«Is this love or is it lust? You make it hard to tell. Are you someone I can trust?» — Justine Skye (Collide)
— Ты действительно в порядке, блонди. Анна подняла взгляд от недоеденного гамбургера и увидела, что Соуп наблюдает за ней из-за маленького кухонного стола в конспиративной квартире. — Да, — ответила она ему — Разве я не выгляжу нормально? Он подмигнул ей: «По-моему, все в порядке. Просто сегодня была тихой». Она провела день, разведывая места на холмах над клубом, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Анна старалась не думать об этом, хотя ее мысли постоянно возвращались к тому, как ее отец сидел на диване и смотрел на стену в течение последних нескольких лет. Встряхнув головой, словно это могло помочь избавиться от ядовитых мыслей, она сказала: «Просто не терпится покончить с этим. А то, что мы находимся в Венесуэле и едим гамбургеры, — это не страшно?» От жары и влажности она чувствовала себя отвратительно, но бургер и картофель фри, которые они взяли на обратном пути, были приоритетнее душа. — Нет, — ответил Соуп. — Хорошие гамбургеры, лучше, чем на базе. — А где Гоуст? — спросила она, взглянув на пакет с едой на столе. Они принесли для него дополнительную еду, но он был не дома. Варгас отправился с ними в горы еще утром, но его вызвали в Монтеррей для решения кризисной ситуации. — Занимается призрачными вещами, — сказал Соуп, пожав плечами. — Нужно ли нам беспокоиться о нем? Он хихикнул, прежде чем откусить от своего бургера. «Беспокоиться о нем? — спросил он, прожевав. — Вряд ли». Несколько минут они ели в тишине, прежде чем Соуп заговорил: «Варгас сказал, что Турвиш был с тобой не в ладах». Анне захотелось провалиться в пол: «Все в порядке. Ничего страшного». — Я думал, Райли сорвет миссию и ворвется в дом парня в Ла-Росале прошлой ночью. Она застыла с поднесенной ко рту жареной картошкой: «Что?» Соуп откусил еще кусочек, и ей пришлось ждать, пока он закончит жевать, прежде чем она получила ответ: «Никто из нас не хотел, чтобы ты оказалась в таком положении, Блонди. Он чувствовал свою ответственность». — Это была не его вина. И ничего страшного. Этот придурок схватил меня за ногу, а потом попытался засунуть свой язык мне в рот. У меня бывали первые свидания и похуже. — Она не отрывала взгляда от стола, потому что, глядя на Соупа и видя его беспокойство, она чувствовала, что это очень важно. — Просто… Райли иногда чертовски плохо общается, понимаешь. Мы не хотим, чтобы ты думала, что все так и есть. Это был единичный случай. Ты здесь не для того, чтобы быть приманкой для таких парней. В будущем, понимаешь? — Когда она подняла взгляд, он смотрел на свою еду и, похоже, чувствовал себя так же неловко, как и она. Анна прочистила горло и запихнула в рот пару картофелин фри. «Спасибо, Джонни, — сказала она. — Это… спасибо». Откусив еще пару кусочков, она сказала: «Ты же не думаешь, что он сейчас делает что-то безумное, как это?» — Что? Пытается убрать Турвиша? — усмехнулся Соуп. — Если бы он мог найти способ, то сделал бы это. Возможно, именно это он и делает. Но он занимается этим дольше нас обоих, так что… он не будет действовать безрассудно. У Турвиша есть охрана, которая везде ходит с ним, так что Райли, подобраться достаточно близко, чтобы уничтожить его, не подвергая себя опасности… ну, маловероятно, хотя он и лучший. — Я не видела никакой охраны на вечеринке. — Она там была. Она слилась с толпой. Это их работа. Она вспомнила двух мужчин, которые разговаривали с Турвишем, когда он отвлекся, чтобы поговорить с ней. Они были в черных костюмах, и, как ей показалось, у обоих были наушники. Оружия она не увидела, но они вполне могли спрятать пистолеты под пиджаками. То, что она не заметила, что они были наемными телохранителями, свидетельствовало о том, насколько плохо она работала под прикрытием: «Я чувствую себя глупо, что не… что даже не заметила». Соуп фыркнул: «Это нелегкая работа. К счастью, мы не часто этим занимаемся. Это больше похоже на дерьмо C.I.A., верно?» — Верно.__________________
— Не двигайся. Не дыши. Сосредоточься, Анна. Не только на цели, но и на всем, что тебя окружает. Воздух движется? Почувствуй его. Закрой глаза, если нужно, и почувствуй, в какую сторону он оттолкнет тебя от курса. Потому что эта пуля — ты. Ты посылаешь ее туда, куда хочешь. Ты контролируешь ситуацию. Сосредоточься, Анна. Она нажала на курок, но не почувствовала отдачи винтовки. Винтовка? Она опустила взгляд на правую руку и увидела пистолет. Бросив его на пол, она попятилась назад. Пистолет Beretta M9 лежал на полу, как змея, готовая к нападению. Рядом с ним лежал тяжелый черный ботинок. Она подняла ногу и задохнулась от крика, увидев тело на диване. Правая верхняя часть черепа отсутствовала, повсюду были кровь и потроха. «Папа?» Она задыхалась, словно выныривая из воды, а не из кошмара. Прижав руку к груди, она попыталась замедлить сердцебиение. «Черт», — пробормотала Анна себе под нос. Давненько ей не снились такие сны. Она думала, что они уже позади, но, видимо, это не так. Часы показывали, что уже за полночь. Они с Соупом разошлись в разные стороны около десяти, чтобы немного отдохнуть. Она полагала, что два часа — это все время, что ей удалось поспать, потому что после того кошмара спать не хотелось. Анна открыла дверь в спальню, ожидая увидеть Гоуста на диване. Она просто хотела выпить воды и, может быть, подышать свежим воздухом, выйдя на улицу, чтобы избавиться от этого гнетущего, подкрадывающегося ужаса. Но вместо этого она обнаружила его согнувшимся над кухонным столом, освещенным лампочкой над плитой. Он поднял голову, услышав, как она вошла в комнату. — Извини, — прошептала она, глядя на съеденный гамбургер и разбросанную рядом с ним остывшую картошку. Его балаклава была надвинута на нос, но он все еще был в полном снаряжении. Когда она проходила мимо, чтобы взять из холодильника бутылку воды, то увидела, что к его ноге пристегнуты по меньшей мере два пистолета. — Не спится? — спросил он, доедая последнюю порцию бургера. Его голос был мягким и глубоким, и она подумала, каково это — проснуться посреди ночи, когда он рядом, спрашивает, все ли с ней в порядке. — Нет, — ответила она. — Хм… — Он окунул две картофелины фри в маленькую миску. — Мне тоже. — Где ты был сегодня? — На улице. Она тихонько рассмеялась, услышав его неопределенный ответ. Она не стала на него давить, потому что это было не ее дело; она отвечала ему, а не наоборот. Анна отвинтила крышку с водой и жестом указала на стул напротив него: «Не возражаете, если я…» — Валяй. Она отпила и посмотрела, как он окунул в миску еще пару картофелин. «Что там?» — спросила она, наклонившись вперед, чтобы посмотреть. — Уксус. — Умм, гадость. Может быть, ей показалось, но она могла бы поклясться, что увидела, как уголок его рта приподнялся в небольшой улыбке: «Попробуй». — О, я… нет, все в порядке. Я не хочу есть ваш ужин. — Попробуй, — настаивал он, пододвигая к ней обертку от гамбургера так, чтобы картофель фри был в пределах досягаемости. Она осторожно взяла одну и окунула кончик в уксус. Она почувствовала на себе его взгляд, когда отправила в рот всю порцию. Уксус был кисловато-терпким, но хорошо сочетался с соленой картошкой: «Ваша картошка холодная, лейтенант.» — И что? — И ничего. Лучше, чем я думала. — Лучше, чем кетчуп. Она улыбнулась ему: «Я бы не стала так экспериментировать. Это британская фишка — добавлять уксус в картофель фри? Или это твоя?» — Британская. — Соуп ел её с кетчупом, как нормальный человек. — Соуп — шотландец, и его развратили вы, американцы. Она тихонько засмеялась над его быстрым ответом: «Это не я. Я не настолько долго пробыла здесь, чтобы произвести такие изменения». Анна смотрела, как он съедает еще несколько картофелин фри, а затем протянула руку и взяла две. Он не сводил с нее глаз, пока она макала их в миску с уксусом, прежде чем съесть. Не в силах удерживать зрительный контакт дольше доли секунды, она перевела взгляд на его правую руку. Он положил ее на стол, сцепив пальцы. Ей всегда нравилось рассматривать руки, особенно у мужчин, которые ее привлекали. Было что-то такое в сильных руках мужчины. «Откуда у тебя этот шрам?» — спросила она, указывая на шрам на его ладони. Его глаза скользнули вниз, затем снова вверх, но он не убрал руку: «Нож. Афганистан. Может быть… пятнадцать лет назад». — Похоже, было больно. — Была операция по восстановлению сухожилий. Анна поморщилась: «Полностью восстановилась?» — Большая часть. — Он поднял руку и размял пальцы. Боже, она не должна была находить это привлекательным, но она нашла.:"Вы с Соупом нашли место?» — Да. Он кивнул и отодвинул от себя остатки жареной картошки: «Ты пьешь чай?» — Ммм, чай? Казалось, что он поднял брови на ее, по общему признанию, глупый вопрос. «Чай», — подтвердил он. — Холодный чай? — Любимая, разве я похож на того, кто пьет холодный чай? Я из Манчестера, черт возьми. Трепет в животе от того, что он назвал ее «любимой», стал настоящей проблемой. Он явно ничего не имел в виду. Вероятно, в Англии это слово постоянно употребляется в разговоре. Он и раньше называл ее так пару раз, но никогда наедине. Она не могла позволить своему воображению разгуляться из-за такой глупости: «Я из Америки, так что… у нас не принято пить чай или как ты там это называешь». Он издал короткий резкий смешок, который не был достаточно громким, чтобы разбудить Соуп. Однако Анну он поразил. Она не помнила, чтобы когда-нибудь слышала, чтобы он так смеялся, и от этого бабочки в ее животе превратились в змей, которые запорхали в нижней части живота. — Хочешь нормальную чашку чая? — Чашку чего? Он поднялся из-за стола, и Анна могла только смотреть на его высокую, устрашающую фигуру. «Чаю», — сказал он ей и повернулся к плите, чтобы достать старомодный чайник, стоящий на одной из конфорок. — Хорошо, — согласилась она. Неужели он действительно готовит ей чай? В какую альтернативную реальность она попала? Последние два месяца она колебалась между изумлением перед его мастерством и абсолютной тревогой, что он ее заметит. То, что он приготовил ей чашку чая в полночь в Венесуэле, не входило в список ее возможностей. Анна наблюдала, как он переместился к раковине и наполнил чайник. Он поставил его на конфорку и достал из шкафа две несовпадающие кружки, а также банку с чайными пакетиками. Положив по пакетику чая в каждую кружку, он повернулся и прислонился спиной к стойке, перекинув одну ногу через другую и сложив руки на груди. На нем была черная футболка поверх компрессионной рубашки с длинными рукавами. Обе майки были обтягивающими, что позволило ей при свете над плитой проследить, как напряглись мышцы на его руках. Его балаклава все еще была откинута. Ей было трудно не смотреть на его губы. Анна хотела уважать его границы, но ей было достаточно того, что он позволил ей вот так мельком взглянуть на его лицо. Она хотела спросить его, снимал ли он ее когда-нибудь на людях, когда был в отпуске и никто не знал, кто он такой и чем занимается. Если бы она приехала в Манчестер, когда он был в отпуске, он мог бы пройти мимо нее в маске, и она бы ни о чем не догадалась? Ни в коем случае, подумала она. Она могла бы засечь его за секунду по его походке и манере держаться. Она не знала никого, кто бы так двигался, даже других парней в команде. Вместо того чтобы спросить его о том, снял ли он маску, она выбрала другую тему, которая, возможно, была еще хуже: «Соуп сказал, что вчера вечером ты был в ярости. Он думал, что ты сам пойдешь за Турвишем». Гоуст несколько секунд молча смотрел на ее лицо, затем опустил взгляд в пол и сказал: «Ты — моя ответственность. Я не должен был ставить тебя в такое положение». — Это было правильное решение, — сказала она ему — Если завтра все пойдет по плану, то мы преуспели. Вошли, вышли, работа сделана. Верно? — Хм, — был его единственный ответ на это. — Не обращайся со мной так, будто я не могу справиться с дерьмом, лейтенант. Я же сказала тебе, что я в порядке. Мне… мне просто нужна была минутка, чтобы прийти в себя. — Когда он ничего не ответил, она сказала: «Я не виню тебя за то, что этот мудак засунул свой язык мне в рот, но я буду винить тебя, если ты начнешь относиться ко мне по-другому, потому что думаешь, что я не могу держаться. Я могу выдержать». — Я никогда не просил никого из своих людей делать то, что я попросил сделать тебя. — Ты не просил меня. Я предложила сама. И может быть, вам, ребята, стоит нарядиться в костюмы и соблазнить жен этих террористов? — Она тихонько засмеялась над этой идеей: «Наверное, это сработает». — Миллер, — сказал он с предупреждением в голосе. — Извини. Плохая шутка. Варгас оделся, взял меня за руку и вел себя так, будто он мой кавалер. Ты сам попросил его об этом. Чайник тихонько зашипел. Он повернулся и выключил конфорку: «Это другое дело». Анна наблюдала за его плечами, пока он наливал горячую воду в кружки: «Как другое? Кто сказал, что он хотел делать это со мной? Может, у него есть девушка, жена или… может, я не в его вкусе, и ему пришлось смириться и терпеть, как мне с Турвишем». — Поверь мне. У него не было проблем с этим, Блонди. — Тон Гоуста был ровным и окончательным. — А ты спросил его, есть ли у него проблемы с этим? — Не пришлось. Он не блевал на обочине дороги. — Он открыл холодильник и достал небольшой пакет молока. — Так вот в чем дело? Что я не должна была говорить ему остановить машину? — Нет, дело не в этом. — Он выглядел напряженным, наливая небольшое количество молока в каждую кружку. Она ничего не сказала, пока он разрывал пакет с сахаром и высыпал его в одну из них. Он посмотрел на нее через плечо. Она смогла разглядеть только часть его подбородка и краешек правого глаза. «Ты любишь сладкое?» — спросил он. Спор, который она хотела с ним затеять, разлетелся у нее в голове, пока она дважды открывала и закрывала рот, пытаясь зарегистрировать его вопрос: «Я… э-э, что?» — Сладкое. Твой чай. — О, да. — Где, черт возьми, находился ее разум? Что, по ее мнению, он имел в виду? Он положил два пакетика сахара в ее кружку и использовал одну и ту же ложку для размешивания. Гоуст встал за ее спиной и поставил кружку справа от нее, прежде чем снова занять свое место. «Я тебя нервирую?» — пробормотал он. — Что? Я… нет, — ответила Анна, чувствуя себя взволнованной и застигнутой врасплох. — Ты напряжена. Она насмешливо посмотрела, как он держит за ниточку чайный пакетик, чтобы поднять и опустить его в кружку: «Нет.» — Со мной ты в безопасности. — Он сказал это, глядя на свою кружку, а не на нее. Она видела, как его адамово яблоко сдвинулось вверх, а затем опустилось в горло, когда он сглотнул. — Я знаю это. Я знаю, что ты меня прикроешь. — Она попыталась подражать его действиям, зачерпнуть пакетик чая, как будто знала, что делает, как будто уже пила чай с каким-то британцем в маске, чье имя так и осталось загадкой: «Это просто стресс. Я не в своей тарелке». — Ты в порядке. — Он вытащил чайный пакетик и бросил его в миску с уксусом. Анна наморщила нос. «Какая гадость», — сказала она, но положила туда и свой. Он хихикнул: «Не то чтобы мы собирались его пить, милая». Вот опять. Ему нужно было остановиться. Ей нужно было остановиться. Боже, у нее в животе все сжалось, когда он так сказал. Он твой командир, — напомнила ей рациональная часть мозга. И ты ему не нравишься, сказала она себе. Он, наверное, из тех парней, которые либо вообще не занимаются сексом, либо подкарауливают женщину в баре во время увольнительной и трахают ее до потери сознания, даже не зная ее имени. Каково это — увидеть его с другой стороны? Неужели он не снимает маску, устраивает с ними какую-то извращенную игру? Она так и представляла себе, как он трахает какую-нибудь счастливицу у стены возле бара. Юбка на талии, брюки расстегнуты и стянуты, ноги обхватывают его, руки лежат на ее заднице, когда он поднимается. Может быть, он стянет маску, и тогда он сможет глотать ее стоны поцелуями с открытым ртом. Она подняла глаза и увидела, как он подносит кружку к губам, пристально глядя на нее поверх ободка: «Ты в порядке, блонди?» Глубоко вздохнув, она сжала губы в гримасе улыбки: «Да, нормально». В голове пронеслась мысль о том, как бы изменилась ситуация в коридоре, если бы в клетку ее посадил Гоуст, а не Турвиш. Она ожидала, что ей будет противно, но ее тело гудело при мысли о том, что его рука стирает ощущение руки Турвиша на ее верхней части бедра. У нее болела голова. Двадцать четыре часа назад ее тошнило на обочине дороги от того, что сделал Турвиш, а теперь она сидела здесь, представляя себе это с Гоустом, и у нее была совсем другая реакция. — Пей чай. — Его приказ заставил ее вынырнуть из своих фантазий. Она прочистила горло и подняла кружку. Чай был еще горячим, но вкус его был мягким и сладким, почти как мед. «О, — сказала она, глядя на него, когда он смотрел на нее поверх своей кружки. — Это… что за чай?» — Ромашковый. — Я думала, ты пьешь черный чай. — Да. Я пытаюсь усыпить нас обоих. — Он опрокинул кружку назад и сделал долгий глоток. Она открыла рот, но вырвалось только: «Я… э-э…». — Ромашка помогает заснуть, — сказал он ей — «Тебе нужно быть отдохнувшей для завтрашнего дня. Мы уезжаем сразу после этого. Не будем задерживаться на этом дерьмовом шоу». — Хорошо. — Точно, точно. Чай усыплял ее. Не Гоуст. Просто… то, как он это сформулировал, выносило ей мозг. Ей нужно было взять отпуск на пару недель и выкинуть все это из головы, может быть, познакомиться с парой парней на Tinder. Если она этого не сделает, то выставит себя с ним на посмешище. От одной мысли о том, что он знает, как много она о нем думает, ей хотелось заползти под стол и умереть. — Тебе нравится? — спросил он, высунув язык, чтобы облизать нижнюю губу, когда отнял кружку от рта. Она начала думать, не дразнит ли он ее, говоря такие вещи, которые она может воспринять по-другому. Но он не был похож на нее. Он был таким заурядным, таким закрытым и неразборчивым. Этого не могло быть. Анна сжала бедра под столом и сделала еще глоток: «Да. Это вкусно». — Хорошо. Пей. Она сделала, как ей было велено: «Я не знаю, смогу ли я заснуть». — Завтра ты будешь в норме, — сказал он, отмахнувшись от ее беспокойства. Она подула на горячий чай и отпила еще. Он действительно был вкусным, может быть, немного слишком сладким, но это было то, что нужно: «Не то чтобы. Просто… у меня… неважно». Меньше всего ей хотелось говорить ему, что ее мучают кошмары. Такой парень, как он, наверняка спит как младенец, несмотря ни на что. Несколько секунд он наблюдал за ней, не отрывая взгляда от чашки с чаем. Она не могла отвести взгляд, потому что он был слишком напряженным. Наконец, он сказал: «Допивай чай и ложись на диван». — Почему? — Какая-то дикая часть ее мозга обратила внимание на команду, прозвучавшую в его голосе и подсказывающую ей, что делать в таком случае. — Я немного посижу с тобой. Иногда легче заснуть, если знаешь, что кто-то… рядом. Он предлагал присмотреть за ней, пока она спит? : «Я…» — Не отговаривай меня, Миллер. Просто сделай как я прошу. — Да, сэр. — Что я говорил тебе о «сэре», пока мы наедине? — спросил он. Она выпила, чтобы выиграть время. «Да, Гоуст», — сказала она. Господи, это звучало гораздо хуже. Гораздо хуже. Возможно, он тоже так подумал, потому что опустил взгляд и осушил остатки кружки. Что, черт возьми, заставило ее сказать это вот так, с придыханием и сексуальным возбуждением? Анна допила остатки чая и встала. Он остался сидеть за столом, наблюдая, как она проходит через комнату, служившую гостиной, кухней и столовой. Она чуть было не закрылась в своей спальне, чтобы умереть от смущения, но побоялась, что он войдет и вытащит ее из постели. К тому же кошмар все еще не выветрился из головы, и перспектива снова залезть в эту постель ее не привлекала. Вместо этого она схватила одеяло и вернулась в гостиную, чтобы свернуться калачиком на диване. Гоуст сидел за столом в нескольких метрах от нее и смотрел на нее. Она наблюдала за тем, как он натягивает маску на рот и на шею и закидывает ногу на ногу, словно устраиваясь поудобнее. Как будто он собирался сидеть и смотреть, как она спит. Ей хотелось, чтобы это было странно и жутковато, но вместо этого было просто приятно осознавать, что он рядом. Анна закрыла глаза и задумалась, когда он спит и где.