возьми моё сердце в ладони

***

Серёжа гляделся в мутное бронзовое зеркальце, щурился и прикидывал — не слишком ли ярко он подвел глаза? Юля говорила, что сейчас все молодые омеги так делают, и глаза у Серёжи, тоненько подведенные угольком, действительно стали выразительнее, чуть более кошачьи, что ли. Но не слишком ли это вызывающе? Красить губы в красный он точно не стал бы, хотя так тоже многие делали. Олегу он любой нравится, кажется. Сегодня ему хотелось выглядеть особенно хорошо: не только из-за его именин, а еще потому, что Олег вчера вечером позвал его прогуляться в саду, непривычно волнуясь при этом. Он редко смущался в присутствии Серёжи: наоборот, это у Серёжи постоянно пылали щеки под его распаляющими взглядами. Сережа считал его вчерашнее волнение, как какой-то новый этап в их жизнях, и тоже слегка нервничал. О предложении в их ситуации думать было глупо, поэтому Серёжа, сложив два и два, облачился в самую лучшую нижнюю рубашку из всех, что у него были. Легкая, с тонкой выделкой ткань скрывала всё, что нужно, но при этом создавала то особое настроение, когда даже тощий и нескладный Серёжа чувствовал себя очаровательным и желанным. Поверх, конечно, пришлось надевать и верхнее платье, и кафтан, и пуховой платок, и меха — за окном лютовали крещенские морозы. Уже перед самым выходом в коридоре его поймал Игорь: издали заметив знакомую фигуру, он расплылся в улыбке и поспешил к Серёже, размахивая каким-то свертком. — Куда бежишь, голубка моя? Я еще подарок на именины тебе не подарил! — взяв Серёжу за рукав, он потянул его к окну, где посветлее. Игорь вел себя странно. Не сегодня, не вчера, но последние месяцы, если не год. Звал его разными прозвищами, будто издеваясь, всё норовил обнять, и подарки дарил — сверх меры. Сперва Серёжа с Олегом решили, что ему просто одиноко — ведь они и вправду проводили очень много времени вдвоем, без Игоря, но с другой стороны… У Игоря были другие друзья: и Юля, и Дима, и даже сам князь к нему относился с большой теплотой, а у Серёжи и Олега были только они сами. — Подарок? Не стоило, Игорь, — Серёжа вежливо улыбнулся, поправляя платок. — Ты мне на прошлой ярмарке муфту дарил без повода, и ленты потом… — А сейчас повод есть, — усмехнулся Игорь, протягивая ему сверток. — У тебя именины, день твоего ангела. Пусть он подарит тебе любящего мужа и здоровых деток. Со вторым — на всё воля Божья, а вот первое ближе, чем ты думаешь, голубка моя. Серёжа внутренне скривился. Если именины у него, то отчего пожелания каким-то другим людям? Зная, что брак по любви для него невозможен, он отнюдь не стремился ни замуж, ни к детям. И что за намеки еще? Игорь, конечно, знал про них с Олегом, но зачем давить на больное? Мужем Олег ему никогда не станет, у него титулов нет, к чему об этом лишний раз напоминать? — Спасибо, — Серёжа снова улыбнулся. — Открой подарок, — подтолкнул его Игорь, положив руку на предплечье. — Хочу узнать, понравилось ли тебе. Серёжа с осторожностью развернул шуршащий пергамент. Его ладоней коснулось холодное и гладкое; он опустил взгляд, и в первое мгновение решил, что это рябиновые ягоды, но это оказалось ожерелье. — Это… Игорь, они же стоят целое состояние! — выдохнул Серёжа, с опаской касаясь ярко-алых бусин. Такого не было ни у кого из приближенных князя, а если столь ценное ожерелье и было у княгини Елены, то Серёжа на ней ничего подобного не видел. — Нравятся бусы? — подмигнул Игорь. — Надевай. — Безумие, — Серёжа покачал головой. — Я не могу это принять, ты мой друг, но это уже просто неприлично. — Ты обидеть меня хочешь? — вскинулся Игорь. — Я же от чистого сердца, Серёжа, ты чего? Понимаю, если бы к тебе какой-нибудь беззубый старик сватался этими бусами, тогда бы ты свое милое личико кривил, а здесь что не так? — Они же дорогие, ты бы их лучше приберег для своей пары… — Сам решу, кому что дарить, захотел вот тебе — значит, тебе, — Игорь накрыл Серёжину ладонь своей, запечатывая алые бусины точно в ловушке, чтобы Серёжа не смог вернуть их обратно. — Красивые же, ну признай! — Красивые, — Серёжа приподнял подарок повыше, любуясь, как дневной свет преломляется и сверкает в ожерелье. Он так хотел выглядеть сегодня особенно хорошо для Олега, и эти бусы, такие яркие на его бледной коже, смотрелись бы восхитительно… — Тебя князь не заругает за такие траты? — забеспокоился Серёжа, всё не решаясь примерить подарок. — Я уже взрослый, и перед дядей не отчитываюсь, — Игорь беспечно тряхнул головой и снова взял Серёжу за руки. — Надень, Серёжа, не обижай меня. В мехах и платке становилось жарко. Сил спорить дальше не было, и Серёжа послушался. Вздрогнул от прикосновения холодного камня к шее. — С днем ангела, голубка моя, — Игорь потянулся вперед и порывисто обнял его, пряный запах чабреца наполнил грудь. — Спасибо. Объятие длилось и длилось, но не приносило покоя, как с Олегом. Запах чабреца был чересчур резким. Высвободившись из чужих рук, Серёжа еще раз поблагодарил его за подарок и попытался уйти. — Ну куда ты? — восторженный взгляд Игоря потускнел. — Куда ты всё время от меня убегаешь? Даже в именины избегаешь своего старинного друга? — Нет, конечно, — быстро отозвался Серёжа. — Мы встретимся на обеде, хорошо? И вечером почитаем при свечах с князем и княгиней — давно вместе так не собирались, ты прав. Меня просто ждут уже… — Олег? — помрачнев, спросил Игорь. — Мне нужно идти, — Серёжа извиняющеся улыбнулся, запахнул меха на груди, пряча бусы. — Спасибо за подарок, Игорь, они очень-очень красивые. Игорь проводил его нечитаемым взглядом, но думать, что он сделал не так, времени у Серёжи не было — он ведь опаздывал на встречу к Олегу! Мороз защипал заалевшие щеки, едва Серёжа вышел из терема во двор. Он остановился, поправил воротник, пригладил волосы, нервно прикусил нижнюю губу и облизал, делая ее ярче и влажнее. Перед Олегом хотелось показаться в лучшем своем виде, и новые алые бусы лишь добавили Серёже уверенности. Он знал, что он хорошенький, отчасти потому, что Олег смотрел на него тем особым восхищенным взглядом, который не ловят на себе омеги-дурнушки. Олег был не единственным, кто засматривался на него на пирах и на охоте, но все прочие взгляды приближенных князя сквозили приземленным и плотским. Они не смотрели в глаза Серёже, они не видели за расшитыми тканями и заплетенными косами самого Серёжу — а Олег видел его насквозь. Ласковым взглядом касался сердца. Зимой в саду почти всегда было пусто. Снег прятал звуки шагов. На тоненьких веточках яблоневого дерева расселись снегири, с осины им курлыкали лазоревки. Олег ждал его на скамье, летом скрытой под ветвями раскидистой ивы, а сейчас оголенной, выставленной всем напоказ. — Не спугни их, тихонько, — Олег качнул головой в сторону птиц, — смотри, как распелись. Серёжа опустился на скамью рядом с ним, привалился головой к его плечу, спрятав ладони в меха. Олег потянулся и приобнял его одной рукой, опустил голову и клюнул Серёжу в щеку — украдкой, играючи. — Сам как птичка, — усмехнулся Серёжа, переплетая свои пальцы с его. — Эй, я — волк! — притворно возмутился Олег, — Какая из меня птичка? — Зубастая, — хихикнул Серёжа, а потом развернулся лицом к нему и потянул за воротник на себя, целуя уже по-настоящему. Олег тут же ответил, приобняв его второй рукой за шею. Холод и неудобная поза забылись, лазоревки громко ссорились на осине. В ушах Серёжи зашумела кровь, а жар тек сквозь уста Олега ему прямо в щеки, пламенеющие от стыда и восторга. Оторвавшись, Серёжа выпрямился, прикрыл рот рукой, вдохнул поглубже, и утихнувшие тревоги вновь подняли голову. — Кто-нибудь из терема увидит, мы здесь как на ладони, — неуверенно сказал он, — зимой ива нас не скроет. — Что же, мне до весны тебя не целовать? — Олег взял его ладонь в свою и поднес тыльной стороной к губам. Серёжа возмущенно глянул на него и снова потянулся за поцелуем. Мороз и вовсе перестал чувствоваться: щеки пылали, сердце стучало в ушах. Олег пах, как середина лета: тысячелистник, ветер со стороны леса, бархатистые стебельки полыни. Целовался Олег ласково, жарко, гладил его плечи и шею, а потом замер, наткнувшись теплой ладонью на новые бусы. — Красивые, — негромко заметил он, — не видел их раньше. — Это подарок на день ангела, — Серёжа неопределенно качнул головой. — С чего вдруг князь Фёдор так расщедрился? На ярмарке я таких красивых не видел. — Игорь, не князь. — Мгм, — Олег сглотнул, смазанно чмокнул Серёжу в уголок губ и отстранился, поднял взгляд на чирикающих птиц. — Чего ты? — Серёжа притиснулся ближе, взял его ладонь в свои. — Сердце мое, что такое? — Как-то часто тебе Игорь подарки делает, — помолчав, ответил Олег. — И в прошлом месяце гребень, и ленты шелковые. Я не… не попрекаю, он может тебя баловать, а я нет, это ничего, я просто прошу тебя быть осторожнее. — Осторожнее? — не понял Серёжа. — Как бы он не спросил потом с тебя за столь дорогие подарки, — негромко пояснил Олег, избегая его взгляда. — Ну, понимаешь? — Не понимаю, — Серёжа нахмурился, — без загадок скажи. — Как будто альфы просто так одаривают хорошеньких омег, без умысла жениться. — Он же наш друг! — смущенно пискнул Серёжа. — Он никогда и не говорил мне ничего такого… — Может, и не говорил, но я-то вижу, как он смотрит, — Олег неловко кашлянул, неосознанно втянул голову в плечи, будто уменьшился, сгорбился. — Решать, конечно, тебе, он и знатный, и… — Ты совсем дурак? — искренне возмущенный, Серёжа развернулся на скамье и вынудил Олега поднять на себя взгляд. — Может, ты и прав, ведет он себя странновато, но к нам это как относится? Я что, с ним под ивой миловаться пришел? Нет? Так поцелуй меня, чтоб рот этот красивый глупости не говорил! Олег рвано выдохнул, в его глазах явственно проступило облегчение, и Серёжа полез целоваться первым — так уколола его Олегова неуверенность, так обидело само предположение, что он принимал бы подарки от Игоря, если бы знал, что они означают. — Мне никто, кроме тебя, не нужен, — добавил Серёжа, облизывая обветренные на морозе губы, — и мне дико, что это даже проговаривать надо. Я бы под венец с тобой — хоть завтра, если бы можно было! — Прости дурака ревнивого, — выдохнул Олег ему в шею, зажмурился, вдохнул поглубже его запах. — Ты же не видишь себя со стороны: такой нежный, такой чарующий, как из сказок, и все альфы, у кого есть глаза, шеи сворачивают, когда ты по терему идёшь. — Это ты так смотришь и думаешь, что все, — Серёжа запахнулся, пряча бусы, подвинулся к Олегу ближе, — А мне ничьи взгляды, кроме твоего, не интересны. Они мне — как мухи в зной, знай, отмахивайся. А когда ты смотришь, как солнце ласковое, так тепло становится здесь, — он взял ладонь Олега и прижал ее к груди, где заполошно стучало сердце, — и здесь тоже, — помедлив, он опустил чужую ладонь себе пониже живота. Изумленно распахнув глаза, Олег огляделся, убрал руку, красный, как и сам Серёжа, потянулся за новым поцелуем. Сомнения его покинули, чему Серёжа был, несомненно, очень рад. Нацеловавшись до болящих губ и замерзших пальцев, они прохаживались по заснеженным дорожкам в саду, стремясь продлить момент уединения. Расходиться не хотелось, ведь в тереме им почти не удавалось остаться наедине. А здесь были лишь они, припорошенные снегом деревья и дорожки, да птицы, курлычущие им о скором приходе весны. — Смотри-ка, за нами подглядывают, — усмехнулся Олег, глядя Серёже за спину. Тот обернулся, испугавшись, что их увидел Игорь — встречаться с ним теперь отчего-то совсем не хотелось — но это была всего лишь белка. Застигнутая врасплох, он замерла на мохнатой еловой ветке в нескольких шагах от них. — На тебя похожа, — мягко улыбнулся Олег, обнимая Серёжу за плечи, — рыжая и любопытная. Серёжа улыбнулся в ответ, цыкнул на нарушительницу спокойствия и взял Олега за руку. — Совсем забыл, у меня ведь тоже есть для тебя подарок. — Какой же? — Серёжа заинтересованно склонил голову набок. Он с детства обожал подарки: и дарить, и получать — но получать всё-таки любил больше. Олег достал из кармана маленькую резную шкатулку, и Серёжа не смог удержать улыбку. Ему не было дела, что пряталось под крышкой, всё внутри трепетало лишь от того, как Олег смотрел на него, вручая подарок: с надеждой и опаской, и такой любовью, что щипало в глазах. Серёжа сморгнул влагу, надеясь, что подведенные угольком стрелочки на веках не смылись, взял в руки шкатулку. Внутри лежало кольцо — изящное, с зеленым янтарем в серебряной оправе. По тонкому ободку бежали угловатые восточные узоры, потемневшие от времени. — Какое красивое… Откуда оно? — Не новое, конечно, — Олег неловко пожал плечами. — Это мамино, свадебное. А до этого бабушкино было. Наверное. Я ее не видел ни разу. Горло у Серёжи сжалось. — Это же фамильная ценность, разве я могу…? — Можешь, — кивнул Олег уверенно, — хочу, чтобы оно было у тебя. Даже если… Словом, оно должно быть у тебя, что бы ни ждало нас в будущем, понимаешь? Если не по законам людей, то по законам высших сил ты — мой, а я — твой, и кольцо это доказывает. Серёжа, не выдержав, кинулся к Олегу на шею, крепко зажав кольцо в кулаке. — Всё будет хорошо, — прошептал Серёжа, — Слышишь? Что ты там себе понапридумывал, слушать не желаю. Мы будем вместе, и всё будет хорошо, и кольцо я твоё буду носить, никогда не снимая, клянусь. Олег поцеловал его, жадно зарывшись пальцами в волосы, прикусил нижнюю губу — ну, как есть, волчонок. — Тогда береги его, любовь моя. Я буду видеть его на твоей руке и знать, что ты любишь меня. Что никто нас никогда не разлучит, никто не вырвет меня из твоего сердца. Отдышавшись, Серёжа обнял лицо Олега руками и приблизился, заглянул в глаза. В карих вишнях напротив плескалось так много всего: и страх перед будущим, и затаенная ревность, и восхищение, и желание, и первее всего — любовь. — Для этого бы пришлось его вырвать целиком, родной, — мягко улыбнулся Серёжа. — Я люблю тебя, и так будет всегда. Только тебя. Не сомневайся в этом.