Как слепой котёнок

Рейх отставил тазик в сторону. Он осторожно приподнял сына на руки, слегка подрагивая и боясь лишний раз ему навредить. Рейх никогда не отличался физической подготовкой, но и совсем щупленьким тоже не был, хотя ему приходилось прилагать не малые усилия для того, чтобы спокойно донести сына до ванной, сам он бы навряд ли смог помыться. Уложив Германа в ванну, он набрал немного воды так, чтобы та не доставала даже до живота. Вместо тряпки или рук старший немец решил использовать мягкое махровое полотенце. Включив душ, Рейх, стараясь не намочить перевязанную руку, поливал сына из разбрызгивателя, стараясь контролировать напор воды. Осторожными движениями старший старался как можно бережнее смыть запекшуюся кровь. Как только дело дошло до интимных зон юноши, тот постарался отстраниться, но боюсь, что с такими травмами он навряд ли мог сопротивляться. -Герман, я постараюсь сделать это очень осторожно, очень важно помыть тебя там... мало ли какую заразу мог занести тебе..- речь отца снова прервалась тихим плачем. Герман ненавидел себя за эту беспомощность, а ещё больше он ненавидел эту сволочь, которая сейчас бродит где-то по дому. Младший обмяк в руках отца, а тот слегка приподнял его приобнимая. Аккуратно вставив пальцы в дырочку сына, он растянул её, выпуская противную жидкость. Герман съёжился непонятно толи от боли, то ли от отвращения: он сжал плечо отца здоровой рукой. -Тихо-тихо, я почти всё,- Рейх сполоснул промежность сына, от чего младший только сильнее заливался краской. -Всё.- Рейх положил сына в исходное положение, открывая пробку в ванной и выпуская воду. Старший отвернулся, дабы достать новое полотенце, как вдруг, в зеркале над ванной промелькнул темный силуэт. -Пап, осторожно,- только успел крикнуть Герман, как тут же зеркало разлетелось на осколки, которые чудом никого не задели, но теперь для безопасности их обоих нужно убрать. Оно этого и добивалось, чтобы Рейх снова оставил сына. Нет... Нет, не в этот раз. Старший немец достал большое мягкое полотенце бежевого цвета и подошёл к ванной, старательно обступая осколки. Как только Герман оказался у него на руках, оба затаили дыхание. Герман от страха снова увидеть то существо, а Рейх от осознавания того , что ему надо пройтись по битому стеклу, так ещё и с сыном на руках. Со стороны это конечно выглядело бы комично, если не знать всей ситуации. Рейх осторожно ступал по кафельному полу, чувствуя, как некоторые осколки впиваются в его кожу. Как только он переступил злосчастный порог, Рейх тут же ускорил шаг и направился вверх по лестнице в спальню сына. Не менее бережно уложив сына на кровать, Рейх полез в шкаф, отчаянно пытаясь найти вещи, чтобы переодеть сына. -Герман, черт возьми, ни одной светлой вещи, что за темное царство?- Рейх понял, что нет смысла перебирать одинаковые черные футболки и взял то, что первым попалось под руку. Германия невольно прыснул с его шутки, наконец почувствовав себя в безопасности. *** Германия сидел на кровати и сверлил взглядом книгу, которую отец оставил на тумбочке. -Это нечестно... Ненавижу этого урода,- надулся Герман. -Если хочешь, я могу тебе почитать-Рейх зашёл в комнату с подносом, аккуратно прикрывая дверь ногой. Судя по запаху, на подносе стояло что-то очень вкусное. -Как самочувствие?- Старший забрал книгу и поставил поднос на её место. Герман лишь грустно на него посмотрел, его очень пугала мысль о том, что он теперь на веки прикован к кровати и отцу. Левая рука жутко болела при малейших попытках хоть как-то пошевелиться, кажется, кое-кто прокусил ему мышцу или повредил нерв. Ни Рейх, ни уж тем более Герман не знали ответ на этот вопрос. -Я тут... поговорил кое с кем, кажется, он нашел выход из твоей ситуации, просто ему нужно время.- Рейх встал со стула и положил книгу обратно на книжную полку. -...- -Покормишь меня?- ни то чтобы Герман не верил отцу, но он очень сомневался, что теперь сможет вернуть всё как раньше. Теперь никогда не будет как раньше. -Конечно, дай мне минуту,- немец ещё раз пробежался по книжным полкам: психология, психология, психология и психоанализ... Да... не густо. POV Германия Отец ещё минуты две разглядывал книжные полки, кажется, всё же решил мне почитать. А я чуть ли не умоляюще смотрел на тарелку сырного супа, до которой мне оставалось меньше метра, он и правда сегодня издевается. Кажется, я опять от него слишком многого прошу, ему ведь тоже очень сложно, по крайней мере -точно не легче чем мне. Отец опять вернулся на табурет и взял в руки тарелку с супом. Люблю этот суп, в детстве он часто мне его готовил, а потом перестал. Я ведь так и не спросил почему. Первая ложка, вторая, вот он - вкус детства. -Пап, помнишь, раньше ты очень часто готовил мне этот суп?-Наконец прервал его я отворачиваясь от очередной ложки. -Если тебе не нравится, я могу приготовить что-то ещё,- отец вернул ложку в суп. -Нет-нет, я не об этом. Раньше ты часто его готовил, а потом перестал. Я так любил этот суп, спасибо, что приготовил его сегодня,- я улыбнулся, думаю он бы хотел видеть мою улыбку чаще. -Правда? Ты в детстве никогда не говорил, что тебе нравится, почти всегда на всё соглашался, даже без вопросов. А я боялся на тебя давить, мало ли, вдруг бы ты решил совсем от меня закрыться.- он протянул мне ещё ложку и я, улыбнувшись, открыл рот. -Давай договоримся больше не молчать, сейчас вообще нельзя, а то ещё немного и мне придется учиться читать мысли. -Давай.- коротко ответил я. В чем наша проблема? Пожалуй, на этот вопрос мы ещё не скоро сможем найти ответ, но я думаю, мы будем стараться. Интересно, где засела эта тварь? Вероятно, опять какую-то гадость готовит. Только зачем? Из раздумий меня вывел отец, который доставал шприц. -Пап, а это зачем?- не сдержался я. -Это обезболивающие, тебе ведь больно даже думать о том, что ты шевелишь левой рукой, а я хочу чтобы ты, наконец, выспался.- -Предусмотрительно... Эй! И ничего мне не больно,- недовольно дернулся я,- Ай! Ну только если чуть-чуть...- Вот дурак! Конечно мне больно и зачем я всё время спорю? Вредный я, аж самому противно, и как он только меня терпит? END POV Германия В ту ночь они наконец выспались, но только сначала пол ночи разговаривали ни о чем. Герман лежал на отцовской груди, а тот в свою очередь очень бережно прижимал его к себе. Это была самая длинная их ночь, Германия даже пошутил, что отец специально подговорил солнце, и часы в этот раз не торопяться тоже выспаться. -Всё для тебя,- Рейх осторожно приподнял голову сына за подбородок и посмотрел ему в глаза: неяркий лунный свет отражался в его темных глазах. Старший невольно вспомнил слова матери о том, что чем больше человек плачет, тем темнее его глаза. В детстве у Германа глаза были очень светлые, Рейх даже хотел извиниться за всё, хоть сам-то и не был виновен. Он лишь наклонился к губам сына, втягивая его в нежный, сонный поцелуй. Герман сначала не понял, что происходит, потом испугался, подумав, что это снова не отец, а потом расслабился и попытался ответить. Рейх не уступал, но и не напирал - поцелуй был чистым и искренним. Они оба этого хотели, но никогда бы не признались, никогда и никому. Рейх разорвал поцелуй, дав сыну отдышаться. -Я буду рядом, доброй ночи. -Я люблю тебя, пап. -И я тебя. И я...