***
—К черту всё, чего королева хочет! Меня больше не должны беспокоить, это мой приказ! Так что уходите! Просто уходите! Он не сделал ни шага, когда королева, схватив свои юбки, убежала из королевских дверей. Верный Кристон Коль последовал за ней. Хорошее избавление, подумал сир Харрольд. После многих лет молчания, когда эта девица Хайтауэр доводила дворец до отчаяния, а издевательства над дочерью оставались незамеченными и неслышными, король, наконец, решил что-то сделать со своей ядовитой женой. Имело ли значение, что было уже поздновато? Возможно. Но старик прожил слишком долго, чтобы ему было на это наплевать. Но ведь виноваты не только король и королева, не так ли? Принц Деймон позаботился о том, чтобы они точно знали обо всем. Подав сигнал сиру Эррику о смене смены, сир Харрольд прошел мимо слуг, выполнявших свои обязанности. Время от времени он окидывал их взглядом и рявкал, чтобы те продолжали выполнять свои обязанности, когда становилось ясно, что они начинают шептаться между собой. Несомненно, вид королевы, бегущей из королевских покоев так, словно за ней гнался дьявол, послужил поводом для новых разговоров после всего, что произошло в тронном зале за день до этого. В обычной ситуации он с готовностью встал бы на защиту королевской семьи. В конце концов, это его долг на протяжении многих десятилетий, он служил при нескольких поколениях королевских особ. Но все это не имело значения, когда он не смог защитить ту королевскую особу, которая нуждалась в нем больше всего. Принцесса Рейнира была уникальной и сияющей душой, которая покоряла сердца многих с самого своего рождения. Больше всех — его. До Кристона Коля именно сир Харрольд был белым рыцарем Рейниры. Несмотря на все свои обязанности капитана Королевской гвардии, он всегда старался найти время, чтобы сопровождать принцессу, когда она хотела побегать по садам и полазить по деревьям, или когда ей нужно было, чтобы кто-то помог скрыть ее истинное местонахождение, когда септа пыталась утащить ее обратно на уроки. Он видел, как она росла, превращаясь из игривого ребенка в сильную, но сострадательную молодую женщину. По мере того как Харрольд это вспоминал, на его глаза навернулись слезы, грозящие вот-вот пролиться. Ему пришлось остановиться в пустом зале. Проклиная приличия, он тяжело прислонился к стене, и из его груди вырвался пустой всхлип. Надвигающиеся темные тучи за окном словно вторят буре в его груди. Он вспомнил блеск в глазах принцессы, когда она заканчивала утренний полет, ее смех, наполнявший залы радостью, когда она танцевала, ее дерзкую непокорность, подобающую королеве драконов. Она обладала глубоким обаянием, которое нравилось всем, кто ее знал. В этом принц был прав: она действительно была Отрадой королевства. Но по мере того как принцесса взрослела, тяжесть короны, которую ей суждено было носить, стала давить на ее дух. Харрольд заметил изменения в ее поведении: Рейнира казалась обремененной, ее лучезарная улыбка с каждым днем все больше тускнела. Груз обязанностей и ожиданий королевства казался слишком тяжелым для ее нежной души. А после всего, что с ней произошло, разве можно ее винить? Предательство отца и друга, безрассудный отказ принца Деймона Ее выбор, ее свет, отнятый у нее по частям. —Вот, принцесса. Вы должны поесть. Ваш отец прислал вам ваши любимые блюда Он вспоминает свое последнее воспоминание о принцессе. Прошло несколько дней после безвременной кончины принца Джейхейриса, а отец даже не соизволил навестить любимую дочь, чтобы утешить ее. Ему даже не было стыдно за себя? Его дочь испытывала ту же боль, что и он сам, когда ожидал сына. А он, как и всегда, спокойно игнорировал ее. Он не сказал Рейнире что это по его приказу присылали лимонные пирожные. Именно он разыскал леди Аманду и леди Элис, теток Арренов и бывших фрейлин матери, чтобы спросить, как она себя чувствует. Именно ему приходилось пресекать те немногие слухи, которые просачивались в его уши, чтобы защитить и без того хрупкое состояние принцессы. Когда он лично принес поднос с пирожными на ее стол, то, готов был поклясться, что увидел, как призрак женщины, в которую она превратилась, на мгновение исчез. Ее пустые аметистовые глаза тускло блестели, бледные щеки порозовели, когда она откусывала от лежащего перед ней сладкого кусочка. — Спасибо, сир Харрольд, — Рейнира одарила его тенью улыбки. — Вы всегда были для меня настоящим другом. Оглядываясь назад, он, возможно, должен был воспринять это как знак того, что что-то не так. Что-то ужасно не так. Может быть, если бы он остался с принцессой, сказал ей, что есть люди, которые все еще любят ее, что он все еще рядом с ней, если ей понадобится вернуть себе настоящего белого рыцаря. Может быть, если бы он не покинул ее покои, она бы не сбежала. Её последняя улыбка будет преследовать его до конца дней. В те дни он осмеливался сказать, что был для принцессы больше отцом, чем король. Но чувство вины и сожаления при виде трупа принцессы, сидящего у подножия Железного трона, изображение её дяди, разрубающего тот самый образ защитника, которым они все должны были быть… Всё это заставляет его сжиматься от угрызений совести. Ведь какой отец позволил бы своей дочери так закончить жизнь? Теперь, после её смерти, Харролд не мог не ощущать тяжести горя и вины. Он задавался вопросом, мог ли он сказать или сделать что-то по-другому, что помогло бы ей увидеть свет среди теней. Он понимал, что, если бы только попытался защитить её, если бы только был рядом, Рейнира могла бы спастись. Когда принц Деймон вернётся — а он вернётся. Этот человек всегда выполняет свои обещания — сир Харрольд первым бросит свой меч в знак капитуляции. Он знал, что не сможет победить Деймона, но также знал, что не сможет себя простить, если не попытается что-то сделать.***
Громовые раскаты грохочут, словно вторя гневу её мужа, захлопнувшего дверь в покои сына. — И куда это ты собрался? — спрашивает он, когда она входит в тронный зал. — На поиски сестры, — легко отвечает Лейнор, натягивая плащ и едва бросая взгляд на зеркало. — Похоже, что, обеспечивая свою несуществующую кровь на троне, ты забыл о собственной дочери. Рейнис наливает себе чашку дорнийского красного, стараясь скрыть горький укор в глазах Лейны. Она чувствует, что сегодня ей понадобится больше. В последнем письме, которое написала им дочь, сообщалось, что свадьбы не будет. Не тогда, когда её жених, похоже, больше озабочен благополучием своей племянницы, чем тем, чтобы свадьба состоялась. «К большому разочарованию моего отца, мама, у него не будет от меня драконьих отпрысков, — писала она. — И как бы я ни хотела осуществить свою мечту о путешествии по миру с драконьей семьей рядом, я считаю, что достойна большего уважения и достоинства, чем довольствоваться быть вторым вариантом». Рейнис вздыхала, но в конце концов молилась о безопасности своей любимой девочки, тем более что в стенах замка бушует гроза. Её храбрая девочка никогда не боялась грозы. Её муж, напротив, кипел от гнева, крепко сжав кулаки. Так же, как и сейчас. Последние две недели после исчезновения принцессы Морской Змей находился в обороне. Эта защита только усилилась, когда Деймон публично обвинил их в том, что они косвенно причастны к гибели его племянницы, и шепот стал переходить на них. Рейнис фыркнула. Конечно, Деймон всегда устраивает сцены. — После этого, кто знает? Может быть, я буду валять дурака, пить и распутничать с кем попало в Эссосе, — сказал её сын. Он фыркнул, затем обратил свой критический фиолетовый взгляд на родителей. —Я мог бы насладиться последним годом жизни в этом забытом богами мире, прежде чем Деймон обратится ко мне, когда разрушит Вестерос до основания. Она едва успела произнести имя Корлиса, как муж с размаху откинул сына в зеркало. Её материнские чувства рассыпались при звуке треснувшего стекла за спиной Лейнора. По крайней мере, повреждения оказались внутренними, и ей не пришлось бы кричать на Корлиса за то, что тот может нанести шрам на спину их сына. — У тебя нет совести? — ревёт муж в лицо сыну. — Ты настолько трус, что предпочтёшь бросить наш дом, чем выполнить свой долг наследника, долг принца-консорта? Даже Рейнис нахмурилась, услышав, как он выделил эти слова. Принц-консорт? Кому? Мёртвой принцессе? Треснувшему трону? Умирающему наследию? Лейнор рычит, теперь он больше дракон, чем морской конёк. — Долг? Я выполнил свой долг! — кричит в ответ Лейнор. Он толкает старика с такой силой, что тот отлетает назад. Опасная смесь пылающего инферно и бушующих волн водоворота. Рейнис могла бы гордиться, если бы эта ужасная смесь гнева не была направлена на его отца. Лейнор выдохнул, нахмурившись, и его шокированное выражение стало еще более хмурым. — Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? — воскликнул он. — Когда нас оплевал Совет, король, Деймон, именно мой дом принял на себя все оскорбления! Все, что я сделал, — это вернул то, что нам причиталось! Корона принадлежала твоей матери, пока эти глупцы из Великого Совета не сорвали ее с головы. Корона, которая по праву должна была принадлежать тебе, сын! Разве это так ужасно, что муж хочет вернуть ее себе? — Мою? — перебила Рейнис, внутри которой теперь разгорался тот же драконий огонь. — Или твою? В наступившей тишине Корлис, зажатый между двумя разъяренными драконами, наконец закрывает рот. Даже Морской Змей знает, когда лучше не лезть в драку. Когда муж не может ничего сказать, Рейнис обращается к сыну. Он отказывается смотреть на неё, пока она не проводит рукой по его челюсти, пытаясь привлечь внимание. Пурпурные глаза матери и сына встречаются, и на мгновение их гнев угасает. Рейнис знает эти глаза с того самого момента, как они открылись ей, когда он впервые оказался у неё на руках. В этих глазах она видит своего испуганного мальчика, который когда-то боялся бури. Того, кому она обещала, что всегда будет рядом. Того самого, которого подвела, потому что тоже поддалась сладким обещаниям мужа, наконец-то достигшего своих целей. Но что толку в этих целях перед лицом слабости короля? Гнева кузена? —Скажи своей сестре, чтобы она не возвращалась домой, — говорит Рейнис. Глаза Лейнора расширяются. —И скажи ей… Скажи, что мы сожалеем. Рейнис обнимает сына, сожалея, что не уделяла ему достаточно внимания, когда он в этом нуждался. Она понимает, что это может быть их последняя встреча. Возможно, ей следовало бы быть рядом и с Рейнирой. Разве она была бы так потеряна, если бы Рейенис только взяла ее под свое крыло? Рейнис вспоминает, что она была рядом с Рейнирой в тот день, когда ей сообщили о смерти матери. Но она не поддержала девушку, когда та нуждалась в ней больше всего. Она находилась там в тот день, когда ей на ухо прошептали, что нежная королева Аэмма мертва. Она оставила эту девушку, даже когда увидела на ее лице растерянность и страх. Рейнис также видела, как разбилось сердце принцессы во время поспешной брачной ночи. Она слышала о том, как принцесса оплакивала годы, прошедшие с такой утратой… Неужели горечь Рейнис по отношению к Таргариенам, отнявшим у нее корону, была столь глубока, что она не могла даже проявить сочувствие к девушке? Ее родственнице, да еще и дочери по закону? Рейнис видит, как сын уходит, и понимает, что она потеряла его. Она также понимает, что никогда не сможет исправить ошибки, которые совершила в отношении Рейниры. Она не хочет, чтобы ее дети были свидетелями гибели своих родителей. И не хочет, чтобы они были наказаны за ее амбиции. Рейнис повернулась и посмотрела на мужчину, его мрачное настроение отвлекло ее на мгновение. В тишине их покоев, где лишь ветер шумел, нарастая с каждой секундой, готовясь к предстоящей буре… Муж и жена впервые за многие поколения оказались на разных полюсах. Корлис Веларион всегда был неутомимым человеком, стремившимся к наилучшему, что мир мог предложить. Она любила его за это, ведь для него она была самым драгоценным сокровищем, которое он когда-либо мог обрести. Его целеустремленность и страсть привели Рейнис в его объятия. Однако в шестнадцать лет и она попала в водоворот эмоций, которые вызывал у неё мужчина такой репутации и статуса. Она не сомневалась, что он любит её до сих пор, возможно, даже больше, чем трон, который она могла бы занять. Ей было шесть и сорок. Уже несколько поколений она отказалась от идеи носить корону. Её супруг, лорд, не отказывается от этой цели, даже за счёт своих детей. Именно желание трона, будь то для себя или для будущих поколений его дома, могло погубить их всех. —Потому что я не хочу, чтобы мои дети страдали из-за твоей ненасытной гордыни, — говорит она ровным тоном. Если бы взгляды могли убивать, она бы уже убила мужа. Но её мужу не чужд гнев богов бури, ведь он живет и дышит морем. Пусть он встретится лицом к лицу с бурей, которую сам и создал. Как мать, как сын, Рейнис удаляется из покоев сына. Что посеешь, то и пожнешь, — эта старая поговорка была с ней ещё в Долине. Мораль всей её жизни, которую отец вдалбливал ей в голову с того самого момента, как она переступила порог столицы. Она стремилась получать лишь то, что считала даром от богов, то, на что возлагала свои надежды.***
Может быть, прекрасный рыцарь будет проявлять уважение, заботу и доброту к ней. Красивые, идеальные, послушные дети, которых она научит быть такими же набожными и правильными, как семья Хайтауэров. Дом, где она могла бы руководить и направлять всех по своему усмотрению. Алисента могла бы быть королевой в доме своего мужа, ни с кем внешне не разделяя своих неблаговидных устремлений. Но теперь ей предстоит собирать гнилой урожай на своём поле, когда семена были посажены не ею. Алисента захлопнула двери в свои покои, напугав служанок, ухаживавших за очагом и благоухающими простынями. —Ваша светлость! Вы так рано вернулись! Ах да. Ведь в этот момент, как правило, она должна была ухаживать за королём, чего бы это ни стоило. А в столь скорбное время её муж должен был нуждаться в её утешении сейчас, как никогда. Таковы были обязанности жены. Она осознавала это с самых ранних лет своей памяти. Но король всё равно упрекает Алисенту. Всё из-за неё. Все её мечты о признании и безопасности рухнули день назад. Я хочу побыть одна, пожалуйста, — сказала Алисента, отстраняя служанок взмахом руки. — Позаботьтесь о моих детях на сегодня. Да, ей нужно время и пространство для размышлений и принятия решений — спокойное пространство, где мысли могли бы развернуться и найти свой гармоничный ход. В связи со всем, что произошло, королева опасается, что времени может не хватить. —Ваша милость, вас просит о встрече молодой принц Эйгон, — объявила одна из служанок. В её душе поднялось раздражение. —Передайте ему, что его мать сейчас занята, — сказала Алисента, нацепив улыбку, но терпение истощилось. Его няня будет рядом, если ему что-то понадобится. Он мальчик семи лет. Он не должен нуждаться в том, чтобы мать укладывала его спать. Это не подобает наследному принцу. Принц, — подумала Алисента. Её сын теперь наследный принц. В другое время, возможно, она была бы в экстазе от этой мысли. Даже триумф. Наконец-то, после стольких лет жертв и долга, её сын получит по заслугам. Он не будет больше беспокоиться о том, что старшая сестра отберет корону и устроит против него заговор. Он не будет страдать от небрежности и явного фаворитизма отца. Королевство полюбит его, ведь он — сын, принц, который, как было обещано, снова наведет порядок в королевстве. Страхи её отца будут успокоены. И его мечты — её мечты, ведь именно из её чрева они, в конце концов, преуспели — сбудутся. Но даже этого её лишили. Слуги склонили головы и сделали реверанс, когда стало ясно, что её не тронут мольбы сына. Алисента заметила, что ее преданный рыцарь не сдвинулся ни на дюйм. —Вы тоже свободны, сир Кристон, — сказала она, на этот раз более мягко. После недолгого колебания рыцарь поклонился: —Я буду у ваших дверей, если вам понадоблюсь, ваша светлость. Алисента уже собиралась пробормотать слова благодарности, когда Кристон поднял голову и посмотрел на неё своими бледно-зелёными глазами, умоляюще и серьёзно. —Позвольте мне также набраться смелости и сказать… что вы ни в чём не виноваты. Уловив его искренность, королева вздохнула с благодарностью. По крайней мере, это был тот человек, на которого она могла рассчитывать в этом драконьем логове. Не было дня, чтобы Алисента не пожалела о том, что спасла Кристона Коля. Жизнь была драгоценной вещью. А для такого человека, как он, воплощения чести и порядочности, она должна быть в высшей степени ценной. Почему Рейнира отбросила Коля, как только закончила с ним играть, было непонятно. Но с другой стороны, Рейнира так легко выбросила свою собственную жизнь, когда могла бы принять то, что значит быть женщиной в их мире. —Спасибо. Я желаю вам спокойной ночи. Как только двери королевы закрываются на замок, она быстро отходит к кровати и открывает потайное отделение на прикроватной тумбочке, откуда достает простую деревянную шкатулку. Шкатулка не была вскрыта, и она вздохнула с облегчением. Значит, никто, ни шпионы Красного замка, ни сам Безумный Принц, не видел её величайшего греха. Не задумываясь, Алисента бросила склянки в огонь. Очаг наполнился запахом полыни, мяты и пеннирояла. Алисента рухнула перед огнем, наблюдая, как пламя поднимается всё выше и грозит оставить по краям ожоги. Почему это происходит с ней? Ведь она всегда делала только то, что ей приказывали. Быть хорошей девочкой. Хорошим другом. Хорошим утешителем. Хорошей королевой. Пусть и способы, которыми она добилась своей позиции, не всегда были исключительно благородными. Но что в этом такого важного? Она сделала то, что от нее ожидали. Алисента послушала своего отца и отправилась к королю, чтобы поддержать его во время горькой утраты супруги и наследника. И благодаря этому небольшому шагу, совершенному с добрыми намерениями, она теперь правит Семью Королевствами. Почему она должна чувствовать себя виноватой за тайные встречи с королем, даже если Визерис был отцом ее лучшей подруги? Почему она должна раскаиваться в том, что выбрали именно ее, а не Лейну Веларион? Это было признанием ее способностей, и это была честь, которую ей удостоилось испытать. Алисента разделила постель с королем, девушка терпела его внимание и нежности, и в благодарность о подарила короне троих здоровых и достойных наследников. Женщина доказала, что именно она — кроткая маленькая Алисента Хайтауэр — смогла преуспеть там, где ее предшественница потерпела неудачу. Почему она должна оценивать себя по меркам фрейлины принцессы и ее неполноценной дочери? Ее руки сжались крепче, тело наполнилось горькими чувствами, но затем Алисента сделала успокаивающий вдох. Это был ее женский долг, и если боги одарили ее тем, чем не могла похвастаться даже Аэмма Аррен в своей могиле, то почему Рейнира должна презирать ее благословение в этом? Она сочувствовала Рейнире в утрате матери и осознавала, что бремя короны оказалось непосильным для ее плеч. Это истинно. Однако именно поэтому необходимо поддерживать порядок. Можно было бы критиковать ее отца за многие вещи, но в кое чем Отто был прав. Женщины не были предназначены для правления, когда их основной долг заключался в поддержке и нежной заботе. Мужчин в их жизни учили руководить, направлять, защищать. Они были кормильцами, а женщины — воспитательницами. Это был естественный порядок вещей. Этому чему их учили. Может быть, это и несправедливо, но почему Рейнира не могла этого увидеть? Почему она настаивала на том, что она выше этого? Почему она должна настаивать на том, чтобы продолжать играть в роли рыцарей и правителей, когда Алисента понимает, что это искажает образ женскрй добродетели? Почему Рейнира не могла осознать, что каждый раз, когда Алисента пыталась умерить ее распутсво, готовя принцессу к роли жены и служанки мужа, настаивала на том, чтобы подавить в ней огонь, что делалось с одной целью — сохранить ей жизнь? Но теперь она ушла из мира живых. Принцесса Рейнира Таргариен, наследница Железного Трона, любимая дочь короля Визериса и его слабой жены Аэммы Аррен, радость королевства и преграда на пути Алисенты, умерла. Погибла, когда груз их наследия оказался непосильным для гордой принцессы. Ее душа вознеслась к небесам, чтобы предстать перед судом богов. Но что они скажут, увидев, что она сделала? Причастна ли она к слухам, которые ходили вокруг принцессы и ее неподобающих отношений с окружающими мужчинами? Конечно, же нет. Но и ложью это тоже не назовешь. Алисента знала, что в этих слухах есть доля правды. Рейнира была красивой и обаятельной девушкой, и вокруг нее всегда было много мужчин. Но она никогда не верила, что подруга способна на измену. И если этот темноволосый маленький принц (бастард, шипела она в мыслях) выживет… Если он выживет, то все будет кончено. Рейнира лишится трона, и Алисента станет королевой. Взгляд королевы вернулся к очагу, к шкатулке, которую она небрежно отбросила в сторону, словно та несла в себе проклятие. В шкатулке лежало письмо от Рейниры. Письмо, в котором она признавалась в своей любви к принцу. Алисент содрогнулась при мысли о том, какое безумие постигнет королевство из-за бесстыдства Рейниры. Она должна была быть наказана. Так же, как Алисента за то, что взяла на себя роль, которую не хотела брать, но все равно взяла. Алисента прогневалась на это. Это Рейнира солгала ей. Рейнира причинила ей боль, бросила ее и решила быть храбрее ее. И это дорого ей обошлось. Боги простят ее за то, что она плохо думала о мертвых, но она была рада, что Рейнира мертва. Как бы ни был жалок ее конец. Ее некогда самая любимая подруга за последние несколько лет продолжала меняться только в худшую сторону. (Не говоря уже о том, что изменилась и она сама), и в конце концов Рейнира стала почти неузнаваема. Теперь, по крайней мере, Рейнира нашла покой в объятиях своей Матери на небесах. Алисента убеждена, что ей следует испытывать благодарность. После рождения Даэрона в прошлом году наследство короны было обеспечено, и вместе с ним судьба Хайтауэров должна продолжать сиять на благо будущих поколений. Однако… Обещание принца Деймона преследует Алисенту как наваждение. Один год на то, чтобы заключить мир и убраться с этой земли — произнес он. Алисента с трудом сдерживает желание схватить дрожащие пальцы зубами. — Я не предавала ее, — прошептала она сама себе. Алисента… Алисента не предала. Ей лишь приказывали. Возможно, если она будет повторять их достаточно часто, то заглушит мучительные крики Визериса, когда он сжимал в объятиях свою любимую дочь. Возможно, если она будет бормотать это достаточно громко, то сможет отвлечь взгляд одобрения, который Меллос бросал на нее каждый раз, когда Рейнира теряла ребенка. Может быть, она сможет искупить свои проступки, надев на голову своего сына корону Старого Короля… (Корона, ради которой отец пожертвовал ею. Корона, ради которой она принесла в жертву себя.) И забыть взгляд драконьего огня в глазах принца Деймона, поклявшегося отомстить всем, кто причинил боль его любимой племяннице, и забравшего с собой в своем горе все королевство. Принц Демон, пылающий яростью, обещал отомстить всем, кто предал его любимую племянницу. В своем горе он уничтожит все королевство.***
Я очищу этот мир от всех, кто предал мою племянницу. Быстро поднявшись с пола, она подошла к своему столу и, отбросив письма отца и записки Меллоса. Один год, брат. Один год. Это не должно произойти. Это не может быть концом. Все, ради чего она работала, все, что она жала и сеяла, не может закончиться здесь. Когда последние склянки были опущены в очаг, Алисента Хайтауэр, королева Семи Королевств, трясущимися руками и кровоточащими пальцами взяла перо и бумагу… Молния раскалывает небо как раз в тот момент, когда зеленая королева начинает писать своему отцу. Zȳhys ōñoso jehikagon Āeksiot epi, se gīs hen sȳndrorro jemagon. Мы умоляем Всевышнего, чтобы Его свет просиял и вывел душу из мрака***
Здесь побывал шторм. В ее представлении, это великолепно. Ведь несмотря на ярость природы, оставляющую разрушение, она также способствует очищению и восстановлению. Бури оставляют за собой преображенный ландшафт, где красота и разрушение танцуют рука об руку. Это напоминание о том, что даже самая непокоримая сила, управляющая нашим миром, способна породить нечто прекрасное.***
— Ты способна связать меня с ней? Красная жрица перестала заботиться о ранах принцессы. Она навела на него взгляд, выражение удивления медленно сменяясь на понимание. Человек, стоящий перед ней, внешне не соответствовал легенде, о которой она слышала. Впалые глаза, бледное телосложение, тусклые серебряные волосы, ослабевшие и перегоревшие в круге пыток, в котором он сам себя проклял. Он был драконом, который не насытился, слабым и изнуренным, но не готовым расстаться с единственной драгоценностью, которая ему осталась в этом мире. Поэтому красная жрица даже не удивилась, когда принц Деймон выразил свою просьбу, свой налет требования, потому что дракон не просит а всегда берет свое. — Zȳhys perzys stepagon Āeksio Ōño jorepi, se morghūltas lȳs qēlītsos sikagon. Мы молим Господа разделить свой огонь и воспламенить потухшую свечу***
— Если бы был способ связать мою душу с ее душой, ты бы сделала это? — Принц задал вопрос, его слова проникли в уши красной жрицы как звуки древних заклинаний. Она посмотрела на него с недоумением и осторожностью, словно размышляя о мрачных тайнах, скрытых в этих вопросах. -Мой принц, — начала жрица, — это опасные заклинания, о которых ты говоришь. Опасные не только для тебя, но и для нее. Вмешиваться в жизнь и смерть — это одно, но связывать себя с проклятой душой… Взгляд Деймона был настойчив, красная жрица отметила это. Она отмахнулась от страха, который накатил на нее его вопрос. Ее взгляд устремился на мертвую девушку, и в этот момент она увидела то, что показалось ей в огне предсказания. Честно говоря, роль принца в этом моменте была для нее незначительной. Она была предана судьбе принцессы и ее месту в планах Повелителя Света. -Но сделаешь ли ты это? Сможешь ли ты сделать так, чтобы мне никогда не пришлось покидать ее? — принц переспросил, его голос полон отчаяния и сломанности, как у ребенка, который утратил все. Губы жрицы сомкнулись в жесткую линию, в глазах мелькнула тьма, будто она видела призраки из прошлого***
Hen sȳndrorro, ōños. Hen ñuqīr, perzys. Hen morghot, glaeson. Из тьмы — свет. Из пепла — огонь. Из смерти — жизнь***
— Ты проживешь половину жизни, разрывая свою душу пополам, чтобы отдать вторую часть ей, ставишь себя в зависимость от нее ради своего существования. Ты не осознаешь, во что ввязываешься. Она не дала ему договорить, надеясь, что принц быстро примет решение. Ведь человек, достаточно глупый, чтобы впасть в отчаяние под шум грозы и дождя, должен принять решение: отпустить ли корягу и найти убежище. -Если ты умрешь, она тоже погибнет. Нет другого способа вернуть ее. Она ожидала молчания, которое простерлось между ними. Это было бы разочарованием, но не сюрпризом. Ведь зачем принцу, известному своими эгоистическими желаниями и беспринципностью, который, кажется, снова использует свою племянницу для мести своему брату… Но несмотря на все, в его голосе прозвучала железная решимость. — Тогда это риск, на который я готов пойти.***
Долго ли она блуждала меж звездами. Долго ли наблюдала, как возводятся и умирают империи, как океаны и вулканы создают новые земли. Она следовала воле Господа и просто наблюдала, как развертывается мир, и следит за тем чтобы он оставался в соответствии с планами Владыки Света. Поэтому она явилась в чужую страну, где царит лицемерие и неверие. Она видела всё и знала, что смерть Рейниры Таргариен не должна была произойти. Однако то, чего она совсем не ожидала увидеть, — это преданность, с которой принц-изгой вступил в эту связь. Красная жрица следила за принцем внимательно, произнося свои заклинания призрачным голосом, ритмичным и гортанным, когда просила благословение для души, возвращающейся в свое законное тело. Это удивило ее. Ведь другой мужчина, возможно, не стал бы связывать себя узами, особенно если это означало бы мгновенную смерть в случае чего-либо. Но сделать это с радостью и готовностью? Она хотела использовать эту связь в качестве наказания, показать ему, каково, быть просто расходным материалом, какой ценой приобретать статус, подобно тому, как жрица нашла принцессу в первый раз. Мне некуда пойти… У меня никого нет. Слова принцессы всплыли в ее памяти. Маленький Дракон. Ты не одна. Твое время еще не пришло. Она откладывает тряпку и кивает принцу. Тот приветствует ее с растущим огнем в фиолетовых глазах. Отложив кинжал, принц с готовностью шагает к алтарю. Его большой красный зверь пытается успокоить меньшего, желтого, своими странными щелчками и трелями. Принц поднял руку над телом девушки и, не моргнув глазом, провел по ладони. Деймон осторожно разрезал ладонь принцессы, соединяя их руки, их кровь капает в чашу, которую она приготовила рядом с телом. Грубая имитация другого связывания душ в валирийских обычаях. Он подливает напиток в ее неподвижный рот. И после всего этого принц все так же нежно вытирает кровь, пролившуюся с губ принцессы, и нежно целует ее бледный лоб.***
Утопленник, который потопит корабль со всеми, кто на нем находится, если это будет означать, что он снова увидит свою возлюбленную в глазу бури. Убедившись в правильности своего выбора, она начала произносить последнее заклинание. И только буря над ними разрасталась все быстрее, словно готовя их к тому, что будет дальше. Isse se brōzi hen Aegarax, Jaes Abrar (Во имя Аэгаракса, бога жизни,) lēda Morghul's henujagon se Shrykos' dārōñe (С разрешения Моргула и по милости Шрикоса). Nyke epagon thee balerion, Jaes Morgho (Я предлагаю тебе Балериона, бога смерти,) naejot letagon idaña perzyssy naejot join hae mēre(чтобы связать пламя близнецов, чтобы они соединились в одно целое.) ānogar hen ānogar, lanta naejot mēre (Кровь от крови, двое, чтобы стать одним целым), ēva pōja perzys iksis dombo(пока их огонь не угаснет.) Когда буря утихает и бледно-желтые солнечные лучи проникают сквозь облака, золотой дракон поднимается со своего уютного гнезда, чтобы внимательно рассмотреть новые перемены в атмосфере. В следующее мгновение, возродившаяся Рейнира Таргариен открывает свои аметистовые глаза. Сиракс, ее верная спутница, возводит свою могучую голову и воспевает свою утреннюю песню.