автор
Размер:
201 страница, 19 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено в виде ссылки
Поделиться:
Награды от читателей:
956 Нравится 188 Отзывы 262 В сборник Скачать

Глава 3 «Под звуки клавиш»

Настройки текста
Примечания:
             Клац.              Антон бежал от кого-то во сне, и этот «кто-то» щёлкал огромной челюстью, грозясь проглотить целиком.              Клац-клац.              Чудовище догоняло, а ноги не слушались, двигались медленно, будто сделанные из желе.              Клац-клац-клац.              Вскрикнув, Антон открыл глаза, всё ещё чувствуя тяжёлое дыхание монстра, правда, реальный сидел сейчас на кровати полубоком к распахнутому окну и выстукивал клавишами буквы на девственно чистой бумаге.              — Доброго тебе утра.              — Время сколько?              — Полвосьмого.              — Какое на хрен доброе утро тогда?              — Кто рано встаёт, тому бог подаёт, — улыбнулся Арсений, не отрывая взгляда от печатной машинки.              — Хером по лбу даёт, да, — буркнул Антон и накрылся одеялом с головой, чтобы спрятаться от солнца.              Утренняя прохлада лизнула торчащие с края раскладушки ступни.              — Мне ещё ни разу не давали.              — До тебя очередь не доходит, видимо.              Антон закрыл глаза, чтобы поймать сон за хвост и предаться дрёме ещё как минимум на час, но это желание тут же разлетелось в клочья под звуки чёртовых клавиш. Вишенкой на торте счастливого недосыпа стала вполне ощутимая палаточная проблема между ног. Заметил ли её Арсений, знать не хотелось совершенно, поэтому на всякий случай Антон подтянул колени к себе и принялся ждать, когда его отпустит, попутно вздрагивая от каждого стука клавиш, будто ему в голову мелкие гвозди забивали. Стянув одеяло с макушки до носа, Антон оглядел небольшую печатную машинку и выпалил вопрос прежде, чем подумал:              — Что это за рухлядь?              — Это моя Любава. И если назовёшь её рухлядью ещё раз, последствия могут быть печальными.              — И какие же последствия меня ждут?              Огладив белый корпус, Арсений почесал затылок и уставился на Антона. Всерьёз ему угрожали или это такая шутка, Антон не понял, поэтому просто смотрел в глаза, бегая взглядом от одной радужки к другой и желая увидеть в них ответ на свой вопрос заранее, чтобы подготовить искромётный ответ. Арсений повторял за ним, не двигаясь, точно статуя, а в голубой рубашке он и впрямь был похож на одно из мраморных изваяний Летнего Сада, только об этом ему Антон ни за что в жизни не скажет, конечно же. Молчание затягивалось, а каждая секунда становилась неуютнее.              — Увидишь.              Арсений ухмыльнулся, так громко, что даже сверчки за окном, казалось, отключили звук и перестали петь о своём. В голове медленно, но уверенно назревал план мести в виде подушки на лицо посреди ночи или случайно выпавшей Любавы из окна второго этажа. Собираясь озвучить всё это, Антон набрал побольше воздуха в лёгкие, но громкое «Антон, Арсений, завтрак будет готов через десять минут!» маминым голосом лопнуло пузырь невысказанного возмущения. Едва не зарычав от досады, что теперь каждое утро будет просыпаться не под звуки природы, а под этот докучливый, до скрежета зубов омерзительный набат старой рухляди, Антон смотрел в потолок и вопрошал небеса о том, за какие такие грехи на его голову свалились подобные страдания.              — У тебя на удивление удобная кровать, — тихо произнёс Арсений.              Антон сжал зубы так сильно, что свело челюсть.              — Всё для вас, господин граф, — прохрипел он, чуть разведя колени в стороны, чтобы не давить на постепенно опадающий член. — Что ты вообще в такую рань делаешь?              — Печатаю диссертацию.              — И много ещё?              — Много.              Значит, ближайшее время Антону не то что подрыхнуть в форме звезды не удастся из-за узкого и короткого ложа для сна, так ещё и время ему значительно урезали новым режимом. Антон, конечно же, мог выбрать вариант дивана в зале, но тот был ещё неудобнее, ведь Антонов рост туда не помещался, да и проявлять слабость перед этим товарищем учёным не хотелось.              Антон украдкой наблюдал за работающим Арсением: слегка поджатые губы и сощуренные в сосредоточенности глаза, белая в утреннем свете кожа без тени усталости, волосы слегка взъерошенные то ли от подушки, то ли собственной рукой. Привычка — вторая натура, потому что Антон видел в этом всём идеальный кадр для коллекции. Людей он фотографировал нечасто, потому что обычно мало кому нравился результат, особенно девчонкам. Те вечно к себе придирались, выдумывая лишние килограммы и складочки на одежде. Антон видел всё иначе, его как раз манило несовершенство окружающего мира, нравилось брать нестандартные ракурсы, подчёркивать мимические морщинки, когда человек смеётся открыто и искренне, а дурочки, стремящиеся к идеальным снимкам, всё реже и реже становились моделями, пропав с плёнок окончательно.              — Чем будешь заниматься сегодня? — тихо поинтересовался Арсений и перевёл взгляд в окно.              Рыжие лучи солнца очертили его профиль как-то чересчур необычно с прицелом на нос, похожий на помятую кнопку дверного звонка. Руки зачесались от желания запечатлеть этот момент.              — На велике поеду кататься и сделаю пару снимков.              Антон потянулся на раскладушке с такой силой, что свело мышцу на шее. Он низко простонал от боли. Лет в тринадцать его по ночам мучили жуткие судороги в икрах, Антон в буквальном смысле просыпался и орал в темноту, откуда прибегала мама и пыталась облегчить те жуткие ощущения. Теперешняя судорога и на сотую долю не была похожа на прошлые, но отголоски оставляла крайне неприятные.              — О-о-о, это что, малыш Антоша будет бегать по лесу и делать картиночки на свою мыльницу? — Арсений обернулся на него и, состроив рожу, будто разговаривал с ребёнком, улыбнулся как полный дебил.              — Я это говно даже в руки не возьму, — со всей серьёзностью ответил Антон и приподнялся, от чего одеяло сползло вниз по голой груди. — У меня «Ленинград» со скоростным захватом кадров и офигенной линзой.              — Ну надо же, какой эксперт. Я вот ничего не смыслю в фотографии.              В отместку за неприкрытое издевательство хотелось громко щёлкнуть клавишей на его чёртовой машинке, а лучше пробить «вертел я тебя на колу» азбукой Морзе, чтобы этот наглый говнюк постыдился свого неуважения. А за слишком хитрую и загадочную непонятно по какой причине физиономию тем более бы отхватить хоть кусочек своей вендетты.              Окончательно избавившись от одеяла и утреннего стояка, Антон сел на укрытую простынёй раскладушку. Вчера он так быстро вырубился, что даже не слышал нового соседа по комнате. Либо у того были задатки ниндзя, либо он умел левитировать, либо его альтер-эго — крохотный муравей со способностью двигаться на кончиках лап. По плану был душ, завтрак и скорее свалить из дома, потому что от клацанья клавиш с непривычки начинала болеть голова. Арсений на диалог больше не выходил, да Антону и не хотелось разговаривать, только смыть с себя сонный морок и набить урчащий живот яичницей с докторской колбасой и парой бутербродов с чаем. Открыв шкаф, чтобы взять полотенце и чистые трусы, Антон стал разглядывать сложенные в стопку вещи соседа: тот рассортировал их по грёбаным цветам.              Тошнотворный идеалист, не иначе.              Вслух комментировать Антон это не стал, ухмыльнулся тихонько и скрылся за дверью. Появившаяся в коридоре мама просияла улыбкой, потрепала Антона по голове, кивнула в сторону первого этажа, мол, про завтрак не забывай, и скрылась в их с отчимом спальне.              Свежий утренний воздух заполнял коридор через открытые балконные окна. Антон вдохнул его полной грудью и, преисполненный своей великой целью взбодриться на максимум, зашёл в ванную комнату важные водные процедуры.              Без этого вашего тошнотворного идеализма.       

      ❦❦❦

      Время медленно ползло к полудню, витая в пространстве вместе с горячим воздухом. Антон задумчиво водил пальцами по корешкам книг на полках в зале. Именно эта комната, не считая обвитого плющом балкона, была его любимой. С самого детства Антон проводил здесь столько времени за разными занятиями, поэтому буквально каждый сантиметр пространства работал машиной времени. Массивное кофейное кресло с вышитым цветами покрывалом — они с мамой читают сказки из томика Корнея Чуковского, который постоянно удивляет Антона то проглоченным солнцем, то подожжённым спичками морем. Длинный диван с покрывалом побольше и яркими пионами — маленький Антон впервые находит старую фотокнигу на непонятном ему языке и заглядывается на чёрно-белые снимки лохматых годов, а ещё случайно проливает на обивку вишнёвый сок, пятно от него так и не отстиралось. Два огромных окна с цветочным тюлем — на подоконниках сидеть хочется постоянно, но вместо этого Антон переменно бегает от одного окна к другому, переставляя оловянных солдатиков и танки в импровизированной баталии. Длинный деревянный стол, где он ест самую вкусную еду в мире и однажды чуть не подпиливает ему ножки, чтобы сделать чуть пониже для своего роста. Чуть выцветший на солнце ковёр — на нём Антон залипает, когда отключают электричество, а причудливые узоры превращаются чуть ли не в телевизионное шоу, о чём он вслух рассказывает смеющимся родителям.              — Антош, яблочный компот будешь? — крикнула с кухни мама, вырывая его из нитей воспоминаний.              — Ага!              Искомое обнаружилось в дальнем углу верхней полки. «Картинки из дома» Ларри Салтэна были его огромным вдохновением. Антон поражался тому, как легко и буднично он ловил кадры в простых вещах. Его тёплые, домашние интерьеры манили изучать каждую деталь, а композиции с людьми вызывали нотки зависти. Фотокнигу Антону подарил отчим на пятнадцатый день рождения вместе с раритетной камерой «Ленинград», и он берёг её как зеницу ока.              — Бельчонок, позови Арсения в зал, — попросила мама, выйдя из кухни с графином и четырьмя гранёными стаканами на подносе.              Тяжело вздохнув и смирившись с ролью посыльного, Антон взял фотокнигу, поднялся на второй этаж, стукнул костяшками пальцев для вежливости и повернул ручку закрытой двери. Та поддалась слишком легко, потому что с обратной стороны её рывком потянули на себя. Едва не столкнувшись с соседом носом к носу, Антон опешил, когда ощутил горячие ладони на обоих предплечьях и успел лишь произнести:              — Арс… — остановился он на половине фразы под неотрывным взглядом чуть сощуренных голубых глаз.              — Вот так меня и зови, — вполголоса сказал Арсений.              — Я… э…              Слова внезапно закончились, потому что Арсений руки не убрал, продолжая Антона держать, хотя риска падения не было никакого.              — Что это? — взгляд Арсения метнулся к сжатой пальцами фотокниге.              — Это моя… Неважно. Компот будешь?              — Буду.              Сцена была до абсурда дурацкой. Арсений отпустил его, а Антон вдруг почувствовал, как пылают уши и колотится сердце, будто он стометровку пробежал. Антон усиленно держал лицо и старался не выдавать внезапно окатившее кипятком смущение.              — Мама прошлогодние запасы достала. Лучшего компота нигде не найти.              — С печеньками? — лицо Арсения засияло каким-то ребяческим азартом, и Антон снова вспомнил, что свой возраст тот ему так и не сказал.              — Можно и с печеньками, — пожал плечами он и поспешил развернуться спиной, чтобы сигануть в направлении зала.              Не хотелось попадать под визуальный обстрел этих блестящих не пойми от чего глаз, а вот свежего холодненького компота — очень даже. Антон преодолел лестничный пролёт на сверхскорости, подгоняемый своими непонятными эмоциями. Умостившись в кресле в углу, Антон с невероятно серьёзным и деловитым видом листал красочные страницы, смачивая кончики пальцев, чтобы было проще цеплять гладкую бумагу. Через минуту в зале оказались все обитатели дома. Отчим читал свеженапечатанный Арсением отрывок диссертации, а сам Арсений благодарно принял наполненный компотом гранёный стакан, делая небольшой глоток. Квадратное печенье «Зайчик» ему тоже выдали. Мама полила герань на подоконнике и кивнула на поднос с графином, мол, чего сидишь, себе тоже наливай, что Антон как раз и собирался сделать, но его опередил заметивший их безмолвный разговор Арсений и уже через мгновение протянул ему гранёный стакан с плавающей яблочной долькой и пару печенек.              — Спасибо, — бесцветно поблагодарил Антон, принимая щедрые дары кивнувшего ему Арсения.              — Забавная шутка происходит с яблоками, — отчим отвлёкся от чтения и поднял голову. — Нам кажется, будто они всегда росли в русских садах, отчего само слово — русское. Однако это не так.              Антон воровато поглядывал на сидящего на диване Арсения, всем своим видом демонстрирующего заинтересованность.              — На самом деле, ему предшествовало немецкое слово «Apfel», что метонимически относится к одноимённой профессии «продавца таких фруктов», — тем временем продолжал Сергей, отпив из своего стакана. — Затем оно переметнулось в английский, и мы имеем почти однокоренное слово «apple». Далее оно уехало в Среднюю Азию, родину яблок, видоизменилось под влиянием тюркского «алма» и древнерусского «яблъко» — «шар».              Правила этой игры Антон знал как азбуку, и ему было страшно интересно, как будут развиваться события дальше, ведь Арсений, хоть и вредина редкостная, но производил впечатление человека крайне образованного и начитанного. Отложив фотокнигу, Антон принялся слушать.              — Вы правы насчёт последнего, Сергей Владимирович, но смею не согласиться с вами касательно происхождения слова, — Арсений закинул ногу на ногу и, сделав какое-то неопределённое движение рукой в воздухе, продолжил вещание: — Оно берёт свои корни из кельтского и восходит к форме «ablu». Начальный звук «j» — йот — возник на общеславянской почве. Родственники этого слова литовское «obuolas» и латышское «abols». В современном русском языке «яблоко» в исходном значении «шар» не употребляется, а обозначает «плод яблони».              В зале повисло молчание такое осязаемое, что было слышно тиканье старинных часов с маятником. Арсений метался взглядом от отчима к маме, Антону и по кругу, всем своим видом показывая, что прав, но от грозного безмолвия профессора с каждой секундой тушевался всё больше. Сергея хватило ненадолго: его густые, чуть тронутые проблесками седины брови удивлённо поползли вверх, а скрытые за усами губы скривились в улыбке.              — Круглая пятёрка! — воскликнул он, потрепав Арсения по плечу.              Тот совершенно не понял, что произошло, и искал ответа в глазах Антона, не имеющего никаких сил сдерживать собственный хохот, потому что былая уверенность Арсения в своей правоте растворилась, сменяясь полнейшей обескураженностью. Его худощавое лицо вытянулось, губы приоткрылись и стали похожи на рыбьи. Антон сильно жалел, что уже положил фотоаппарат в рюкзак, потому что настолько искренне офигевшее выражение лица никогда в жизни не состряпаешь, какой бы профессиональной моделью ни был.              — Это его любимая игра, — пояснил Антон окончательно сбитому с толку Арсению.              — Какая игра?              — «Скорми человеку неправильную этимологию и смотри, как он доказывает, что я ошибаюсь», — отчим хохотнул и вернулся к чтению.              Антон буквально видел как с плеч Арсения свалился здоровенный булыжник — он неловко улыбнулся, пряча заалевшие щёки ладонями. Реакция людей, попавших в сети отчима, зачастую была одинаковой, с тем условием, что они давали правильный ответ, но сейчас всё было чуть иначе, и от желания запечатлеть этот момент на плёнку зачесались руки. Вот уже второй раз за утро Антон ловил себя на желании сфотографировать нового соседа, и это вызывало царапающее беспокойство, ведь даже лучшего друга Димку Антон не щёлкал с такой регулярностью, как следовало бы.              Мама закончила свои садоводческие дела с комнатными цветами и попросила помочь ей прополоть грядки, пока жара окончательно не ударила по голове, а значит, поездка на велике снова откладывалась. Не то чтобы Антон сильно переживал по этому поводу, ведь впереди была половина лета, чтобы пропадать в Красной Комнате за долгим процессом проявления плёнки и печати свежих фотографий.              А их Антон планировал нащёлкать несметное количество.             

❦❦❦

      Ноги страшно затекли от долгого сидения у кустов клубники. Антон выпрямился и закряхтел как старый дед. Майку он надевать не стал, чтобы не заработать себе загар тракториста, а вот на уговоры мамы повязать на голову платочек с четырьмя узелками всё-таки поддался и наверняка выглядел как четырёхрогий единорог. Никаких дурацких панамок у Антона отродясь не было, не то что светофорная коллекция арсеньевских, аккуратно сложенная в шкафу разноцветными полумесяцами. Тот сидел явно где-то в зале, потому что из открытых входных дверей раздавался непрерывный стук клавиш. Далёкое расстояние играло на руку, звук больше не приносил того раздражения, что было утром, и, быть может, через какое-то время Антон мог чисто теоретически привыкнуть к этой рутине.              — Антоша, смотри, аккуратно с крапивой, — напомнила мама, собирая поспевшую клубнику в миску.              Он прекрасно знал и вид, и ощущения, когда эта жгучая травища касается голой кожи. Давно в детстве они с Димоном частенько перелезали через забор к бабе Клаве и тырили у неё самые вкусные в Комарово ранетки, за что получали нагоняй веником из крапивы, когда старушка пыталась догнать их — смеющихся от удачной шалости — двух дебилоидов. По пути они роняли мелкие яблочки на гальку и вскрикивали от боли, когда прилетало куда-нибудь по руке или не защищённой майкой спине. Теперь же дача пустовала, и это напоминало о конечности бытия, но Антон, привычно старающийся сохранять оптимистичный взгляд на жизнь, убеждал себя в том, что Клавдия Петровна просто уехала куда-то очень далеко и не планировала возвращаться.              Следующим по списку было окучивание картошки, самое любимое, невероятное и бесконечно приятное занятие из всех, что только могли придумать дачники. Черенок мотыги хоть и позволял не стоять раком и беречь спину, но махать ею под палящим солнцем было тем ещё удовольствием. Ну и особое «вознаграждение» — мозоли на ладонях. Мама всегда настаивала, чтобы после работы в огороде Антон обязательно мазал руки «Джонсон’с Бейби», чтобы кожу не портить, увлажнять, «я зря его в Берлине покупала, что ли?». Он не спорил, конечно, увлажнял на совесть, попутно пытаясь прочесть слова на немецком, но понимал лишь отдалённо.              За размышлениями об импортной продукции Антон совершенно потерял счёт времени, пока обрабатывал кусты, и не ожидал в момент сосредоточенного обдумывания жизни услышать за спиной:              — Правду говорят: можно вечно смотреть на чужой труд.              Антон вздрогнул, но оборачиваться на голос Арсения не спешил. Утерев лоб тыльной стороной ладони, Антон сделал вдох и ответил:              — Нам, трудягам, вообще тяжело живётся, особенно когда отвлекают.              — Я тебя отвлекаю?              — Раздражаешь, — честно ответил Антон и повернулся к Арсению лицом, видя кривую улыбку напротив.              — Впервые встречаю такую прямоту в людях. Особенно когда у них настолько волнистый позвоночник.              Метнуть в него мотыгой и прикрыться руками в грязных перчатках — идея на миллион, но это могло составить неверное впечатление, поэтому Антон опёрся о твёрдый деревянный черенок ладонями и стал раскачиваться из стороны в сторону.       — Я не виноват, что мне достались гены дрыща от моего биологического бати.              — А я не говорил, что это плохо.              На каких волнах дрейфовала их беседа, Антон уже не понимал, единственное, что его заботило — насколько долго Арсений выступал молчаливым созерцателем его бурной дачной деятельности и видел ли, с каким удовольствием он почесал жопу через шорты — ткань впилась прямо посредине и вызывала страшные неудобства. Арсений обмахивался небольшой книжонкой, создавая искусственный ветер, и оглядывал площадь антоновских свершений.              — У вас тут палаточные городки бывают?              — В огороде? — Антон завис на мгновение, не совсем улавливая перескок беседы.              — Да в целом.              — А-эм, я не знаю.              — Ты знал, что в горах ранним утром в палатке ужасно холодно спать? Когда ночь уже закончилась, а солнце только-только близится к рассвету, дубак стоит такой, что окочуриться можно.              Арсений смотрел куда-то вдаль, будто перед ним и вправду возвышались горы. Антон на автомате повернул голову в том же направлении, но не увидел ничего, кроме густого дерева черемухи на соседском участке.              — Я в палатке ещё не жил, проверю обя…              Будь у мыслей цвет и запах, то они бы сейчас трещали огнивом размером с десятки мотков маминых ниток, потому что до Антона дошло наконец, к чему был весь этот разговор.              Он всё видел.              Оставив Арсения без ответа, Антон внезапно обнаружил, что его мотыгу нужно срочно натереть до блеска, чтобы картошка росла большая и красивая. Под радостный набат клавиш печатной машинки, раздающийся из открытого окна, Антон сидел на перевёрнутом ведре с абсолютно непроницаемым выражением лица и выполнял свою важную задачу по выращиванию отменного урожая клубневых культур.              Они же без этого никак не справятся.       
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.