________
— Ахуеть… — присвистывает Хэйдзо, наблюдая за вошедшим в помещение бара Скарамуччей, на которого, казалось, обращают внимание вообще все присутствующие. Кадзуха почти не слышит комментария своего друга, потому что не менее других увлечён внезапным появлением Скары в столь откровенном и вызывающем наряде: таком горячем, подчёркивающим все достоинства его красивого, стройного тела, в котором Кадзуха находил привлекательным вообще всё, однако сейчас… О, чёрт… Он беглым взглядом проходится по юноше, на пару мгновений задерживаясь на его ногах, облачённых в чулки. Кадзуха едва заметно сжимает челюсть, с трудом одёргивая взгляд от упругих бёдер Скарамуччи……которые когда-то имел счастье держать в своих руках, пока…
Кадзуха сжимает стакан с напитком в своих пальцах, замечая, как некоторые посетители бара провожают Скару заинтересованными взглядами. Особенно некоторые мужчины. И Каэдэхара мог бы разозлиться из-за подобного, однако, краем мысли он прекрасно понимает, что эта выходка Скары — просто очевиднейшая провокация и своего рода маленький перформанс с целью впечатлить именно его — Кадзуху. И у Скарамуччи это прекрасно получилось. — Ой, кажется, я знаю, кто сегодня выиграет в конкурсе костюмов… — оборачиваясь к Хэйдзо, хихикает Венти, активно потягивая свой коктейль через трубочку, — ты не передумал насчёт него? — Конечно нет, — усмехается Сиканоин, занимаясь приготовлением очередного напитка, — но, боюсь, Райдэн вне конкуренции. Кадзуха не слушает своих друзей. Он украдкой посматривает на Скарамуччу, который вместе с Итэром неспешно проходит по залу к одному из столиков, за которым их ждал Альбедо. — Так, ладно, я пойду к ним, поздороваюсь, — задорно улыбнувшись, сообщает Венти, — Хэйдзо, позовёшь, когда будем начинать? — Ага, давай. Венти, поправив шляпку от своего костюма ведьмочки, забирает у бармена пару коктейлей и уходит, радостно приветствуя Скарамуччу, Итэра и Альбедо. К сожалению, Кадзуха не может видеть их, потому что сидит спиной к столику, за которым, судя по всему, начинается что-то весьма интересное… — Ну Скара… выдал, конечно, — усмехается Хэйдзо, пока ловким движением рук наливает уже следующий напиток. В этот раз для рядом сидящего с Кадзухой Сяо. — Эй, Кадзуха, — растягивает лукавую улыбочку Сиканоин, взглядом встречаясь с Каэдэхарой, — есть мысли, для кого и зачем же он так… оделся? — Как так? — чуть дёрнув бровью, спрашивает Кадзуха. — Как шлюха, — даже не подняв взгляда, отвечает за бармена Сяо. — Сяо! — восклицает Хэйдзо, — почему ты такой грубый? — Не грубый. Я называю вещи своими именами. — Ах, вот оно что… — Сиканоин складывает руки на груди, а затем кивает куда-то за спину Сяо, указывая ему на тот самый столик, где сейчас сидели ребята. — Тогда как называется человек, который прямо сейчас сидит тут, пока златовласку, по которой он сохнет, обхаживает какой-то хмырь? «Тупой идиот», подходит? Сяо мгновенно оборачивается, слыша про «златовласку», очевидно понимая, что Хэйдзо имеет в виду Итэра, который и в самом деле прямо сейчас мило флиртует с Альбедо, пока Скара беседует о чём-то с Венти. — Тц, — недовольно произносит Алатус и возвращается к своему стакану, словно и не собираясь вовсе ничего делать с тем, что увидел. Кадзуха тихо усмехается, пока наблюдает за всем этим. Он прекрасно знает, что Сяо это просто не нужно… У него были на то свои причины. — Хэйдзо…? — к стойке вдруг подходит парень в образе милого пёсика с пушистым хвостом. Кадзуха сразу же узнает в нём Горо — приятеля Хэйдзо. — Привет, — Сиканоин одаривает юношу мягкой улыбкой, и, выходя из-за стойки, протягивает свои ключи Кадзухе, — заберёшь? Мне их уже некуда положить, — он указывает на свой костюм, который из себя представлял приталенные брюки, барменскую бабочку и… всё. Это был образ бармена из типичного гей-бара. Впрочем, всё почти соответствовало действительности. К тому же у Хэйдзо было на что посмотреть. Да и Кадзуха не особо далеко от него ушёл. Он, конечно, не был настолько раздет, но Сиканоин зачем-то попросил его надеть костюм «вампира», который больше напоминал порно-пародию на весь жанр, потому что красная шёлковая рубашка с рюшами и длинными рукавами, не имела верхних пуговиц и раскрывала подтянутую, крепкую грудь Кадзухи… И даже надетый поверх жакет не спасал положение. В остальном же, образ Каэдэхары мало отличается от его обычного. Только длинные волосы вместо низкого хвоста были собраны в высокий. На самом деле весь этот образ и всю эту одежду ему подбирал Венти. Потому что с самого начала Кадзуха не собирался как-то наряжаться и вообще долго засиживаться на сегодняшней вечеринке. В последнее время он очень плохо спит… По некоторым причинам. — Ладно, я скоро вернусь, — сообщает Хэйдзо, наконец, отдавая ключи Каэдэхаре и уходя вместе с Горо, утягивая его куда-то в сторону. Кадзуха с Сяо провожают их взглядами, но не обмениваются даже комментариями. Потому что оба, кажется, погружаются в свои мысли. Кадзуха чувствует какое-то неприятное, нарастающее ощущение… Как будто раздражение от ситуации, в которой он такой же «тупой идиот», сидящий здесь, пока… юноша, в которого он был безумно влюблён, возможно прямо сейчас тоже флиртует с кем-нибудь прямо за его спиной. Может, с Альбедо, а может с кем-то ещё… Поджимая губы, Кадзуха пытается отогнать эти самые мысли от себя, понимая, что на самом деле он просто чертовски ревнует. Ему не нравится то, как оделся на сегодняшнюю вечеринку Скарамучча. Нет, он, как и всегда, выглядел просто потрясающе и сногсшибательно, но… мысль о том, что на него в таком виде будут засматриваться другие мужчины… Тц. — Кадзуха, налить тебе ещё? Из мыслей парня вырывает уже вернувшийся Хэйдзо с очень своевременным предложением, так как стакан Кадзухи был уже почти пуст. — Спасибо, — тихо благодарит он своего друга, через пару мгновений принимая в руки ещё одну порцию кристаллически-чистого алого цвета напитка, красиво поблёскивающего в приглушённом свете. Это был бокал наполовину наполненный свежей, сладко-пахнущей амброзией… … человеческой кровью. Да, это была та самая причина, та самая истина и проблема, с которой Кадзуха боролся, как с проклятьем. Это был ответ на тот самый трепещущий вопрос «Почему?». Почему ему приходится совершать, порой, ужасные вещи. Почему он, переступая через собственные принципы, исчезает из жизней некоторых людей, принося им страшнейшую боль. Почему он вынужден был оттолкнуть от себя Скарамуччу. Скарамучча Райдэн — простой человек. Ему неведомы установки и природа этого мира, он не знает жестоких и мрачных истин, о которых хорошо известно Кадзухе — молодому по относительным меркам представителю обращённых вампиров. Возраст Каэдэхары насчитывал уже больше пятисот лет, и за время своего существования Кадзуха ни разу не был так близок к саморазрушению, как сейчас. Он никогда не уподоблялся своей природе, которую научился контролировать, потому что был не просто вампиром в классическом понимании… Он являлся носителем болезни, так называемого «вампиризма». Около пятьсот лет назад Кадзуха был обращён вышестоящим по касте вампиром — Барбатосом. Тем самым неугомонным и шумным пареньком с косичками, что прямо сейчас развлекает какой-то глупой беседой Скарамуччу и его друзей. На самом деле определение касты среди вампиров было скорее простой условностью, чем правилом. Из-за небольшого количества выживших особей между вампирами не было никакой жёсткой иерархии. Впрочем, это не исключало постоянные конфликты и стычки среди них. Но и это не было серьёзной проблемой. Основное условие мира, в котором живут ныне-существующие вампиры — это связка с теми, кто их обратил. Если умрёт истинный вампир — все когда-то обращённые им особи погибнут следом. Поэтому Кадзуха вместе с Сяо, которого Барбатос так же когда-то обратил, на протяжении вот уже почти полувека защищают Венти и следят за тем, чтобы он не попал в какую-нибудь неприятную ситуацию, которая могла поставить под угрозу не только их жизни, но жизни остальных обращённых. Кроме этого условия и нужды в человеческой крови жизнь Кадзухи почти ничем не отличалась от обычной человеческой. У него были потребности во сне и обычном питании, он мог получать ранения и травмы, мог болеть, как и все люди, почти нормально переносил солнечный свет — впрочем, последнее это его индивидуальная настройка. Дело в том, что у каждого «носителя» после обращения появляется свой личный набор характеристик и способностей. Все без исключения обращённые наделяются бессмертием и невозможностью обращать простых людей в подобных себе (это может делать только вышестоящий), все остальные «особые» навыки появляются у вампиров индивидуально. Поэтому Кадзуха спокойно переносит солнечный свет, в отличии от Сяо, которому в этом плане повезло гораздо меньше (поэтому Алатус работал в серверной, в которой не было окон). Ещё Кадзуха не восприимчив к алкоголю и наркотическим веществам. У него просто не может выработаться зависимости и появиться чувства опьянения. Однако… это не мешало ему самому пользоваться кое-чем подобным. В общем и целом, Кадзуха жил нормальной жизнью, имея потребности в социализации и заработке, а также сохранении своей тайны, которую ни в коем случае нельзя было распространять среди людей. Он жил, каждый день посещая работу, которая ему даже нравилась. Он жил, уставая под конец рабочей недели так же, как и простые люди, поэтому, приходя в «Эль-6» почти каждый вечер, он не только восполнял свою потребность в жажде, в чём ему и другим его «товарищам» помогал Сиканоин, но ещё и потому, что просто отдыхал здесь, в компании своих друзей. «LUNAR 6REEZE» действительно был не простым баром. Это место с огромной историей, начало которой уходит почти на сотню лет назад, когда предки Хэйдзо по каким-то личным причинам решили помогать вампирам и занялись своеобразным бизнесом — поставками медицинской крови. Хэйдзо — человек. И сейчас он и его старшая сестра, работающая в медицинской организации под руководством Яэ Мико — ещё одной «обращённой», имеют доступ к достаточному количеству запасов «сырья», процент с продажи которого отчисляется Яэ Мико и её компании. Да, кровь была не бесплатная. Она стоила, как хорошая выпивка, на которую Кадзуха, впрочем, как и его друзья, порядком тратился. Именно это всё и приближает жизнь Кадзухи к простой человеческой рутине. Он жил этим, исправно работая и исполняя свои обязательства. Он и в самом деле не знал забот и проблем… До тех пор, пока не встретил Скарамуччу. Как и почти у каждого человека, Кадзуха имел потребность в сексе. Обычно он не занимался серьёзными ухаживаниями или отношениями, потому что прекрасно понимал, что ни к чему они не приведут. Но с этим парнем… с ним всё вообще не так. Он привлекал Кадзуху всем, чем являлся: от своей поразительной красоты, молодого, стройного тела, гладкой бледной кожи, аккуратного лица, мягких губ, целовать которые невероятно приятно, завораживающих глаз, взгляд которых почти всегда был наполнен вызовом или высокомерием — до его поведения, манеры говорить, язвить, порой так мило и забавно отрицать очевидное… Кадзуха до сих пор помнит всё. Каждое их свидание, каждое случайно или намеренно сказанное откровение, от которого Скарамучча очаровательно смущался, а потом приходил в ярость, называя Кадзуху бесстыдником и извращенцем. Кадзуху по-странному влекло к этому парню: он знал, что не может чувствовать ничего подобного к простому человеку, но… он не мог остановиться. Скарамучча влёк его к себе: от него исходил такой приятный аромат, он был таким знойным и соблазнительным, таким с виду закрытым, но таким чувствительным на самом деле… Кадзуха ненавидел себя. Он должен был пресечь всё это, когда они оказались в постели, когда Скарамучча умолял его быть грубее, когда он просил большего, изящно выгибаясь под Кадзухой. Он должен был остановиться, когда в его голову ударил хмель, что вызывал в нём этот человеческий юноша, которого Кадзуха, потеряв вообще всякий контроль, сорвался и… Чёрт… В ту самую жаркую ночь он пил его — пил его сладкую, бьющую жизнью, дурманящую кровь. Её вкус сводил Кадзуху с ума, и он готов был поклясться, что в тот миг он был как отвратительное, ненасытное животное, посмевшее оскорбить тело ничего не понимающего юноши. Кадзуха сделал всё безболезненно — это было его той самой «особой» настройкой — способностью, позволяющей вместе с укусом впускать в кровь жертвы яд, который срабатывал, как стимулятор. Он туманил сознание и подогревал возбуждение. В таком состоянии кровь жертвы была гораздо слаще, чем в момент испуга. Впрочем, ничего этого Скарамучча не может помнить. И за это Кадзуха ненавидел себя ещё больше. Он не просто воспользовался его телом, не просто жадно испил его, чуть не лишив жизни — Скара буквально не может помнить о том, что произошло, потому что после введения яда, жертва через некоторое время переходит в состояния транса, забывая о процессе укуса… Кадзуха сам себе казался отвратительным. Именно поэтому, когда, спустя несколько дней Скарамучча признался ему, Кадзуха самым жестоким образом отверг его чувства. Он прекрасно понимал, что выбрал не самый подходящий момент для этого, но и продолжать дальше — было бы просто опасно. Кадзуха очень страдал. Помимо того, что он сам был охвачен чувством искренней любви к Скарамучче, он видел… … каждый день видел и слышал, как сильно Скара страдает из-за их разрыва. Несмотря на то, что Скарамучча никогда не показывал своих переживаний на людях, и на работе он продолжал оставаться спокойным и в меру сдержанным, Кадзуха всё равно чувствовал его боль. Он иногда замечал красноту вокруг его глаз, его усталость и апатичность, его нежелание говорить с людьми, выходить на обед и появляться вообще где-либо, кроме работы и дома. Он перестал ходить в «Эль-6», посещать зал, нормально питаться и спать… Всё это Кадзуха узнавал через Венти, которому с большим трудом, но всё же удавалось иногда вытянуть из Скарамуччи пару слов о его состоянии. Однако, всё стало совсем плохо, когда Скара внезапно взял двухнедельный отпуск. Кадзуха никак не мог проследить за его жизнью и здоровьем, о котором он так переживал. Поэтому он присылал дорогие подарки и цветы в надежде, что хотя бы это немного, совсем чуть-чуть, но порадует его… Конечно, Кадзуха знал, что большинство подарков Скарамучча просто выбрасывает. И это унижение и муки совести, которые Каэдэхара испытывал… он стойко принимал всё это, потому что заслужил. Он не думал о себе и ни о чём другом, кроме того, что хочет позаботиться о Скарамучче — об этом прекрасном, драгоценном цветке, что взбудоражил в Кадзухе давно позабытые чувства. Кадзуха был в него безмерно влюблён. По ряду обстоятельств он физически не мог влюбиться в человека. Но именно это с ним и произошло. Это было странно и нарушало некоторые правила… На самом деле отношения между вампирами и людьми не запрещены. Но есть несколько нюансов, которые стоит соблюдать. Однако, в случае с Кадзухой всё было гораздо сложнее… Венти обещал, что после Хэллоуина он поможет ему разобраться с этой проблемой и выяснить, каким таким образом Кадзуха смог влюбиться в человека, если он давал клятву, связывающую его кровью с другим человеком… — Эй. Кадзуха поднимает взгляд на Хэйдзо, что снова вдруг обращается к нему, заглядывая в его почти нетронутый стакан. Несмотря на то, что у друга было полно клиентов и вечеринка начиналась полным ходом, он всё равно заботился о Кадзухе и явно беспокоился, видя его помрачневший, задумчивый вид. — Слушай, — Хэйдзо наклоняется вперёд, почти ложась на стойку, чтобы приблизиться к Кадзухе и попытаться поговорить с ним в приглушенном тоне сквозь громкую музыку, — я знаю, что этот парень сильно зацепил тебя, но… Кадзуха слышит, как Сиканоин делает акцент на слове «парень», очевидно имея в виду выражение «этот человеческий парень». — Но сколько это будет продолжаться? Может, ты перестанешь мучать и себя, и его? Тебе давно стоило бы с ним поговорить, а не сидеть сейчас здесь и пытаться игнорировать его. — Поговорить? — усмехается Кадзуха, чуть дёрнув бровью, — и что по-твоему я должен ему сказать…? Что использовал его? Что он, возможно, чуть не лишил его жизни, пока жадно пил его кровь? Да, Кадзуха не мог обратить Скарамуччу, но вот случайно убить его — вполне. — Ну а что вы обычно говорите в таких случаях…? — Хэйдзо обращает внимание на рядом сидящего Сяо, который в ответ лишь вздыхает. — Мда, в любовных делах от тебя как всегда никакой пользы, — закатывает глаза Сиканоин. — Оставь его в покое, — просит Кадзуха. — Вы меня оба бесите уже, — цыкает Сиканоин, — один слишком драматизирует, а второй в лоб не видит происходящего, — Хэйдзо снова обращает взгляд на Сяо, который в ответ одаривает его помрачневшим взглядом, — и не смотри на меня так, пока тут ты корчишь злое личико, Итэра всё ещё заговаривает какой-то хрен. Почему-то с этой фразы Кадзуха вдруг издаёт короткий смешок, который пропускает через сжатую ладонь, на что Сяо бросается в друга чуть возмущённым взглядом. — Прости, — чуть виновато улыбнувшись, извиняется Кадзуха, возвращаясь к своему стакану. — Короче, вы оба, хватит портить мне настроение своими кислыми минами, — серьёзно заявляет Хэйдзо, но договорить не успевает, потому что замечает вдруг приближение вставшего из-за столика Венти, который, быстро добравшись до бара, хлопает по стойке с просьбой повторить коктейли для себя. — А кто будет платить? — сложив руки на груди, с издёвкой уточняет Хэйдзо. Все знают, что он делает это развлечения ради. — Альбедо заплатит, — широко улыбается Венти, пожав плечами. — О, это тот самый Альбедо, который прямо сейчас уходит вместе с Итэром…? — с ехидством в голосе спрашивает Сиканоин, пока приступает к приготовлению коктейлей. Сяо мгновенно оборачивается к столику позади себя, в самом деле обнаруживая, что «Альбедо» куда-то уводит Итэра… — Да, они вроде куда-то выйти хотели… — задумчиво протягивает Венти, мгновенно обращая взгляд на Сяо, который резко встаёт из-за своего места и, допив остатки напитка в своём стакане, надевает на голову чёрный капюшон своего балахона жнеца, и, схватив свою имитированную косу, направляется следом за уходящими из зала Итэром и Альбедо. — Больше мы Альбедо не увидим… — хмыкает Хэйдзо, почему-то выглядя очень довольным. Пока Сиканоин продолжает делать коктейли для Венти и о чём-то переговаривается с ним, Кадзуха продолжает молча сидеть за стойкой, особо не вникая в разговор своих друзей. Он бы снова поддался своим размышлениям, если бы только не… — Кадзуха, — снова вдруг обращается к нему Сиканоин, — может, подойдёшь все-таки, пока он один? — бармен кивает за спину Каэдэхары — туда, где предположительно находится Скарамучча. Кадзуха ничего не отвечает другу на его предложение, делая вид, что ему это совершенно неинтересно. Впрочем… Хм… Спустя пару мгновений он всё же осторожно, украдкой оборачивается к столику, за которым Скара и в самом деле находился один. Парень со скучающим видом что-то листал в телефоне, пока дожидался возвращения своих друзей. Он выглядел совершенно расслабленным и спокойным, держа опущенный взгляд в телефоне, пока своими изящными пальцами свободной руки игрался с трубочкой от коктейля… Кадзуха невольно начал рассматривать парня, насколько это было возможно в условиях мягкого полумрака, царящего в помещении. Он с некоторым интересом оглядывал его простые телодвижения и детали его красивого костюма и макияжа, который очень хорошо дополнял его красивое, аккуратное лицо… А прилегающая к его телу ткань боди на самом деле казалась такой тонкой, что у Кадзухи просто не может не проскользнуть мысли о том, с какой лёгкостью эта проклятая ткань могла бы трещать в его руках, пока он с жадностью пытался бы раздеть Скарамуччу… Чёрт… Кадзуха мысленно одёргивает себя за эти откровенно пошлые и гадкие мысли. Он был готов уже отвернуться от Скарамуччи, чтобы больше не соблазняться его прекрасным видом, однако… Кадзуха замирает, замечая вдруг, как юноша с лёгкой грацией перекидывает ногу на ногу под столиком, слегка поджимая свои почти обнажённые бёдра, а затем, подняв бокал и поднеся к губам трубочку, с которой до этого игрался пальцами, в очень эротичном жесте обводит её кончиком языка и обхватывает губами. Блять… Кадзуха теряется. В его голове совершенно точно что-то ломается, пока он видит всё это, вместе с тем ощущая проскальзывающее тепло по всему его телу, что медленно собирается где-то внизу живота. Он слегка сжимает челюсти, готовый, наверное, прямо сейчас потерять всякое самообладание и, встав со стула, направиться прямо к Скарамучче, чтобы схватить его за руку и увести отсюда… Он слукавил, когда сказал Хэйдзо, что ему не о чём говорить с этим юношей. На самом деле он бы нашёл, что ему сказать. Он бы просто упал к его ногам, моля о прощении… Если этого Скара и добивался — у него почти получилось. Кадзуха снова одёргивает себя и наконец собирается отвернуться. Он не выдержит и секунды больше, если продолжит пожирать Скарамуччу взглядом. Однако, только стоит чуть повернуться, как вдруг он замечает откуда-то сбоку едва заметное движение теней, приближающихся к столику, за которым сидел Скарамучча. Кадзуха мгновенно напрягается, возвращая взгляд к юноше, теперь уже отчётливо наблюдая, как к нему вдруг подсаживаются двое мужчин. Они садятся по обе стороны от парня, таким образом заставляя его… врасплох? О, нет, Скарамучча Райдэн не был бы собой, если бы испугался парочки незнакомцев, которые, судя по его выражению лица, казались ему слегка неприятными. Но Скара не даёт никаких отрицательных жестов мужчинам, которые начинают о чём-то заинтересованно расспрашивать его, совсем неоднозначно ухмыляясь. Какого чёрта… Взгляд Кадзухи становится острее. Ему плевать, если Скара увидит его сейчас, он просто не может отвести глаз от всей этой сцены, происходящей прямо в нескольких метрах от него… Скарамучча о чём-то продолжает переговариваться с парнями, отвечая на их вопросы и пожимая плечами. Он временами показывает безразличие к своим новым знакомым, но почему-то не отталкивает их… Обычно Скара никогда не проявлял никакого интереса к вот таким вот личностям, очевидно имеющим какие-то явно недобрые помыслы. Чаще всего он просто посылал нахер любого, кто посмеет бросить в его сторону кривой взгляд. Но сейчас… Несмотря на свой нынешний внешний вид, Скара не был легкодоступным и ветреным парнем. Кадзуха знал это наверняка, поэтому его поражало поведение юноши прямо сейчас… Может, он уже слишком пьян? Или была причина в чём-то ещё…? Гх… — Эй, эй, эй… аккуратнее, Отелло…! Кадзуха вдруг слышит голос Хэйдзо, который тем временем резко выдёргивает стакан из его руки, которой он с силой, почти до хруста сжимал секундой ранее. Кадзуха даже не заметил этого… — Он не Отелло, он придурок, который сидит тут и мнётся вместо того, чтобы… — начинает произносить Венти, но… — Замолчите оба, — грубо перебивает его Кадзуха, сверкнув глазами в сторону своих друзей. Не дожидаясь их реакции, он одним уверенным движением встаёт со своего места, начиная быстрыми шагами направляться прямо к столику, за котором сидел Скарамучча… … к которому самым наглым образом смеют приставать двое каких-то ублюдков. Пока Кадзуха идёт, он замечает, что мужчины начинают уже откровенно домогаться юноши, ещё теснее зажимая его. Скара агрессивно пытается от них увернуться, грубо сбрасывая со своих плеч и колен чужие руки, желая встать из-за стола и уйти, но… — Эй! Игнорируя возмущение незнакомцев, Кадзуха вовремя подоспевает к пытающемуся встать Скарамучче и резко хватает его за руку, с лёгкой грубостью вытянув парня из-за стола. Мужчины продолжают демонстрировать своё недовольство происходящим, однако, стоит только Кадзухе прижать откровенно охуевающего Скару к себе и одарить незнакомцев молчаливым, холодным взглядом, как они вдруг напрягаются, намереваясь, кажется, вступить в серьёзный конфликт, но… — Друзья! Минутку вашего драгоценного внимания! Музыка внезапно становится тише, перебиваясь громким, звонким голосом Венти, который в своём костюмчике ведьмы взбирается прямо на барную стойку, чтобы в микрофон объявить о начале конкурса костюмов. Это мгновенно перебивает нарастающий конфликт из-за громких аплодисментов и радостных возгласов гостей, которые по просьбе Венти начинают собираться ближе к бару, чтобы принять участие в конкурсе, в котором для начала надо было перед всеми похвастаться своим костюмом. — Отпусти меня! Обратив короткий взгляд на возмущённого и краснеющего Скарамуччу, который начинает слегка брыкаться, Кадзуха убирает руки от его талии, но не выпускает из ладони его запястье, за которое крепко держит, пока начинает уводить Скару подальше от стола, обходя нарастающую шумную толпу, начавшую наблюдать за дефиле участников конкурса. Пока гости во всю начинают развлекаться, Кадзуха, удерживая Скару рядом с собой, подходит чуть ближе к бару. Он встаёт позади юноши и в лёгком, собственническом жесте укладывает ладони на его талию, загораживая парня собой от ненужного внимания. Скара оказывается стоять лицом прямо к бару, у которого происходит всё веселье. До которого ни Скарамучче, ни Кадзухе, очевидно, не было никакого дела… Возможно, потому что они оба чувствовали неловкость из-за происходящей прямо сейчас близости — первого тесного контакта за последние пару месяцев. — Какого хрена ты делаешь? — спустя несколько секунд этих объятий и ощущения сильных рук на своей талии, спрашивает Скара, видимо, сдаваясь первым. — Я подумал, тебе нужна помощь, — чуть наклоняясь над ушком юноши шепчет Кадзуха, сам себя обманывая, что делает это только ради того, чтобы Скара его услышал сквозь музыку и возгласы гостей. — Я тебя об этом не просил, — Скарамучча слегка пихает Кадзуху локтем в бок, стараясь его от себя отодвинуть, — мне не нужна твоя помощь, я и сам бы справился, — уверенно заявляет он, вертясь на месте и пытаясь отстраниться от парня. — Я не сомневаюсь, — отвечает спокойным тоном Кадзуха, позволяя Скарамучче всё же убрать свои руки от него. — И вообще, ты не охерел, Каэдэхара? Кто дал тебе право лапать меня? — возмущённо хмыкает юноша, оборачиваясь к Кадзухе и слегка толкая его прямо в грудь, — больше не подходи ко мне, понял? — он напоследок сверкнул холодным, острым взглядом, выказывающим его решительность: он действительно не хочет, чтобы Кадзуха трогал его. Кадзуха ничего не отвечает. Он смеряет юношу спокойным взглядом, но на деле внутри него бушует хаос. Ему одновременно хочется выполнить просьбу Скары и оставить его в покое и вместе с тем… вновь уложить свои ладони на изгибы его узкой талии, ощутив под пальцами ткань его боди. Она и в самом деле была такая тонкая, что Кадзуха мог чувствовать тепло тела юноши под кончиками своих пальцев. — Скара…! — к парню, который вот-вот намеревался уже уйти (чему Кадзуха не мог позволить произойти, потому что переживал за него), вдруг подбегает Итэр. Он хватает Скарамуччу за руку и тянет его чуть вперёд, прямо в центр небольшой площадки перед баром, открытой специально для демонстрации костюмов. — Итэр, какого…?! — возмущается Скара, не понимая, куда друг тащит его. — Ты должен поучаствовать в конкурсе! — радостно заявляет парень, — пойдём, будет весело! — Я не горю желанием, — отнекивается Скарамучча, на мгновение замечая на себе взгляд Кадзухи. — Но почему? Ты совершенно точно займёшь первое место. Говорят, там и призы будут. Вдруг дадут бесплатную выпивку? — Ну ты и сволочь, Итэр… — усмехается Скара, — ты просто хочешь за мой счёт… Итэр не даёт другу договорить. Он просто толкает его прямо к бару, выталкивая на всеобщее обозрение гостям и Венти с Хэйдзо, которые с радостью начинают приветствовать его: — О, да это же звезда нашего сегодняшнего мероприятия! Скарочка, иди сюда! — Венти громко зовёт его и указывает на место перед собой, чтобы Скара показался перед другими гостями в своём образе суккуба. Райдэн оборачивается на мгновение, одаривая хихикающего Итэра чуть раздражённым взглядом, а затем всё же проходит прямо к бару и, принимая протянутую руку Венти и поддержку какого-то парня из толпы, который хватает Скару за талию и помогает ему взобраться наверх, под громкие одобрительные возгласы, оказывается прямо на барной стойке… Кадзуха следит за всем этим со стороны, ощущая, как внутри него закипает злость. Мало того, что какой-то очередной мерзавец посмел лапать Скарамуччу, пока помогал ему забираться на барную стойку, так теперь Скара вообще был объектом всеобщего внимания, которое ему, спустя какое-то время, кажется, даже начало нравиться. — Скарочка, на тебе сегодня образ суккуба, верно? — спрашивает Венти у парня, который в ответ лишь кивает, а затем по просьбе кого-то из толпы начинает с лёгкой грацией поворачиваться в стороны, чтобы показать свой костюм со всех сторон… Кадзуха, как и все в зале, пристально следит за ним. Он не может отвести взгляда от его соблазнительного образа, от его красивых стройных ног, по которым слегка бьёт демонический хвостик, от его талии, которую он чуть изгибает, словно в незатейливом, плавном танце, его изящных рук, которыми он слегка касается своих волос, красуясь перед публикой. Райдэн более чем уверенно держится перед толпой, зная, как лучше всего себя подать. Но что-то Кадзухе подсказывало, что всё это представление… — Чертёнок, пройдись по стойке! — просит кто-то из гостей. И спустя пару мгновений Скара начинает, слегка покачивая бёдрами, уверенно шагать по барной стойке, дефилируя по ней под одобрительные комментарии толпы. Юноша грациозно и неспешно проходится вдоль и, добираясь почти до конца, там, где стоял Кадзуха… он на короткое мгновение опускает взгляд прямо к Каэдэхаре, словно хочет убедиться в том, что его «бывший» и в самом деле сейчас находится буквально у его ног. Кадзуха, совершенно пленённый этим представлением, внимательно следит за каждым движением юноши. Он словно зачарованный наблюдает за его походкой, такой лёгкой, уверенной, такой изящной… в которой Скара выбрасывал свои ножки, облаченные в чулки, до которых в какой-то момент Кадзуха смог бы коснуться. Кадзухе хотелось прямо сейчас схватить юношу, и взяв его на руки, унести отсюда… Унести его подальше ото всех, загородить от чужих взглядов, сделать его снова только своим и подарить ему столько наслаждения, сколько он попросит… — Я думаю с сегодняшними победителями мы определились! — вдруг заявляет Венти, помогая Скарамучче (снова вместе с каким-то парнем, который опять лапает его) аккуратно слезть с барной стойки, после того, как он заканчивает хвастаться своим образом. — У вас всех замечательные, красивые костюмы, но, к сожалению, у нас только три призовых места…— сделав театрально сожалеющий голосок, промурлыкал Венти в микрофон, — но вы не расстраивайтесь, всем участникам конкурса господин Хэйдзо обещал подарить утешительный приз! Пока гости начинают своими ликующими возгласами заполнять зал, Кадзуха внимательно следит за Скарамуччей, который, скрывшись в толпе, кажется, намеревается уйти… — Третье место у нас занимает мисс Аяка и её образ элегантной танцовщицы! Пока Камисато под радостные комментарии своих подруг выходит обратно к бару, Венти сообщает ей, что её приз — это абсолютно бесплатный бар для неё и её подружек на сегодняшний вечер. — Второе место занимает Сяо и его внушающий мрак образ жнеца! Толпа разрывается хохотом. Потому что на самом деле, образ Сяо был простым чёрным балахоном с капюшоном, а ещё лицо Алатуса, в момент, когда его озвучивают в качестве занявшего второе место, когда он даже не участвовал в конкурсе, нужно было записывать на камеру, потому что такого откровенного охуевшего выражения на его лице не видел, пожалуй, никто и никогда. — Какого хрена происходит…? — возмущается он, пока кто-то тянет его к барной стойке. — Ну что ты, не стесняйся, Сяо…! Одной твоей косы хватает для второго места…! Пока Венти с Хэйдзо откровенно подтрунивают над другом и сообщают ему, что в качестве приза он получает абонемент на любой напиток из бара, Кадзуха продолжает следить за пытающимся уйти сквозь толпу Скарамуччей, замечая, как он, вдруг взволновавшись, спешно переговаривается с Итэром, который резко хватает его за руку. Скара же отнекивается, словно пытаясь отвязаться от него, пока прикрывает лицо рукой… Будто… Кадзуха вдруг замирает, с уколом тревоги догадываясь… Он сейчас заплачет…?! — И первое место нашего конкурса занимает Скара и его восхитительный образ суккуба! Толпа разрывается аплодисментами, пока Скарамучча заметно вздрагивает, в момент пытаясь взять в себя руки, чтобы обернуться обратно к бару и обратить взгляд на Венти и Хэйдзо. — Иди сюда! Уверен, ты будешь в восторге от своего приза! Скара мельком оглядывается на Итэра, который только пожимает плечами. Юноша всё же подходит обратно к бару, хоть и видно, что он слегка растерян… — Тебе, как главному победителю и фавориту зрительских симпатий, — мурлычет Венти, — достаётся свидание с самым завидным парнем в нашем баре! И спустя мгновение Венти указывает прямо в сторону… Кадзухи. Сказать, что Каэдэхара поразился этому весьма… подлому поступку со стороны его друзей — это ничего не сказать. Так вот зачем Венти с Хэйдзо всячески уговаривали его прийти сюда и так откровенно одеться. Эти двое просто решили его использовать в качестве «приза», но что-то Кадзухе подсказывает, что с самого начала это был план, чтобы его снова свести со Скарамуччей… И в отличие от одобряющих криков других гостей и внезапного стенания Аяки и её подруг, которые приходят в откровенный восторг и одновременно ужас от того, что им не достался приз первого места, Кадзуха и Скарамучча были единственные, кому эта идея, очевидно, не нравилась. Скара, задерживая чуть дрожащий, готовый вот-вот разойтись слезами взгляд на Кадзухе, из последних сил держится, чтобы не сорваться и не сбежать из зала прямо сейчас, не выдерживая абсурдности происходящей ситуации. Впрочем, реакция Скары не заставляет долго ждать. Он ничего не говорит ни Венти, ни Итэру, ни кому-либо ещё… Вместо этого он просто быстрым шагом подбирается к толпе, которую начинает расталкивать, чтобы всё-таки сбежать из зала. Итэр думает пойти следом за ним, но его зачем-то останавливает Сяо. — Хэйдзо, какого чёрта? — нахмурившись, обращается к парню Кадзуха, стоит только бармену подойти поближе. — Ты ещё спасибо нам скажешь, — хмыкает Сиканоин с серьёзным видом, — иди за ним. Кадзуха хмуро оглядывает друзей напоследок и, развернувшись, быстрым шагом направляется прямиком за парнем, который успевает выбежать на улицу.________
— Не подходи ко мне! Громкий голос Скарамуччи, которым тот резко останавливает Кадзуху, заставляет Каэдэхару почувствовать неприятный укол тревоги в груди, потому что в чужом тоне он слышит лёгкую дрожь — предвестника подступающих слёз. — Скара… Несмотря на просьбу юноши, Кадзуха всё равно следует за ним, пытаясь нагнать его, пока он быстрыми шагами старается скрыться где-то впереди. — Я сказал не подходи! Скарамучча на мгновение оборачивается к Кадзухе, который оказывается слишком близко, и уверенной хваткой руки за запястье останавливает парня. — Не трогай меня! — требует Скара, замедляясь и пытаясь вырвать свою руку, которую Кадзуха в ответ сжимает лишь сильнее. Он не намерен отпускать его. Не теперь, когда замечает, как на лице парня начинает проступать хорошо-знакомый ему оттенок отчаяния, которое он уже видел несколько раз… Ему никогда не нравилось видеть слёзы Скарамуччи, и всякий раз, когда он плакал, Кадзухе было невыносимо тяжело. — Скара, пожалуйста, давай поговорим… — Да что ты?! Скарамуччу всего лихорадит. Его сердце в груди бьётся так быстро и громко, что, казалось, оно сейчас просто вытеснит весь воздух из лёгких. Он невероятно сильно зол на Кадзуху, на Итэра, на Венти, на всех друзей и чёртов Хэллоуин. Ему не нужно было приезжать сюда, не нужно было пытаться что-то кому-то доказать, не нужно… Он надеялся, что сегодняшним вечером сможет поставить точку в этой истории, сможет раз и навсегда отпустить свои чувства к Кадзухе, но с какого-то момента его план начал трещать по швам. Может, это произошло, когда Каэдэхара защитил его от тех двух мудаков, или когда тесно прижимал к себе, обнимая его за талию, заставляя Скару вспомнить о том, насколько ему нравились подобные прикосновения. Или, может, дело было во взглядах, которыми Кадзуха одаривал его весь вечер… — Скара… — Кадзуха пытается приблизиться к нему, чтобы взяться второй рукой за его плечо, но… — Нет! — Райдэн резко замахивается свободной рукой и вдаривает Кадзухе сильной звонкой пощёчиной прямо по лицу. Каэдэхара, чуть дёрнувшись, по инерции отворачивается в сторону, а его длинные волосы слегка падают ему на глаза. — Я сказал: оставь меня в покое! — вторит Скарамучча, всё ещё пытаясь вырваться из крепкой хватки Кадзухи, который не отпускает его даже после пощёчины, — что в моих словах тебе не понятно? Почему ты просто не можешь исчезнуть из моей жизни…?! Кадзуха обращает взгляд на юношу, который теперь весь сотрясается, кажется, и в самом деле готовый просто разрыдаться. Но Скара держится. Он когда-то пообещал себе, что не покажет подобных слабостей перед Кадзухой, и своё обещание он всеми силами старается сдержать… — О чём ты снова хочешь поговорить? О том, как тебе жаль? Или о том, что ты полный мудак, который продолжает издеваться надо мной?! Каждое слово, брошенное Скарамуччей, отзывается в груди Кадзухи болью. Но он терпит, он готов к любым оскорблениям и унижениям, потому что он это заслужил. — Просто скажи, зачем ты это делаешь? Зачем ты продолжаешь пытаться заботиться обо мне? Все эти твои подарки, цветы, эти твои взгляды и попытки мне помочь — зачем всё это? Почему ты просто не оставишь меня в покое?! Скарамучча весь содрогается от наплывших эмоций, которые потоком выносили из него слова и вопросы, на которые он не то, чтобы хотел знать ответы… На самом деле он уже ничего не хотел и не ждал. Он мечтал о том, чтобы освободиться от этих чувств, забыть Кадзуху и жить дальше своей жизнью… — Если ты не собираешься говорить мне правды, почему отверг меня, тогда просто оставь меня в покое… — совсем уже отчаявшись, Скара неуверенно и слабо пытается ударить Кадзуху по груди, но Каэдэхара вовремя перехватывает его руку и… — Скара… … медленно подносит его ладонь к своему лицу. Ласково, осторожно, прижимая чужие, слегка дрожащие пальцы к своим губам, чтобы нежно поцеловать, с глубоким сожалением во взгляде посмотрев на юношу, который в ответ лишь округляет от удивления глаза, на мгновение просто замирая от столь внезапного жеста. Кадзуха целует его руку трепетно и сладко, словно с дуновением воспоминания о том, насколько сильно он любил делать это раньше. Кадзуха очень скучает. Он так страдает от того, что не имеет возможности касаться Скарамуччи, целовать его, любить и защищать. Он бы делал всё это, он бы подарил ему весь мир, и даже больше… — Прости меня, — шепчет Кадзуха сквозь пальцы юноши. Он уже столько раз просил прощения, столько раз произносил эти слова, но казалось, что их никогда не хватит… — Я бы хотел рассказать тебе правду, — произносит Кадзуха, — но я не могу. Как бы сильно я не хотел, я не могу… — Я только это и слышу… — сжав губы, отвечает Райдэн, опуская взгляд куда-то вниз, словно уже окончательно смирившийся с тем, что он так и не узнает причины… Кадзуха выпускает его руку из своей и приближается к парню снова для того, чтобы крепко и тесно прижать его к себе, чтобы обнять его, почувствовать тепло его тела, которое Кадзуха так сильно хотел ощущать в своих руках. — Прости меня. Он закрывает глаза, ощущая, как внутри него нарастает тяжесть от этой самой горечи и душащего сожаления… — Пожалуйста, прости меня… Он не может признаться Скарамучче. И проблема не в том, что он не человек, а в том, что рядом с ним Кадзуха может потерять контроль, в том, что он никак не мог влюбиться в него, он дал клятву, он связан кровью, но… — Я не ведаю, что со мной происходит… — Кадзуха шепчет над ушком чуть вздрагивающего юноши, продолжая крепко прижимать его к себе, уместив руки на его пояснице, пока Скара в ответ неуверенно льнёт к тёплой и крепкой груди Кадзухи. — Я хочу быть рядом, я хочу защищать тебя, хочу заботиться о тебе… — продолжает нашёптывать Каэдэхара, мягкими поглаживаниями рук проводя по талии Скарамуччи, который, кажется, перестаёт дышать от того, что слышит… — Твой аромат, твоё тело, твой голос, весь ты… так дурманишь меня, — его голос становится ещё ниже и тише, что заставляет Скару чуть дрогнуть от этого пробирающегося по всему телу тепла, от этих пылких, таких сокровенный признаний. — Я не могу перестать думать о тебе. Каждый мой день наполнен мыслями и мечтами о встрече с тобой, о твоём красивом голосе, которым ты стонал моё имя, о сладости твоих губ, которые я так любил целовать… — Кадзуха почти касается губами чужого ушка в невесомом поцелуе, вынуждая Скарамуччу слегка напрячься и сжать в пальцах ткань шёлковой рубашки Кадзухи. Он был так близко, так совсем рядом, снова такой тёплый, почти горячий… Скарамучче хотелось прильнуть к его телу, хотелось зарыться в его шею лицом, выплакав всю боль и позволив раствориться всем обидам и этому иллюзорному чувству ненависти, которую на самом деле Скара не испытывал к Кадзухе… Он любит его. Несмотря на всё, что произошло, несмотря на причинённую боль… Скара всё ещё любит его и мечтает о том же самом… Так почему…? Почему…? — Я так боюсь навредить тебе… — слегка сжав губы, признаётся Кадзуха, — я никогда не прощу себя, если сделаю тебе ещё больнее. Я уже столько раз ошибался. Он не понимает, как это может происходить. За свою долгую жизнь Кадзуха никогда не сталкивался с собственными, такими сильными и искренними чувствами… — Я знаю, что я должен остановиться, оставить тебя в покое, но я не могу… У него были интрижки, даже отношения, насколько это может быть в условиях его бессмертной природы. Но никогда он не позволял себе влюбляться. Не потому, что не хотел, а потому что не мог. — Ты сводишь меня с ума. Кадзуха чуть приподнимается, чтобы заглянуть в глаза Скарамучче, и, переводя руку на лицо юноше, коснуться пальцем уголка его губ, в которые он тихо, с лёгким придыханием шепчет: — Ты даже не представляешь, мой ангел… Скарамучча с замиранием сердца ещё шире раскрывает глаза, кажется, готовый чувств лишиться от того, что сейчас услышит… — Как сильно и безумно… я люблю тебя. Кадзуха больше не выдерживает. Он видит в глазах юноши смятение и вместе с тем лёгкий румянец на его щеках… Он очевидно никак не ждал, что сегодняшний вечер закончится вот так — признанием Кадзухи, который теперь, чуть наклонившись к лицу Скарамуччи, едва сдерживается, чтобы не поцеловать его. — Кадзуха… — выдыхает юноша в ответ, ещё сильнее прижавшись к его телу, готовый прямо сейчас раствориться от всего, что услышал… Он не мог поверить. Кадзуха любит его. Он правда испытывает тоже самое…? Он действительно, на самом деле…? У Скарамуччи продолжает громко и быстро биться сердце. Он так не хочет думать о том, что, возможно, совершает ошибку… Он хочет остаться в нежности этого момента, в этой долгожданной для них обоих близости, в которую они, словно в омут, готовые оба прыгнуть с головой… К чёрту…! — Мх…! — едва успевает издать Скарамучча, когда его губы наконец встречаются с губами Кадзухи в сладком, протяжном поцелуе. Райдэн сам поддаётся вперёд, он сам льнёт к Кадзухе, словно прося у него той самой защиты, тех самых чувств, о которых он говорил… И Кадзуха чувствует это. Сквозь движение сладких губ юноши, его рук, которыми он крепко обнимает Кадзуху за шею, всего его тела, которым он так тесно прижимается… Скара не знает, хочет ли он верить или нет. Он не знает, правильно ли он поступает прямо сейчас, но как же ему плевать, как же ему надоело думать о вечных «нет» и «нельзя»… Он просто хочет целовать Кадзуху, хочет чувствовать его руки на себе, хочет ощущать его рядом, хочет его всего… — Ах… — выдыхает Скара, чувствуя, как Кадзуха вдруг начинает углублять поцелуй, делая его чуть жарче, ещё слаще и требовательнее, с жадностью сминая губы юноши, сквозь которые он проникает кончиком языка… Кадзуха так скучал, он так давно желал вновь поцеловать эти мягкие, такие соблазнительные губы. Он знает, что поступает неправильно. Он не должен… не должен… Чёрт…! — Скара… — всё же нехотя прерывая поцелуй, шепчет Каэдэхара, — ангел мой, нет, — тяжко выдохнув, отрицает он, — не надо. Мы совершаем ошибку… Скарамучча, тяжело дыша после жаркого поцелуя, открыв глаза и слегка прикусив нижнюю губу, вглядываясь прямо в глаза Кадзухе, тихо произносит: — Я знаю… — он с жадностью проводит ладонью по почти обнажённой из-за открытой рубашки груди Кадзухи, ведя пальцами по его разгорячённой коже… Чёрт, чёрт, чёрт… Кадзуха срывается, одним резким движением рук прижимая Скару к себе, сдавливая его талию в своих ладонях, вновь встречая его губы жарким поцелуем. Он не может больше сдерживаться, он весь вечер пытался, но он не может больше. Не может противостоять ни себе, ни тем более желанию Скарамуччи…«Мой прекрасный, милый ангел…»
Кажется, эта ночь для обоих откроет что-то новое.