***
После короткого дневного сна, Анна сидела на краю кровати в своих покоях и молча разглядывала монограмму на белоснежном платке, подаренном ей Балдуином. Княжна словно не замечала расхаживающую перед ней туда-обратно, словно маятник, Василису. Служанка была не на шутку взволнованна произошедшими сегодня событиями, и никак не могла подобрать подходящих слов. — Княжна, ты так и продолжишь молча разглядывать этот платок?! — Не содержавшись, нервно воскликнула Василиса, останавливаясь напротив своей госпожи. — Да, а что? — с недоумением посмотрела на служанку Анна. — Кто мне запретит? Или кто говорить заставит? Ты что ли? — с ухмылкой произнесла девушка, и вновь опустила взгляд на уже выученную наизусть монограмму. Проведя пальцами по вышитым буквам, княжна улыбнулась мыслям о хозяине платка. — Я то не заставлю, а вот милостивый Государь еще как может! А ну, говори, кто этот принц и откуда ты его знаешь, пока я Всеволода об этом не спросила! — Не унималась Василиса. Нельзя сказать, что девушка была очень злой или чересчур строгой. Василисе было уже 27 лет, и она хорошо помнила рождение своей госпожи. В тот весенний день городской колокол звенел целые сутки, оповещая народ о рождении маленькой княжны. Тринадцатилетней девочке повезло одной из первых при дворе увидеть младшую дочь Юрия Долгорукого, поскольку мать Василисы к тому времени уже не один год служила жене Великого Князя. Одного только взгляда на малышку, закутанную в молочного оттенка пеленки, было достаточно, чтобы полюбить княжну всем сердцем, и сохранить эту любовь на всю оставшуюся жизнь. Василиса всегда очень волновалась за свою госпожу, которая на всю жизнь осталась для служанки той маленькой девочкой в молочного цвета пеленках. — Да ладно тебе, Василиса, перестань Аннушку донимать, — Вступила в разговор Катерина. — Тут радоваться надо, сам принц со Святых Земель на княжну нашу глаз положил! Глядишь, станет Анна наша Королевой, посмотрим тогда, что хорошо, а что плохо. — А что ей принц Иерусалимский? — С презрением ответила Василиса, глубоко вздохнув. — Княжна, ты в зеркало посмотрись лучше! — Продолжила служанка, уже обращаясь к своей госпоже, и протягивая ей зеркальце, так же проигнорированное княжной, как и все остальные жесты Василисы. — Нет, Анна, ты посмотрись! — продолжила служанка, вкладывая зеркальце в руку медленно раздражавшейся девушки. — Смотри, видишь?! Ты красавица, каких поискать, что тебе принц этот прокаженный, который не факт, что наследует престол, ты можешь найти лучшую партию! Короля, например, земель каких нибудь более близких, и более богатых, да и здорового к тому же! — Никак не унималась Василиса. — А мне не нужен никакой король с более богатыми землями! — Крикнула княжна, будучи не в силах уже сдерживать эмоции. — Я замуж не пойду ни за кого! Только за принца Иерусалимского пойду! А если брат не позволит, то сбегу в Святые Земли, и любовницей всю жизнь буду со Своим Принцем жить! А коли принц от меня откажется, то в монастырь уйду! Так вот! — Кричала княжна, искренне разгневанная на свою служанку. Венка на виске у Анны вздулась и запульсировала, а дыхание стало тяжелым и порывистым. — Господи, да ты видно бредишь! — Схватившись за сердце ответила Василиса. — Катерина, ты посмотри на неё! Действительно, перегрелась поди, иначе я не могу объяснить, твои глупые, глупые слова! Ты не думаешь что говоришь, княжна, хочешь — отправь меня в ссылку, хочешь — прикажи выпороть меня публично, хочешь — жизни лиши, но ты говоришь глупые, дурные, детские бредни! — На этих словах Василиса расплакалась, и упала на колени перед княжной. — Ты глупая, глупая маленькая девочка! Я всю жизнь твою с пеленок рядом была, колыбельные тебе пела, читать тебя учила! А все для чего?! Чтобы ты жизнь свою угробила, выйдя замуж за смертельно больного принца каких то очень далеких земель, постоянно находящихся в состоянии войны?! Чтобы муж твой умер, оставив тебя вдовой бездетной?! Такой жизни ты хочешь?! Ради этого твоя мать жизнь свою отдала, когда ты родилась?! Глупая, глупая неблагодарная девочка! — Рыдала Василиса, а княжна в свою очередь молча и холодно смотрела на стоявшую у неё в ногах на коленях служанку. — Василиса, брось истерику эту! — Нервно заговорила Катерина. — Ты бы вместо того чтоб языком трепать и княжну нашу обижать, помогла бы ей собраться на прогулку вечернюю! Никуда наша Аннушка без позволения Великого Князя не денется, а кто ты такая, чтоб с волей Государя не соглашаться? Ишь, какая, думаешь выросла при дворе и можно тебе всё? — Катя говорила, кажется, сама с собой. В любом случае, никто из находящихся в комнате не слушал её речи. Впопыхах, стараясь хоть чем то себя занять, дабы не быть частью этой немой картины, образовавшейся между княжной и служанкой, Катерина открыла резной сундук, намереваясь найти там платье для прогулки своей госпожи. — Катерина, остановись! — Вскрикнула княжна, но было уже слишком поздно. Служанка уже открыла сундук, и перед её взором оказалось окровавленное платье госпожи, брошенное в сундук комком вместе с белоснежным рыцарским плащом. — Господи, княжна, что это такое?! — С испугом воскликнула служанка, шарахнувшаяся от сундука, словно внутри она увидела не окровавленные вещи княжны, а череп и кости. Василиса, в свою очередь, медленно поднялась с колен, и подошла к сундуку. Достав дрожащими руками оттуда обнаруженные вещи, она перевела полный шока, удивления, и недопонимания взгляд на свою госпожу. — А теперь, княжна, действительно, рассказывай все как есть: что это, откуда взялось, и как это связано с Иерусалимским принцем, иначе я прямо сейчас вместе с этим платьем и плащом пойду к Великому Князю, и тогда тебе придется объясняться перед ним. — Строго сообщила Василиса, готовая было испепелить госпожу своим стальным, и полным строгости взглядом. — Не нужно брату! — Взмолилась княжна. — Я сама расскажу все, сама! — Анна стыдливо глянула на обеих своих служанок, и вновь села на кровать, готовая начать свой рассказ. — Прошлой ночью я сбежала из дворца, и пошла гулять в город. — Уже на этой реплике княжны можно было заметить разницу в реакциях девушек на услышанное. Когда Василиса смотрела на Анну с неодобрением, граничащим с презрением, во взгляде Катерины читалось немое восхищение. — Там я со всеми жителями города праздновала скорую свадьбу Императора, я танцевала, смеялась, веселилась, пила просто ужасное крепленое вино! — Со счастливой улыбкой вспоминала княжна. — А потом меня похитил один торговец… Он вывез меня из города, и хотел обесчестить прямо на улице, на главном тракте! Но Его Высочество принц Балдуин подоспел вовремя, до того, как тому торговцу удалось… Сделать свое грязное дело. Благородный принц убил насильника, и спас меня! Он закутал меня в свой прекрасный, белый плащ, и отвез прямиком во дворец… — Мечтательно продолжала свой рассказ девушка. — Он был таким заботливым и нежным, Боже мой, девочки, вы даже не представляете как я счастлива, рядом с ним! — Господь милостивый, Анна, ты действительно с ума сошла! Принц узнал тебя? Он знает о твоем позоре? — Взволнованно спросила Василиса, пристально наблюдая за своей госпожой. — Ты же понимаешь, что я не смогу утаить такое от Государя! — Нет, ты что! Я представилась именем Ольга, сказала, что служанка русской княжны, и старалась скрывать свое лицо во мраке ночи. — ответила девушка. — Мне кажется, что он меня не узнал, но какая разница, ведь я его узнала, и знаю! Он лучший человек из всех ныне живущих! Василиса, умоляю тебя, не рассказывай брату, он тогда немедленно сошлет меня в Киев и выдаст замуж за первого, кто попросит моей руки, лишь бы забыть скорее этот позор! — Взмолилась княжна. — Прошу тебя, родная, ты мне как сестра! Ты сама не замужем, так сжалься надо мной, не преграждай пути любящему сердцу! Я знаю, я чувствую что мои чувства к принцу взаимны, я более чем уверена, что даже сейчас, сидя в своих покоях, он думает обо мне, я чувствую это! Прошу, Василиса, помоги мне, помоги, кто мы такие, чтоб роптать на Бога и судьбу, а Балдуин моя судьба, я точно знаю! — Со слезами на глазах залепетала княжна, хватая Василису за руку. — Василиса, действительно, сама счастья женского не знаешь, так позволь другим любить и быть любимыми! — Подхватила Катерина, которой эта история показалась ни чуть не ужасной, скорее даже восхитительной. — Мы ведь только сегодня обсуждали мои любимые романы, ты говорила, что это все бред и глупости, так смотри же, смотри! Княжне нашей повезло полюбить как в сказке, так пусть эта сказка и останется явью! Мы должны помочь госпоже, а не разбивать её нежное девичье сердце! — Катерина взяла Василису за вторую руку, и та задумалась. Действительно, Господь не даровал девушке счастья быть женой и матерью. Несколько лет назад, князь всерьез хотел выдать Василису замуж, но ни одна из помолвок так и не закончилась свадьбой. Первый жених погиб во время очередного восстания, второй же заболел и умер за несколько недель до свадьбы, а третьей попытки служанка решила себе не давать, полностью посвящая себя служению княжеской семьи. — Так и быть, считайте, что уговорили меня… — Тихо сказала Василиса, отходя от девушек к окну. — Но имейте ввиду, если князь узнает обо всем, то полетят головы с плеч, а мне моя голова нравится. — с грустной улыбкой закончила служанка. — Васенька… — Словно простонала имя своей служанки Анна, и бросилась на ту с объятиями и поцелуями. — Я клянусь, брат ничего не узнает! А если узнает, я не скажу что вы с Катериной знали обо всем, я клянусь тебе, я вам клянусь, красавицы вы мои, я обещаю, никогда никогда не предам вас! — Радостно проговорила Анна, прижимаясь щекой к плечу Василисы. — Но ты не думай, что я одобряю такое поведение. — Строго добавила Василиса, обнимая в ответ свою госпожу. — Даже напротив, я как считала, так и продолжаю считать, что ты ведешь себя совершенно неподобающе своему статусу. — Васенька, чего теперь обсуждать это, ты лучше помоги, что надеть мне на прогулку? — С нежной улыбкой льстилась Анна. — До встречи с принцем остался всего час, а я совершенно не готова! — Не переживай, княжна, сейчас мигом соберем тебя, да так, что принц ночь спать не сможет, о красоте твоей думать будет! — захихикала Катерина, подходя к девушкам, и обнимая их.***
Пока в покоях княжны во всю шли споры о любви и подобающем поведении, принц Иерусалима наконец-то решился дойти с визитом до Великого Князя Киевского. Признаться честно, Балдуин волновался, причем волновался настолько сильно, что, заметив легкий тремор рук, он удивился сам себе. Волнение, само по себе, было совершенно не свойственно молодому принцу. Узнав о своей смертельной болезни в 9 лет, Балдуин заживо похоронил себя, ведь осознавая тот факт, что смерть тихой тенью всегда ходит где-то поблизости, нет никакого смысла переживать о каких то мирских вещах. Нет, он всегда искренне переживал и волновался о своем народе, о своем королевстве, и активно участвовал в управлении государством вместе со своим отцом, стараясь постоянно учиться у короля Амори, ибо желание стать хорошим королем для Иерусалима, наверное, было единственным для Балдуина. Кронпринц всегда был активным участником всех битв, и сражался, поистине доблестно, без тени трусости. По мнению принца, было бы намного лучше умереть на поле боя от вражеского меча, нежели медленно умирать в своих покоях, испытывая при этом адские мучения. Но сегодняшняя встреча с князем заставила принца поволноваться. Не то, чтобы он очень боялся встречи с правителем Руси как таковой, ведь принц всегда присутствовал на всех королевских приемах и встречах своего отца с другими правителями, поэтому это дело было для принца привычным. Наверное, волнение было вызвано страхом услышать отказ. Балдуину нравилось проводить время в компании очаровательной княжны, которая, казалось, совсем не обращала внимания на недуг кронпринца. Не так давно королевская семья Иерусалима посещала государство Германское, где, на одном из балов, местная принцесса Фредерика отказалась не только танцевать с кронпринцем, но и предпочла вести диалог на расстоянии нескольких метров. Такое отношение, разумеется, расстраивало юношу, который безумно хотел проводить свой досуг так же, как и все его сверстники, беседуя и прогуливаясь с прекрасными дамами, участвуя в балах и приемах, да и просто радуясь жизни. Это было вполне реально дома, в Иерусалиме, где все знали о том, что заразиться проказой не так и просто, как может показаться, но стоило выехать за пределы государства, как принц сразу же становился изгоем. С Анной же Балдуину было, на удивление, комфортно. Разумеется, княжна с опаской относилась к контактам с кронпринцем, но, даже та ситуация с флягой воды показалась Балдуину вполне себе логичной и более чем справедливой, а потому, никак не могла его задеть. Принц не желал терять такое живое общение, даже наоборот, безумно хотел провести с княжной время в более свободной, неформальной обстановке, чтобы узнать, какая же княжна Киевская на самом деле, без наигранной любезности, присущей всем благородным дамам. Хотя впрочем, возможно, формат встречи и не играл столь важную роль для принца, который вспоминал блеск карих глаз княжны каждую минуту. Принц старался отгонять мысли о том, как прекрасна была Киевская княжна, стараясь видеть в ней не более, чем достойного друга и приятного собеседника. — Его Высочество Балдуин, наследный принц Королевства Иерусалимского! — Эхом пронесся голос слуги по покоям князя Киевского, после того, как кронпринц зашел внутрь. — Великий Князь, для меня честь познакомиться с Вами. — учтиво поздоровался Балдуин, склоняя голову в знак приветствия. — О, Балдуин, здравствуй, наслышан о тебе, признаюсь честно, ждал встречи с воином, который в столь юном возрасте одержал столько побед. — С улыбкой ответил князь, жестом предлагая кронпринцу присесть за стол. — К сожалению, выигранные сражения не даровали нам победы в тех войнах. — С нотной грусти ответил принц, присаживаясь напротив Всеволода. — Не познав горечи поражения, мы не сможем по-настоящему возрадоваться победе, друг мой. — С одобрительной улыбкой ответил князь, наливая в свой бокал красного вина. Он хотел было предложить напиток и принцу, но тут же услышал отказ. — Признаться честно, я пришел к Вам с одной просьбой. — Начал издалека кронпринц, и поймал себя на мысли, что сейчас волнение достигает своего предела. — Если я правильно понимаю, ты хотел бы говорить со мной о моей сестре, Анне? — опередил принца князь, пригубив напиток. — Я слышал, что сегодня она имела честь прогуливаться с тобой в императорских садах. — Верно, княже, не сочтите за дерзость, но я осмелился пригласить княжну пройтись со мной по базару сегодня вечером, и без вашего на то позволения Анна отказывается составлять мне компанию. — Чтож, признаться честно, мне не хотелось бы, чтобы моя сестра разгуливала вне стен замка в таком большом городе, как Константинополь. У княжны крутой нрав и неумолимая тяга к приключениям, этим она пошла в нашего отца. — Начал Всеволод. — Недавно она сравнила с себя с пленницей в этом дворце, такая вот свободолюбивая девчонка, представляешь? — С Теплой улыбкой, полной любви сказал князь. — Представляю. — С грустной улыбкой повторил Балдуин, уже не рассчитывающий на положительный ответ со стороны мужчины. — Я не хочу быть тираном для неё. Анна — мое сокровище, главное сокровище, и больше всего я хочу, чтобы она была счастлива. Какой прок в нашем пребывании в Константинополе, если моя сестра грустит в стенах замка? — Продолжил князь, и заметил огоньки надежды, загоревшиеся в глазах у юного принца. — Я выдам двоих русских стражей, чтобы они сопровождали вас на рынке вечером. Также, я потребую, чтобы вместе с Анной пошли её служанки. Думаю, что при таких обстоятельствах в вашем с ней выходе в город не будет ничего дурного. — С теплотой закончил князь. — Благодарю Вас, Великий Князь, для Вашего полного спокойствия я так же призову двоих лучших королевских гвардейцев, чтобы они сопровождали нас сегодня вечером! — Радостно ответил принц, несколько громче, чем того требовал королевский этикет. Балдуин почувствовал, как волнение отступило, и теперь находиться рядом с князем, который оказался вовсе не таким грозным, как Балдуин себе представлял, стало намного спокойнее. Принц хотел было откланяться, но следующий вопрос государя русских земель заставил юношу задержаться. — Я слышал что ты болен неизлечимой болезнью, которая в скором времени начнёт съедать твое тело. — Теперь голос Всеволода звучал вовсе не так тепло, как прежде, и кронпринц снова напрягся. — Да, все верно. — холодно ответил, Балдуин уже привыкший к этому вопросу. — Расскажи, как передается эта болезнь? Не подписываю ли я своей сестре смертный приговор тем, что разрешаю вам проводить время вместе? Как скоро мне стоит направить её к лекарю, чтобы удостовериться, что она здорова? — Задавал бесконечные вопросы князь — Доподлинно неизвестно, как именно передается эта болезнь, но за все шесть лет с тех пор, как моя болезнь обнаружилась, во дворце Иерусалима не было больше зараженных. — Спокойно ответил Балдуин. — Поверьте мне, княже, я совершенно не хочу причинять Анне вред, и если бы я хотя бы на секунду сомневался в том, что могу заразить её этой страшной болезнью, я ни за что не подошел бы к ней, клянусь. — Хорошо. — Вздохнул князь, и снова испил несколько глотков из своего бокала. — В таком случае, не смею боле тебя задерживать, Балдуин. Ах да, и верни княжну во дворец до наступления сумерек, завтра у императора свадьба, княжне надобно набраться сил перед пиршеством. — Устало добавил княже, после чего медленно встал, дабы проводить своего гостя из покоев. — Хорошо, Великий Князь, я и не планировал ни в коем случае задерживать княжну допоздна! — Вставая произнес Балдуин — Напоследок, у меня есть один вопрос, если Вы позволите… — Говори, принц. — С ухмылкой ответил князь. — По своему приезду в город я познакомился на пути с девушкой, которая представилась мне Ольгой, служанкой Вашей сестры. Подскажите, действительно ли есть девушка с таким именем во служении у княжны, или некая особа осмелилась врать в глаза наследному принцу? — Спросил Балдуин, чью душу все еще терзал вопрос о личности той незнакомки, которую он спас на тракте. — Неожиданный вопрос, друг мой, и ответ мой будет отрицательным. Отродясь не было у Анны служанок с таким именем. — Уведомил принца утомленный Всеволод. — Благодарю Вас, Великий Князь теперь, разрешите откланяться, время уже позднее, пора собираться на рынок. — И я благодарен тебе за визит, Балдуин, было приятно с тобой познакомиться, производишь впечатление достойного сына своего отца. — Попрощался князь, слегка склонив голову. — Благодарю Вас. — Поклонился принц, и радостный отправился в свои покои. Теперь у него практически не оставалось сомнений — на тракте он спас именно свободолюбивую, тянущуюся к приключениям Анну.