Саламандр: Хроники Синего пламени

Он тяжело дышал. От холода онемели руки, и Тэтсуо продрог так, словно остался ночевать на улице в заморозки. Открыв глаза, он обнаружил, что вокруг кромешная тьма и на небе ещё не появилось ни единого намека на восходящее солнце. Стояла глубокая ночь. А это означало, что Тэтсуо проспал не больше часа. Крайне короткий сон, даже для него. Тэтсуо предпринял ещё одну попытку заснуть, но стоило его сознанию хотя бы на долю секунды провалиться в сон, как перед глазами снова всплыла мутная фигура. Тело опять бросило в холод, который разбудил его окончательно. Такого с ним, право, никогда не случалось. Было ощущение, будто проснулся он не сам, а от какого-то звука (или отчего другого), резко и тревожно. Он приподнялся на руках – пальцев которых он почти не чувствовал – и сел, глядя в едва освещаемый звездами ночной мрак. Что это с ним? Он, как мог, огляделся. С того момента, как он, Нео, Сора и Лилла покинули особняк Ханики прошло около трёх дней. И тем не менее, чего они только не успели повидать. Та небольшая тропинка, по которой они шли, водила их по лесу так, словно главной её целью было не вывести их оттуда, а показать всё разнообразие Брэндвудского леса. Бывало, перед ними раскинется на удивление просторная поляна с невысокими, редкими деревьями, на которой всё (включая эти самые деревья), было покрыто слоем мха, как одеялом. На такой поляне им посчастливилось однажды переночевать, и она оказалась самым удобным для ночевки местом из всех возможных. А бывало и такое, что деревья росли в настолько невероятном стеснении друг с другом, что между ними едва мог протиснуться человек. В таком месте им пришлось заночевать в предыдущий раз, и найти там свободное место для розжига костра было непросто. Деревья разные: тонкие как трость, и толстые настолько, что обхватить их можно было только в обществе десяти человек; низкие, примерно с Сору ростом, и высокие, выше трехэтажных поместий Иртрума; прямые, как столбы, и витиеватые, как змеи. И все эти деревья менялись каждый сотый ярд их пути, ни разу не повторяясь и каждый раз представая в новых красках. В эту ночь они остановились в очень любопытном месте. Деревья здесь были огромными во всех отношениях, и, что ещё страннее, корни некоторых из них росли снаружи, над землёй, переплетаясь друг с другом и образовывая арки, которые, в свою очередь, соединялись в настоящие ходы, словно шахты. Блуждая по этому великанскому лесу, не без усилия огибая особенно неудачно растущие корни, они наткнулись на дерево, шириной сравнимое с небольшим деревенским домом, буквально поднятое своими корнями, столь же широкими и массивными, ярда на три над землёй. Пространство под этим деревом чем-то напоминало пещеру, а главное, в этой “пещере” было сухо и относительно тепло. И что немаловажно – корни могли защитить их от непрошенных гостей, кем бы они ни были. Там они и заночевали. Он огляделся. Костер, который они развели был уже едва теплым, его угольки побелели, покрывшись пеплом. Сора и Нео, кажется, мирно спали, и Тэтсуо поймал себя на мысли, что рад этому. Наверное, ему бы не хотелось их беспокоить. По другую сторону он увидел Лиллу, она тоже казалась спящей. Тэтсуо тихонько встал – настолько, насколько мог – и ежась всем телом выбрался из “пещеры” под открытое небо. Отойдя всего на пару шагов, он сел на землю, спиной к их привалу, а лицом к тропинке. Точнее, даже не сел, а собрался в комочек в попытках согреться. Какое-то время он дышал на руки, чтобы почувствовать наконец кончики пальцев, а после спрятал их в объёмные рукава мантии; прижал к себе колени и положил на них голову. В памяти вновь всплыла странная темная фигура. Её, казалось бы, несуразный образ крепко врезался в его сознание. И Тэтсуо отчего-то был так обижен, то ли на неё, то ли на свой сон, то ли на самого себя за то, что тот проснулся буквально за секунду перед тем, как она обернулась. Казалось, если бы он увидел её лицо, всё мигом встало бы на свои места, пусть умом он и понимал, что это не так. Потом он вспомнил человека, идущего рядом с ним. Сейчас, ещё раз выудив из головы его внешность, точнее даже его ауру, он узнал в человеке своего отца. Образ был немного искажен, но Тэтсуо был уверен, что это он. Кому ещё можно было доверится с такой безотказной легкостью? Но отец оказался самой понятной частью мутного сновидения, потому что всё остальное он объяснить никак не мог. Он словно упускал что-то очень важное. На него наводило смятение всё, что он мог вспомнить: жуткий голос, странное поведение его самого и этот… холод. Холод тем временем то приходил, то уходил, что Тэтсуо явно поднадоело. Он в отчаянии зажег на ладонях синее пламя, но результат был очевидным – оно не могло ему навредить, но и согреть его тоже было не в силах. Позади него послышался слабый шорох травы и взмаха крыльев. Он не мог понять, как на него отреагировал – с облегчением или с досадой. – Ты чего тут сидишь? – Тэтсуо медленно повернул голову в сторону Лиллы, которая пристроилась слева от него, и закутал вновь начавшие неметь пальцы в рукава мантии. – А ты почему не спишь? – Должен же хоть кто-то не спать ночью. – сказала Лилла со вздохом и легкой язвительностью, – Вы что-то совсем расслабились. – А какой в этом смысл? Мы ведь, отчасти, потому и пошли этой дорогой. – она вздернула то, что вероятно можно было назвать бровями, если бы они у неё были, – Чтобы нас не могли застать врасплох. – Всё равно, надо быть начеку. – Тэтсуо понадеялся, что она начнет спорить, и забудет о том, что спрашивала. Но вопреки ожиданиям у неё было то самое почти спокойное настроение, во время которого она в худшем случае могла немного поворчать. Они ещё какое-то время просидели в молчании, но Тэтсуо знал, что она лишь выжидает момент, когда можно будет снова на него надавить, – Случилось чего? – Ничего такого. – сказал Тэтсуо отвернувшись. Но даже так он чувствовал, что Лилла прожигает его взглядом, – Нет, правда, ничего серьезного… – прозвучало не слишком убедительно. В этот самый момент по его телу пронеслась волна дрожи, которую Тэтсуо не смог сдержать. – А я разве спрашивала: “Не случилось ли чего серьёзного?”– ответила Лилла, то ли не заметив, как Тэтсуо передернуло, то ли сделав вид, что не заметила, – Мне-то ты можешь сказать. – добавила она тише, косясь в сторону, где спали их спутники. Да, пожалуй, из всех троих только ей он и мог рассказать. – Просто… сон странный приснился… – Сон? – она удивилась не тому, что сон был странным, а тому, что он вообще был. Да, чаще всего Тэтсуо вовсе ничего не снилось, а если и снилось, то к утру он уже ничего не помнил. – Тебе кошмар приснился что ли? – сказала она со слабой издевкой, но только для того, чтобы Тэтсуо не воспринимал её слова слишком серьёзно. – Нет, не кошмар. – он задумался, – Точнее… мне он не показался кошмаром. – Тогда иди дальше спать. – Тэтсуо почувствовал, что его попытки увильнуть от разговора лишь раздражают Лиллу. – Не могу… – он посмотрел на неё, не поворачивая головы, она нахмурилась, – Не знаю. Просто… стоит мне заснуть, как становится холодно, и я снова просыпаюсь. – Почему из тебя постоянно ответы приходится когтями вытягивать? – она поднялась и ленивыми шагами подошла к его ногам, – Слава Драагу, какие же вы, люди… – она не договорила, и, глубоко вздохнув, извергла из своей пасти маленький огонек. Этот огонек остался гореть ровно футах в трёх от его мысков, то есть не распространялся на траву поблизости, и несмотря на то, что она была влажной от росы, горел ярко и уверенно. Вот это называлось настоящим мастерством во владении магией огня, что для дракона не было чем-то удивительным. – Спасибо… – проговорил он, поднося руки к тепловатому огоньку, отчего замерзшие пальцы начало покалывать. Ни для кого другого Лилла бы такого не сделала, он точно это знал. Она ничего не ответила, задумчиво уставившись на пламя. – Надо же, я думала это прекратилось… – Что ты имеешь ввиду? – А сам-то не помнишь? – она перевела взгляд на него, – Хотя, много лет назад это было… Для тебя, по крайней мере. Тогда, когда ты ещё был раза в три меньше моей лапы. – она опустила взгляд на свою лапу, словно хотела сравнить, на сколько меньше она стала, – Да… ты первое время часто мерз. Что зима на улице, что лето. Остальные люди на стенку от жары лезут, а тебе холодно… Точнее нет, ты не жаловался. Что тогда, что сейчас лучше от холода помрешь, чем расскажешь кому-то, как себя чувствуешь. – она покосилась на него тем самым раздражённым взглядом. – Совсем не помню такого… – сказал он, слегка дернув плечами. – Я бы и сама не вспомнила. – Лилла вновь уставилась в огонь. Но взгляд её был беспокойным. – Это может быть связано с тем, что тебе приснилось? – Тэтсуо снова пожал плечами. – Если бы я знал, что мне приснилось… – Лилла непонимающе покосилась на него, – Я понял лишь то, что там был мой отец, и мы… куда-то шли, – неуклюже заключил он, стараясь сохранить на лице маску абсолютного безразличия, что у него неплохо получилось. Холод начал понемногу отступать, тепло растекалось от рук по всему телу. Лилла не ответила, и больше на эту тему не заговаривала. Она не знала его отца, а потому иногда ему казалось – учитывая контекст, в котором Тэтсуо его упоминал – что сложившиеся впечатления Лиллы о нем не самые благоприятные. И да, временами он был строг, а его чрезмерная осторожность для других может показаться ненормальной. Но Тэтсуо никогда не смел жаловаться на него, ведь что бы ни сделал его отец, всё было совершено ради одной единственной цели – его защиты. Отец (звали его Ноах, насколько Тэтсуо помнил) знал о том, что прислужники Его змеиного Величества крайне заинтересованы в необычных способностях, которыми обладал Тэтсуо, а также в его запасе магической энергии. По этой причине Ноах не то что не обучал его магии, он вовсе запрещал ей пользоваться. Притом, он никогда ничего не объяснял. Никогда не рассказывал, отчего Тэтсуо так непохож на других детей, никогда не говорил ни о том, где они жили раньше, ни о своем происхождении, даже ни разу не упомянул имя его, Тэтсуо, матери. Потому всё детство его проходило в слепом неведении, и всё их существование держалось лишь на взаимном доверии. Но Тэтсуо был слишком мал, чтобы до конца понимать намерений отца. И тогда он совершил ошибку. Самую ужасную ошибку в своей жизни.

~