном своими силами. А это значит, что ему придется заняться сексом с кем-то, чтобы немного облегчить свое состояние, — Кэйа внимательно смотрит прямо Аяксу в глаза, и тот сразу все понимает. — И под кем-то ты имеешь в виду себя, да? — не то чтобы мысль о том, что Кэйа хочет разделить гон Дилюка с ним, вызывает в Аяксе много негатива: все-таки они все живут вместе уже какое-то время, — но немного грустно почему-то все равно становится. Кэйа и Дилюк… Они ведь подходят друг другу намного лучше, чем он — Кэйе. В груди неприятно тянет. Аякс не должен ревновать, но он ревнует. И это ужасно. — Нас, Аякс, — мягкий голос, неожиданно оказавшийся ближе, чем был до этого, заставляет его вздрогнуть, резко вздернув голову. Аякс настолько ушел в свои мысли, что совсем не заметил, как Кэйа встал со своего кресла и подошел ближе. Теперь Аякс может спокойно учуять приятный феромон Кэйи подле себя, успокаивающе влияющий на его разбушевавшиеся чувства, и поэтому он, поддавшись порыву, утыкается носом Кэйе в живот и делает глубокий вдох, ощущая, как приятный цветочный запах наполняет его легкие. Кэйа с легким смешком, полным умиления, запускает в рыжие волосы пальцы и начинает нежно массировать. У Аякса по коже волнами расходятся мурашки. На сердце становится спокойнее. — Как ты собираешься впихнуть меня между вами? — Аякс ворчит больше для виду, с наслаждением прикрывая глаза от приятного ощущения рук на своей голове. Кэйа, прекрасно зная, что Аякс уже успокоился, с улыбкой продолжает перебирать его волосы. — Как-нибудь. Я не знаю, — он ощутимо ведет плечом. Аякс, недолго думая, поднимает голову и упирается подбородком ему в живот, вновь встречаясь с Кэйей взглядами. — Но я не собираюсь оставлять тебя за бортом если что, — он немного понижает голос, практически шепча эти слова, и нежно проводит ладонью по щеке Аякса. Тот, искренне улыбнувшись, ластится к его руке, словно большой кот, на мгновение вновь прикрыв глаза. — На самом деле, я боюсь, что не успею, и тебе придется справляться самому, — тем временем, Кэйа продолжает говорить, и Аякс, услышав его слова, застывает от удивления. — Но я же альфа, — растерянно отвечает он. Аякс помнит, как ощущается гон: неконтролируемое возбуждение охватывает каждую клеточку твоего тела, заставляя желание присвоить ближайшую омегу себе вырастать до неимоверных размеров. Возможно, именно поэтому в нормальном обществе их, альф, и запирают на ключ на время гона — и в целом держат на коротком поводке. Они не в состоянии контролировать себя большую часть своей жизни — неудивительно, что омеги решили однажды надеть на них ошейники в прямом и переносном смысле. Аякс помнит все свои ощущения во время гона, и потому очень скептично относится к идее его проведения только с альфой. Дилюк, конечно, очень неоднозначно реагирует на его феромон, но это вовсе не значит, что он вновь возжелает его во время гона так, как это было в обычное время. Все же именно в данный период альфа не только сильнее обычного в физическом плане, но и уязвимее, а потому присутствие другого альфы поблизости может быть с легкостью воспринято как наличие угрозы извне. — И что? — Кэйа вскидывает бровь и игриво усмехается. Аякс моментально чувствует неладное, заранее готовясь смущаться, и не прогадывает: — Когда ты дрочил ему, тебя это почему-то не останавливало, — хмыкает он, и Аякс, не в силах себя контролировать, заливается сильнейшим румянцем и прячет лицо в его животе так, что теперь его смущение можно увидеть только по горящим ушам. Кэйа знает, за какие рычаги нужно потянуть, чтобы вывести его на эмоции. Это уж точно. — Это другое! Там был ты! — смущенно бубнит Аякс, не поднимая головы. Кэйа на его смущение тихо хихикает и вновь начинает ласково гладить его по волосам с целью успокоить. Это немного помогает, и Аякс, немного отошедший от своей бури эмоций, немного отлипает от Кэйи, дабы продолжить их разговор. — Я же совсем не знаю, как стоит обращаться с альфами, — и это правда. Аякс понятия и не имеет, как ему заменить Кэйю собой, если так получится, что гон настанет раньше, чем тот вернется домой. Он совершенно не знает, как омеги ведут себя с альфами в гоне, если те не запирают их в чулане или вроде того. От мысли о том, что Дилюк отреагирует на него как-то не так и они навредят друг другу, немного сосет под ложечкой. Во-первых, Дилюк определенно дорог Кэйе, и Аякс бы не хотел расстроить его подобной ситуацией. А, во-вторых, Аякс в чем-то и сам проникся новому члену семьи, и потому навредить ему — последнее, чего бы он хотел. — Ты же сам альфа, — знающе произносит Кэйа. — Наверняка знаешь о каких-то особенностях своего тела. Попробуй тоже самое с Дилюком, — пожимает плечами Кэйа, и Аякс на мгновение задумывается. Это правда — он мог бы использовать свои знания об альфах на Дилюке. Вот только как ему при этом следует изобразить омегу? Кэйа, видимо увидев что-то на его лице, вздыхает и, подцепив его подбородок двумя пальцами, нежно поднимает его лицо. Теперь Аякс вновь смотрит прямиком Кэйе в глаза, не имея возможности отвести взгляд — не то чтобы он хочет даже пытаться сделать это. — Тебе не нужно отыгрывать кого-то, Аякс, — мягко улыбается Кэйа, и сердце Аякса тает от этого его выражения. — Просто будь собой, альфой, — он звучит убеждающе, но Аякс действительно до сих пор не до конца представляет, что будет делать. — Пожалуйста, Аякс. Ты мне нужен, — Кэйа, словно почувствовав его метания, использует беспроигрышный метод своего влияния: милейшее просящее выражение лица. Аякс никогда не мог противостоять чему-то столь могущественному, а потому, заранее зная, что согласится, вымученно выдыхает. — Я бы отложил эту поездку, но мое присутствие на той встрече обязательно. А оставлять Дилюка одного в гон я бы не хотел, — Аякс понимает. Понимает, но все равно очень нервничает. Это слишком большая ответственность. А если он сделает что-то не так? — Я могу на тебя рассчитывать? — добивает его Кэйа, очевидно прекрасно знающий, что делает. Его доверяющей интонации просто невозможно противостоять. И Аякс сдается. — Конечно, Кай.

***

Это происходит, когда Аякс мирно читает книгу, лежа на их с Кэйей кровати. Тот уехал пару дней, и Аякс, не зная, чем заняться от скуки, берется за одну из книг из личной библиотеки Кэйи, на которую он засматривался уже какое-то время. Он как раз дочитывает очередную главу, когда в комнату кто-то отчаянно начинает стучаться. — Господин Тарталья, началось, — нервно произносит одна из горничных-бет, не заходя внутрь, и Аякс, моментально поняв, о чем речь, захлопывает книгу и подрывается с кровати. Быстро дойдя до двери, он распахивает ее, встречаясь взглядом с перепуганной горничной. Кажется, ее зовут Моко. — Ты уверена? — хмуро спрашивает Аякс. Он знает, что гон тяжело определить по одному лишь виду — особенно в самом начале; ее очень просто спутать с обыкновенной лихорадкой. На старте гон можно лишь учуять, а бетам, как известно, ощущать феромоны вокруг не дано. Аякс всегда считал их самыми везучими в этом мире, давно сошедшем с ума. Моко легонько кивает, заметно нервничая. — Господин Дилюк очень разозлился на меня, когда я принесла ему ужин. Он рычал и велел мне убираться. Я очень испугалась, — Моко тихонько всхлипывает, но быстро берет себя в руки и продолжает свой рассказ. Судя по всему, аура альфы Дилюка производит большое впечатление даже на бет. — Поскольку господин Кэйа велел всегда приносить ему ужин, я попросила Аделинду отнести еду вместо меня. Насколько Аякс помнит, Аделинда — личная горничная, которую Крепус послал к ним вместе с Дилюком. Такая практика иногда используется, когда альфу передают в дом к омеге, дабы оказать хозяину дома особое почтение. Аякс не знает как и почему, но Аделинда на поверку неожиданно оказалась альфой: во-первых, непонятно, как она в своем возрасте умудрилась выжить и не выйти при этом замуж за омегу — Аякс почти не слышал о таких случаях; а, во-вторых, она — женщина, а женщин-альф в их мире осталось очень мало. Некоторое время назад они стали вымирать по непонятной никому причине. Возможно, так природа избавлялась от слабейшего звена в эволюции: пока что это самое вменяемое объяснение со стороны ученых. Женщины-альфы в самом деле довольно бесполезны: помимо альфа-феромона и индивидуального запаха, в них больше нет ничего, присущего альфам — они не могут оплодотворить другого человека или поставить на нем метку. Но, в силу своих биологических особенностей, выносить ребенка они теперь тоже не могут, что делает их даже бесполезнее женщин-бет. Общество относится к ним гораздо снисходительнее, чем к альфам-мужчинам. Должно быть, именно так Аделинда и выжила к своим годам. — Аделинда почти сразу вернулась и сообщила, что у Дилюка изменился феромонный фон. Она знает, как тот ощущается в гоне, поэтому смогла без проблем определить его. И я, узнав, решила сразу же сообщить вам, — заканчивает свой рассказ Моко, продолжая отчаянно теребить свой фартук. Аякс медленно кивает и, выйдя из комнаты, закрывает за собой дверь, начиная идти по направлению к комнате Дилюка. — Распорядись, чтобы нам ближе к ночи занесли воду с таблетками и перекус. Раньше двенадцати не беспокоить, — Моко сразу же кивает и быстрым шагом уходит в противоположную сторону, дабы оповестить остальных. Аякс, резко выдохнув, подходит к комнате Дилюка. Неужели все случится именно сегодня? Шумно сглотнув, он, не дав себе времени на сомнения, берется за дверную ручку и входит внутрь. Первое, что привлекает его внимание — изменившийся запах Дилюка. Если до этого Аякс четко слышал в его феромоне лишь полусладкое вино, то теперь к нему будто бы добавляется несколько слоев, и аромат начинает отдавать чем-то цветочным. Уж не во влиянии ли Кэйи дело? Почувствовав, как во рту все резко пересыхает, Аякс закрывает дверь, оставляя комнату в приятном полумраке, и, решив не медлить, делает шаг навстречу Дилюку, лежащему на кровати поверх застеленного одеяла: судя по всему, его уже некоторое время мучает жар. Тот, моментально ощутив постороннего в комнате, вскидывает голову и смотрит на Аякса грозно, всем своим видом приказывая ему выйти. Аякс же держится невозмутимо и, натянув на себя слабую улыбку, делает еще несколько аккуратных шагов в его направлении. — Я не причиню тебе вреда, Люк, — он старается подавить рычание альфы, которое стремится вырваться наружу в ответ на выпускаемый феромон другого альфы в гоне. Аякс вытягивает руку вперед, как обычно делают в попытке подружиться с диким животным, и продолжает понемногу двигаться вперед. — Я хочу помочь, — решив, что, возможно, его собственный запах поможет Дилюку освежить память, Аякс начинает постепенно выпускать феромон в воздух, стараясь наполнить его эмоциями, которыми Кэйа всегда успокаивает его самого. Сначала Дилюк никак не реагирует, но затем, видимо почувствовав его феромон, опасливо принюхивается и к их общему удивлению на выходе произносит: — Аякс, — он узнает его. Все его тело мгновенно расслабляется, и Аякс, поняв, что опасность миновала, доходит до кровати в нормальном темпе и уже через несколько секунд садится возле Дилюка. Кажется, тому от аромата знакомого альфы становится чуть легче — в его глазах читается осознанность. Или, быть может, он просто хорошо умеет контролировать себя даже в таком неоднозначном положении. Между ними повисает странная неловкость: Аякс еще ни разу не оказывался с Дилюком наедине без присутствия Кэйи и уж тем более никогда не наблюдал его в столь уязвимом состоянии. Рыжие длинные волосы спутались и локонами прилипли к его лбу — судя по всему, Дилюк уже несколько часов мучается от терзающего его гона, а потому организм, нуждающийся в разрядке и омеге поблизости, заметно ослабевает. Аякс бы сказал, что сейчас Дилюк выглядит не просто уязвимо — будто бы даже хрупко, и, не удержавшись, протягивает руку к его лицу, нежно убирая прилипшие волосы от лица. — Ты здесь, чтобы запереть меня? — хрипло спрашивает Дилюк, заглядывая Аяксу в глаза, и тот, лично встретившись с алой бездной, поражается столь огромному количеству обреченности, сокрытой в ней. Он понимает, почему тот задал этот вопрос, но от этого на душе не становится легче. — Я здесь, чтобы помочь тебе, — Аякс старается вложить в свои слова как можно больше нежности и искренности, дабы Дилюк осознал: он действительно не намерен ограничивать его свободу или как-то вредить ему. Однако Дилюк все еще смотрит на него с каким-то усталым недоверием и понятным им обоим смирением. — Тогда почему здесь не Кэйа, а ты? — вообще-то, вопрос логичный: в гоне альфе может помочь только омега или таблетки. Так, по крайней мере, убеждали всю их сознательную жизнь. Но Кэйа также говорил ему, что альфа может помочь альфе ничуть не меньше, и Аякс, доверяющий ему на сто процентов, хочет это проверить. — Кэйа сейчас вне города, поэтому тебя оставили на меня, — произносит он в шутливой манере, растягивая губы в кривой ухмылке. Дилюк, которому, судя по всему, вновь начало становиться хуже, лишь глубоко вздыхает и на секунду прикрывает глаза, словно борясь с внутренней слабостью. — И как ты решил мне помочь? — хмыкает он, словно пытаясь высмеять эту идею. Выходит у него не очень. Видимо, истощение все же дает о себе знать, посылая Дилюку множество сигналов сразу. — Не думаешь, что омегам подобные вещи явно ближе? Подавив в себе желание закатить глаза, Аякс, решив, что пора начать действовать, иначе Дилюку станет еще хуже, приближает свое лицо к его и на выдохе произносит: — Когда я дрочил тебе в последний раз, ты не жаловался, — а Дилюк, словно уловив что-то в тоне его голоса, подается ему навстречу и, просяще приоткрыв губы, прерывисто выдыхает прямо в губы Аякса. Алые глаза пытливо смотрят из-под ресниц, пока Дилюк прикусывает нижнюю губу, словно борясь с чем-то внутри своей головы. «Легко же его покорить в таком состоянии», — с усмешкой думает Аякс, кладя руку на внутреннюю сторону бедра Дилюка и начиная вести ее к вставшему члену. Тот в ответ рвано выдыхает и тихо скулит. — Такой чувствительный, — Аякс быстро облизывается, ощущая, как и в нем самом все начинает дрожать от предвкушения. Отчего-то его альфа без вопросов видит в Дилюке партнера, стоит тому лишь выпустить нужные феромоны: до того, как тот появился в их доме, Аякс никогда не испытывал ничего похожего, а потому каждое взаимодействие с Дилюком заставляет его кровь бурлить от самых разнообразных желаний. Когда его ладонь опускается на пах Дилюка, тот, более не сдерживаемый собственным сознанием, придвигается ближе к Аяксу и, почти умоляюще заглядывая тому в глаза, начинает загнанно дышать с ним одним воздухом. — Пожалуйста, пожалуйста, — шепчет он, как заведенный, совершенно не осознавая, что творит с Аяксом своими словами и всем своим видом. — Я… Я хочу, — Дилюк кладет руки на плечи Аякса и трется о него носом, словно пес, старающийся обратить на себя внимание хозяина. Это заставляет Аякса сделать несколько глубоких вдохов-выдохов в попытке нормализовать собственное состояние. «Дилюк сейчас в приоритете. Я не должен терять самоконтроль», — успокаивает себя он, старательно концентрируясь на ровном дыхании, как его учил Кэйа. И в какой-то момент у него даже начинает получаться, когда Дилюк, так и не получивший своего внимания, внезапно сам опускает руку на член Аякса и сжимает сквозь несколько слоев ткани. И тогда Аякс понимает: он возбудился ничуть не меньше. Запах Дилюка, его феромоны и общий вид заставляют Аякса желать так, как он никогда прежде не желал ни одного альфу. Эта страсть, с которой Дилюк пытается привлечь его внимание, просто не может оставить Аякса равнодушным, и он, не давая себе мгновения на сомнения, первым целует Дилюка. Они кусаются, борются языками и, сбивчиво дыша, стараются попутно раздеваться. У Аякса напрочь срывает крышу: от того, как Дилюк пытается стянуть с него футболку, но, поняв, что не справляется, просто разрывает ту на нем; как стонет между поцелуями и трогает Аякса везде, где может дотянуться — сильные руки касаются его оголенных плеч, щек, волос, груди, и Аякс пропадает в этих прикосновениях, ощущая, как понемногу сгорает от страстного желания; как Дилюк стремится занять главенствующую позицию, подавив его своим феромоном — у Аякса от накаляющейся соревновательной атмосферы кожа начинает зудеть от желания подчинить разбушевавшегося альфу себе. Но он держит свои желания в узде: сегодня его главная задача — помочь Дилюку. Держась за эту мысль, Аякс тянет Дилюка на себя и, позволив тому нависнуть над собой, старается лечь в как можно более открытую позу, всем своим видом демонстрируя свою полную покорность. И Дилюк, увидев столь откровенное доверие со стороны Аякса, рычит утробно и глаза прищуривает. Аякс видит, как альфьи клыки будто бы заостряются, но отчего-то ощущает не страх — возбуждение. А потому ноги разводит податливо и в спине немного прогибается, как соблазняя, и Дилюк, определенно наслаждаясь открывшимся ему видом, берет их члены в ладонь, начиная двигаться. Он утыкается носом в Аяксову шею, дыша им, словно наркоман, и Аякс, утопая в собственных эмоциях, тихо стонет. Он знает — Дилюку будет мало подобной стимуляции, и потому, наскоро придумав новый план, приоткрывает слипшиеся от сухости губы и хрипло выдыхает: — Люк, — тот, уловив звук со стороны лежащего Аякса, моментально останавливается и смотрит прямо ему в глаза. По всей видимости, у него сработал инстинкт — защитить свою пару в уязвленном положении, и это греет Аяксу сердце. Дилюк принял его как своего партнера. Как это мило. — Давай я сведу ноги вместе, и ты просунешь туда член. Я не смогу принять тебя в себя сейчас, — на последнем предложении Аякс смущенно краснеет и отводит взгляд: вообще-то, он не должен ощущать себя виноватым — в конце концов, его природа заключается не в этом, но отчего-то липкий стыд все равно прилипает к его щекам, заставляя его вести себя как девственная омега в первую течку. Дилюк, кивнув, помогает ему выполнить задуманное, действуя до безумия аккуратно. К такому обращению легко привыкнуть. Глаза в глаза. Кожа к коже. Когда Дилюк делает первый толчок между его бедрами, Аякс тихо скулит и сжимает простыни пальцами. Ощущение члена, трущегося о чувствительную кожу внутренней части бедер, заставляет его тело с наслаждением выгибаться навстречу толчкам, а сбитое дыхание Дилюка и его жаждущий взгляд, пожирающий Аякса заживо, громко стонать и теряться в новых ощущениях. Он бы никогда не подумал, что подчиняться кому-то в полной мере может быть так приятно. Он бы никогда не подумал, что ему понравится лежать под другим альфой. «Интересно, как бы он ощущался внутри?» — неожиданная мысль заставляет Аякса задрожать от новой волны животного возбуждения: неужели, ему настолько хочется отдаться другому альфе? Внизу все призывно тянет, а на очередном толчке Дилюка Аякс чувствует, как к глазам подкатывают слезы наслаждения. Когда те скатываются по его щекам влажными дорожками, он чувствует, что Дилюк ускоряет темп и, издав особенно низкий рык, прикрывает глаза, изливаясь прямо на тело Аякса. Сперма попадает на живот, грудь и долетает даже до губ Аякса. Недолго думая, он быстро слизывает капли с нижней губы. Сладко. А после, вспомнив про важность узла, сжимает бедра сильнее, немного облегчая состояние Дилюка. Тот благодарно стонет, его член же не выходит из эрегированного состояния ни на секунду. У Аякса это вызывает не отторжение — напротив, предвкушение, и он решает повременить со своим оргазмом. Им предстоит долгая неделя.

***

Когда Кэйа возвращается домой, все его тело ноет от долгого перелета, но он, отдав распоряжение о завтраке, все равно первым делом решает проверить Дилюка. По его подсчетам гон должен был уже пройти, и Кэйа, честно говоря, очень сожалеет, что не смог застать его самолично. По его скромному мнению, с которым, к сожалению, не согласится большинство омег, альфы в гоне — восхитительны. Их пылкость, страсть, с которой они хотят тебя присвоить… От одних лишь мыслях об этом у Кэйи что-то приятно сворачивается внизу живота. Как хорошо, что гон Аякса не за горами. Возможно, в этот раз он даже сможет убедить Дилюка присоединиться. Стараясь откинуть лишние мысли в сторону, Кэйа, поднявшись на второй этаж, заходит в комнату Дилюка и не может сдержать улыбки, моментально растянувшейся на его губах от представшей перед его глазами сцену. На разворошенной кровати в обнимку лежат двое его альф. Дилюк, трогательно уткнувшись в рыжий затылок Аякса, спит, прижимая того к себе со спины за талию, пока Аякс, явно услышав приближение Кэйи, сонно приоткрывает глаза и улыбается, обнаружив его присутствие в комнате. — С возвращением, — хрипло произносит он, и лишь тогда Кэйа обращает внимание на его внешний вид: искусанные губы, побледневшая кожа, покрытая следами от засосов и укусов, метка альфы в районе шейных желез. Увиденное заставляет его хитро улыбнуться, моментально поняв природу нанесенных повреждений. — Я дома, — сев на кровать, он запускает ладонь в волосы Аякса и нежно начинает массировать кожу его головы. Дождавшись, пока тот вновь закроет глаза, Кэйа, пользуясь пониженным уровнем его бдительности, наклоняется прямиком к его уху и с ухмылкой шепчет: — Тебе понравилось быть под альфой, полностью отдаваясь ему, солнышко? — Аякс, до этого полностью расслабленный и не ожидавший столь подлого шага со стороны Кэйи, мгновенно каменеет и заливается краской, заставляя усмешку Кэйи стать шире. — Это была вынужденная мера, — едва слышно бубнит он, лишь нагоняя на себя больше подозрений. Кэйа отчего-то уверен: если он решит сейчас проверить состояние ануса Аякса, то обнаружит, что тот полностью растянут, а сам Аякс наполнен спермой до самых краев. Внутри все сжимается от возбуждения. Кэйа мечтательно прикусывает нижнюю губу. — Я знал, что тебе понравится, — сказав это, он нежно целует Аякса под ухом, заставляя того покрыться мурашками и зажмуриться что есть сил. Сделав, что хотел, Кэйа встает с кровати и уже громче добавляет: — Как будете готовы, спускайтесь. Будем завтракать, — и выходит из комнаты. В ванной он обнаруживает, что его нижнее белье немного промокло от естественной смазки, а член начал напрягаться. Им определенно будет что обсудить за завтраком.