В Пламени

Гарри уверенно шагал по Разрешённому лесу. Так он в шутку назвал излюбленное в прошлом место для своих приключений. Где-то здесь, помнится, Драко завопил и дал дёру. Славное было время. Теперь никаких запретов, только работа. Наверно, с непривычки будет получаться плохо, но… будет и кому его поддержать. Джинни ведь как раз учится на седьмом курсе. Конечно, Гарри не может особо претендовать на её время: выпускной год довольно непростой. Реши он всё-таки получить диплом – учился бы вместе с ней. Но получилось иначе, поэтому теперь – как Хагрид. Ну почти. Когда «мистер Поттер» входил в кабинет МакГонагалл месяц назад, накануне своего дня рождения, то совершенно точно был не готов к её предложению. И уж точно – к тому, что не сможет отказаться. – Мистер Поттер… Гарри… Рада вас видеть. – Здравствуйте, профессор МакГонагалл. Он полагал, что речь пойдёт об учёбе и ожидал каких-то советов, нюансов расписания. Максимум – что ему предложат в параллель с учёбой вести кружок. Но директриса, предложив ему чаю (и, естественно, печенья), сказала: – Гарри, наверно, вы хотите закончить учёбу и пойти в Аврорат – если ваши планы не изменились, конечно. – Аврорат? Нет, нет, только не туда. Мне действительно тревог хватило до конца моих дней. Если только… снова… МакГонагалл с пониманием кивнула. Зная характер гриффиндорца, она не сомневалась, что он не останется в стороне, если «снова». – Что ж, Гарри, тогда у меня для вас совершенно иное предложение. И она ввела несостоявшегося аврора в курс дела. Звучало это несколько странно. Школе требовались животные. Но не из плоти и крови, а из особой огненной субстанции (безвредной для деревьев и живых существ, а с огнём больше схожей по цвету и тепловым эффектам). – А для чего это нужно, профессор? – спросил для начала Гарри, так как его больше интересовала цель, нежели то, как именно продуцировать этих чудо-созданий. – Понимаете, Гарри, то, что пережили люди во времена Волдеморта… Многие травмированы, а некоторые просто энергетически истощены. Словом, это своего рода терапия. И фактически я предлагаю вам должность целителя. В документах это будет так и обозначено – целитель-огнетерапевт. Эти звери своим присутствием будут питать замок, а значит, детей, а через них – и их семьи. – А почему же это нельзя совмещать с учёбой? – осторожно поинтересовался юноша. – Потому что это другой спектр энергий. Для того чтобы быть таким терапевтом, нужно быть в состоянии, максимально далёком от учебников и эссе. Я понимаю, решение непростое. Вы можете подумать две недели – и уже тогда отправить мне сову с ответом. Я приму любой вариант, Гарри, потому что понимаю, что это своего рода жертва. И я не могу настаивать… Затем был день рождения, который герой отмечал в компании друзей в Норе. Он смотрел на Джорджа, у которого в глазах навсегда застыла печаль, и думал, скольким ещё требуется поддержка. «Подумав» для приличия ещё два дня, Гарри отправил сову в Хогвартс. Ему предстояло создавать и выпускать в Запретный Лес самых необычных чуд-юд – огнезверей. Гарри отвлёкся на шорох. Присмотревшись к деревцу в трёх шагах от себя, увидел рыжий сполох – белка взлетала по стволу вверх. Обычная белка из плоти и крови. Она остановилась и стала поглядывать на незнакомца любопытными глазами. Прямо как Джинни, подумалось ему. Вспомнилось, что подруга тоже слегка настороженно держалась при их объяснении. Но всё-таки нашла слова, чтобы сказать: – Гарри, с тобой очень интересно. Наверно, я неспроста так долго ждала наших отношений. Но… должно быть, ты и сам чувствуешь. Мы будто на одном полюсе. И между нами не искрит. Так оно и было. Безумно интересно делиться мыслями и шутками, и безумно весело играть в квиддич. Но Джинни уловила суть. Не было того, что возможно в отношениях – в каких-то таких отношениях, о которых Гарри мечтал. – Это правда, – сказал он, интонацией благодаря подругу за проницательность. И они стали обсуждать достоинства мётел различных марок, как будто не вели только что речь о любви – ни грамма стеснения и неловкости. Как и должно быть в дружбе. – Позвольте спросить, что вы здесь делаете? – голос, который раздался, был неуместен тут, в лесу, где блики играли на листьях, так как обычно звучал рядом с котлами и ретортами, в полумраке, без единого луча солнца. Гарри вздрогнул и повернулся к зельевару. Потом не глядя указал рукой в сторону дерева и пробормотал: – Белочка. Ему было досадно на свою стеснительность: казалось бы, странно робеть перед человеком, которого (хоть и косвенно) спас, но Гарри ничего не мог с собой поделать. – Если у вас белочка, мистер Поттер, это ещё не значит, что вам можно гулять в Запретном лесу, – глубокий голос Снейпа, пожалуй, был одной из причин робости. Но это была неуважительная причина. Гарри посмотрел на дерево – никого. Видимо, зверёк скрылся, пока он думал о Джинни. Но сдаваться так просто не хотелось: – Я совершеннолетний и больше не ученик… профессор, – он подчеркнул голосом обращение, чтобы показать, что на самом-то деле время игр в субординацию прошло. – Можно подумать, нет других причин, – вздохнул зельевар. И удивило, что этот вздох был – искренним? – А вы что здесь делаете? – с вызовом спросил Гарри. – Я охочусь на вас, мистер Поттер. С минуту они смотрели друг на друга – само разгорячённое бунтарство и само грустное спокойствие (да почему грустное? и что всё это значит?) – после чего зельевар развернулся и ушёл в сторону замка. Гарри остался стоять в недоумении и странном разочаровании. Почему-то хотелось спросить: кто же так охотится?