«LUNAR 6REEZE»

             — Мх…!              По тёмному помещению разлетается громкий горячий стон, что Скарамучча едва успевает сделать перед тем, как оказаться прижатым к резко захлопнувшейся двери, в которую его буквально впечатывают сильной и грубой хваткой рук…              — Ммм…!              Он едва успевает приоткрыть свой замутнённый, заволоченный наваждением взгляд, желая хотя бы на короткое мгновение взглянуть на Кадзуху: посмотреть в его алые, наполненные жадностью глаза и в тот же миг утонуть в их глубине, позволяя себе раствориться в этом неистовом желании, что прямо сейчас подталкивает Скарамуччу отпустить всякие сомнения…              Он прекрасно осознаёт, что совершает, возможно, самую серьёзную ошибку в своей жизни. Он подозревает, что поступает крайне глупо и неправильно, прямо сейчас позволяя себе довериться человеку, что когда-то причинил ему боль. Но так ли это было сейчас важно, когда Кадзуха… его прекрасный, жаждущий, разгорячённый желанием и страстью Кадзуха, порывающийся ещё сильнее вжать его тело в поверхность двери, прижимается к нему так тесно и горячо, начинает исцеловывать жаркими и сладкими поцелуями его шею, попутно исследуя своими сильными руками его талию и бёдра…       …было ли хоть что-то важнее этого?              Мог ли Скарамучча думать хоть о чём-то, кроме наваждения, которое селилось в его голове плотным туманом, перекрывая всякую разумность, пока он позволял Кадзухе целовать себя и крепко прижимать к двери? Мог ли он противостоять этому щекочущему, опасному чувству, что возводило в его теле дрожь и желание прямо сейчас без остатка отдаться Кадзухе…?              Скарамучча не понимал, в какой момент сегодняшнего вечера он позволил своим обидам и сомнениям резко сойти на «нет», чтобы теперь стоять перед Кадзухой и крепко обнимать его, впиваясь тонкими пальцами в ткань чужой атласной рубашки, которую хотелось как можно скорее снять и обнажить прекрасное, крепкое тело, насладиться его видом, а затем прижаться губами к чужой шее и исцеловать его всего… Так хотелось снова сделать его своим, хотелось впиться поцелуем в его губы и прочувствовать долгожданную сладость, чтобы забыться окончательно и утонуть в этом желании, не думая больше ни о последствиях, ни о проблемах…              Но это заботы «будущего» Скарамуччи. Сейчас его волнуют только руки и губы Кадзухи, к которым юноша прижимается в жарком, сладком поцелуе с требованием позволить ему взять инициативу, которую Каэдэхара, мягко усмехаясь прямо в губы юноши, позволяет взять лишь на несколько коротких секунд, словно просто дразня своего возлюбленного…              — Мх… — Скара прикрывает глаза, когда подаётся чуть вперёд, руками зарываясь в длинные волосы Кадзухи, слегка оттягивая за мягкие пряди его голову назад, желая отстранить от себя парня, чтобы толкнуть его в глубь помещения, в которое они минутой ранее ввалились, жарко целуясь, ни на мгновение не в силах оторваться друг от друга…              Кажется, это был кабинет Хэйдзо, ключи от которого каким-то образом оказались в кармане у Кадзухи — Скара лишних вопросов не задавал, да и не мог: его рот был занят глубокими и жадными проникновениями чужого языка, которым Кадзуха нагло и бесцеремонно вторгся сквозь его приоткрытые влажные губы, желая коснуться кончика язычка Скарамуччи, обвести его и проникнуть чуть глубже, в самую жаркую глубинку его рта…              Скара откровенно задыхался, пока позволял Кадзухе столь жадно и грубо целовать себя, с силой прижимая его тело к двери, у которой Каэдэхара, не в силах выждать и лишней минуты, казалось, прямо здесь и возьмёт его…              — Кадзуха… — тихо прошептав имя парня, Скара пытается слегка упереться ладонями в его грудь, словно желая чуть приостановить его напор, с которым тот едва мог справиться. Кадзуха же, чувствуя, что юноша пытается отстранить его от себя, слегка замедляется и, раскрыв глаза, опускает жаждущий, полный похоти и наваждения взгляд прямо на лицо чуть смутившегося Скарамуччи, пытающегося короткими вдохами отдышаться, потому что ему уже банально не хватало ни простора, ни воздуха…              — Прости, ангел мой… — горячим низким шёпотом произносит Каэдэхара, опускаясь губами к чужой щеке, которую слегка целует, касаясь распалённой смущением кожи, — но я так сильно соскучился по тебе… — признаётся он в надежде, что эти слова хоть немного оправдают его жадное и местами грубое поведение, которое он, кажется, и правда переставал контролировать…              Скара едва успевает осознать, что именно Кадзуха говорит ему, потому что всё его тело, напряжённое от нарастающего возбуждения, вдруг содрогается ещё сильнее от внезапного ощущения чужого колена, которым Каэдэхара вклинивается между стройных бёдер юноши, тем самым слегка разводя их…              Скара хватается за ткань атласной рубашки Кадзухи ещё сильнее, чуть вжимаясь спиной и ягодицами в поверхность двери, желая словно чуть отстраниться от Каэдэхары, ощущая, что если прямо сейчас он поддастся напору со стороны своего любовника, то к чёртовой матери потеряется в этом безумии, насовсем попрощавшись с благоразумием и гордостью…              — Что такое, мой ангел…? — с лёгкой тенью насмешки спрашивает Кадзуха, опускаясь губами к ушку юноши, которое, совсем едва касаясь, ласково целует, тем самым заставляя Скарамуччу ещё сильнее вздрогнуть и слегка прикрыть глаза…              — Ты так сильно дрожишь… — словно в издёвке, произносит Каэдэхара, пока скользит своими ладонями от талии юноши к его почти обнажённым бёдрам, которые, едва коснувшись упругой кожи, с силой сжимает в пальцах, вынуждая Скарамуччу ещё сильнее содрогнуться.              Чёрт, чёрт, чёрт…       Скара просто не в состоянии справиться с тем диким хаосом, который прямо сейчас происходит в его голове: одновременно с неистовым желанием отдаться Кадзухе и позволить этому вечеру стать незабываемым он всё ещё пытается цепляться за остатки рассудка, который с каждым мгновением этого происходящего безумия всё дальше и дальше отдалялся от него…              — Я чувствую твои сомнения, ангел мой, — шепчет Кадзуха, опуская ладонь к щеке юноши, по которой ласково поглаживает пальцами, — только скажи, и мы остановимся.              Несмотря на то, что Кадзуха не выглядел готовым остановиться и прекратить всё это, Скарамучча почему-то доверял ему. Он знал, что, если попросит Кадзуху прекратить, он это сделает: он не станет возражать и настаивать, но…              — Нет, — решительно отвечает юноша, слегка приподнимаясь, чтобы снова коснуться губ Кадзухи спешным поцелуем и чуть прикрыть глаза. Он не хочет и не может идти против себя самого, его тело просто сгорает от нетерпения оказаться к Кадзухе ещё ближе, оказаться в его власти, в его руках и объятиях, оказаться зацелованным снаружи и заполненным внутри…              — Твоё желание превыше всего, — отпуская весьма неоднозначную фразу, шепчет Каэдэхара, вновь слегка лукаво ухмыляясь прямо в приоткрытые мягкие губы Скарамуччи, которые он накрывает в ответ таким же глубоким и влажным поцелуем. Юноша позволяет поцеловать себя вновь и, закрыв глаза, окончательно поддаётся этому опасному и рискованному решению — больше не думать ни о чём и…              — Ах… — Скара снова резко раскрывает глаза и, издав громкий внезапный стон, удивляется неожиданному движению со стороны Кадзухи, который, крепко ухватившись за талию парня, уводит его от двери и, развернув, толкает в глубь тёмного помещения, в котором лишь силуэтами можно было разобрать предметы и поверхности.              Скара не успевает даже понять, в какой момент он оказывается прижатым к большому рабочему столу, в который юноша сначала врезается бёдрами, вовремя уперевшись ладонями в столешницу, чтобы банально не упасть, а затем…              — Хэйдзо нас убьёт… — усмехаясь, проговаривает Скарамучча, краем мысли вспоминая, кому именно принадлежит кабинет, в котором они находятся, и что, если Сиканоин застанет их здесь в момент, пока Скара прижимается к Кадзухе, что, удерживая его за бёдра в своих ладонях, одним движением просто подхватывает парня и усаживает его ягодицами прямо на стол…       — Он заслужил, — почти тихим смешком произносит Каэдэхара, всем своим телом прижимаясь к Скарамучче, руками лишь сильнее притягивая его, сидящего прямо на столе, к себе, пока губами он касается его шеи, опускаясь к ней, чтобы жадно провести кончиком влажного языка по открытому участку гладкой кожи и в один миг прижаться в жарком, пылком поцелуе, слегка укусив прямо на изгибе…              Скара чуть зажмуривается, слегка откидывая голову назад, ещё больше подставляя свою тонкую шею под ряд горячих, страстных поцелуев, что начинают просто изводить его, заставляя поддаваться жару, что окатывает его с новой силой…              — Чёрт… — срывается с губ юноши, пока он руками, зарываясь в длинные волосы Кадзухи, прижимает его голову к себе ещё теснее, словно не желая отпускать, пока Каэдэхара с жадностью исцеловывает его шею, касаясь каждого выступа и изгиба, проводя влажной дорожкой поцелуев и засосов от кадыка до ложбинки на ровных, слегка вздрагивающих от прикосновений ключицах.              Скарамучче было невероятно и удивительно вот так ощущать Кадзуху рядом с собой. Ещё сегодня днём он твёрдо решил, что навсегда распрощается с Каэдэхарой, унизит его и отправит свои чувства к чёртовой матери, но теперь…              — Кадзуха…              Теперь он приглушённо стонет его имя, держа свои глаза закрытыми в момент, пока Каэдэхара целует его, местами кусает и оставляет метку за меткой, в беспорядке и хаосе, будто желая исследовать и отметить каждую частичку его разгорячённого, жаждущего внимания и ласки тела.              — Ммм… — томно выдыхает Кадзуха, проводя влажными губами по линии шеи, кончиком языка касаясь места очередного укуса, боли от которого Скара даже не чувствует, потому что слишком возбуждён и взбудоражен. Он ощущает лишь тяжесть внизу живота и нарастающее напряжение в своих шортах, ткань которых неприятно сдавливала его с каждым мгновением всё больше и больше твердеющий член.              Кадзуха, пока осыпал шею Скарамуччи поцелуями, не перестаёт прижимать юношу к себе, сильной хваткой рук сдавливая изгибы его тонкой талии и упругие бёдра, касание к которым, кажется, особенно нравится Каэдэхаре. Он задерживает свои пальцы на обнажённых участках кожи ног Скарамуччи и, опустив взгляд, чуть сильнее разводит его колени в стороны, чтобы прижаться своим пахом к ягодицам юноши.              — Как же я хочу тебя… — сбито, почти нервно выдыхает Каэдэхара, слегка прикрывая глаза, пока руками пытается ещё сильнее сжать бёдра парня, словно желая впиться в его мягкую кожу пальцами, под которыми потом обязательно останутся маленькие синяки…              Ощущать это неистовое, ярое желание, проскальзывающее сквозь движения чужих рук и всего тела — казалось Скарамучче чем-то просто невероятным и настолько приятным, что откровенно дурманило его разум. Осознание того, насколько сильно Кадзуха желает его, что сам пытается бороться с собственным вожделением и хоть как-то контролировать свои собственные руки — откровенно опьяняло и заставляло Скарамуччу ликовать и неприкрыто довольствоваться той картиной, которую он прямо сейчас наблюдал перед собой…              Видеть, как парень, от которого сам Скара был просто без ума, теперь опускается перед ним на колени, охваченный каким-то странным и безудержным желанием коснуться его стройных, гладких ног, к которым Кадзуха почти готов упасть, признавшись в собственных слабостях — это было просто бесценно…              Возможно, Скара будет очень сильно жалеть о каждом поступке, который позволит себе сегодняшним вечером, но эта картина — сгорающего от страсти и чувств Каэдэхары, который, обхватив одну ножку Скарамуччи, припадает губами к обнажённому участку бедра, чтобы исцеловать, наверное, каждый миллиметр до полоски чулка, за ткань которого Кадзуха слегка хватается зубами, словно в желании оттянуть и снять — чтобы обнажить упругую гладкую кожу и впиться зубами уже в неё… — ради вида всего этого Скара готов был смириться с мыслью, что совершает ошибку и очень зря прямо сейчас поддаётся своим желаниям, позволяя Кадзухе делать всё это столь откровенное и пошлое…              — Мой прекрасный… — словно в помутнении, шепчет Каэдэхара, прикрывая глаза, пока продолжает ладонями скользить по ножке Скарамуччи, прижимаясь к мягкой коже щекой и нежно целуя сквозь гладкую ткань чулка, — что ты со мной делаешь… — продолжает в сокрушённом тоне произносить Кадзуха, приоткрывая глаза, чтобы поднять взгляд, наполненный алым бархатом желания и страсти, прямо на юношу, что в ответ лишь лукаво и коротко ухмыляется. Скара опускает ладонь к лицу Кадзухи, желая коснуться его мягких серебристых волос длинной чёлки, слегка спадающей на его чуть прикрытые глаза…              — Ты ведь знаешь, кто такие суккубы? — проводя ладонью по щеке Кадзухи, с тенью ехидства в своём голосе спрашивает Скарамучча, проводя кончиком языка по своим губам.       — Ах, вот оно что… — тихо отвечает Каэдэхара, почему-то слегка улыбаясь, — тогда я буду счастлив умереть в удовольствии с тобой… — без тени смущения признаётся Кадзуха, прикрывая глаза, пока Скара продолжает поглаживать его по волосам, словно хваля своего верного пса, сидящего у его ног, полного верности и любви к своему драгоценному хозяину.              Скарамучче безумно нравится владеть ситуацией и контролировать её, он в восторге оттого, что смог своей сегодняшней выходкой и столь откровенным образом покорить Каэдэхару. Он ведь и в самом деле теперь сидит перед Скарой на коленях и целует его ножки, крепко прижимаясь к ним, словно в раскаянии за всё, что когда-то сделал…              — Ммх… — протяжно шепчет Кадзуха, приближаясь лицом к бёдрам юноши, к ткани его коротеньких шорт, которых касается руками, и, слегка сжав в пальцах, тянется к маленькой пуговке, чтобы ловким движением расстегнуть её, слегка позволив разойтись напряжению, что так сильно сдавливает возбуждённый член Скарамуччи.       Юноша чуть прикусывает нижнюю губу, томным, слегка прикрытым ресницами взглядом следя за действиями Кадзухи, не упуская из внимания каждое движение его рук и губ, которыми он начинает целовать самый низ плоского живота, опускаясь к покрытому тонкой тканью боди гладкому лобку. Скара чуть напрягается, слегка поджимая пальцы на ногах, ощущая приятное тепло, что разливается по всему его телу от этих коротких, но таких приятных, щекочущих поцелуев. Кадзуха опускается ими ниже, попутно цепляя руками шорты Скары, чтобы аккуратно стянуть их вниз и освободить ягодицы и бёдра юноши.       Скара едва заметно ухмыляется, обращая взгляд на лицо Кадзухи, который, едва только встретившись с выпирающей тяжестью из-под потемневшей от проступающей влаги ткани, касается самой головки пальцами, заставляя Скарамуччу тихо простонать сквозь почти сжатые губы…              Ему казалось это таким странным — прямо сейчас сидеть вот так, с широко раскрытыми ногами, перед лицом Кадзухи и бесстыдно демонстрировать своё возбуждение, но одновременно с этим это будоражило его разум и приносило какое-то особое, непривычное удовольствие. Скара чувствовал себя словно сладким подарком, который Кадзуха с нетерпением раскрывает в желании как можно скорее испробовать его и сполна насладиться…              — Ах… — Скара слегка подгибает в коленях ноги, ощущая жадную хватку ладоней Кадзухи на своих ягодицах, за которые он начинает крепко сжимать и притягивать юношу чуть ближе к себе, чтобы в один момент, чуть приподнявшись, в грубоватом жесте повернуть парня лицом к столу. Скара поддаётся этому внезапному желанию Кадзухи сменить позу и, слегка дёрнув ногами, чтобы сбросить с себя мешающие шорты, оказывается прижатым грудью к столу, в который он упирается ладонями, пока его тело чуть напрягается…              — Какой восхитительный вид… — комментирует Каэдэхара, взглядом проходясь по почти обнажённым ягодицам Скарамуччи, которые тот, будто специально, чуть выставляет вверх — насколько ему позволяют вытянуть свои ножки сапоги на платформе. Кадзуха усмехается, укладывая ладони на обе ягодицы, начиная с предвкушением оглаживать их и жадно сминать, а затем…              — Аах…! — Скара слегка дёргается, невольно подаваясь вперёд, вместе с нетерпеливой лаской чувствуя, как Кадзуха несильным ударом ладони проходится по его ягодицам вместе со звонким шлепком, который вмиг просто оглушает Скарамуччу…       Он с силой сжимает губы, стараясь не слишком поддаваться этому незатейливому, но так горячо им любимому жесту… Скара обожал подобное, и ему безумно льстил тот факт, что Кадзуха запомнил это…              — Я помню все твои слабости, ангел, — словно прочитывая его мысли, шепчет Каэдэхара, снова проходясь громким шлепком по обнажённой упругой коже чужих ягодиц, заставляя Скару ещё сильнее задрожать и сжать пальцы на руках, которыми юноша словно пытается ухватиться за поверхность деревянного стола…              — Ммх…! — прикрыв глаза, Скара чуть выгибается в спине, пытаясь двинуться слегка навстречу сильным рукам, что начинают ещё сильнее шлёпать его по заднице, даря такое жгучее, особое удовольствие… Скарамучча чувствовал, как с каждым новым ударом его тело содрогается от наслаждения, а его изнывающий член упирается в поверхность стола, о который юноша начинает невольно потираться…       — Кадзуха… — непроизвольно срывается с его губ, когда он, вдруг раскрыв глаза, вместе с прикосновениями рук к своей разгорячённой от ударов коже ягодиц чувствует ещё и крепкую, увесистую твёрдость чужого члена, которым Кадзуха прижимается к его хорошо раскрытой из-за позы ложбинке.              Скара слегка зажмуривает глаза и ещё сильнее выгибается в спине, невольно подаваясь снова назад, желая подобным жестом выказать своё нетерпение, своё обжигающее, неистовое желание прямо сейчас принять в себя Кадзуху, позволить ему войти внутрь и хорошенько оттрахать его…              Он прекрасно помнил размер Кадзухи, прекрасно помнил, с каким наслаждением Скара ощущал его в себе, как он сгорал от удовольствия, как громко стонал, умолял дать ему ещё…       Скара хотел пережить это снова: вновь сгореть, вновь поддаться, подчиниться, вновь ощутить эту раскаляющую заполненность и тяжесть внутри…              — Ммх… — Скарамучча изо всех сил старается вытеснить из своей головы все эти пошлые фантазии и воспоминания, которые прямо сейчас распаляют в нём ещё большую открытость. Он не хочет показывать Кадзухе, насколько он уязвим перед этим наслаждением, не хочет так скоро признаваться в своих слабостях, но едва ли у юноши хватает сил сопротивляться этому желанию, потому что он буквально ощущает тяжесть члена Кадзухи между своих ягодиц и считает секунды до того самого заветного момента, когда…              — Кадзуха… — вырывается из груди Скарамуччи, который весь чуть сотрясается от внезапного, смачного шлепка, что отзывается лёгкой болью на разгорячённой от ударов ягодице, которую Кадзуха напоследок ещё раз крепкой, властной хваткой сжимает, словно в довесок к тому звонкому удовольствию, которое окатывает Скару с головой… Он поджимает свои губы, начиная уже в откровенном нетерпении покачивать бёдрами, подобным жестом моля Кадзуху сделать уже хоть что-нибудь…              — Какой ты нетерпеливый, — произносит негромко Каэдэхара, ладонями обхватывая полуобнажённые ягодицы юноши, чтобы чуть развести их в стороны, давая себе возможность ещё больше раскрыть ложбинку между ними и, подцепив пальцами тонкую ткань боди, чуть оттянуть её в сторону, чтобы освободить промежность и слегка вздрагивающее колечко мышц…              Скара закрывает глаза и упирается лбом в поверхность стола, не в силах вынести оттенка смущения, которое трогает его лицо и заставляет всего его чуть задрожать от осознания того, насколько он бесстыдно раскрыт перед Кадзухой, который прямо сейчас может наблюдать за его вздрагивающей дырочкой, к которой он прикасается пальцами, совсем слегка обводя промежность, словно на пробу…              — Ах… — это вызывает из груди Скары слабый, тихий стон, за который он наказывает себя, слегка прикусывая собственный язык. Он вообще ни черта не может контролировать свой голос, который то и дело предательски срывается с его губ, озвучивая эти проклятые, выдающие с головой его сильнейшее возбуждение стоны. Он не хочет показывать Кадзухе, как сильно желает его, хоть и его тело, движения его бёдер, его рук, плеч — всё в нём говорило обратное…              — Неужели, господин суккуб, вы сдерживаетесь…? — наклоняясь к юноше, усмехаясь, шепчет Кадзуха, касаясь губами чужого обнажённого плеча. — Разве ты не должен развязно и пошло вести себя? — произносит Каэдэхара, ладонью одной руки хватаясь за личико Скарамуччи, чуть приподнимая его и тем самым заставляя парня чуть выгнуться и отнять голову от поверхности стола.       — Я должен слышать твои умоляющие стоны, — он опускается прямо к ушку юноши, касаясь его в невесомом поцелуе, — ты должен просить меня сделать с тобой что-то очень грязное и пошлое…       — П-Перестань… — сильнее выгибаясь в спине, рваным шёпотом просит Скарамучча, ощущая, как хватка чужой руки становится крепче, — я никогда не скажу тебе этого, извращенец…       — Правда…? Тогда, может, мне стоит озвучить свои желания? — проводя кончиком языка по мочке ушка юноши, низким, пробирающим до дрожи шёпотом произносит Кадзуха, пока пальцами касается его губ и, чуть раскрывая их, скользит прямо внутрь, касаясь тёплого, влажного язычка Скарамуччи…              — Я с удовольствием признаюсь тебе, мой ангел, как по ночам представлял тебя в самых разных позах…              Скара тихо стонет сквозь чужие пальцы, которые едва успевает ощутить на своём языке, пока его слух опаляют откровенными признаниями, из-за которых по всему его телу расходится мелкая дрожь…              — Я скучал по тебе, мой прекрасный. По твоему сладкому голосу и твоим красивым, громким стонам… — Кадзуха касается губами щеки юноши, пока продолжает чуть глубже скользить длинными пальцами во влажный ротик Скарамуччи, чуть играясь с его юрким, мокрым язычком, — как ты умолял меня дать тебе больше и взять глубже, как крепко сжимал меня внутри…              Скара весь изводится, одной рукой вдруг хватаясь за запястье Кадзухи, словно желая увести его руку от своего лица, но его вмиг отвлекает громкий, смачный удар чужой ладони по ягодицам, отзывающийся приглушённым, сладким стоном…              — Я хочу пережить это снова… — тихо-тихо признаётся Кадзуха, горячим шёпотом опаляя ушко Скарамуччи, — снова хочу наполнить тебя, хочу сделать тебя своим, хочу увидеть, как ты сгораешь от удовольствия, как закатываешь свои чудесные глазки, пока кончаешь от моего члена внутри…              Скара с силой содрогается, ещё активнее начиная двигать бёдрами, потираясь своим крепко стоящим и истекающим членом о поверхность стола… Юноша чувствовал себя на пределе возбуждённым и готовым прямо сейчас просто сойти с ума и во всех смыслах просто отдаться Кадзухе. Его лихорадит только от его низкого, бархатистого тембра голоса, которым тот шепчет грязные откровения, и его длинных, ловких пальцев, которыми Кадзуха трахает его податливый ротик, проталкиваясь всё глубже и пачкая пальцы в вязкой и густой слюне…              Скара никак не может понять, каким таким образом он упустил тот самый момент, когда вдруг стал таким покорным в руках Каэдэхары, когда вдруг начал безмолвно и беспрекословно выполнять его просьбы, прямо как сейчас, облизывая его пальцы, посасывая их, словно самую любимую сладость, желая ловким язычком обвести каждый и смочить слюной…              — Какой хороший мальчик, — произносит Кадзуха, коротко улыбаясь, потому что замечает на лице Скарамуччи ещё больше проступивший румянец от услышанного, — я знаю, ты умеешь быть послушным…              Скара едва не задыхается: он готов был кончить прямо сейчас лишь от этих слов, от этой похвалы, озвученной голосом Кадзухи. Его блядски красивым, глубоким, мягким голосом, который заставляет Скарамуччу откровенно плавиться и теряться…              Чёрт, чёрт, чёрт…              — Ммм… — Скара прикрывает глаза, делая глубокий, сбитый выдох, пока Кадзуха начинает выпускать изо рта юноши свои пальцы.       — Умница, — шепчет Каэдэхара на ушко парню, пока уводит свою руку к его ягодицам, чтобы провести влажными пальцами по содрогающейся дырочке, прямо по заветному местечку, которое так и изнывало от нехватки внимания и ласки.       — Я чувствую, как ты нуждаешься… — мягко улыбаясь, произносит Кадзуха, чуть прикрывая глаза, пока влажными от слюны пальцами продолжает обводить сжатое колечко мышц, на которое начинает слегка надавливать, желая медленным, плавным движением проникнуть одним пальцем внутрь.              Скара пытается расслабиться, он пытается хоть как-то контролировать реакции своего тела и собственные чувства, но едва ли у него получается совладать с дрожью и предвкушением, ощущением, которое обжигает его, заставляет переживать лёгкий дискомфорт от первого, такого долгожданного проникновения…              — Я и забыл, какой ты нетерпеливый, ангел мой… — Кадзуха нежно целует юношу в шею сзади, слегка касаясь носом его мягких волос, аромат которых шумно вдыхает, наслаждаясь этим моментом близости, пока продолжает подготавливать Скарамуччу, одной рукой придерживая его ягодицы, а второй продолжая водить по влажной, хлюпающей от слюны промежности, аккуратными движениями проникая внутрь всё глубже и ближе к заветной точке…              — Быстрее, пожалуйста… — Скара кусает губы и, несмотря на лёгкую боль, в нетерпении слегка подаётся назад, желая чуть сильнее и глубже насадиться на пальцы Кадзухи. Каэдэхара же в свою очередь, наоборот, кажется, специально замедляется, словно желая подразнить юношу и вывести его на очередную реакцию или мольбу, которые ему так чертовски нравилось слышать…              — Кадзуха… — Скара снова пытается насадиться ещё ниже на чужие пальцы, весь дрожа от нехватки размера, от пустоты внутри себя. Несмотря на то, что Каэдэхара добавил второй и третий палец, разводя их внутри, подготавливая к проникновению, Скарамучче этого не хватало. Он чувствовал себя жадным и голодным, таким пошлым и откровенно грязным со своими мыслями о члене Кадзухи, о сладких представлениях, как он окажется внутри него, как начнёт заполнять этой заветной тяжестью…              — Пожалуйста, прошу… — раскрывая влажные от слюны губы, молит Скарамучча, готовый, кажется, со стыда сгореть от того, что происходит в его голове и каким сладко молящим голосом он просит Кадзуху…       — О чём ты просишь, ангел мой? — явно издеваясь над парнем, переспрашивает Каэдэхара. — Озвучь мне своё желание, чтобы я понял тебя, — просит он, вынимая свои пальцы из промежности юноши, оставляя её раскрытой и слегка пульсирующей из-за растяжки.              Скара готов просто взвыть от того, насколько Кадзуха прямо сейчас был с ним жесток: он, очевидно, издевался, желая услышать мольбу, которую Скарамучча даже в своих самых сокровенных мечтах и фантазиях едва ли мог озвучить, но…              — Кадзуха… — шепчет Скарамучча, закрывая глаза, пытаясь собрать в себе остатки сил, чтобы сказать вслух то, чего он действительно хочет…       — Да, мой хороший?       — Пожалуйста, возьми меня… — просит Скара, чуть дёрнув бёдрами навстречу паху Кадзухи, которым тот прижимается к его ягодицам.       — Ещё, — ухмыляясь, требует Каэдэхара, снова ударяя юношу по заднице смачным шлепком, заставляющим парня встрепенуться, — я хочу услышать, как ты нуждаешься во мне, ангел.              Скарамучча чуть вертит головой, пока с силой сжимает свои искусанные губы, чувствуя, что сейчас он просто сгорит от этого жгучего нетерпения, от того, насколько ему хочется произнести вслух самую пошлую, самую откровенную мольбу, и одновременно с этим он едва ли может раскрыть рот, чтобы озвучить свои сокровенные фантазии…              Скара с силой вздрагивает, вдруг раскрывая глаза от внезапного ощущения тепла чужой плоти между своих ягодиц. Юноша чуть замирает, чувствуя, как Кадзуха, освободив свой член из-под одежды и белья, теперь дразняще прижимается разгорячённой и упругой головкой прямо к растянутой дырочке…              — Кадзуха… — тихо скулит Скарамучча, чуть оборачиваясь к Кадзухе и пытаясь податься чуть назад, готовый просто уже потеряться от того, насколько сильно он желал ощутить член внутри себя, однако Каэдэхара не позволяет ему этого. Он лишь приставляет кончик головки к промежности, слегка надавливая, пока рукой растягивает смазку по всей длине своего члена…              — Ты так сильно жаждешь меня…? — горячо шепчет Кадзуха, одной рукой оттягивая ягодицу юноши чуть в сторону, чтобы сильнее раскрыть промежность, в которую совсем слегка проникает влажная головка члена, и это, вынуждая Скару всего задрожать и известись от нетерпения окончательно, становится последней каплей для него…              — Да… — признаётся Скара, — очень сильно, — стонет он, едва не хныча от жестокой несправедливости, от того, что ещё часом ранее он желал унизить Каэдэхару и заставить его валяться в ногах Скарамуччи, а теперь он сам умоляет и просит его…       Блять, блять…       — Пожалуйста, Кадзуха, трахни меня… — вдруг срывается с губ юноши, который едва не плачет от того, насколько сильно он хочет быть оттраханным Кадзухой, — пожалуйста, трахни меня своим членом… — юноша весь напрягается, сжимая пальцы на руках, словно пытаясь удержаться за поверхность стола, на котором лежит, — я так хочу его почувствовать внутри, хочу, чтобы ты заполнил меня… — стонет Скарамучча, мысленно радуясь тому, что Кадзуха прямо сейчас не видит его покрасневшего лица, пока он произносит всё это постыдное и пошлое.              — Хороший мальчик, — Кадзуха довольно улыбается, пока наклоняется к юноше, чтобы коснуться его ушка губами и прошептать, — как я могу отказать тебе, мой ангел, когда ты так сладко просишь… — и с этими словами, что заставляют Скарамуччу вдруг задрожать, он прижимается к юноше чуть теснее, уверенно приставляя головку члена к чуть раскрытому колечку мышц, сквозь которое неспешно проникает внутрь…              — А-ах…              Скара раскрывает губы в громком стоне, пока изводится, весь цепенея от этого долгожданного чувства, что начинает распирать его изнутри, принося лёгкую, саднящую боль, которая очень быстро теряется среди потока ощущений и неистового жара чужой плоти…       Скарамучча подаётся чуть навстречу Кадзухе, желая как можно скорее принять в себя ещё больше длины, ощутить, как эта тяжесть растягивает его, но Каэдэхара, поглаживая юношу по ягодицам, не даёт своему любовнику спешить — он старается быть аккуратным и ласковым, пока входит чуть глубже, давая телу Скарамуччи привыкнуть к новым ощущениям.              — Кадзуха, пожалуйста… — стонет Скара, пытаясь податься назад, но Кадзуха придерживает его, не давая насадиться на свой член чуть глубже.       — Потерпи, ангел мой… — шумно выдыхает Каэдэхара, слегка поджав губы. Ему было так же сложно сдерживать себя, чтобы прямо сейчас не начать трахать Скару во всю длину, но едва ли он желал причинить ему боль и поэтому действовал очень медленно и осторожно…              — Аах…              Скара сильнее выгибается в пояснице, ещё сильнее хватаясь за поверхность стола, ощущая, как Кадзуха начинает проникать чуть глубже, как изнутри его распирает эта сладостная боль, которая сначала проходится неприятным покалыванием, а затем разливается теплом по всему телу, заставляя юношу чуть покачивать бёдрами прямо навстречу Кадзухе…              — Ммх… — Каэдэхара лишь сильнее прижимается к парню, одной рукой хватаясь за его талию, чуть придерживая Скару, начиная медленными, плавными движениями проникать внутрь него ещё глубже, намеренно касаясь головкой члена заветной точки, прикосновение к которой заставляет Скарамуччу ещё сильнее задрожать…              — Ещё… — умоляюще просит он, не в силах больше сдерживаться, и, подаваясь чуть назад, насаживается на длину, заставляя Кадзуху проникнуть с громким, звонким шлепком.       — Ах… — срывается с губ Каэдэхары, когда его член почти до основания скрывается в крепко сжимающей его дырочке, что так хорошо и свободно принимает его. Кадзуха выжидает ещё пару мгновений прежде, чем начинает двигаться, вжимаясь своими бёдрами в ягодицы Скарамуччи, за которые он с жадностью хватается обеими руками.       — Да… — Скара подставляется, ближе и теснее прижимаясь к Кадзухе, словно желая ещё больше ощутить его раскаляющую плоть внутри и неспешные, но такие уверенные и слегка грубоватые движения упругой головки по простате… Скарамучча вздрагивал каждый раз, когда член Кадзухи касался его там, посылая по всему телу юноши сильнейшую вибрацию и расстилающееся до кончиков пальцев удовольствие…              — Ты так идеально принимаешь меня… — выдыхает Кадзуха, наклоняясь и опускаясь губами к шее Скарамуччи, чтобы поцеловать его, вдохнуть аромат его кожи, оказаться ещё ближе и ещё теснее… Скара подаётся назад активнее, ему нравится отвечать на движения Кадзухи, нравится с каждым новым проникновением ощущать его член внутри всё глубже. Он так сильно и крепко сжимает его внутри, что слишком хорошо чувствует его размер: такой идеальный в длине и диаметре — именно такой, какой нравится Скарамучче. Казалось, что он и в самом деле слишком хорошо подходит ему, и поэтому любое, даже малейшее движение приносило столько удовольствия…              — Ещё… — просит Скара, слегка приподнимаясь на руках, чувствуя, как его затвердевшие бусинки сосков на груди неприятно упираются в жёсткую поверхность стола, — сильнее…!              Парень старается двигаться навстречу, желая увеличить темп, который с каждым мгновением и в самом деле начинает быть быстрее и жёстче. Кадзуха крепко удерживает юношу за бёдра и талию, начиная грубовато вталкиваться в него, входя почти до основания, загоняя член так глубоко, что Скара чувствовал некий дискомфорт внутри себя, но претерпевал его всякий раз, растворяясь от жаркого удовольствия… Его истекающий смазкой член упирался в поверхность стола, пачкая ткань боди, которое Скарамучче хотелось сорвать с себя, оставшись совершенно обнажённым и раскрытым, чтобы полностью, всецело отдаться Кадзухе… Позволить себе утонуть в этом жгучем, опасном наслаждении, что дарят уверенные, резкие, глубокие, частые, такие ненасытные и жаркие движения, проникновения всё глубже и глубже, заставляющие Скару задыхаться и извиваться, ещё сильнее выгибаясь дугой под Кадзухой, под его крепкой хваткой и горячими поцелуями, которыми он осыпает шею и плечи юноши…              — Аах… — Скара протяжно и громко стонет, пытаясь иногда сдерживать свой голос, сжимая губы и стараясь прикрыть их ладонью, но едва ли он мог устоять на месте, пока его то и дело прижимало обратно к столу из-за тяжелеющего удовольствия, от которого Скарамучча терялся и плавился.              — Не сдерживай свой голос, ангел мой… — просит его Кадзуха, слегка замедляясь, — я влюблён в твои сладкие стоны, — шепчет он, одной рукой вдруг проходясь по ягодицам юноши, чтобы ласково огладить их перед тем, как…              — Аа-а-х! — Скара разрывается в протяжном, громком стоне, ощущая, как с глубоким, резким проникновением внутри него Кадзуха с силой бьёт его по ягодицам, даря невероятный контраст между наслаждением и болью, от которого юношу откровенно лихорадит и всего трясёт — он чувствует, как его собственный член дёргается и пульсирует, готовый уже прямо сейчас излиться от этого жгучего, сладкого удовольствия. Однако Скара старается выдержать приближение внезапного оргазма, потому что он не хочет кончать так быстро…              — Ах…!              Кадзуха снова проходится ладонью по его ягодицам, со смачным шлепком ударяя по раскрасневшейся от ударов коже, заставляя Скару застонать громче прежнего и с силой напрячься, выкрикивая имя Кадзухи, пошло раскрывая свои припухшие от укусов губы и чуть высовывая язычок…              — Кадзуха…!              Скара изводится, быстро двигаясь навстречу Кадзухе, насаживаясь на его член до конца, принимая его всего и крепко сжимая, ощущая каждый изгиб, каждую венку… Это было так невероятно и потрясающе, Кадзуха так хорошо и грубо трахал его, проникая так неприлично глубоко, но так приятно и жарко…       Голова Скарамуччи плавилась, ему не хватало воздуха и сил, он уже не мог устоять на своих дрожащих ногах, он старался приподниматься на каблуках, желая ещё ближе и выше подставлять свою задницу под грубые, жаркие движения…              — Ты идеален, ангел мой…              Юноша почти не слышал Кадзуху, он весь трясся, пока хватался руками за поверхность стола, царапая его и пытаясь удержаться на ногах, пытаясь просто не сойти с ума от того, как сильно и беспощадно Кадзуха начал иметь его, так яро и жёстко увеличивая темп, грубо втрахивая тело юноши в стол…              — Кадзуха… — Скарамучча поддаётся этому безумию, он окончательно теряется в этом сумасшествии и наслаждении, которое выбивает из него остатки любого приличия и гордости, — ещё… ещё… я хочу тебя глубже…       — Ты озвучиваешь слишком опасные желания, ангел мой… — Кадзуха с силой хватается за руки юноши, крепко обхватывая его предплечья, тем самым заставляя Скару выгнуться в спине ещё сильнее, вынуждая своим истекающим и вздрагивающим членом упираться прямо в стол…       Из-за нового угла проникновения Скара ощущает длину Кадзухи внутри себя ещё более отчётливо и ярко, ему казалось, что этот жар добирается слишком глубоко внутрь него, что его сейчас просто разорвёт от горячего удовольствия, от того, как безжалостно и жадно Кадзуха имеет его…              — Аах… — Скара раскрывает губы, позволяя себе в неком пошлом жесте выпустить свой влажный язычок, словно в каком-то помутнении рассудка, продолжая подставляться под грубые движения, что с каждым новым разом всё ближе и ближе подводили юношу к оргазму, который ему всё сложнее удавалось оттягивать…       — Чёрт… — приглушённо шепчет Кадзуха, ощущая, как сильно Скара начинает сжиматься внутри, как мягкие стеночки сдавливают его член ещё сильнее.       — Кадзуха… — прикрыв глаза, громко срываясь, стонет юноша, — я… больше не могу… — признаётся он, едва успевая произнести хоть слово, прежде чем почувствовать слишком сильный и яркий приток удовольствия, что подобрался с нему слишком близко…       — Знаю, мой ангел, — шепчет горячо Каэдэхара на ушко Скарамучче, — не сдерживайся… кончи для меня.              Скара задыхается, невольно подаваясь навстречу глубоким движениям, всё чаще и быстрее подмахивая бёдрами, позволяя себе наконец полностью раскрыться и отдаться удовольствию, что яркой, сильной волной охватывает его, заставляя громко, протяжно простонать и, зажмурив глаза, вдруг оцепенеть от глубоких судорог, что вмиг поражают его тело в насыщенном и сильном оргазме…              — Аа-ах…              Скарамучча замирает, ощущая, как очередное проникновение внутрь него расходится слишком горячим теплом по всему телу, даря оглушающее, глубинное, истинное удовольствие, от которого в голове в момент становится пусто и невыносимо тяжело… Скара содрогается, чувствуя, как его член слегка дёргается, перед тем как ярко излиться прямо на живот и перепачкать ткань его одежды.              Юноша устало прикрывает глаза, желая опуститься головой на стол и попытаться отдышаться, чтобы хотя бы на пару мгновений потеряться в этом ощущении безмятежности, что накрывает его, вытесняя всякую мысль из пустеющей головы, но…              Он резко раскрывает глаза, чувствуя, как Кадзуха выходит из него и хватается за его бёдра, чтобы в грубом, жадном движении перевернуть юношу, разложив его перед собой на столе…              — Ммм… — Скара поднимает слегка изумлённый, затуманенный взгляд на Кадзуху, что приближается к нему и встречает его жарким, глубоким, требовательным поцелуем, заставляющим юношу глухо простонать прямо в чужие губы… Скара не успевает даже толком ответить на действия Каэдэхары, как вдруг вновь, сквозь отрезвляющее его чувство лёгкого дискомфорта, ощущает распирающую тяжесть внутри, что заставляет его сильнее напрячься и выгнуться в спине.              — Кадзуха…! — Скара срывает жаркий поцелуй и хватается обеими руками за крепкие плечи Кадзухи, пытаясь его чуть отстранить от себя, потому что из-за только пережитого оргазма он слишком ярко и отчётливо чувствует проникновение, граничащее с лёгкой колкой болью, но…              — Мой прекрасный…              Раскрыв глаза и увидев перед собой лицо Кадзухи, его потемневший взгляд, наполненный неистовой жадностью и похотью, его желанием прямо сейчас прижаться к юноше, крепко схватившись за его бёдра, чтобы развести их в стороны, и грубо ворваться внутрь вновь, проникнуть так глубоко и жёстко, что это в момент заставляет Скару содрогнуться и вскрикнуть от слишком насыщенных ощущений…              — Аах…!               Скарамучча непроизвольно откидывает голову чуть назад, выгибая свою шею, словно желая подставиться под жаркие поцелуи, которыми Кадзуха сразу же начинает осыпать его тонкую кожу, прижимаясь к ней губами… Скара ощущает исходящее от чужих действий какое-то непреодолимое и страстное желание, что-то такое близкое к животному, дикому, чему-то очень яркому…       — Прости меня, ангел мой…       Скара чуть вздрагивает, не очень понимая, за что именно Кадзуха просит прощения, но сейчас его рассудок был настолько заволочен похотью, что это просто мешало ему хоть что-то понять… Осознать, насколько близко и опасно прямо сейчас его любовник подобрался губами к его шее, чтобы, изводясь от желания провести по ней не просто кончиком языка, но и коснуться зубами мягкой, упругой кожи, аромат которой так сильно дурманил его и возводил неправильные, опасные желания…       — Кадзуха… — шумно стонет Скарамучча, слегка зажмуриваясь от внезапного касания тёплого языка, которым Каэдэхара проводит по его шее, а затем…       — Прости меня…       Что…?       Что-то странное, горячее, приносящее невероятно сильную боль, в одно мгновение пронзает всё тело юноши, заставляя его захрипеть от чего-то столь сильного, такого, что вынуждает Скару замереть и…       — Аах…!       Скарамучча раскрывает глаза в неподдельном ужасе, потому что чувствует, как нечто глубокое поражает его, как касание острых, приносящих неистовую боль клыков впивается в его шею, прокусывая упругую и мягкую кожу…       Что… что…?       — Кадзу…ха…       Весь сотрясаясь от этой резкой боли, что спустя мгновение почти сразу же сходит на нет, Скара начинает задыхаться, раскрывая свои губы, словно в неверии того, что прямо сейчас происходит с его телом…       — Кадзуха…        Он чувствует боль и одновременно такое странное, вмиг дурманящее его разум тепло, что разливается по его груди, плечам, по его рукам и ногам, словно что-то такое, похожее на мягкую, обволакивающую его тяжесть…       — А-а…       Скарамучча слабо стонет, руками ещё сильнее сжимая плечи Кадзухи, словно желая уцепиться за него в попытке не утонуть в странном водовороте ощущений, которые накрывают Скарамуччу с головой…       Это было слишком жарко и слишком внезапно, чтобы понять… Он не чувствовал больше ничего: никакой боли или чего-то похожего, только невнятное покалывание в области своей шеи, к которой Кадзуха так тесно и так долго прижимался, словно… словно…       — Кадзуха…       Скара ощущает, как его сознание мутнеет, он перестаёт чувствовать себя в реальности, постепенно погружаясь в сладкое, тягучее состояние удовольствия, будто кто-то окатил его этой волной наслаждения, заставив буквально задыхаться и желать только большего…              Он не чувствует больше ни страха, ни внезапного дискомфорта, он только может ощущать, как его тело дрожит, пока тонет в эйфории, что так быстро настигает его…       — Такой сладкий, такой восхитительный…       Скарамучча не слышит, как Кадзуха тяжело дышит, как он начинает опалять его шею горячими признаниями и шёпотом, в который вкладывает так много любви… и своего желания, с которым едва может справиться. Скара весь изводится, он чувствует, как Кадзуха продолжает двигаться внутри него, как рукой он оттягивает ткань его боди, освобождая снова твердеющий член, с которого стекают остатки семени после недавно пережитого оргазма.       Ощущая вновь нарастающее, тяжелеющее наслаждение, Скара тяжело дышит и чуть двигает бёдрами, покорно расставляя их, позволяя Кадзухе приблизиться ещё и ненасытно продолжить трахать его…              — Кадзу… Кадзуха… — моляще стонет Скарамучча, пока руками начинает водить по спине Каэдэхары, цепляясь за его длинные волосы пальцами, желая ещё теснее прижать Кадзуху к себе, позволить ему брать себя снова так глубоко и безжалостно, несмотря на слишком яркие ощущения.       Скара был слишком слаб перед этим удовольствием, что дарил ему Кадзуха: его умелые, уверенные движения, его идеальный член, так приятно распирающий его изнутри, его жаркие поцелуи, которыми он осыпает его шею, его плечи, оттягивая ткань боди, которая в какой-то момент просто трещит в его пальцах.              — Аах…!              Скара чувствует исходящую от Кадзухи жадность, которую он, кажется, перестаёт контролировать, вбиваясь своим членом в хлюпающую от смазки дырочку, так легко и так любовно принимающую его во всю длину, которой Каэдэхара, будто в помешательстве, втрахивает тело Скарамуччи в поверхность стола, заставляя его дёргаться при каждом новом, таком неприлично глубоком проникновении.              — Так хорошо… С тобой так хорошо, мой ангел… — сбито шепчет Кадзуха на ушко юноше, пока руками цепляется за его талию, пока сдавливает её до тихого скулежа, что срывается с губ Скарамуччи. Он чувствовал себя полностью во власти Кадзухи, он ощущал себя игрушкой, которую безжалостно трахали для своего удовольствия, и ему это нравилось…              — Да, да… еще… ещё…!              Нравилось так сильно, что он готов был распрощаться с любой гордостью и стыдом, лишь бы только подарить Кадзухе наслаждение, дать ему всего себя, подарить каждую частичку своего разума и тела, до последнего остатка…              — Я хочу, чтобы ты был только моим, — признаётся Каэдэхара, почти рыча на ушко Скарамучче, пока водит губами по его шее, впиваясь в очередной раз в кожу жарким поцелуем, за которым, кажется, оставляет ещё одну метку, или укус, или что-то ещё… — ты сводишь меня с ума…              Скара подаётся навстречу, он вдруг приподнимает свои ножки и прижимает ими Кадзуху к себе, заводя их ему за спину, словно желая ощутить его ещё глубже в себе, не позволяя ему отстраниться…              — Я хочу тебя, мой ангел, я хочу тебя всего, без остатка… — шепчет Каэдэхара тихим и низким тоном, словно готовый сорваться, словно прямо сейчас его животные инстинкты возьмут своё… — я хочу тебя сделать своим, хочу, чтобы ты принадлежал мне…              Скарамучча сходит с ума, слыша все эти признания, он не понимает, почему ему это так нравится и почему он испытывает такое особое удовольствие, пока слышит, как Кадзуха называет его «своим»…               — Я хочу быть твоим, Кадзуха… — признаётся в ответ Скара, продолжая покорно принимать в себя член Кадзухи и сгорать от наслаждения, лёжа под его крепким, сильным телом, за которое Скарамучча хотел держаться и вжиматься… Он хотел сгореть от наслаждения рядом с Кадзухой, он хотел снова ощутить это, хотел…              — Я хочу заполнить тебя, — почти рычит Каэдэхара, делая особенно жёсткие и глубокие движения, — я хочу кончить в тебя…       — Аах… — Скара подаётся ещё ближе к Кадзухе, начиная активнее подмахивать бёдрами и сильнее своими стройными ножками прижимать парня к себе, желая показать ему, что готов принять всё, что Кадзуха ему даст, что он готов пойти на это, потому что слишком сильно поддаётся своим чувствам и желаниям…              Он мечтает ощутить тепло его семени внутри себя, мечтает оказаться так близко к нему, мечтает навсегда остаться в его власти и быть «его», только его…              — Мой прекрасный… ах… — Кадзуха с силой до самого упора вжимается своим членом в любимую дырочку, что так хорошо принимает его, словно с любовью обхватывая всю его длину, крепко и жадно сжимая, пока Каэдэхара, делая частые и очень грубые проникновения, намеренно задерживается головкой у того самого заветного местечка, желая довести своего прекрасного юношу до очередного оргазма…              — Кадзуха…! — вдруг простанывает его имя Скарамучча, ощущая, как тяжестью своего члена Кадзуха надавливает на его простату, заставляя лишь сильнее задрожать и руками вцепиться в его длинные волосы, притягивая парня к себе ещё сильнее… — Я снова кончу…!              — Давай вместе, любовь моя, — горячим шёпотом просит Каэдэхара, слегка сжимая свои губы, пока делает несколько особенно глубоких фрикций, с силой сжимая в руках талию юноши, буквально насаживая его тело на свой член, заставляя того двигаться навстречу с каждым новым громким, частым шлепком, всё ближе и ближе подходя к моменту заветной разрядки…              — Да…! Да! — Скарамучча раскрывает свои губы в очередном громком стоне и, чуть опрокинув голову назад, закатывает свои глаза, пока его тело цепенеет от сильнейших судорог в преддверии очередного оргазма. Он с силой сжимает внутри себя член Кадзухи, заставляя того содрогнуться и, сделав несколько последних глубоких проникновений, наконец разразиться громким, сводящим с ума, ярким наслаждением…              — Ммх…! — Кадзуха приглушённо стонет вместе со Скарамуччей, позволяя долгожданному оргазму охватить всего себя и наконец обильно излиться прямо внутрь…       — Кадзуха… — растягивая полюбившееся имя, кричит Скара, пока вновь кончает на свой живот, пачкая одежду не только свою, но и Кадзухи. Юноша замирает, не в состоянии сделать даже лишнего вдоха: ему так тяжело переживать этот очередной восхитительный оргазм, потому что вместо опустошённости он чувствует, как внутри него разливается приятное, горячее семя Кадзухи. Он чувствует себя до краёв заполненным и таким счастливым, что готов был задохнуться от того, насколько его тело и сознание прямо сейчас, поддаваясь этому сладкому наслаждению, готовы были просто раствориться…       Как же хорошо, так чертовски хорошо…              Скарамучча тяжело дышит, продолжая находиться в жарких и таких тесных объятиях Кадзухи, которыми тот прижимал юношу к себе, пока с какой-то странной лёгкой болью целовал его губы, но делал это нежно и ласково, словно благодаря за удовольствие, которое он пережил…              Только с Кадзухой Скарамучче было так хорошо, так невероятно, так восхитительно. Только Кадзуха мог подарить ему столько наслаждения, только он сводил его с ума…       Как же так…       — Ангел мой… — шепча юноше в губы, вдруг произносит Кадзуха, слегка приподнимаясь. Скара не мог разобрать перед собой ничего: ему так странно хорошо, словно он был опьянён и потерян, словно…       — Кадзуха… Я так странно… себя чувствую… — пытается произнести Скарамучча, готовый, кажется, прямо сейчас просто провалиться в бессознательное, во что-то такое бесформенное и неосязаемое, будто он и правда был просто пьян, но…              — Я знаю, прекрасный, знаю… — шепчет Каэдэхара прямо в губы юноши, который напоследок раскрывает свои глаза, чтобы взглянуть на Кадзуху и в его глазах, ярких, таких насыщенных, алых рубинах, увидеть нечто совершенно невообразимое, такое же удивительное, как и проблеск капелек крови на его пальцах, которыми он касается губ Скарамуччи, прежде чем юноша, устало выдохнув, наконец закрывает глаза и…       — Засыпай, ангел мой… — тихо шепчет Кадзуха напоследок, — тебе нужно отдохнуть.       Что… что происходит…?       Скара перестаёт ощущать реальность всего, что его окружает: его окутывает тепло и мягкое, приятное чувство эйфории, в которую он проваливается, кажется, теряя сознание и слыша лишь отдалённый, знакомый, отдающий бархатом голос:       — Это будет очень долгая ночь…