***
Проснулся он не по собственной воле и не вместе с биологическими часами, далеко не с первыми петухами, и слава небесам, не под грушей в поле; а от холода и причитаний Присциллы. Печь под ним пыхтела жаром. — Почему не сказал, что плохо себя чувствуешь, голубчек. Кого испугался? Уилл с трудом закатил глаза под закрытыми веками. Опять к нему относятся как к несмышлёному ребёнку. Голова и правда шумела, он чувствовал тепло печи, которое не согревало. Он плотнее укутался подобием одеяла. — Сейчас мистер Вуд из погреба вылезет и сделаем тебе компрессы. Уилл перевернулся со спины на бок, лицом к комнатке и увидел как из чёрной дыры, посреди комнаты, вылезает мистер Вуд со стеклянным пузырём в руке: — От сердца отрываю! — подмигнул старичок Уиллу. Во второй раз, окончательно, Уилл проснулся от стука во входную дверь и суеты в клетях. Если судить по полоске солнечного света из окна — он уснул ненадолго. — Ещё раз тут свой нос покажешь — убью! — Тише, дорогая. Иди проверь, спит ли Уильям. — Спит! И пусть спит спокойно! Не пущу с этим гадом никуда! Знакомый Уиллу голос скупо произнёс соболезнования мистеру Вуду и отчеканил: — К полудню быть на поле: приказ барский. Рук не хватает, рожь выгорает. — Не хватает! — взвыла Присцилла. — Как же! На пороге из клети появилась Присцилла. — Что случилось? — подал голос Уильям. — Разбудил! Чёрт старый. С нами будешь, даже когда батька твой вернётся! — Присцилла перевела дух и продолжила более сдержанно. — Мы до вечера в поле будем, барин решил: рожь важнее скорби. Ох! В печи завтрак и обед. Кушайте. Мистер Вуд рядом, в мастерской, если кого из семьи Альфреда встретишь, сразу к нему иди, не разговаривай. — Миссис… — Просто Присцилла, голубчек, — она уже вязала платок на макушке перед графично изображённым портретом сына на листе. — Ох, чувствует моё сердце материнское, не спроста он вокруг тебя вьётся. Дверь за ней закрылась. Уилл дождался, пока женщина с другими жителями деревни исчезнут из поля обзора небольшого окна и спустился на скамейку, с неё на вязаный коврик, закрывающий место спуска в погреб, прошёлся к портрету Тейлора — вчера его не было —и осмотрел белую бумагу. Вряд ли в местных краях промышляют её производством. В уголке была маленькая подпись «Ann O.». Рядом стоял графин из зелёного стекла с цветком, истончающим приятный аромат. Такие цветы ни к сорнякам, ни к домашним не относятся. Да и в садах он никогда таких не в встречал, слишком искусны, слишком сложны лепестки, чтобы простой крестьянин тратил на них своё драгоценное время. Видимо подарки от Аннушки… Возможно, «О» значит «Одли», возможно мистер Одли не плод фантазии малышки и существует и, возможно, он расскажет Уильяму больше, чем уже известно. Жнец задумчиво потёр переносицу: откуда такая уверенность? *** В доме было тихо. Звук издавала секундная стрелка антикварных часов, да лязг посуды на кухне. Мистер Одли чихнул раз. Чихнул два. Захлопнул книгу. В душной комнате нарушал тишину только он, только его дыхание колыхало пылинки в воздухе. Прислуга топталась у дверей, готовая в любой момент ринуться на зов хозяина. Но хозяин только смотрел на красный бархат обложки, медленно пережёвывая смоченный в бордовом напитке кусок хлеба. — Томпсон, где Микаэль? — Поливает цветы в саду, господин. — Тимбер, где сейчас Аннушка? — Совершает утренний визит соседям в обществе Микаэля, Мистер Одли. Мистер Одли обречённо прикрыл глаза. — Кантербери?.. — В альбоме мисс тринадцать листов, это меньше на один, чем вчера, и ни одного рисунка в мусорном ведре, мистер Одли. — Свободны. Он погасил сигарету в бокале и под его грузным телом заскрипело позолоченное кресло, обитое малахитовой бахромой. Его окатило жаром от безысходности и беспомощности: однажды его сведут с ума. Люди с настенных портретов пристально следили за ним и лукаво щурили глаза, ухмылялись обескровленными губами.Аннушка
18 декабря 2023 г. в 20:47
Призрак плавной поступью вернулся за ним; и это могло стать кульминацией происходящего, разделить историю на «до» и «после», но под тенью капюшона скрывалась обычная девичья физиономия. Изрядно напудренная и оттого неестественно бледная. Даже мертвецы не так белы, как её лицо.
Бесстрастное и совсем чуть-чуть брезгливое. Уголки губ-ниточек подрагивали, скрывая неприязнь, или же, нервозность, или внутреннее смятение, Уилл не определился, но решил, что у деревенских на душе, то и на лице. Они своих чувств не стеснялись, как и выражений, в отличие от особ голубых кровей, помещиков и иже с ними.
Теперь он стоял посреди избы семьи портного и раздражался всё больше и больше. Его замызганные одежды, грязь, плач, нечитаемые взгляды незнакомки — зубы впивались в десна от смятения. Радовало только одно: приятный аромат эфирных, ментолосодержащих масел, искусственный тёплый свет ламп со свечами в стеклянных телах. И тёплая вода, в которой сейчас растворится мерзость минувших дней: когда Присцилла взяла себя в руки, она отправила его купаться. Уилл с трепетом заметил, что всё было готово заранее.
Его ванную комнату — деревянный таз под боком у печи — отделяла от общей горницы светлая занавеска. Ткань была плотной, но Уилл все равно чувствовал себя скованно и предпочёл сидеть в своём озерце тише травы, ниже воды и не отсвечивать, ничем, скрывшись под водой по самый нос.
Пока плескалась вода в лоханке, незнакомка тихо обращалась к Присцилле. Назвать её робкой не получалось, скорее девушка просто осторожничала: с интересом смотрела Уильяму в спину и прятала глаза, когда тот специально смотрел на неё. Жнец её до этого момента не встречал. Коричневое байковое платье, ничуть не уступало чёрному одеянию Присциллы, напротив — перечёркивало все предположения о принадлежности данной особы к местному люду. На её фоне Присцилла вовсе не казалась заносчивой дамой, живущей в достатке. Фасон на черноволосой девушке был куда слаженнее скроен, чем скромный сарафан хозяйки.
— Ты в порядке? — не получив ответа, Присцилла заглянула за перегородку к Уиллу. — Всё хорошо? — она старалась смотреть поверх его головы.
— Твоя чистая одежда на печи.
Уилл помнил, но счёл более правильным просто поблагодарить женщину за заботу.
Девушка с напускным безразличием накрывала стол: хозяйка ранее разлила по тарелкам жёлтую жидкость, предположительно суп, а незнакомка осторожно засыпала в чайник мелкий сухотрав. Тихо звенели чашки о блюдца, аромат съедобной еды, подобно ловким пальцам любовницы, щекотал воображение. Живот Уилла ожидаемо заурчал. Девушка скользнула по нему взглядом и резко отвернулась, чёрная тугая коса спала с ее плеча и повисла вдоль спины, покачиваясь. Прямо как у его новой знакомой — Бурёнки.
Отсюда стоило выбираться как можно скорее: все прекрасные и лиричные некогда образы для интеллигентных сравнений выветривались из его образованной многострадальной головушки со скоростью света.
Ещё день и он действительно превратится в «Уилли-дурачка».
— Посмотрите, милая, какой франт теперь наш Уилли, — Уилл отметил, что звучало его имя без лишней эмоциональной окраски. С заботой, не присущей остальным жителям деревеньки.
— Угу, — девушка оценивающе осмотрела его новый комплект крестьянского костюма чёрного цвета.
Да… Судя по запасам нитей, краски и ткани, ломившим настенные полки, здесь долго ещё будут шить только чёрное. Присцилла проследила за взором Уилла и скорбь снова покрыла её лицо. Но как вспышки молнии менялось настроение этой женщины:
— Не стесняйся, присаживайся с нами, — она выдвинула стул.
И все-таки, здесь было лучше, чем в любой другой избе, отметил Уилл.
Ужинали в полной тишине. Присцилла украдкой роняла слёзы в картофельный суп. Девушка ничего не замечала, точнее делала вид, что не замечает и чванно промакивала рот салфеткой. Старательно и часто. Трапеза была напряжённой. К ним бесшумно присоединился моложавый старичок, мистер Вуд, муж Присциллы.
— Совсем забыла! — женщина вскочила, качнув стол. — Давайте, по кусочку просвиры за сыночка моего, Тейлора…
И разревелась. Аппетит у Уильяма пропал и он, следуя привычному этикету, снял с губ кусочки пищи уголком приготовленной для него салфетки. Аккуратные брови девушки приподнялись, а еще она сделала маленькое открытие; Уилли отлично держал осанку. Она украдкой взглянула под стол из-под опущенных ресниц, предусмотрительно обронив салфетку со стола: стопы молодого человека стояли прямо, параллельно друг другу. Когда она окончила кратковременный осмотр и подняла упавший предмет туалета, Уилл глядел на неё. Вот их взгляды и пересеклись.
Пока мистер Вуд успокаивал супругу, они играли в незатейливую игру, исход которой расскажет об оппоненте всё — «кто первый опустит взгляд». Едва заметное недовольство преобразило кукольную маску в лицо живого человека. Как ни в чём не бывало девушка потянулась к чайнику с заваркой.
— Миссис Вуд, выпейте, пожалуйста. Это Шен Пуэр. Чай произведён без искусственного воздействия, благотворно сказывается на слабых нервах. Сорт хороший, настоящий. Наш мажордом знает толк в качественном сырьё, как вы — в хороших тканях.
Она передала полную чашку мистеру Вуду, а тот — своей жене.
Уилл втянул ноздрями аромат: и правда, пахло хорошим чаем. Девушка аккуратно налила ему пол кружки.
— За вас, миссис и мистер Вуд, за свет Хиллвуда, — она сделала маленький глоток. Уилл последовал её примеру, а с трудом державшая себя в руках Присцилла осушила чашку одним глотком. Мистер Вуд, как и жена, не церемонился. Не впервые мужику опрокидывать как в не себя горькое. А вот Присцилла с непривычки захмелела, щёки её порозовели как наливные яблочки, и голова закружилась, стала непослушной и тяжелой. Уилл как ни старался сдержаться, а чихнул. Девушка молча подвинула ему платок. К десяти вечера она быстро помогла разобрать стол, вручила Уиллу в руки скатерть, чтобы он её свернул, и, уложив Присциллу, покинула семью портных. Предварительно укутавшись в балахон.
— Оставайся здесь, — мистер Вуд положил ладонь на спину Уиллу. — Как раз место пустует…
Он сжал в руке ткань новой рубашки, чтобы в приступе сочувствия, или радости, не обнять старика.
— А девушка? — поинтересовался Уильям.
— Это Аннушка, — он махнул рукой на стукнувшую дверь.
Да хоть Себастьян, подумал Уилл, имя ничего не объясняет.