В Пламени

Профессор МакГонагалл просила Гарри создать первого огнезверя после распределения учеников. Поэтому первого сентября до вечера он был снова предоставлен себе самому, как и вчера. Но в этот раз, вместо Разрешённого леса, юноша бродил по замку, вспоминая те или иные важные для него места. И пользовался изученными методами диагностики, чтобы взглянуть на Хогвартс непривычным способом. Для этого он вышел из главного входа и немного отдалился от стен. Бранимир Драганов, обучавший Гарри целительству (если трёхнедельные курсы можно считать обучением), предупредил, что сразу увидеть все энергии не получится. Но постарался дать некоторый необходимый минимум. То есть Гарри мог увидеть, много ли силы в человеке или предмете. А если её мало, то относительно точно продиагностировать причины. Поэтому было интересно теперь понять, хватает ли энергии самому Хогвартсу. Ведь от этого зависел «фронт работ». Кажется, уровень силы замка был не на высоте. Но никакого намеренно наведённого вреда не обнаружилось. Свечение пульсировало ровно, как дыхание спящего человека. Не усталого, не больного – именно с удовольствием отдыхающего. Это обнадёживало. Когда Гарри в начале августа узнал, что тайны мастерства ему будет передавать профессор Дурмстранга, то возмутился. МакГонагалл сказала так: – Гарри, я понимаю, болгарская школа зарекомендовала себя не лучшим образом. Но всё-таки гибель Каркарова и прочие события Второй Магической… Их руководство пересмотрело отношение ко многим вопросам. Педагогический коллектив начал необычные разработки, и попытка увенчалась успехом. Драганов – один из авторов этого новаторского исследования. И, если вас это успокоит, он выпускник Когтеврана. Потом было знакомство – зрелый, но не старый, очень статный и уверенный, с украшавшей его проседью, профессор Драганов располагал к себе. В глазах его действительно светился когтевранский ум. Гарри решил послушать интуицию, на которую ему так часто приходилось полагаться при постоянной нехватке информации. И не ошибся. Это был уравновешенный стиль обучения. Без манипуляций Дамблдора, педантичной строгости МакГонагалл, сакральных восторгов Трелони – и, что уж говорить, без несправедливой язвительности Снейпа. После престранных шести лет обучения в Хогвартсе можно было хотя бы на две недели полностью погрузиться в предмет учения – и действительно познавать каждую минуту. Прибыли кареты с учениками – и Гарри успел до столпотворения войти в Большой Зал и занять своё место за преподавательским столом между Флитвиком и Стебль. Затем пространство наполнилось детскими голосами. Было странно думать о них как о детских – ведь он и сам по возрасту был семикурсник. Заполняющиеся столы, потом новички, которые пришли на распределение. Песня Шляпы. Раньше, когда Гарри из года в год наблюдал эту церемонию, то ощущал что-то вроде ностальгии. Юные волшебники были чистыми страницами. И даже попавшие на Слизерин ощущались достаточно невинными. Таким был и Драко в свой первый год, несмотря на дурной характер. Но в этот раз всё выглядело не так. Слишком по-светски шептались девочки, ожидавшие распределения. Мальчики окидывали их поверхностными взглядами. Времена меняются, с горечью подумал Гарри. Видимо, теперь дети взрослели быстрее – атмосферой чуда их было не пронять. Он в свои восемнадцать чувствовал себя и то в большей степени ребёнком. Проведя церемонию, МакГонагалл направилась к своему директорскому месту. Проходя мимо Гарри, она положила руку ему на плечо и едва слышно произнесла: – Пожалуйста, сделайте диагностику, мистер Поттер. Оставалось только удивляться, что он не додумался до этого сам, а вместо этого раскис и предался ностальгии. Гарри немедленно просканировал столы факультетов. То, что он увидел, его не потрясло – но только потому, что чего-то в этом роде молодой целитель и ожидал. Если энергия Хогвартса с утра ощущалась подобием здорового сна, то сила детей навевала ассоциации с комой. Профессор Драганов в один из дней обучения навестил вместе с ним Клинику святого Мунго и показал, как выглядят тяжёлые случаи. Человек в коме ощущался именно так – полностью идентично. «Надеюсь, Гарри, в вашей работе это не пригодится». Дурмстранговец, конечно, имел в виду, что больными учениками и учителями будет заниматься мадам Помфри, а юному Поттеру потребуется только регулировать поле замка. И вот он тяжёлый случай – на все четыре факультетских стола. Учителя, похоже, интуитивно ощущали нечто схожее и почти не переговаривались. Гарри рассеянно взглянул на МакГонагалл, но тут же постарался как можно уверенней кивнуть, чтобы показать: он принял обязательства и сделает, что сможет. Между тем где-то слева от него неопределённо хмыкнул Снейп. Но было совершенно не до его сарказма. Гарри постарался хорошо поесть после речи директора, чтобы вечером поработать в полную силу. В особенности потому, что диагностика причин состояния детей показала равнодушие. Не физическую слабость, не нехватку отдыха, не порчу – а именно хорошо знакомого Гарри врага, с которым уже доводилось бороться. Того врага, что весь прошлый учебный год разъедал души министерских чиновников и простых обывателей, делая их доступными злу. Злу, которое само по себе было бессильно. С этим врагом – с безразличием – стоило побороться. Для работы целитель отправился в отведённые ему покои. Одна комната играла роль спальни, тогда как другая должна была стать его лабораторией. Да поможет мне мощь новаторской лингвистики, думал Гарри, чтобы себя подбодрить. Одним из изобретений магов Дурмстранга было применение заклинаний на эсперанто – чтобы (в противовес традиционной магической латыни) наполнить магию молодой пульсирующей силой. – Эсперанто – язык новаторов, это очень важно, – говорил профессор Драганов. Гарри умылся в личной ванной, вытерся полотенцем с зелёными и фиолетовыми драконами. Затем прошёл в Лабораторию и сел на матрац, положенный напротив окна. Ничего больше в комнате не было. Посмотрев на темноту в открытом окне, он закрыл глаза – и стал настраивать поток. Какой огнезверь сможет в достаточной степени выровнять поле Хогвартса? Не хотелось выбирать в первый же день совсем уж ярого хищника. Но и слишком милое животное не годилось. И Гарри выбрал медведя – достаточно спокойного, но обладающего огромной силой. Несколько минут Гарри по частям собирал и концентрировал этот образ, проверяя его на прочность, а затем негромко произнёс: – Fajra Besto! Закрытые глаза обожгла рыжая вспышка. Гарри осторожно посмотрел, что получилось. Огненный медведь уверенно бродил по комнате. Немного размяв лапы, задумчиво посмотрел на своего создателя – и выплыл сквозь стену. Огнетерапевт подошёл к окну, которое как раз выходило на Разрешённый лес. Зверь уже успел долететь до опушки – значит, всё хорошо, импульс был верным. Эти несколько минут и были его работой на весь день. Так непривычно, но Драганов говорил, как обманчива подобная лёгкость. Он заверял ученика, что энергию на одного огнезверя целитель собирает круглые сутки. Усталость действительно навалилась – как то было и во время тренировок. Гарри понимал, что один зверь не выведет учеников из «энергетической комы». И хорошо, если хотя бы к Рождеству станет получше. Поэтому он без лишних сожалений посвятил десять минут медитации. А потом подкрепился захваченными с ужина крендельками и устроился ночевать в кровати. Перед сном он успел поймать и осознать мысль, что такая работа стоила того, чтобы пожертвовать учёбой.