Six. Seven. Eight. Nine.

      Окутанный закатными лучами Детройт был прекрасен, как никогда. Как ни один город в каждой из стран мира. Он был прекрасен, в своем несколько унылом одиночестве. Он игрался со светом, высокими шпилями зданий великих корпораций, которые зазывали сюда инвесторов и туристов. Яркие вывески пестрели, предлагая абсолютно разные виды услуг и товаров. Все, чтобы угодить потребителям, у которых были слишком высокие запросы.       Но никто так и не мог понять, что этот город может предложить нечто большее, чем товары одного жалкого городишки, ставшего почти призраком на карте Америки, вставшего на колени и вновь поднявшегося из пепла подобно фениксу, когда на горизонте забрезжила надежда на новое будущее. Отсюда все началось. В этом городе берет свое начало индустрия имплантов.       Город засыпает, просыпается мафия...       Он бы и рад сказать это, да только Детройт никогда не спит, переливаясь различными красками.       Мужчина чиркает колесиком зажигалки, подносит огонек к кончику сигареты, медленно втягивая дым, позволяя ей разгореться достаточно, а затем резко отпускает кнопку, обхватывая фильтр пальцами и выдыхая в воздух. Его цепкий взгляд скользит от вывески с китайским стрит-фудом где-то внизу до вывески пятизвёздочного отеля, возвышающегося над зданиями в округе. Детройт был прекрасен в своем многообразии зданий, товаров, услуг и людей. Таких ничтожных, вечно спешащих куда-то по своим делам и даже не подозревающих о том, что рядом с ними бродят персоны с повышенной секретностью в делах и личной истории, торговцы оружием и имплантами.       Они не были мафией. Они были тенями. Тенью обычного человека, здания, машины. Они были везде и нигде одновременно. Они не боялись показываться кому-то на глаза, потому что знали: их все равно не поймают, не заметят, потому что они подобно теням всегда на виду, где-то поблизости, но были такими же неуловимыми...       — Ну и место же вы выбрали для встречи, — раздается за спиной мужской голос, смешанный с шагами.       — Предпочли бы встретиться на вашей территории? — отвечает в ответ фигура, облаченная в чёрное пальто с капюшоном на голове. Фигура смеётся, так хрипло, натужно, словно при простуде, а затем кидает окурок с края крыши, поставив ногу совсем близко к парапету. — Без новостей вы бы сюда не явились. Что-то серьезное?       — Я бы подождал нашу подругу, — начинает мужчина, останавливаясь рядом. — Но я ей не доверяю. Слишком сильно она промахнулась с этим делом. Возгордилась, подобно Икару, взлетела до небес. Жаль, что перья скреплены воском, что тает под лучами солнца.       — А вы снова говорите загадками, — кивает фигура, прикуривая новую сигарету и протягивая пачку мужчине. Тот качает головой, отказываясь и созерцая закатный Детройт. — Никакой конкретики. Если есть, что сказать, говорите прямо. — Его спокойным голосом можно было действительно пугать, как и невероятной сдержанностью.       — Импланты у Интерпола, потому что наша подруга выбрала не того подставного пса, — гневно щурится мужчина, кривая губы в презрении. — И на след уже упали два лучших цепных пса Аманды Стерн.       Фигура хмыкает, обхватывая губам фильтр сигареты, а затем запускает одну руку под пальто. Это может сильно усложнить им задачу и жизнь и действовать, видимо, придется радикально, а не как всегда, с помощью хитрости и подстав, что было их излюбленным методом, путающим все следы. До этого дня, когда ему сообщают такую «радостную» новость. Ему не нравились подобные сюрпризы. Кому они вообще могут понравиться?       Фигура достает черный пистолет, со сбитым серийным номером, но его собеседник, как настоящий профессионал, определенно смог опознать в нем Глок. И он точно мог понять его намерения, что подтверждало то, насколько уверено он взял в руки пистолет, пряча его под собственный пиджак.       — Через две недели Карл Манфред организует выставку, — произносит фигура, едва повернув голову в сторону собеседника. Не смотря на это, его лицо так и не оказалось освещённым одной из этих вывесок. Тень продолжала на него падать. — Меня не интересует как, но все, кто могут раскрыть нас и помочь агентам в этом, должны оказаться там. Избавьтесь от всех.       — Предлагаете, избавиться от собственной дочери тоже? — спрашивает мужчина, посмотрев исподлобья на собеседника. Тот лишь хмыкает снова, отвернувшись обратно. И он понял все без слов. Ее убить придется тоже.       Он только кивает в ответ на этот приказ, а затем поворачивается к взобравшейся на крышу девушке. Та вскидывает свою идеальную бровь, смотря на двоих людей, что-то обсуждавших достаточно тихо мгновением ранее. Она даже не хотела лезть в эти дела, но знала, ее они тоже могут касаться. Хотя бы из-за того, что она просрала импланты, но фигуру в плаще не интересовало вернёт она их или нет. Его интересовала ещё одна партия. Благо, девочка она умная.       — Вторая партия добралась до Китая, — без лишних слов начинает девушка, подойдя чуть ближе. — Получили? — Фигура лишь едва кивает, давая положительный ответ. — Третья партия уже готовится к списанию, но сейчас нам следует быть чуточку осторожнее.       — Нет. Позволь имплантам уйти на рынок, — отвечает фигура, а затем также хрипло и натужно смеётся. — Да начнется шоу...       И только брошенный вниз окурок, упавший на асфальт с первыми каплями дождя, привлекает к себе внимание собаки и ее хозяина, вынуждая того поднять голову вверх и посмотреть на три смазанные точки на крыше...       — Вау, — произносит Вирс, смотря на вошедшего в ее кабинет Ричарда. Тот усмехается, разводит руки в стороны, позволяя ей внимательно осмотреть его. Белая рубашка, черные в тонкую серую полоску классические брюки, такой же расцветки жилетка и лакированные мужские туфли. Украшали образ закреплённая на ремнях поверх жилетки кобура для пистолета и карман для запасного «магазина». — Куда это мы так вырядились? — Она смеётся, смотря на напарника.       — На блядки, — шутит в ответ Найнс, остановившись возле ее стола и оперевшись бедрами о его край. С грацией, которой позавидуют даже модели. — Думаю тут охумутать одного парня, — с некоторой мечтательностью продолжает агент. — Недавно ему, вот, нюдсы скидывал. Знаешь, он по достоинству их оценил. — Напарник улыбается так, словно говорил ей, смотри и учись, как парней к себе привлекать.       Сэм давится кофе, выплёвывает ее обратно в бумажный стаканчик, кашляет и смеётся, уткнувшись лицом в стол. Ей не было стыдно за то, что в три часа ночи она разбудила напарника со страной просьбой, — «Рик, скинь нюдсы». Самое смешное было то, что его сонный мозг даже не додумался задаться вопросом «зачем?», ну или не успел, так как руки уже выполнили просьбу Саманты. Нравилось ей, когда сонный напарник делал все, что ей нужно было, пока эта сова недоебаная сидела в три часа ночи и готовила поесть, угарая с очередного ухажёра на сайте знакомств. Правда, в этот раз ухажёр был странным, даже не удивился, что она скинула ему мужские нюдсы и просто сказал «ну, с сюрпризом, ну, бывает». Ей даже показалось, что это и есть ее вторая половинка. Такой же ненормальный парень, как она сама.       — Ага, — наконец кивает Сикс. — Дай догадаюсь, — подыгрывает ему девушка, задумываясь. — Ты сказал, что работаешь детективом в полиции и приедешь на свидание, возможно, после работы? — Напарник кивает, давая ей понять, что она выстроила верную логическую цепочку. — Ух ты! Как романтично!       Они смеются, казалось, настолько громко, что их услышали за пределами ее кабинета с одной прозрачной стеной. На деле же, на них просто странно косились с момента, когда один недоумок решил обвинить их в отношениях, которые между коллегами в их родном К451 запрещались. Не то чтобы этих двоих это волновало. Они знают правду, директор тоже, остальное было не важно. Настолько не важно, что плевать они на всех хотели, продолжали смеяться, работать над делом в офисе и дома у одного из них. Все ради работы. Два чертовых трудоголика.       Найнс поворачивает к себе зеркало, которое всегда стояло на столе у Сэм, проверяет волосы, насколько идеальна его укладка. И его напарница на это только заходится очередным приступом хохота, изогнув свою идеальную бровь и посмотрев на напарника.       — Ты ещё накраситься не забудь, — кивает Вирс, подшучивая над Ричардом. На ее шутку, он бросает серьезный взгляд.       — Давай сюда косметичку, — с серьезным выражением лица и тоном, отвечает Найнс, протянув руку.       Сэм сдерживает улыбку, наклоняется в сторону, доставая из шкафчика, косметичку, а затем ставит ее прямо перед Найнсом, смотрящего на это чудом с немым вопросом: «и как это делается?», — на что напарница только хитро щурится, повернув зеркало и к себе тоже. Она ловко поддевает собачку замка, тянет на себя, раскрывая ее и достает из косметички тени, помаду, подводку, тональный крем, румяна, пудру и огромное количество кистей. Чистых, будто она их только купила.       — Смотри, — произносит Вирс, открывая тени, а затем пальцем своей настоящей руки ковыряется в черного цвета тенях, доставая другой рукой из косметички ватные палочки и влажные салфетки. И как только там все помещается? — Палец черный видишь? — Напарник кивает, затем кивает девушка, поднося палец к веку и закрыв глаз. — Вот так берешь, мажешь, — она проводит подушкой пальца по веку, оставляя неровный след у глаза. — Потом опускаешь палец ещё, снова мажешь, — она проводит ту же самую махинацию с другим глазом, а затем достает влажную салфетку и оттирает палец, тянется к ватной палочке и слегка смачивает ватку слюной, под брезгливый взгляд Ричарда. — И вот так подправляешь, — заканчивает Вирс, стирая ненужную часть косметики у глаза. — И ты идеально накрашен! — Она довольно осматривает себя, чуть дует губы и подмигивает своему отражению.       Андерсон берет влажную салфетку, подносит ее к глазу напарницы и стирает ее тени, морщась в некотором отвращении, пока девушка просто смеётся. Он не мог только стереть ее эти неебически длинные стрелки, смотря на них, как на врагов народа и не понимая, почему смывается все, кроме них! А Сэм и вовсе не понимала, зачем он пытается стереть салфеткой ее перманент, который она сделала в салоне ещё до работы в Дубае. Хотелось ему объяснить, что это само сотрётся через год.       Но посмотреть на мучения напарника было важнее и веселее.       — Ты их рисовала несмываемым маркером? — спрашивает Ричард, вскинув брови и смотря на покраснения на лице напарницы.       — Это перманент, придурок, — недовольно поджав губы, отвечает Вирс.       Они молчат некоторое время, сверлят друг друга взглядом, а затем Найнс качает головой, вздыхая. Он вообще не знал, зачем согласился на ее авантюру. Снова. Сначала просто вломился в дом Манфреда и дождался полицию, где они устроили проникновение со взломом. Теперь Сэм просто не хочет идти на свидание сама, считая молодого человека по ту сторону экрана слишком прилипчивым. В целом, она нашла идеальный способ от него избавиться: послать на свидание Ричарда, потому что парень явно считает, что девушка просто прикалывается и сама придет. Ага, конечно!       Сэм была девочкой невероятно умной и поэтому послала вместо себя Найнса, — ну не только же ее будут считать не нормальной.       — И главное, помни, нужно купить цветы, — встаёт на ноги Сэм, хлопнув в ладоши. — Ты весь из себя такой альфа-самец, который берет каждого и каждую на первом свидании.       — В общем, само очарование, —смеется в ответ парень. — Очарование приправленное грубостью и эмоциями камня, ага.       — Ладно, можно и так, — кивает Сикс, поправляя ворот его рубашки. Она улыбается, хитро прищуриваясь, а затем продолжает: — Я заполню всю документацию, если ты это сделаешь, Рик. До конца недели.       Со стороны они действительно были похожи на парочку. Отсюда и растут ноги всем этим слухам, которые им стоило бы пресечь на корню. Но зачем? Ведь так будет скучно! Так у них хоть какое-то развлечение есть, в их унылом К451. И всем есть что пообсуждать и кому косточки поперемалывать, и Сикс с Найнсом есть над кем посмеяться.       Если бы она знала, что где-то там, Маркус сейчас искал нормальное платье для своей замены на свидание, Сэм бы рассмеялась в голос и сказала бы ему, что изменять своей девушке не хорошо, — хотя кто она такая, чтобы лезть в чужие отношения и учить уму разуму. Если бы Сэм знала, что это он был тем парнем, которого Вирс хотела от себя отвадить, ужаснулась бы и сама отменила свидание. Если бы она только знала... Но ей повезло, она не знала и могла устроить цирк, который мог бы обернуться чем-то серьезным для самого Найнса, который был абсолютно против отношений.       Девушка окидывает его внимательным взглядом ещё раз и кивает каким-то своим мыслям.       — Ты, в целом, готов к этому супер важному заданию, — говорит Сэм, выключая компьютер. — Завтра передай мне всю документацию, я ее сделаю. А пока что, Ромео, — она смеётся, взяв его под руку и подхватив свою сумку. — Поехали к тому кафе. Довезу тебя и поеду кормить своих котиков.       — Если до конца недели не будет готова документация, — хищно скалится Ричард, — ты будешь должна мне желание. Договорились?       Они выходят из кабинета, года Сэм хмурится, задумываясь и кивая. Ей не хотелось, чтобы Найнс загадывал желание, если она не сдержит слово. Мало ли что в голову ему придет! Однако, она все равно согласилась, решив, что за три дня, которые остались до конца недели, она успеет сделать всю бумажную документацию и отнести ее директору, как и переслать электронный вариант мисс Стерн. Придется, конечно, ночевать в офисе, но что поделать. Лучше так, чем потом выполнять желание напарника.       И все бы ничего, но окликнувший их со второго этажа Джош, заставил двоих агентов вынырнуть из своих мыслей и перестать сосредотачивать внимание на малозначительной миссии под названием «свидание».       Темнокожий IT-специалист их любимого К451, заметив, что напарники остановились, резво побежал к ближайшей лестнице, перепрыгивая ступеньку другую и едва не падая им под ноги. Сэм, грешным делом, подумала, что если дело такое срочное, чего он просто перегородку не перепрыгнул, спустившись вниз, а потом уже вспомнила, что у их друга и старшего по информационной безопасности нет системы приземления «Икар», — развитой до «Рывка» или стандартной системы. Он любил общество компьютеров, а не общество людей, за которыми приходилось гоняться дено и нощно.       — Что-то случилось? — спрашивает Ричард, вскинув бровь и в миг став серьезным. Ему словно переключили тумблер, как у роботов, что он стал таким холодным всего за секунды. Сэм, в целом, тоже не улыбалась.       — Директор хочет вас видеть, — тяжело дыша, произносит Джош, смотря на напарников. — Есть новости по вашему делу или что-то вроде этого. Черт, я не знаю, нихрена не понял, он сказал, что это срочно и надо вас позвать.       — Нет покоя грешникам, — «закатывает» глаза Вирс, посмотрев на напарника. Тот кивнул в сторону лестницы, сухо поблагодарил коллегу и направился первым на второй этаж. — Кажется, сегодня мы действительно без отдыха, — как-то совсем не весело произносит Сэм, быстро нагнав напарника.       Они спешно поднимаются наверх, проходя ряд дверей, ведущие в разные кабинеты, а затем останавливаются у одной единственной с табличкой, гласящей, что это кабинет директора. Просто стоят вот так некоторое время и думают, зачем они ему понадобились и стоило ли заходить? Может им сделать вид, что они уже ушли и Джош их не догнал? Но они же уже тут, куда им деваться теперь?       Первой в кабинет заходит Сикс, после уже напарник. Они оба останавливаются возле его стола, когда директор машет в сторону двух кресел, давая немой приказ сесть, и устало потирает лоб, повернувшись к ним боком. Это дело выматывает не только их, которые не могут поймать этих «Теней» и найти, откуда растут ноги у этих имплантов, но и его, вынужденного им помогать против своей воли. Никого не интересовало, хотел он им вообще помогать или нет. Ему дали приказ, он выполняет. Все просто.       — Аугментированные люди продолжают умирать на улицах Детройта, — начинает мужчина, посмотрев на стену. Туда, где висела картина «Падение Икара». — Полиция всех собак спускает на банды, но вот что я вам скажу... Импланты, снятые с аугов, оказываются на черным рынке, а некоторые засветились в Ираке. — Он переводит взгляд на агентов.       — Этим делом занимается полиция. Мы не можем так просто взять и вмешаться в их работу, — отвечает Сикс, закинув ногу на ногу и положив на колено свою сумку. Директор вскидывает бровь, отметив, что агенты явно собирались уходить, а значит он вовремя их вызвал. — Это не проникнуть в их архивы. Здесь все иначе...       — Да, если вы, двое обычных гражданских вмешаетесь в дело, то все будет выглядеть так, будто вы что-то пытаетесь скрыть от бравых служителей правопорядка, — кивает директор, а затем поворачивается к ним корпусом, сцепив руки в замок на столе. — И это вызовет вопросы. Но если в дело вмешаются агенты «К451» при Интерполе, то у полиции будут связаны руки и они не посмеют мешать вам. А теперь подумайте своими головами: что вам может дать доступ к этому делу?       Он не ругал их, не кричал, не отдавал приказ, просто подталкивал их к согласию на передачу дела к ним в руки и активному сотрудничеству с полицией. Более того, все это выглядело со стороны как какой-нибудь заговор, — и они говорили на тон тише, и директор тоже, ещё этот его прищур и редкие косые взгляды на стекло в кабинете. У Найнса действительно складывалось впечатление, что мужчина доверяет им какой-то важный секрет и не хочет, чтобы об этом знал кто-то ещё, помогает им в закрытие дела, предоставляет возможность поймать этих ублюдков быстрее.       — Это даст нам лёгкий, быстрый и, главное, безопасный доступ к архивам ДПД, — кивает Ричард, откидываясь на спинку кресла и потирает нижнюю губу указательным пальцем. — Сотрудничая с полицией, мы сможем узнать больше об этой сети, чем знали с самого прибытия в Детройт и будем более уверены в том, в каком направлении нам стоит копать.       Директор удовлетворённо кивает, прикрывая глаза на несколько секунд. Ладно, всё-таки тут ещё были люди с мозгами, а не кашей в голове. Это не могло не порадовать. И в любой другой ситуации, он бы усмехнулся и похвалил Найнса за то, что он быстро все понял и, кажется, уже готов был согласится взяться и за дело полиции, но директор чувствовал себя слишком выжатым, поэтому дергать губой, как при инсульте, ему не хотелось. Ещё испугает этих двоих.       — Я думаю, стоит попробовать, — начинает директор, сложив несколько бумаг в ровную стопку на краю стола. — Ещё вчера Фаулер дал согласие на то, чтобы мы вмешались в это дело, но послать мне больше некого. Выберите день, когда сможете прийти, если, конечно, согласны.       — Я могу сегодня, — произносит Вирс, устало потирая веки, а затем отводит руку в сторону. — Или завтра с утра. Ричард все ещё занимается Томасом и его братией. Все, так или иначе, засветились отпечатками в нашем деле.       — Мне не важно кто пойдет туда, хоть ваши родители, — машет рукой мужчина. Сэм закусывает нижнюю губу при этих словах, а Ричард нервно икает, смотря как-то испугано на начальника. О, его «родитель» там, как раз, почти каждый день! — Просто сделайте это... Что там с тем мастером, Вирс?       — Мастером? — вскидывает бровь Найнс, посмотрев на напарницу. Та весело улыбается, подмигивая ему. — Смотрю, ты тоже без дела не сидела...       — Все самое скучное, я взяла на себя, Рик, так что, считай, спасла от смерти в лице долгих разговоров, — наигранно кивает девушка, состроив гримасу полную боли и печали. Директор хмыкает, все же криво улыбаясь ее игре. — Расскажу детали, если вы не против, директор. — Тот качает головой, выражая, что нет, он не против, на что Сикс удовлетворительно кивает. — В общем, есть наводка на одного специалиста по аугментациям на «черным» рынке. Пришлось использовать свои связи, пораспрашивать знакомых. Выяснилось кое-что интересное: этот человек не просто специалист, он незаконно их перепродает и устанавливает тем, кто готов заплатить бабки. Брал много заказов по мелочи от ПИТовцев, а затем резко отказался с ними сотрудничать, начал срубать ещё большие бабки и заниматься перевозкой и установкой имплантов третьим лицам. Кому точно, неизвестно.       — Как ты выяснила, что ему платят за все это баснословные деньги? — вскидывает бровь Найнс. Директору, вдруг, тоже стало интересно, откуда у нее на руках такая информация. — Тоже через знакомых?       — И да, и нет, — отвечает Вирс, а затем отмахивается. — Суть не в том, как я это узнала, а в том, кто именно переводит ему деньги. Пришлось поднять его счета и попросить знакомых хакеров вычислить его. Через посредников. Вмешивать во все это наших ребят не хотелось, к тому же, этот мастер в нашем деле пока ещё не фигурирует.       — Кто переводит деньги? — спрашивает директор, поддаваясь вперёд и смотря на Сэм. Девушка довольно усмехается.       — Некто Коул Декарт, — она смотрит на каждого из присутствующих, а затем на ее лице отображается беспокойство, когда взгляд сталкивается с несколько испуганным и ошарашеным взглядом напарника.       — Декарт? — Ричард, лицо которого стало бледнее чистого листа А4, вскидывает бровь, выдыхая эту фамилию шепотом. — Ты не ошиблась?       — Боюсь, нет, — качает головой Сэм, а затем чуть наклоняется вперёд. — Все нормально?       Ричард несколько раз отстранено кивает, а затем отмахивается от этих мыслей, вновь возвращая себе маску безразличия и холодности. Странно, он эту фамилию так давно не слышал, а тут аж появляется некий Декарт и переводит крупные деньги неизвестному им мастеру по аугментациям. Совпадение? Он бы, действительно, списал это все на совпадение, да только он в них не верил. Не в их работе такому случаться.       — Вот почему я не хотел тебя в это вмешивать, сынок, — с едва уловимой отцовской нежностью, произносит директор, а затем смотрит на Сэм. — Продолжай.       — У меня есть адрес, где живёт этот мастер. Даёте разрешение к нему наведаться? — Сикс поворачивается к начальнику, который некоторое время сверлит ее странным взглядом, а затем кивает, отдавая один короткий приказ: «действуй».       Взгляд не выражал абсолютно никакой заинтересованности, бегая от одного платья к другому, пока друг, — именно что друг, — все выбирал ей что-то нормальное под монотонный бубнеж, от которого хотелось только спать и не больше. Ей не хотелось здесь находится. Совсем. Но уговор есть уговор, — можно сказать, договор, словесный, они разве что бумаги не подписали, скрепив это все собственной кровью. Вообще-то, речь шла просто о том, что она сходит на свидание вместо Маркуса.       А не о том, что ее нарядят как неизвестно кого и куда.       — Помни, девушка должна выглядеть идеально, — произносит Маркус, снимая несколько платьев с вешалки, примеряя их на глаз на Арден, а затем отдавая одно из них ассистентке, которая таскалась с ними с того момента, как они ступили на порог этого бутика. — И в манерах она тоже должна быть идеальна.       — Может не надо? — спрашивает Ван-Дайн, просто посмотрев на ценник платья. Манфред смотрит на нее так, словно она была недалёкого ума, «закатывает» глаза, а затем передает ассистенту несколько полупрозрачных рубашек, юбок и один пиджак. — Слушай, мы говорили с тобой о том, что я просто схожу на свидание вместо тебя и получу свой билет, но ни о каком «Модном приговоре» речи не шло.       — Девушка должна быть идеальной, — обворожительно улыбается Маркус, на что Тара, которую они решили притащить с собой, лишь тихо смеётся. — Сначала подберём тебе образ... Я бы посоветовал надеть платье и подобрать к нему туфли... — Он окидывает платье задумчивым взглядом и тоже передает его в руки удивленной девушки. — Найдите к нему открытые туфли на шпильке, до пяти сантиметров, черные... С ремешком. И сопроводите мисс в раздевалку, чтобы она это все примерила. — Он машет рукой, отгоняя от себя и Ван-Дайн, и ассистентку.       — И где ты так научился подбирать девушкам образы? — ехидно тянет Тара, которая была, мягко говоря, удивлена, что он не пригласил с ними и Джанет.       — Помни, я общался с Норт.       — С этой проституткой?       — Мы не говорим о ее профессии. К тому же, Норт сейчас работает в «КиберЛайф», благодаря мне. Хочешь тебе тоже работу найдем?       Тара смеётся, качая головой, проходит на пару с Маркусом между рядов с одеждой. Парень с несколько сосредоточенным видом выбирал ей одежду до сих пор. Не слишком вычурную, в меру открытую, по-своему деловую. Никто так и не понял, почему именно Манфред решил отправить на свидание вместо себя другого человека, а на все вопросы остальные лишь получали загадочные улыбки в ответ. У этого человека свои черти в голове.       На самом деле, все было до безобразия просто и банально. Его отец хотел побыстрее женить, — ну или выдать замуж, чем черт не шутит, — своего сыночку, который от этого брака бегал как умел и как хотел, считая саму мысль о семье какой-то отвратительной. Ну какая ему семья, когда у него именно тот возраст, когда хочется погулять и наворотить дел? Правильно, никакая, разве что со свободными отношениями и изменами. Но нет, Карл Манфред упрямо пытался найти своему сыночку девушку, — или парня, грешным делом думая, что тот действительно гей, — и буквально вынудил Маркуса взять все в свои руки. Ну, да, знакомится он тут с разными, — в меру ненормальными, в меру серьезными, — но не цепляет его никто, а на все отцовские «устрой свидание» он лишь согласно кивает. Ещё ни на одно свидание он не пошел, а сейчас, просто увидев тело парня, с которым общался и его немного чокнутую натуру, — с ним определенно могло быть весело, — Манфред решил всерьез взяться за личную жизнь подруги.       — Фу, — тянет Арден, морщась от недовольства и окидывая себя в зеркало. — Платье, мерзость, ещё и туфли.       Маркус и Тара дружно поворачивают головы в сторону Арден, пробегаясь оценивающим взглядом по ее одеянию. Черно-синее платье, с вырезом чуть ниже бедра и открытой спиной, туфли на каблуке, шпилька, с ремешком, — все как он просил, — и поверх просто накинут пиджак. Эдакий деловой стиль с толикой разврата, как назвал его в своей голове Маркус, довольно улыбнувшись. Вышло не так уж и плохо.       — Я, грешным делом, думаю уже тебя в постель затащить, — произносит Маркус, а затем кивает ассистентке. — Мы берем это. Рассчитайте... Дальше у нас, кажется, салон, — задумчиво тянет Маркус, вновь окинув Ван-Дайн довольным взглядом. — Волосы тоже не помешало бы уложить и сделать ей лёгкий макияж. В конце концов, нужно сохранять деловой стиль.       Он хлопает себя по карманам в поисках зажигалки и пачки сигарет, пробираясь к касе, откуда был прямой путь к выходу. Им оставалось только дождаться, когда Арден переоденется обратно, и можно ехать в салон. Манфред действительно иногда считал себя чокнутым. Хотя бы потому что никто в здравом уме и трезвой памяти не станет устраивать жизнь друзей, когда они об этом не просили. Но кто он такой, чтобы не использовать некоторые ситуации в свою пользу, устраивая и чужую жизнь заодно?       Его отец был бы недоволен тем что он вытворяет, но Карл сам сказал устроить свидание, не уточнив, что именно он должен на него пойти.       Если возникнут вопросы, он так ему и скажет, преподнося это все значительно мягче.       Его рука скользит в карман, когда кассир протягивает ему чек, от которого Маркус просто отмахивается, пытаясь нашарить в кармане ключи... И то, что обычно всегда лежало рядышком с ними. Вот совсем близко. Буквально вчера тут находилось и сегодня отсутствовало. То, без чего ни один водитель не может просто взять и сесть за руль, — если в кармане нет огромной кучи бабок.       — Тара, у тебя есть права? — спрашивает Манфред, когда они всей компанией покинули магазин. Он подкидывает в ладони ключи, не отрываясь от телефона, что-то печатает, а затем бросает взгляд на девушку.       — У меня есть права, — встревает Арден, смотря на друга, который, казалось, готов был убить кого-то на месте. Ей, почему-то, казалось, что убить он готов Лео. — Что такое?       — Нет, ты у нас водить не умеешь, поддерживаем легенду, — качает головой парень, внимательно посмотрев на пришедшее сообщение, хмурясь и старательно пытаясь понять, где он оставил свои права. Вроде, вчера он не пил.       Память услужливо подкидывает ему воспоминания недавней ночи, заставляя усмехнуться. Нет, вчера он точно не пил, иначе не запомнил бы свой идиотский поступок, это холодное «спокойной ночи» и свой позорный побег от девушки, — дожил. Маркус смеётся, качая головой и смотря куда-то в сторону.       Ну, конечно! Если у Норт его прав нет, а в клубе он тридцать раз проверил, что все взял, то где бы ещё оказаться его водительским правам? Правильно, у незнакомой ему бабы!       — Кажется, я оставил свои права дома, — произносит Маркус, никак не реагируя на вопросительные взгляды девушек. Он смотрит на ключи от машины, а затем передает их Таре.       Девушка вскидывает в удивление брови, смотря то на ключи, то на Маркуса, который ругался на какую-то «мелкую». Тара невольно подумала, что он связался с какой-то малолеткой, но тихое «ебаный в рот» от Арден, заставило ее вскинуть брови в удивлении. Они это что, знают где остались права Манфреда? Эту мелкую? Как много она вообще пропустила, пока отдыхала себе дома и добивала до конца «Литературный Клуб»? Видимо, зря она отказалась от их предложения пойти с ними и просто сказала Маркусу последить там за Арден. Все веселье мимо кассы.       Арден смотрит на кивнувшего Маркуса, спрашивая одним лишь взглядом, он это серьёзно или все же у Норт оставил? Хотя Норт нельзя было назвать мелкой, она была довольно-таки высокой девушкой. Но тот лишь кивнул ещё раз, садясь в машину, заставляя этим Ван-Дайн выругаться ещё раз. Нет, этого просто не может быть. Как вообще так вышло, что он оказался у нее и оставил в ее доме права? Разве ее парень, — а он у нее точно был, если судить по тому, как те двое переговаривались постоянно, — был не против всего этого? Куколд несчастный. Больной псих.       — Это не может быть правдой, — Арден садится назад, смотрит на парня, но тот разводит руки в стороны.       — Я не виноват, — тянет Маркус, вновь едва не срываясь на смех, вспоминая, как она прижималась к нему, прогибаясь в спине, как скользила ладонями по его телу... Черт, они ведь тогда даже до постели не дошли. — Ничего не было, к тому же, — все же нервно смеётся Маркус, качая головой.       Тара вскидывает в вопросе бровь, смотря на Маркуса так, будто он сейчас очень не умело им врал. Ей очень хотелось сказать, чтобы он, если брался врать, то делал это очень правдоподобно. Этот его нервный смех, эта его улыбочка... Все говорило о том, что что-то вчера было, но он упорно не хочет этим всем делиться, — как жадный маленький ребенок конфетами. Иногда Маркус действительно напоминал им просто жадного маленького ребенка, которому всего мало.       Арден снова чертыхается, качает головой, смотря на друга так, будто тот умом неожиданно тронулся. Надо же, кто там глаз положил на занятого агента, что аж права у нее оставил! Кажется, ее предупреждение о том, что с ней лучше не связываться, было успешно пропущено парнем мимо ушей. И ей это не нравилось. Было же видно, что к нему просто подбираются поближе, в чем-то подозревают... Ван-Дайн действительно начала думать, что будет правильнее ему сказать прямо: эта девушка пытается просто подобраться поближе к нему, подозревая в торговле имплантами. Просто чтобы быть уверенной, что он не станет с ней сближаться достаточно сильно. Просто чтобы его, дурака такого, уберечь от чего-то плохого. Ее хватит, невольно оказавшейся впутанной в дело.       Он молчит, никак не реагирует на вопросительные взгляды одной подруги и чертыхания другой. Просто молчит и смотрит себе в окошечко всю дорогу. Почти всю.       — Хотя знаешь, — в повисшей тишине произносит Манфред, задумчиво потирая линию губ. — подкинь меня на один адрес, заберите Джанет и сделайте Арден нормальную прическу на свидание.       — Что за адрес? — Тара вскидывает бровь, хмурясь и не понимая, чего это Ван-Дайн бьётся там лбом об сидение машины.       — Вейверли авеню, — тянет Маркус, а затем хмурится. — Семьдесят пять, вроде.       — Это недалеко о меня, — Тара смотрит на парня с вопросом, а тот лишь вскидывает брови в удивлении.       — Да ты что? — Маркус едва не смеётся, а затем качает головой. — А я вчера сидел и думал, что как-то слишком рядом ты находишься, быть же такого не может.       Тара никак не комментирует это, только «закатывает» глаза одновременно с Арден, которая оставалась при своем мнении. Вот же влип идиот. Ей что-то подсказывало, что скоро придется ей друга вытаскивать из дерьма, в которое их двоих могут затащить агенты. Конечно, она сейчас ещё уповала на то, что друг вовремя возьмётся за голову, — ну да, ну переспал с ней пока парень ее не видел, и все, на этом можно остановиться, — но надежда была призрачной. Отчего-то, складывалось стойкое впечатление, что Саманта уже обворожила ее друга и начала топить его в говне под названием «дело об имплантах». Неприятная мысль, стоило признаться.       Всю дорогу до того злосчастного дома они провели в тишине думая каждый о своем. Невесёлые мысли хотели бы в страхе сбежать от Арден, но она держала их крепко, не давая и шанса на успешный побег, сверля друга таким взглядом, что давно можно было бы им убить или просверлить в нем дыру. Таре становилось искренне жаль Манфреда, который то и дело бросал на подругу обеспокоенные взгляды, не желая развивать тему «где Маркус Манфред и каким образом оставил свои права». Было видно, что Ван-Дайн она не нравилась, — и Сэм, и тема.       Ей хотелось ударить друга. Лицом. Об асфальт. Со всей дури.       И эти мысли словно отразились на лице Арден, когда они подъехали к нужному дому и Маркус утвердительно кивнул, коротко поблагодарив и выскочив из машины. И у этого было две причины: ему казалось, что Арден действительно его скоро ударит, и хотелось избежать дальнейших расспросов. Ему просто хотелось вернуть свои права, которые эта мелкая стащила из его кармана, когда полезла к нему целоваться. И как он только не проверил после этого их наличие у себя в кармане? Ему иногда казалось, что он был невероятно тупым человеком, который не замечал очевидного или вечно не догадывался о чем-то.       Может он в самом деле о чем-то не догадывается? Не зря же Арден такие гневные взгляды на него всю дорогу бросала. Что-то тут было не так...       Но сначала права.       Ему не составляет труда найти нужный этаж, где, — какое счастье, — была только одна дверь с одной единственной квартирой. Забавно, что вчера в темноте он этого даже не заметил, стараясь как можно быстрее скрыться из виду и просто забыть, что случилось. Повел себя как школьник, посчитавший, что поцелуй уже означает семью и пятерых детей. Стыдно, конечно, было, но права вернуть важнее, чем сбегать позорно во второй раз из-за стыда.       Ему открывают не сразу и он сначала подумал, что дома действительно никого нет. Пришлось бы ему, наверное, сидеть под дверью и ждать хозяйку квартиры.       — Какая неожиданность, — произносит девушка, чуть приоткрыв дверь и посмотрев на Маркуса. Она вскидывает бровь, осматривая коридор, а затем смотрит на парня. — Как ты меня нашел?       И он бы рад сказать ей, что она полная дура с проблемами с памятью, которая не помнит, как сама недавно попросила его побыть джентльменом, но не смог... При всем его огромном желании просто потребовать права обратно и уйти, он не мог и просто продолжал сверлить девушку взглядом, бегающим от лица до бёдер. А она всех так встречает в коротких шортах, нелепой майке с медвежонком и кардигане? Или это только ему так повезло?       Нет, он не спросит ее напрямую. Позволит этому виду просто погреть его самолюбие.       Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но ее нагло затыкают, втолкнув обратно в ее же квартиру, — вежливо прикрыв за собой дверь. Но это было ещё не самое страшное, что с ней происходило за всю ее жизнь в Детройте. Маркус был единственным, кто до такого додумался, — вот они, мужчины, не могут содержать себя при виде женского тела. Сэм была бы рада пошутить, что кому-то, видимо, давно девушка не давала, если бы ее не заткнули ещё раз, вжав в стену и нагло поцеловав, — почти собственнически, словно они делали это несколько тысяч раз до, словно были мужем и женой, которые трахались как кролики при любом удобном и неудобном случае, любовниками, которым каждый раз крышу сносило в этой страсти.       Ради приличия, конечно, можно было посопротивляться, но Сэм теряет остатки мозга ещё в тот момент, когда парень легко ловит ее губы своими, притягивая одной рукой к себе, а другую все ещё держа на стене где-то рядом с ее головой. Они целуют друг друга жадно, не без некоторой страсти, которая непонятно откуда взялась, глубоко, несколько влажно. Все это казалось чем-то странным, сном, который не хотелось заканчивать. Когда ещё к ней ворвётся мужчина и просто поцелует ее так, будто давно хотел это сделать?       — Ты что себе позволяешь? — шипит Сэм, наконец собрав остатки мозга в кучу и оттолкнув от себя Маркуса. Она смотрит на него не без тени ужаса, стараясь уйти в сторону, только вот ей не дают этого сделать.       — Ты разве не для этого украла мои права? — шепчет Манфред, чуть наклонившись вперёд, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Знала же, что я за ними так или иначе вернусь.       — Твои... Что? — Она хмурится, смотря на него как на умалишённых смотрят врачи, а затем поднимает руку и отвешивает ему хлесткую пощечину. — Я тебе не одна из твоих подстилок, Маркус, чтобы ради внимания права твои красть, — Сэм морщится в отвращении, едва не выплевывая ему эти слова в лицо.       — Да что ты, — язвительно тянет Маркус, позволяя девушке отойти в сторону. — Что-то по тому, как ты вчера ко мне лезла целоваться, так было не сказать.       Вирс дёргает губой в некотором подобии гнева, скрестив руки на груди, — искусственную руку она по привычке положила поверх — и сверлит Маркуса таким взглядом, будто не верила ни единому его слову. Ну, да, она перебрала. Да, ей определенно не стоит без перерыва заливаться алкоголем, чтобы вывести имплант из строя на некоторое время. Да, она совершенно не помнит, что вчера случилось, но почему-то была уверена, что точно не лезла к Манфреду целоваться. Более того, она сама добралась до квартиры.       Если бы все было так, то сейчас в ее глазах не мелькало бы сомнение, которое уловил парень, почувствовав себя виноватым.       Но этот поцелуй ему понравился даже больше...       — Я уверена, что добралась до квартиры сама, — произносит Сэм, стараясь убедить больше себя. Только вот как она вообще сюда вчера добралась?       — Вообще-то, я вчера подвез тебя, — отвечает Маркус, а затем вскидывает бровь, смотря на нее с немым вопросом. Он не решается задать ей его, а затем, спустя минуту напряжённой тишины, вздыхает и произносит: — То есть, ты действительно ничего не помнишь? — Девушка вскидывает брови, играет с ним в гляделки некоторое время, а затем качает головой, мол, нет, не помню. — Блять... Сэм, я... — Маркус неловко переминается с ноги на ноги, смотря на девушку. — Я хотел бы извиниться.       — Извиниться? — кивает девушка с таким видом, мол, понимаю тебя. — А больше ты ничего не хочешь? Просто извиниться?       Он опускает взгляд в пол, стараясь не рассмеяться и чувствуя себя как школьник, которого отчитывают за замечание в дневнике. Просто стоит, виновато смотрит в пол, пока Вирс, давится воздухом от возмущения, не зная что ему сказать.       Он просто хотел извиниться! Вы посмотрите на этого джентльмена! Ворвался к ней, без лишних объяснений и слов просто затолкнул ее обратно в квартиру, зажал у стены и поцеловал. И ладно бы он просто поцеловал ее! Этот полоумный ещё додумался обвинить ее в намеренной краже его водительских прав, которые ей были абсолютно не нужны.       Ну... Сам виноват.       С этой мыслью Сэм поджала губы, смотря на след от ее ладони на его щеке.       — Маркус, — начинает девушка тоном учителя. — То, что я вчера перебрала и не помню, что сделала, совершенно не означает, что мне, с какой-то невиданной радости, могли понадобится твои права.       — Тебе рассказать, как добралась до дома? — издевательски тянет парень, как-то едко улыбнувшись. Сэм отводит взгляд в сторону, затем снова смотрит на него и прищуривается.       — Я действительно забрала твои права? — на тон тише спрашивает Сэм, будто не верила, что действительно это сделала. Он кивает, на что девушка лишь закусывает губу, опустив взгляд в пол. — Нет, ну если ради того, чтобы ко мне наконец начали заявляться мужики и вот так прижимали меня к стене, нужно украсть водительские права, то я с радостью это повторю.       — Тебе не нужны остальные мужики, — произносит в ответ парень, не сразу поняв, что именно он сказал. Но спокойное лицо он сохранил, сверля девушку взглядом.       — А твоя девушка хоть знает, каким способом ты пошел права свои возвращать? — тихо спрашивает Сэм, сделав шаг вперёд и хитро щурясь. Ну, может, остальные мужики ей и не нужны, только определенные, которые проходят по делу свидетелями или подозреваемыми... Которых нужно допросить... Но ещё никто к ней так не заваливался.       Она отходит быстрее, чем Маркус успевает вновь притянуть ее к себе, кивает на гостиную и проходит вглубь своей квартиры. Нечего им вести разговор на пороге. К тому же, им явно было что обсудить. Например, как его права оказались у нее. Если они, конечно, были у нее. А он был уверен, что они у нее были, поэтому Вирс действительно решила проверить одежду, которую вчера оставила где-то в ванной комнате, пока приводила себя в порядок. Мало ли, может его права действительно у нее лежат или он их просто оставил в клубе или у одной из своих проституток, — интересно, а их он целовал также?       Сэм делает глубокий вдох, обыскивая куртку с мыслью, что теперь она копается в своих вещах, как в вещах собственной подозреваемой. Эта мысль заставляет ее «закатить» глаза, а при взгляде на водительские права, которые действительно лежали в кармане этой самой куртки, щёлкнуть языком в недовольстве. Докатилась, действительно права чужие стащила. Правда, неизвестно с какой именно целью она это сделала.       «Наверное, там было что-то связанное с делом.» — решает попытаться успокоить саму себя Сэм, едва улыбнувшись таким мыслям. Да, в таком ключе думать ей определенно нравилось.       Она возвращается быстрее, чем они оба ожидали, застаёт Маркуса уже вполне себе привыкшим к квартире и чувствующим себя здесь хозяином. Завалился себе спокойно на диван, покручивал в руках пачку каких-то дорогущих сигарет, от одного вида которых Сэм поморщилась.       — Ты хоть о чем-нибудь жалеешь? — спрашивает девушка, садясь рядом и положив права на столик перед Маркусом.       Он отводит взгляд от окна, щурится смотря на права, а затем вздыхает, качая головой. Нет, он ни о чем не жалел. Подумаешь, ворвался к бедной девушке, подумаешь, прижал ее к стене... Подумаешь поцеловал, за что получил пощечину, — сам виноват. Но он не жалел о том, что сделал. Если бы не эта ситуация, узнал бы он, что Сэм просто ничего не помнит? А если бы вчера все зашло дальше, какой бы была ее реакция утром? Ему страшно представить, а воспоминания о их встрече в клубе заставили его немного нервно поерзать на диване.       Жалеть о чем-то — себя не уважать.       — Если ты хотел закурить, то я ничего против не имею, — произносит Вирс, кивнув на пачку сигарет в его руках. — Пепельница на подоконнике, — она машет рукой в сторону, забирается пальцами в карман кардигана, а затем откидывается на спинку дивана. Это все еще казалось каким-то странным сном. Словно она маленькая девочка, которая влюбилась в парня школы с первого взгляда и думала о нем так часто, что он ей приснился. На деле же все было иначе. Познакомилась с каким-то парнем, причем занятым, в клубе, стащила его права, а потом забыла. Да она просто гений.       — Я не курю, — совсем не убедительно врёт Маркус, убирая пачку обратно в карман. Сэм смеётся, хитро прищуриваясь, а затем поднимается на ноги, собираясь сходить за кофе или чаем, за тем, что попадет на кухне в руки быстрее. Парень протягивает руку, обхватывая запястье девушки, а затем тянет на себя, вынуждая Сэм снова сесть рядом. — Ты когда выпьешь всех так возле квартиры своей целуешь?       — А ты ко всем своим потаскухам заявляешься вот так и целуешь у стены? — шипит в ответ Вирс, гневно щурясь, желая просто врезать ему, чтобы неповадно было. А он невольно ловит себя на мысли, что злой она выглядит по-особенному сексуально.       И либо у него проблемы с головой, либо у него действительно проблемы с головой. Ему просто начинало казаться, что кто-то другой берет и переключает в его голове тумблер, заставляя его делать то, что он никогда бы не сделал в трезвом уме и здравой памяти. Уже трижды за эти два дня. Ему хотелось просто взять и ударить себя по голове чем-нибудь тяжёлым или чтобы это сделала Сэм, наконец приведя его в чувство.       Но у нее, кажется, тоже были проблемы с головой.       Он не даёт ей уйти, тянет к себе, снова целует так, будто от этого зависела его жизнь, с некоторым отчаянием, без прежней страсти. Целует так, что у нее просто перехватывает дыхание и отключаются остатки мозга, когда она тянется к нему ближе, сжимая в ладонях его пальто, отдаваясь этому поцелую всецело. И плевать, что он ее подозреваемый, плевать что сегодня ей нужно было заскочить на Хирон-билдинг и хотелось прогуляться ночью по Парку Лафайет, который от нее дальше, чем Хайленд. Плевать на все ее планы, как и на его планы, пока он так ее целует, словно до этого только с ней и был.       Они отстраняются друг от друга лишь на несколько секунд, снова сливаются в куда более тягучем и медленном поцелуе, когда Сэм перебирается к нему на колени, положив ладони на его лицо, позволив его рукам свободно гулять по ее телу, забираясь под кардиган. Это было безумие, неправильно и кто-то из них должен был это прекратить. Но зачем, когда можно будет пожалеть себя после, как и начать сожалеть о содеянном?       — Что ты спрашивала? — спрашивает парень, вскинув бровь и как-то издевательски улыбнувшись. Сэм вскидывает брови, смотря на него как на идиота, который решил задаться этим вопросом в самый неожиданный момент, а затем первой целует его, с настойчивостью, не без страсти, пытаясь стянуть с него это гребанное пальто. — Ты хоть знаешь насколько неудобно раздеваться сидя?       — Можешь не раздеваться, — пожимает плечами Вирс, сняв свой кардиган и бросив его где-то рядом. Она наклоняется ближе, а затем тихо дополняет: — Ты и так хорош.       Он смеётся, скользя пальцами по ее бедру, а затем поднимается на ноги, держа ее на руках некоторое время, а затем опускает на пол. Ткань пальто шуршит некоторое время, отправляясь куда-то на пол, пока они медленно продвигаются к комнате, практически не прекращая целоваться, отстраняясь друг от друга лишь на некоторое время, чтобы снять одежду или отдышаться. Это было безумием, в объятия которого им падать не стоило. Что скажет ее напарник, узнав об этом? Покрутит пальцем у виска и махнет рукой. А что скажет его девушка, узнав об этом? Ну, может быть, устроит ему сцену. Жаль ей? Только его нервы.       Они не замечают практически ничего и никого, полностью отдавшись событиям. Плевать, что будет завтра, плевать что будет потом. Они оба жили моментами, стараясь взять от жизни все. И если жизнь преподносила ей такого красавчика, который был не так уж против оказаться с ней в одной постели, то кто она такая, чтобы говорить ему нет и убегать? О, нет, она возьмёт от этого все. Когда ж ещё такое счастье привалит!       Забавно, не пришлось ничего делать, сам как-то соблазнился.       И она не замечает, как шепчет это, открывая шею для новых поцелуев, позволяя его пальцами забраться под резинку шорт. Лишь замечает, как тот тихо смеётся, подмечая ее сходство с отцом в этот момент. Только если Карл в здравом уме и трезвой памяти говорил, что он сам соблазняется при одном лишь виде женской юбки, то Сэм просто забывшись в ощущениях несла немного несвязный бред, прогибаясь под его прикосновениями, прижимая ближе к себе, стягивая эту рубашку и отправляя ее следом за галстуком и жилеткой куда-то на пол или на другую половину кровати. Плевать, они не следили за этой одеждой.       Она снимает свои шорты, когда он осторожно разводит ее ноги в стороны, целуя ее прижимаясь к ней сильнее, когда ее пальцы стараются скользнуть к его ремню, — весьма успешно. Сэм казалось, что она плавилась под его поцелуями, прикосновениями, телом, словно сыр при высокой температуре. Она, как и он, никогда бы не подумала, что они докатятся до чего-то такого. До того, что так спонтанно решат переспать с малознакомым человеком. Ее за это никто по голове не погладит и не похвалит.       Он ловит губами ее стоны, рваные выдохи, прижимаясь к ней, когда остатки одежды падают на пол. Руки скользят по разгоряченному телу, в воздухе повисают стоны, разбиваясь о стены. Они не тратят время на прелюдии, полностью отдаваясь страсти, вынуждающей их действовать быстро, не особо раздумывая над тем, как именно это скажется на их отношения. Плевать, подумают потом.       Он брал ее несколько грубо, что резко контрастировало с его нежными поцелуями и прикосновениями. Сэм казалось, что она сходит с ума, пока Маркус медленно осознавал, что свихнулся ещё вчера, засмотревшись на эту девицу. Такую низкую, несколько хамоватую, опасную, способную легко привлечь к себе внимание. Такую крохотную и в какой-то степени сексуальную. И не важно, что он не знает о ней больше, только имя и фамилию, только то, что у них много общего, — даже предпочтения в постели схожие.       Они два идиота, которые просто поддались неизвестно откуда взявшемуся желанию, наслаждаясь каждым чертовым моментом вместе, каждым тихим стоном и ощущением. У Сэм буквально сносило крышу от этого, настолько, что она даже адекватно думать не могла, сжимаясь внутренне, поддаваясь на встречу каждому новому толчку внутри, что-то неразборчиво повторяя шепотом, оставляя на чужой шее след, пока на ее бледной коже расцветал точно такой же, слегка потемневший. Они пожалеют об этом потом, не сегодня и не сейчас.       Потом когда одному из них настанет время уходить, когда он не будет тяжело дышать, не в силах оторваться ни от нее, задыхающейся последним стоном, ни от его губ, слегка приоткрытых и жадно хватающих воздух. Потом, когда мозги получится собрать в кучу. Часа через три, может меньше.       — Если ряди этого мне придется каждый раз красть твои права и отправлять на свидание друга, то я согласна, — шепчет Сэм, чуть надавливая пальцами на его его лопатки, под его тихий смех. Он все ещё был каким-то напряжённым.       — Самое смешное сейчас то, что я действительно пришел за правами и отправил вместо себя подругу, ты будешь удивлена, на свидание, — Маркус смеётся в ответ, оставляет на ее губах короткий поцелуй. — Сегодня в семь, в кафе у Лафайет...       — Которое сразу напротив парка стоит? Со стороны где магазины с красками и техникой? — Вирс вскидывает брови, чуть отстраняясь от парня. Они смотрят друг на друга какое-то время, а затем Манфред медленно кивает, проводя ладонью по ее бедру не без непонятно откуда взявшейся нежности. — Кажется, это должно было быть нашим свиданием...       — Но вместо этого мы устраиваем личную жизнь друзей, — тянет парень, а затем смеётся, так тихо, несколько заразительно, что Сэм невольно подхватывает этот смех, утыкаясь носом в его плечо. — Да мы с тобой как два сводника.       Им не хотелось ни вставать, ни куда-либо идти, даже говорить. Эти минуты в тишине, в обнимку друг с другом казались какой-то странной идиллией, невероятно правильной, словно они проводили так все свободное время, на самом деле являясь друг другу чужими. И все бы ничего, если не резко раздавшийся дверной звонок. Никто из них сначала даже не понимает, что случилось, но Сэм, решив что это просто соседка сверху опять просит присмотреть за ее одноглазым пиратом, то есть песиком, быстро собирается зачем-то бросив «я скоро», накидывает халат и спешно направляется к двери.       Какого же было ее удивление, когда на пороге она увидела не добрую старушку мисис Смит, а детектива Андерсона с большой такой собакой на поводке. Собака, прочему-то, выглядела так, будто хотела побыстрее лечь спать или свалить отсюда.       Они просто стоят друг напротив друга и сверлят дырки где-то во лбу. Странная игра в гляделки, в ходе которой Сэм подметила, что Коннор примерно одного роста с Ричардом, может чуть ниже Маркуса.       — Я все знаю, агент, — произносит Коннор, вздыхая и решая первым прервать тишину. Такую неловкую, возникшую совершенно неожиданно.       — Значит Рик вас недооценил и у вас есть мозг, детектив, — в тон парню отвечает Сикс, «закатывая» глаза. Они оба вздыхают, когда Андерсон нагло заходит в ее квартиру и Сэм давится воздухом от возмущения. Это уже второй мужчина, который нагло заходит к ней без приглашения.       — Я только не могу понять одного, — начинает детектив, затащив за собой и пса. — Сумо, сидеть, — почти приказывает Коннор, а затем поднимает взгляд на Вирс. Девушка же в ответ изогнула бровь, мол, действительно ли он не понимает, как может сидеть пёс или не слушать команды. К сожалению, Сумо оказался псом смышленным и быстро выполнил приказ-просьбу хозяина. — Я не понимаю, зачем вы с ним устроили этот цирк?       — Цирк? — вскидывает бровь Сэм, запахнувшись в халат сильнее и бросив странный взгляд в коридор за его спиной. Коннор на это лишь хмурится, решая, что девушка просто не хочет ни о чем говорить. — Не понимаю о чем вы, детектив Андерсон.       — Вы прекрасно все понимаете, — вздыхает парень, словно разговаривал с неразумным ребенком. — Мисс Вирс, мы с лейтенантом догадались обо всем только сегодня, когда капитан Фаулер сказал нам предоставить вам доступ в архивы и назвал ваши имена. И если лейтенант просто списал это со счетов, то я хочу знать: зачем вам было проникать в дом Манфредов, чтобы оказаться в участке и устроить цирк со взломом и проникновением? Если вам нужны были дела на Маркуса и Лео Манфредов и дела на Томаса и Арден Ван-Дайн, вы могли бы просто попросить меня. Думаете, я отказал бы брату?       — Заткнитесь, — хрипит Сэм, глаза которой округлились при виде мужской тени на полу. — Детектив, вам лучше уйти и расспросить обо всем своего брата. Думаете он не расскажет все вам? Вы же родственники. А теперь убирайтесь, — она говорит серьёзно, не давая и шанса Коннору вставить хоть слово, молча открывает перед ним дверь, сверля взглядом стену и выражая полную незаинтересованность дальнейшим разговором. И Коннор слишком умён, чтобы не понять, что расспросы могут плохо сказаться на его репутации полицейского. Особенно когда расспрашиваешь агента Интерпола.       Детектив улыбается, подмечая, что эта девушка ему нравится хотя бы тем, что так просто не расскажет всех секретов, как и его брат. Такая же скрытная и упрямая, а ещё до ужаса собранная и деловая, — даже в таком виде. И если тогда, в участке, он не обратил на нее внимание, то сейчас испытывал к ней некоторое уважение, что было видно по его взгляду, когда он молча вывел за собой пса и как-то странно посмотрел на девушку. Пусть она и Ричард хранят свои секреты дальше, как полицейский, он во всем разберётся. Даже если это будет стоить ему работы.       Сэм закрывает глаза, делает глубокий вдох, медленно поворачиваясь к двери спиной, стоит некоторое время, а затем проходит вглубь квартиры, останавливаясь в дверном проёме своей комнаты.       — Я не хочу знать, агент, — тихо произносит Маркус, почти собравшись, чтобы уйти. Неприятный осадок после этого разговора не давал ему даже посмотреть на нее. Казалось, ее короткая перепалка с детективом уже все рассказала. Он уже знал, что она там нашла в архивах и зачем решила сблизиться. — Просто исчезните из моей жизни.       — Как только закрою дело, мистер Манфред, — кивает Сэм, прикрывая глаза и устало вздыхая. С мужчинами всегда было как-то сложно разговаривать, не то что с девушками, которые все же готовы выслушать и другую сторону в этом конфликте. — Не забудьте права.       Арден совершенно не нравилось то, что Маркус поднял ее с утра пораньше, чтобы напомнить об их договоренности, припёрся к ней где-то ближе к вечеру и потащил в какой-то дорогой магазин, а затем и вовсе отправил ее с Тарой к Джанет, свалив к агенту, которая украла у него права. Клептоманка чертова. И парень у нее куколд недоделанный. Друг друга стоят. И явно не только стоят друг друга, но и трахают. И Ван-Дайн совершенно не понимала почему вдруг подумала об этой парочке.       Вот с такими не веселыми мыслями, девушка как могла оттягивала встречу у того злосчастного кафе, куда ее отправил Маркус, успешно свинтивший несколькими часами ранее. Оставил ее одну, разбираться со всем этим. С человеком, который должен был прийти и ждать ее у дверей кафе. Самое забавное, что он ждал ее. И вместо красавчика спортивного телосложения со шрамом на лице, ее ждал другой, но тоже красавчик. Занятой, правда, зараза. Высокомерный, на своем этом черном Порше. Арден даже хотела дать заднюю, но помигавшая фарами Тара, которая не собиралась никуда уезжать, пока не проследит, что эти двое действительно зашли в кафе, заставила ее повернуться обратно и уверенно пойти к агенту.       — Так вот ты какой, — тянет Найнс, усмехнувшись. — Кавалер, которого пыталась отвадить Сэм. — Он проходится по ней оценивающим взглядом, затем удовлетворенно кивает. — Нет, я ей такую штучку не отдам. — Он произносит это без тени издевательства, как констатацию факта: красивая, но извините, иначе сказать это все не может, впервые сталкивается с этим.       И шутки у него даже какие-то не смешные вышли, и взгляд какой-то потухший, и весь какой-то он заторможенный. Арден даже сначала перепугалась, — не подменил ли кто агента, — но это его правдоподобная натянутая улыбка лишила всяких сомнений. Нет, все тот же Найнс, только с проблемами на работе, вот и все.       Они неловко переминаются с ноги на ногу, смотрят куда-то в стороны, выражая полную незаинтересованность друг другом, пока агент, наконец, не улыбается куда менее натянуто, кивая на дверь кафе и молча предлагая зайти внутрь. Все такой же ледяной хмырь, который не умеет ни спрашивать, ни предлагать, а вечно приказывает одним только жестом и констатирующий факты. О, богиня, как же он ее бесил. Настолько, что хотелось его просто ударить гаечным ключом по этому его красивому лицу, с эмоциональным спектром камушка. Настолько, что хотелось взять его за волосы и...       Поцеловать...       Его лицом это его Порше...       Арден становится как-то неловко от этой мысли.       Тара, наблюдавшая за этой минутной неловкой заминкой, нахмурилась, а затем расслабилась, когда Арден разжала кулаки и просто зашла вместе с этим парнем в кафе. Она могла бы уехать, но за этого неизвестного бедолагу было страшно. Мало ли что ее подруга учудит.       Это, наверное, было ее самым неловким свиданием в жизни, которое устроила даже не она сама. Просто какое-то время в тишине, за чашкой кофе, — не изменяющий своим привычкам агент заказал чай и не притронулся к нему, задумчиво смотря куда-то в окно. Неловко, но в какой-то степени даже комфортно. Впервые не хотелось куда-то сбежать, броситься в какую-нибудь задницу, чтобы скрасить свои скучные будни. Странное свойство было у этого присутствия агента рядом: какое-то спокойствие и чувство защищённости, словно ничего страшного больше не случится.       — Зачем ты сбежала? — тихо спрашивает агент, наконец сделав глоток уже порядком остывшего чая. — Дома тебе не сидится и борщи не варится? — он усмехается, словно пытался подколоть. Выходило хреново. У него после работы все хреново выходило, даже разговор с братом.       — Если ты любитель гаечных ключей вместо мяса и гаек вместо зелени, то обязательно тебе приготовлю такой борщ, — шутит в ответ Ван-Дайн, щурясь так, будто не верила даже в этот искренний смех агента. — Слушай, я вижу, что у тебя как-то хреново с настроением, — быстро начинает девушка, поддавшись вперёд, — поэтому может закончим этот цирк и пойдем по домам?       Он качает головой, поджав губы, словно пытался этим сказать «не лезь», но вместо всех слов, агент просто вздохнул, прикрывая глаза на несколько секунд. Они снова оказываются в тишине, в настолько давящей, что Арден начинает нервно ёрзать, впервые ощутив себя на допросе, когда не спешат задавать вопросы и ждут, когда подозреваемый сам все расскажет. Она уже начала предполагать, что тот просто поругался со своей Сикс из-за чего-нибудь, но Ричард отводит взгляд в сторону, становясь совсем поникшим.       Она не была Тарой и вовремя включить психолога не могла. Могла лишь просто ждать, когда тот решит сам рассказать. Хотя было бы что ждать. От него не дождешься и ответа на вопрос «сколько время», а тут о каких-то проблемах речь. Чего она вообще ожидала от него? Молчаливая ледяная глыба под два метра.       — Был сегодня на могиле родителей, — произносит Ричард тоном, будто говорил о погоде. — Не знаю, что меня вдруг потянуло на кладбища... Знаешь кого-нибудь с фамилией Декарт? — Найнс поворачивается к Арден, щурится, стараясь понять что-то по ее выражению лица. Он молчит некоторое время, собирая остатки холодности в кулак, вздыхает и продолжает: — Мне было лет семь, как и братьям. Мы сидели у Хэнка дома, ждали, когда вернутся с командировки мать и отец, когда неожиданно позвонили. Ну я, по глупости, поднял трубку и первым узнал невероятно радостную новость: авария со смертельным исходом, муж с женой погибли, водитель другого авто тоже. Это были мои родители, Арден, и их сбил какой-то сумасшедший гонщик, переоценивший себя, — он сжимает челюсть, смотря на нее настолько внимательно, будто хотел увидеть отражение собственных слов в ее глазах или хотя бы каплю понимания того, что есть вещи, куда лезть не надо, что нельзя участвовать в «играх» на выживание, испытывая свою судьбу. — Ее, моей матери, фамилия была Декарт до замужества и эта фамилия ещё ни разу за все годы не появлялась и нигде не мелькала. И вот снова. Некий Декарт появился в моем деле, наняв установщика имплантов. Ты не глупая, если уж додумалась направить нас по следу деталей для иномарок. Знаешь ли ты хоть кого-нибудь, кто ещё может носить такую фамилию? — Ричард поджимает губы, сверля ее таким взглядом, который сложно было прочитать. То ли убить хотел, то ли понять что-то, то ли уже в отчаянии утопился. Хрен его знает.       Они молчат некоторое время, отводят друг от друга взгляды. Арден нашла невероятно интересной чашку с кофе, размышляя над тем, что делать теперь со всей этой информацией. Она не знала, что ему сказать, и не знала как реагировать на это лёгкое прикосновение его руки к ее. Ей было жалкого его, — вон с каким видом сидит, как щенок побитый, — но и как-то обнадеживать его ей не хотелось. Да она вообще впервые эту фамилию слышит, как и всю эту историю. Да и к отцу лезть с такими вопросами, — а он точно должен что-то знать, — ей не хотелось. К тому же, они ведь говорили о настоящем, а не о прошлом.       Но, нет, никаких Декартов она точно не знала.       — Прости, — шепчет Ричард, поглаживая большим пальцем костяшки ее руки. — Не хотел на тебя все это вываливать. Но это дело... Мне иногда кажется, что я с этим всем свихнусь совсем скоро...       Она косится на его руку, хотела было свою одернуть, но решила этого не делать. Мало ли, может ему так легче разговаривать. Хотя агент и прикосновения... Это совсем не вязалось с образом, который он выстроил.       Они вновь молчат, думая каждый о своем. Ричард, неожиданно даже для себя, переключился на то, что Арден, которой не должно было быть здесь, была невероятно красивой. Видимо, какой-то черт все же умел подбирать образы девушкам и Сэм надо к этому черту сводить, а то ходит как проститутка. И кожа у Ван-Дайн была какой-то бледной и нежной. Так и хотелось просто касаться ее дальше, не говоря ни слова, позволяя действиям сказать больше. И вместе с тем, он чувствовал себя несколько скованно и неловко во всей этой ситуации. Настолько неловко, что хотелось просто провалиться сквозь этот красивый деревянный пол.       Он натянуто улыбается, резко одергивая руку.       — Прости, — произносит Найнс. Его улыбка была похожа на то, будто у него защемило лицевой нерв. — Думаю, это свидание действительно было полной глупостью и идиотизмом. Пустой тратой времени. — Он поднимается на ноги, бросает на стол несколько купюр, видимо, оставляя официанту ещё и щедрые чаевые. Он чувствовал себя настолько неловко, что хотелось просто сбежать побыстрее отсюда.— Тебя подвезти?       — Меня подвезет подруга, — качает головой Ван-Дайн, все ещё не понимающая, что это с агентом. Его как подменили. Все это свидание прямо сам не свой, а сейчас и вовсе подрывается неизвестно куда, собираясь просто свалить. В любом случае, она просто скажет Маркусу как есть: жених сбежал.       Он кивает, мол, понимаю, разворачивается, чтобы уйти, но резко останавливается. Ему бы хотелось ударить себя по лбу рукой. Конечно, он был без цветов на этом свидании, потому что изначально ему сказали, что придет парень, — которого он, возможно, и пропустил, общаясь с Арден, — но и уйти просто так не мог. Сам не знал почему, но точно не мог. Поэтому некоторое время он ещё потоптался на месте, что-то обдумывая.       Он стоит некоторое время, затем резко разворачивается, сокращая с Арден дистанцию и обхватывает пальцами ее подбородок. Пожалуй, у него с напарницей было кое-что общее, — глупости они совершали первыми, с уверенным видом. Вот как он сейчас.       Найнс наклоняется к ней, смотрит некоторое время в глаза, словно обдумывал, стоит или нет, а затем резко целует ее. Не без нежности и лёгкой неуверенности, но с какой-то неожиданной страстью, — он даже не встречает особого сопротивления, отмечая, что Ван-Дай, как и он, просто наслаждалась этим минутным отключением его мозга. Так глубоко, словно целовал ее каждый день, размазывая ее эту красную помаду. Казалось, время тянулось долго, хотя на деле прошло всего ничего. Настолько ничтожно мало, что Ричард уже успел пожалеть о своих действиях, отстраняясь от нее и смотря как-то виновато.       — Постарайся не влипать в неприятности, — шепчет агент, а затем берет со стола салфетку и быстро покидает кофейню, оставляя Ван-Дайн одну.