Слёзы Ангела для Зорро

Диего просидел у Анхелики до вечера. Он рассказывал ей про детство и те дни, свидетелем которых она не стала. Про Розариту Кортес, про учебу в Испании, про Монастарио, про отношения с отцом. Диего вдруг увидел, что его одиночество с приездом домой никуда не делось, скорее, еще больше усилилось, ведь он, приняв стезю Зорро, изображая из себя ботаника и заучку, невинного учёного, трусоватого и праздного малого, совсем отдалился от отца. И хотя у него не повернулся язык признаться Анхелике в том, кто такой Зорро, он, тем не менее, спросил её: - Как ты думаешь, этот Зорро, он верно поступает? - Мне кажется, - Анхелика внимательно посмотрела на Диего, - мне кажется, что ты хотел бы походить на него. Ты словно рассказываешь мне о себе, но не всё, так ведь? - Да. Я запутался и не знаю – что мне делать дальше? - А что бы ты хотел? Диего немного помолчал, гоняя остатки чая в кружке. - Я хотел бы, чтобы был мир и каждый занимался бы тем, что ему нравится на самом деле. Вот как ты…Ты же всегда любила печь и, посмотри, вернулась в Лос-Анджелес, несмотря ни на что, и хочешь открыть кондитерскую. - А что нравится тебе, Диего? Только не говори мне опять про книжки, музыку и чтение географических карт. - А мне…а я…у тебя было такое, что тебе казалось, что в этом мире тебе нигде нет места? - Да…в то время, когда я ушла с гасиенды твоего отца. Мне казалось, что я потерялась. Потому что в моей жизни был только ты. А в твоей жизни – кто сейчас главный? Диего молчал. Он смотрел в окно, напротив которого сидел на полу. На улице смеркалось, у коновязи дремала гнедая Принцесса. Главным в жизни Диего был Зорро, мститель в маске, которого он сам для себя придумал во имя справедливости. Но с ясностью и честностью клинка, который никогда не лжёт, Диего признался себе в тишине дома Анхелики, что он никогда не выиграет в этой войне. Как и дон Кихот Диего, надевая маску Зорро, бился с ветряными мельницами. - Анхелика, почему ты ушла с гасиенды? - Потому что ты вырос. Чарита принесла свечи и в комнате стало светло. - Хорошо, - Диего поднялся. – Спасибо тебе. Можно я буду навещать тебя? - Конечно, милый. Возьми еще немного печенья. Думаю, вкуснее, чем эти «Слёзы ангела» ты не ел даже в Испании. - Ты угадала, - молодой человек поцеловал морщинистую руку Анхелики. – С твоего позволения, я приеду завтра. И да, если тебе нужна помощь с открытием кондитерской, я сделаю всё, что смогу. - Я справлюсь, у меня ведь есть Чарита. - Мне хотелось бы быть тебе нужным, - сказал Диего и в смятенных чувствах вышел на улицу. Теплый вечерний воздух обнял его, Диего шумно вздохнул, сел в седло и направил лошадь в сторону гасиенды. *** - Бабушка, а я и не знала про тебя такого. - Ты еще много не знаешь, Чарита. - Ах, дон Диего такой красивый! - Мала ты еще мечтать о мужчинах. Да и не ровня мы господам. Я знаю – как это – любить того, кто выше тебя по положению. Поэтому выброси всю дурь из головы и помоги мне прибраться на кухне. *** Диего вернулся на гасиенду за полночь. Пару раз он наткнулся на патрули, ему даже предложили проводы до дома, но молодой человек отказался. Пожалуй, все подвиги Зорро не были столь невероятными, как сегодняшняя встреча с Анхеликой. Горе маленького мальчика проснулось в нём, и он отчаянно захотел хоть что-то сделать для своей няни. «Я справлюсь» стучало у него в голове, «я справлюсь». Без него. Она всё сможет сама. А сможет ли он? Диего не хотел видеть ни отца, ни Бернардо, поэтому домой пробрался тайным ходом. Анхелика не всё рассказала ему. Точно так же, как и он ей лишь заикнулся про Зорро, так и она не раскрыла настоящей причины ухода с гасиенды. Диего не спал всю ночь, а рано утром, едва рассвело, он вновь был в седле. В дверях конюшни его поймал Бернардо. - Прости, дружок, но мне нужно уехать. Спасибо тебе за печенье. Ты не представляешь – кого я встретил благодаря ему. Бернардо вопросительно развёл руками. - Я потом тебе всё расскажу. «Красивая женщина»? – молчаливо спросил Бернардо. - Еще какая, - рассмеялся Диего. – Я вас обязательно познакомлю. Сам не зная почему, но Диего не хотел сейчас привозить верного слугу в кондитерскую. Он словно вернулся в детство, а может быть, кто знает, он и не выходил из него до конца. Диего вновь был с той, кого любил всем сердцем, с той, с кем можно было быть самим собой, не притворяться, не изображать кого-то чужого, странного чудака. Дверь в кондитерскую была приоткрыла. Диего вошел внутрь. - Анхелика! - О, дон Диего! – вышла ему навстречу глазастая Чарита. – А бабушка на кухне. - Позволь, я пройду… Анхелика стояла у стола и месила тесто на печенье. - Доброе утро, милый! Ты так рано… - Я не спал…Привез вам орехи и апельсины. И у меня есть к тебе разговор. Имей ввиду, няня, я не приму отказа, - он уселся верхом на стул и опёрся на спинку руками. - Во-первых, я помогу тебе деньгами, во-вторых, скажи – хочешь ли ты настоящую кондитерскую? Как в Мадриде, Париже, Риме? - Хочу…У меня есть много испанских рецептов. Правда, в Лос-Анджелесе сладости не в почёте, как я погляжу. - Не сравнивай. Здесь, в основном, бедный народ, им иногда и хлеб в диковину. - Ты прав. - И еще один вопрос… - он оглянулся на Чариту, которая во все глаза смотрела на красавца гостя, и почти шёпотом сказал: – Ты ведь наврала мне? - Чарита, займись-ка растениями. Ты, помнится, хотела украсить вход в кондитерскую. - Но, бабушка! Анхелика строго глянула на внучку. Той пришлось идти заниматься делом. Диего улыбнулся, разделся до рубашки и закатал рукава: - Давай я замешу тесто. - Ты разве умеешь? - Нет, но ты покажешь… - Ах, Диего, ты думаешь – это легко? Я учу Чариту не один год, а она словно не слышит и не видит – что я ей говорю. Я слышала, что ты привёз орехи и апельсины? Давай-ка сделаем tarta de Santiago в твою честь. Пока Диего мелко-мелко резал апельсиновую цедру и растирал в глиняной миске миндаль, Анхелика готовила бисквитное тесто. - Я не врала, Диего, - сказала она вдруг. – Просто не сказала всей правды…Давай сюда миндаль…Когда твоя мама умерла, тебе и года не было. Я тогда только приехала из Испании, искала работу. У меня было одно платье, пачка рекомендательных писем и страшная ссора с дочерью, матерью Чариты. Муж изменил мне и выгнал из дома, забрал у меня дочь. Марта всегда была на стороне отца. Мне сказали в таверне, да благословит Бог её стены, что дон Алехандро ищет няню для маленького сына. Если бы ты видел своего отца моими глазами, Диего….Сильный, страстный, суровый. Одного взгляда хватило, чтобы влюбиться в него. - Ты и отец? – надломил брови Диего. - Нет, милый. Нет, - Анхелика смешала в миске тесто, нарезанную цедру и мндаль, и сунула пирог в печь. - Я не позволила ни словом, ни взглядом, ни делом ему догадаться о своих чувствах. Сам подумай, Диего….Он – вдовец, я старше и в няньках, и замужем, но без мужа…. Он - аристократ, дворянин, нет…Нет, радость моя, он ни разу не оскорбил честь и память твоей мамы. Ни с кем и никогда. - При чём тут оскорбление? Прошло много лет, он не может быть всё время один. Уж я-то знаю – что такое одиночество. - И это удивляет. Ведь ты – блестящий кабальеро. Диего усмехнулся. - Что, девушки в этом городе совсем слепые? - Чаще всего, я для них как брат. Мне поверяют сердечные тайны, но… - Значит, ты сам ничего не хочешь. И, я думаю, что и ты не всё рассказал мне. - Постой, Анхелика. Ты не рассказала, где была все эти почти двадцать лет? - Я уехала в Мексику, служила там в разных семьях. Но, Диего, вы, малыши, такие подвижные, живые. Мне уже стало не под силу ползать на коленках. А три года назад Марта разыскала меня и прислала мне в помощь Чариту. Но девочка совершенно не способна ни к детям, ни к выпечке. Она мечтает выйти замуж за богатого сеньора и командовать слугами, но, с таким характером у неё ничего не выйдет. Только если попадется какой-нибудь старик, хваткий до молоденькой жены. Хотя я и не желаю ей такой судьбы. - Чарита довольно милая, но совсем дитя. - Да и ты, видимо, еще не наигрался, чтобы жениться, - сказала Анхелика, пристально глядя в карие глаза Диего. Кухня постепенно пропитывалась запахом пирога с миндалём. - Я без ума от этого тарта. И не только из-за тебя, - улыбнулась Анхелика. – Хотя ты был всегда моим любимчиком. Ах, Диего, сколько мальчишек за эти годы встретила я в этой жизни, но ни один из них так не запал мне в сердце, как ты, - она прикоснулась к щеке молодого человека. – Ты – моя радость. Скажи, что тревожит твоё сердце? - Анхелика…. – Диего вновь ушёл от ответа. – Скажи, ты всё еще любишь отца? - Мы не виделись почти двадцать лет, милый. Я любила того Алехандро, а сейчас он совсем другой, да и мне уже не 35. - Мне кажется, он не изменился, а ты за эти годы стала еще прекраснее. Хлопнула входная дверь. А через несколько секунд в кухню зашла Чарита. - Бабушка, там опять этот пришел…Немой, - и она скосила глаза в сторону Диего. - По вкусу пришлись мои «Слёзы Ангела»…Скажи, пусть подождет… - Я скажу сам, - Диего поднялся и вышел из кухни.