Кровь двоих

      Сиракс подняла принцессу в воздух, новая жизнь пробудилась в ее жилах. Она разливалась вокруг нее, и чем выше они поднимались, тем сильнее вокруг разразился бурный шторм. Это было словно магнетизм, электричество. В течение нескольких блаженных секунд Рейнира закрыла глаза и почувствовала, что именно здесь, в этом моменте, ей принадлежит мироздание. Сиракс издала восторженный клич и несла свою госпожу сквозь бескрайний свод неба и солнца, прыгая с облака на облако. Рейнира не смогла удержать смех, наслаждаясь знакомой и волнующей свободой. —И я скучала по тебе, моя дорогая девочка, — шепнула она своему дракону, Сиракс ответила мягким мурлыканием. Да, она действительно скучала. Потому что только ее Золотая Леди никогда не предавала ее. Но эта мысль омрачила ее радость, напоминая, почему девушка вообще оказалась в воздушном пространстве. — Jurnegon syt ñuha kepus, Syrax—Найди моего дядю, Сиракс, — приказала Рейнира, сжав руки. —Быстро. Сиракс раздраженно хмыкнула, словно уже знала о чувствах Рейниры к ее дяде. Он был не из тех, кого можно было бы легко убедить. — Nyke gīmigon, Я знаю, — вздохнула Рейнира — Yn istiti keligon iā ossēnagonНо мы должны остановить убийства. Dohaerās! Полетели.       Золотая леди вздохнула, но опустилась вдоль скал и гор, ища высоко и низко. Вскоре они нашли ее дядю. Его Кровавый змей встретил их в небе пронзительным свистом, его жилистое тело извивалось в воздухе, как лента, призывая их. Золотая леди была насторожена — она разделяла чувства своей хозяйки к багровому зверю. —Успокойся, Сиракс, — прошептала Рейнира. —Следуй за ним. Они последовали за ним. Внутри принцессы разгорался огонь, когда они приближались к берегам. —Я не буду повторять это снова. Покиньте мой остров. Возьмите своих людей и скажите моему отцу, чтобы он катился в ад. А теперь уходите. Рейнира выкрикивает слова с невероятной силой, которую она обрела, касаясь неба — самого близкого места, где она могла почувствовать настоящую свободу. Принцесса осознавала, какое впечатление она должна производить: благоговение у солдат ее дяди, трепет и страх в зеленой армии. Внутренне она улыбнулась, увидев перед собой встревоженного Отто Хайтауэра. Возможно, Рейнира даже наслаждалась тем, как все поклонились перед ней, когда она шла через бойню в одних перчатках и ночной рубашке, которая развевалась между ее голыми ногами. На мгновение принцессе показалось, что это скорее бальный зал, где празднуется ее возвращение домой. Все глаза сосредотачиваются на ней, дракон придает ей силу, готовясь выступить перед этой аудиторией. Она чувствует Деймона, он разделяет ее раздражение, когда принцесса решает отпустить Зеленых. Если бы она была на четыре года моложе, то могла бы упасть в обморок от мысли о принце-изгое, который затеял бы бурю ради нее. Может быть, всем было бы проще, если бы она позволила своему дяде управлять марионетками от ее имени. Но Рейнира не хотела участвовать в войне, развязанной дядей. Когда она уже повернулась, чтобы уйти с этой сцены, то услышала звук меча, разрезающего воздух, и нежный голос… —Мы не можем позволить этой мерзости выйти на свободу, сир! Я не могу! И веревки, которые когда-то держали Рейниру в ее прошлой жизни, поползли вниз по рукам и ногам, лишая ее подвижности. Сердце заколотилось в груди, дыхание стало более поверхностным, она увидела, как сир Кристон выхватил свой клинок, его глаза расширились от ужаса. Загнанная в угол крыса под когтями хищника, которого она слишком долго мучила. Почему он так выглядит? Как будто он — добыча, в то время как именно она была заперта в этой золоченой клетке, вынося из-за решетки приговор и жестоко обращаясь с ними? Этот человек насмехался над их многолетней дружбой, потому что имел право на роль ее самого верного спутника. Он позволил своей королеве злоупотреблять властью и предпочел ничего не предпринимать, в то время как ее открыто высмеивали и плохо обращались на протяжении многих лет. Разве принцесса была настолько наивной, что думала, будто ее сверкающая белая ночь свободна от эгоизма лишь потому, что он одет в белый плащ? Что его чести и долга перед ней достаточно, чтобы обеспечить безопасность? Неужели его честь была настолько важна для него, что Коль предпочел бы отказаться от их дружбы и ее доверия? Боги, а ведь она ему доверяла, с горечью подумала принцесса. Неважно, ругала себя Рейнира за свою глупость, вскрикивая от боли, когда Кристон вонзил свой кинжал в ее запястье и перерезал его почти пополам. Когда Деймон вонзил свой меч в яремную вену рыцаря и оттащил ее от него, племянница успела подумать только о том, что такие люди, как сир Кристон, никогда не оставят ее безнаказанной за свои грехи. Его глаза кричали: —Шлюха… проклятая… чудовище… Их слова были приговором. Если он должен опозориться, то и она должна пострадать. Это было их наказание, как сказано в Священном Писании. Но Рейнира так долго жила, чтобы кто-то другой двигал ее руками и ногами в нужном им направлении. Она терпит боль, как и все эти годы, проведенные в цепях. Она стоит сама, несмотря на то, что рядом с ней находится дядя. Теперь ей предстоит оборвать те нити, которые связывали ее слишком долго. И она не намерена привязывать их снова. Сиракс, — приказала Рейнира голосом, лишенным эмоций, — Дракарис. Все, что потребовалось, — одно слово. И эти нити были оборваны навсегда. На скалистом обрыве, возвышающемся над бушующим внизу пляжем, когда пыль осела и пламя Золотой Леди угасло, а от истошных криков вражеских солдат остался лишь едкий запах горелой плоти, принцесса Ренира стояла неподвижно, непреклонно и холодно. Ее яркие фиолетовые глаза сверкнули с почти завуалированным удовлетворением, когда солдаты ее дяди небрежно бросили один почерневший труп, его некогда нетронутые белые доспехи вплавились в кожу, половина туловища оторвана (благодаря самой Сиракс), лицо едва различимо, кроме безжизненного зеленого глаза, устремленного в открытое небо. Рейнира до сих пор вспоминает последние минуты жизни Кристона с чувством облегчения, которое овладевает ею. Брошенный своими людьми, беспомощно захлебывающийся в собственной крови, последний образ, который он уносит с собой в семь преисподних, — это женщина, которой он был одержим долгие годы, в объятиях человека, которого ненавидел. Белого рыцаря, который растратил свой белый плащ, чтобы превратиться в плащ-оборотень. Его останки были такими же черными, как и сердце, которое играло с огнем и было разгневано тем, что сгорело в процессе. Поучительная история о том, что случается, когда человек поглощен собственной жадностью.       —Вот это песня, о которой можно петь — говорит она никому конкретно. Может быть, этого и недостаточно, чтобы утолить постоянно растущую в ней жажду жечь больше, причинять больше боли, но, черт возьми, это было приятно. —Ты очень красива, принцесса. —Серебристый голос проплывает мимо ее ушей: —Я знал, что ты еще там. Сиракс издала могучий крик, танцуя над кипящим пламенем их с хозяйкой общей ярости. Караксес следовал прямо за ней, издавая пронзительные, но умоляющие песни. Конечно, ты так думаешь. Я ведь не нужна тебе как пустая шелуха от девушки, которую ты обожал, не так ли? Она как раз собиралась выдать умную реплику, когда на одно мимолетное слабое мгновение Рейнира едва не задохнулась от его состояния. Деймон стоял в нескольких футах позади. Освободившись от доспехов, он был одет в тунику и свободные черные бриджи, и было видно, что последние несколько дней изрядно потрепали его тело. Не считая потери веса и осунувшегося вида, который не был заметен ни под тяжестью, ни даже накануне вечером; щека была зашита, а неловкая походка свидетельствовала о том, что на него навалилось бремя усталости. Он выглядел усталым, под глазами залегли темные мешки, а тонкий рот избороздили глубокие складки. Его голос был мягким и осторожным, когда он спросил: —Как твоя рука? Ее предательское сердце подпрыгнуло от его заботы, племянница повернулась лицом к морю. Ее пальцы все равно прижались к вышеупомянутому предплечью. —Все в порядке, — ответила она, стараясь не дрогнуть.       —Тебе все ещё больно? Она пожала плечами, принц беспомощно вздохнул: —Ты уверена? — Я сказала, что в порядке. — Zaldritsos —Не называй меня так.— Рейнира развернулась и вперила в него пристальный взгляд. Её гнев нарастал, в воздухе потрескивал электрический заряд, когда она вспомнила, что говорили ей красная жрица, мейстер Герардис и даже милая Элинда. —В ночь твоего падения принц доставил тебя в Королевскую Гавань и представил твое тело королю и его двору… —Говорят, что печаль короля была так велика, что он, забыв о себе, сжал тебя в объятиях. —Его единственное дитя, — воскликнул он… —Принц поклялся всем присутствующим, что через год он вернётся, чтобы уничтожить всех, кто виновен в твоей смерти… —Один год, чтобы заключить мир, чтобы убраться с этой земли, — сказал он. — Один год. Так вот почему он так настойчиво обещал ей отомстить вчера вечером. И почему днём дядя искал помощи за границей и обучал людей Драконьего Камня.       —Я думала, что вернуть меня в мир живых, чтобы я страдала вместе с тобой, было достаточно низко, но теперь я слышу, что ты объявил войну против королевства от моего имени? — Рейнира зашипела на него, заметив, как опустились плечи Деймона в знак поражения от того, что его поймали. Боги, все было бы проще, если бы он просто сопротивлялся. —И снова то, о чем я тебя не просила, а ты даже не подумал мне сказать! На самом деле, ты вообще мало о чем мне рассказывал! —А когда я должен был тебе рассказывать, если ты все свое время провела взаперти в своих покоях? — Он надулся. —Я должен был упорствовать и требовать, чтобы ты внимательно выслушала меня? И это что-то изменило бы? Или ты бы вновь обвинила меня в том, что я лишаю тебя свободы выбора? За то, что я не дал тебе возможности избавиться от моего проклятого существования, Лекианна? Рейнира подавила вздох. Племянница, сказал он. Поприветствовав ее на языке предков, принц дал ей понять, насколько серьезно настроен. Его мягкий лавандовый взгляд, обычно покорный и тоскующий, напряженно пылал, Рейнира не могла не парировать в ответ. —Не искажай мои высказывания, дядя, — сказала она, поднимая край юбки, чтобы встать перед ним, встречая его взгляд. Рейнира не ответила на валирийском. —То, что ты сделал, — это нечто большее, чем извращенное стремление к справедливости. Деймон жаждал огня, он жаждал крови, но Рейнира не предоставляла ему это. Возможно, он думал, что ее появление сделает всё простым. Одного приказа, одного взгляда, и Зеленые будут разгромлены. Она сдерживала Деймона, удерживала свою власть над ним. Должно быть, порочный принц осознавал это, судя по недовольству, которое проявлялось на его губах. С нетерпением вдохнув, чтобы взглянуть на девушку свысока, Деймон выпрямил плечи и сосредоточил свой взгляд, который искрился энергией. Именно в такие моменты Рейнира вспоминала, что ее дядя в первую очередь был воином, а не членом семьи или возлюбленным. Он убивал и, возможно, удовлетворял свои желания задолго до ее появления, ломал шеи врагам и преступникам своими голыми руками. Он мог бы схватить ее за шею и управлять ею, как это случилось в прошлом в переполненной комнате. Но он этого не делает. —И что, ты хочешь, чтобы я ничего не предпринял.—Принц говорит ей прямо в лицо, их носы почти соприкасаются, голос равномерный и угрожающий. —Пусть твое тело гниет, когда все виновные выходят на свободу? Когда эти подонки используют твое имя в своих целях? Рейнира вздрогнула. —Мне не было дела до того, что ты сделал. Я была мертвой, помнишь? И это было правдой. Давно она перестала обращать внимание на трон и то, что о ней думают. Так почему же ее это должно волновать, когда она наконец-то будет свободна? —Поверь мне, это так, — говорит принц, его тон голоса внезапно становится скорбным. Деймон отступает, Рейнира невольно вздыхает. На его лице нет никакого выражения, но глаза продолжают оценивать ее. Когда они успели так сблизиться? Почему она позволила себе… —ты знаешь, что сказал твой заклятый белый плащ? Она могла только догадываться, что именно. —Он был рад, что ты жива, что ты оскорбляешь трон. Он с радостью отдал бы тебя своим людям, если бы ты не вмешалась, — отвечает Деймон. Рейнира хмурится, губы сжимаются в тонкую линию. Она даже не могла рассердиться на то, что уже знала. Ведь именно она погубила его, когда Кристон отвернулся от нее после одной ночи. Разве ее темноволосый сын не был доказательством того, что она изменила своему мужу? Шлюха, какой она и была… Напряженный взгляд Деймона смягчается, но горечь в его голосе остается. —Неужели ты бы успокоились в своей смерти, зная, что ублюдки, которым ты когда-то доверяла, не получат ни капли возмездия за содеянное? Рейнира отводит взгляд, по ее щекам ползет жар стыда. —Теперь это не имеет значения, не так ли? Ты взмахнул мечом, а я сожгла их всех. Они все заплатили за это. —Этого недостаточно. Она застонала, ее рука рассекает воздух, как лезвие. —Когда же будет достаточно, Деймон?! — кричит принцесса ему. Он молчит, рот упрямо закрыт, но глаза — эти выразительные, умоляющие, яростные глаза — снова говорят за него, когда слова не помогают: Разве она не знает больше всех? —Принцесса. Мой принц. Таргариен посмотрели на молодого человека в простой одежде, нервно кланяющегося им. Гавен, вспомнила Рейнира, был единственным аколитом мейстера Герардиса. Он был предан писаниям Семерых и боялся всего, что могло бы угрожать его убеждениям. По крайней мере, он ещё не продал их Зеленым. Эта честь досталась сиру Альфреду Бруму, который ожидает своей участи после ареста при попытке украсть гребную лодку, пока драконы были в отъезде. Он, к счастью, прервал напряжение, возникшее между ней и дядей.       На короткую секунду. Затем взволнованный молодой человек снова открыл рот."Сир Хайтауэр очнулся. —Он будет жить, мейстер? —спросила Рейнира, хотя знала, что ответ будет отрицательным. —Его раны очень серьезны, ваша милость, — мейстер Герардис сохраняет нейтральное выражение лица, но его низкий голос звучит твердо. —Ожоги третьей степени от головы до пальцев ног. Повреждены нервные окончания, что ограничивает его движения, а отек и изменение цвета кожи указывают на явные признаки инфекции, скорее всего, возникшей, когда он прыгнул в воду, пытаясь спастись от пламени, — он делает паузу в своем утверждении, основанном на фактах. Рейнира и Деймон смотрели на раненого старика, теперь уже действительно вечного незнакомца, с глубоким недоверием, написанным на их лицах. Когда Гавен рассказал им о выживании старого Десницы, их глаза расширились от недоумения: они опасались, что упрямый таракан, как только сможет, примется за старое. Но теперь они понимают, что беспокоиться было не о чем.       Отто Хайтауэр, жадный второй сын одного из мелких домов королевства, известный своей хитростью и талантом возвышаться над другими, почти всю свою жизнь пытался подчинить драконов своей воле, уверенный, что его не сожгут. Теперь он был жестоким свидетелем неумолимой хватки огня. Его кожа была покрыта почерневшими тканями, открытыми ранами, изъеденными мухами, обугленной и пестрой плотью. Тонкие одежды, прикрывавшие грудь до колен ради собственной скромности, не могли скрыть этого кошмара. —Его пульс намного ниже нормы. Отто повезет, если он переживет хотя бы неделю при надлежащем лечении, — зловеще говорит мейстер Герардис. Половина его лица была полностью сожжена. Белые зубы резко выделялись на фоне жестких и морщинистых красных мышц лица, другая половина была покрыта сажей, а борода опалена. Мужчина что-то бормотал себе под нос, его несовпадающие глаза — один карий с призраком, другой серый мутный — немигающим взглядом смотрели в небо, в котором не было ничего, кроме пустоты, словно пламя украло часть их души. Обычный человек был бы в ужасе. Однако, как и в случае с гибелью Кристона Коля, Рейнира может только думать о том, насколько уместным было то, что огонь выявил двуличность Отто Хайтауэра. Деймон мрачно усмехнулся, вытащил кинжал и уже преследовал свою беспомощную жертву. —Тогда давай избавим его от страданий. Рейнира оттаскивает дядю назад, обхватывая пальцами кинжал: —Не надо. Он смотрит на неё с изумлением и одновременно с яростью. —Ты оставишь его в живых после всего, через что он нас заставил пройти? — Его глаза сузились, мышцы под кончиками пальцев подергиваются в ответ. Принцесса не обращает на принца внимания, теперь она смотрит на мейстера. —Сколько времени у него есть? —Максимум три дня, принцесса. —А путь от Драконьего Камня до Королевской Гавани — тоже три дня, не так ли? —Верно. Понимание пришло сразу, Рейнира не отпускала его до тех пор, пока Деймон не ослабил хватку и не убрал клинок в ножны. Рейнира подходит к сломанному человеку, наклоняется и с безразличным выражением лица смотрит на двуликий ожог на его лице. Она видит тот момент, когда Отто Хайтауэр действительно видит её. —Ч… ч… ч… что… вы… у…— Он заикался. Принцесса не смогла бы ответить на этот вопрос, даже если бы захотела. Убедившись, что она — последнее, что увидит этот злобный змей, Рейнира приказала мейстеру, даже не разрывая зрительного контакта. —Подготовьте его. Гарантируйте, что он восстановится достаточно, чтобы пережить поездку, но не сделайте его слишком крепким, чтобы воспользоваться оставшимся временем. Соберите все тела, находящиеся на берегу. Я хочу, чтобы их загрузили на лодки и отправили обратно в Королевскую Гавань. Ты хочешь справедливости, дядя? Вот твоя справедливость. Но я отказываюсь играть твоей рукой. —Ваша милость! Вы вернулись! Элинда взволнованно приветствовала её, едва не споткнувшись о ноги, когда вышла навстречу как раз в тот момент, когда она сошла с Сиракс. Они вернулись в замок без особых шумихи. Хотя из-за драконов было трудно оставаться в тени. Пока Элинда суетится вокруг её испорченной ночной рубашки, Рейнира по ошибке оглядывается на Караксеса коня его хозяина, беседующего с хранителями драконов. Принц тоже наблюдает за ней, его глаза все ещё сужены от презрения. В ответ Рейнира вызывающе наклонила голову. Деймон всё ещё был в ярости. Даже когда они оба смотрели, как последний оставшийся корабль Хайтауэров уходит в открытое море, а одному храброму (и подкупленному) моряку поручили доставить столь ценный груз прямо к берегам Королевской Гавани. Ей не нравилось, что он считает себя вправе нанести ещё один удар по Хайтауэрам. Это было бы разумно, — согласилась она. Отто славился как виртуоз в управлении всем, что происходило в его увлекательных интригах. Без его вмешательства, «зелёные» были бы несостоятельны. Алисента была бы никем. Но она хотела передать послание. Алисента украла её отца, теперь Рейнира должна сделать то же самое. Однако, в отличие от неё, Реанира, по крайней мере, не намерена оставлять его у себя. Он не стоил её дыхания. И всё же принцесса понимает, что сегодня сделал Деймон. Как и её отец, он собрал для неё армию и выступил против своего смертельного врага, пытаясь защитить свою племянницу… несмотря на все ее попытки его переубедить. А потом, когда он спас её от Кристона Коля… и обнял, словно боясь снова потерять… Девушка покачала головой и прогнала эти мысли. Она всё ещё хранила от себя эту угрозу. Он явно не мог доверять ей, так почему же она должна доверять ему? Тем не менее, Рейнира решила дать порочному принцу то, чего он так жаждал. Позже стало известно, что сир Альфред Брум был тем, кто сообщил Королевской Гавани о её воскрешении. Он также рассказал о глубоких связях Отто на Драконьем Камне, Рейнира позволила принцу-изгою собрать всех шпионов и сделать с ними всё, что он пожелает. Деймон всё же сумел удовлетворить свою жажду крови, отрубив голову сиру Альфреду Бруму на глазах у всего двора. А также развесил по стенам замка на всеобщее обозрение головы других подозреваемых шпионов. В последующие ночи они не разговаривают друг с другом. Однако эта ночь, в отличие от других, не была такой тихой, как обычно. Раздавались громкие возгласы, люди танцевали, смеялись и пили. Их песни взлетали ввысь, а музыка лишь усиливала приподнятое настроение, ведь все вместе праздновали победу Драконьего Камня. Казалось, мир ожил впервые за несколько недель. Возможно, даже за несколько десятилетий на этом тихом острове. На устах солдат звучал один и тот же тост: «За Принца-изгоя! Героя Драконьего Камня!» «Да здравствует воскресшая принцесса! Наша Королева Драконов!» Рейнира наблюдает за ними со своего балкона и удивляется, как все они могут быть на стороне изгнанного принца и воскресшей принцессы, несмотря на то, что знают, что их ждёт. Как они могут находить столько радости в жизни и не жить в страхе перед завтрашним днём? Отто Хайтауэр всё ещё жив, Зеленые получат свою корону, а они фактически являются предателями на стороне Деймона. Так в чём же смысл всего этого? Рейнира смотрит на звезды. Как можно найти смысл в жизни, в которой постоянно приходится бороться за выживание? Она смотрит на окно в самом дальнем углу башни Морского Дракона, единственной из спален, которая была занята. Тускло горит одна свеча, и от тени, остановившейся у окна… Ей интересно, задаются ли другие теми же вопросами. На следующее утро принцесса сидит у себя в гостиной, спрятавшись от остального мира в мире этих исписанных страниц. Одиночество было желанным. Как бы ни была ей дорога мягкая компания Элинды, Рейнира часто забывала о том, что в тишине можно обрести покой. Никто не беспокоил её, не навязывался своего присутствия, не разочаровывал её. Никто не критиковал её за безразличие к окружающему миру, никто не говорил тихо за спиной, зная, что она может подслушать. Но тут она слышит тяжёлые шаги, проникающие в периферийное зрение. Он ждёт, когда она обратит на это внимание. Она переходит на другую страницу и даже не смотрит на него. —Что тебе нужно? — Её незаинтересованность была очевидна, Деймон выдохнул. —Письмо из Эссоса. Подумал, что тебе следует знать. Он протянул ей пергамент. Рейнира бросила на дядю косой взгляд, поскольку Деймон так и не бросил пергамент, взяла его из его рук и прочла. С запозданием она поняла, что принц пытался отозваться на одну из последних вещей, которые она сказала ему раньше. —Ты даже не подумал сказать мне об этом! На самом деле, ты вообще мало о чём мне рассказывал! Она рискнула поймать его взгляд из-под ресниц и почти пожалела об этом. Деймон снова выглядел как на пляже: боялся её спугнуть, боялся сделать первый шаг и быть заживо съеденным её гневом. Но при этом держал её взгляд с полной уверенностью и решимостью. По правде говоря, принцесса, возможно, впервые видела такую открытую уязвимость у мужчины, который гордился тем, что скрывает свои эмоции за бесцеремонностью и нарочитой жестокостью. Не в силах больше смотреть ему в глаза, она переключила своё внимание на содержание письма. Прочитав только первые два предложения, она не могла не поднять бровь. —Вы вступали в контакт с принцем Пентоса по поводу причитающейся вам виллы на его территории? Зачем? Неужели ему так не терпится снова покинуть её? Раньше у него не было проблем с тем, чтобы уйти, не попрощавшись. Должен ли дядя теперь просить у неё разрешения за все те случаи, когда этого не делал? Деймон надел маску осторожного нейтралитета. На этот раз он не был хандрящим дядюшкой. Он был солдатом, отдающим рапорт своему командиру. —Мои люди в Королевской Гавани сообщили мне о случившемся. Они написали два дня назад, возможно, как раз в то время, когда Отто Хайтауэр отбыл со своим флотом, что корона в смятении. Она смотрит на своего дядю, ожидая продолжения. —Корона пыталась замять всё это, но безуспешно. Простые люди заполонили порты, ожидая возможности уехать в Эссос ради собственной безопасности. Даже некоторые мелкие лорды королевства используют свои собственные корабли, чтобы уплыть, или требуют от своих повелителей больше продовольствия и ресурсов, чтобы защититься от надвигающейся опасности, которую принесет корона. —А мой отец? Что он говорит по этому поводу? Деймон делает паузу: —Он всё ещё заперт в своих покоях. Его супруга правит вместо него, или… по крайней мере, едва справляется с этим. Лайман Бизбери покинул свой пост. Харролд Вестерлинг… Ну, он пытается справиться с беспорядками, как может, с тех пор как Золотые Плащи были вынуждены распуститься. Сердце Рейниры ёкнуло. Ей было наплевать на отца (ему тоже было наплевать на своё королевство), но сир Харролд был тем, кого, как знала Рейнира, её смерть сильно затронет. В каком-то смысле она видела в нём своего отца больше, чем того, кто разделял её кровь. И знать, что он единственный, кто остался при дворе отца, кто заботился о ней… —Принцесса Рейнис также была замечена отправляющейся в Дрифтмарк на «Драконьей спине».— Её муж воспользовался возможностью в условиях вакуума власти вернуть себе контроль. —Лейнор уехал в ту ночь, когда ты… Деймон не нуждается в том, чтобы продолжать. Семья мужа должна была встать на её сторону. Она позволила им прикрыть её своей защитой, а в итоге они оставили её ни с чем. Они не заслуживают её жалости к своей раздробленной семье. —Мы подозреваем, что на Драконий камень будет отправлено ещё больше солдат, когда Отто Хайтауэр будет доставлен к ним. Принц Реджио предложил убежище до тех пор, пока ты не захочешь больше скрываться. Я пользовался виллой во время своих ежегодных поездок по миру, когда мне требовалось место для отдыха. У меня их несколько по всему Эссосу. Она судорожно вцепилась в пергамент. —Не вызовет ли моё присутствие в одной из ваших святынь нежелательных воспоминаний? Деймон наклоняет голову: —К чему такие вопросы? —Одно из них должно было быть там, где оно прячется все эти годы. История о том, как ты убил её жениха, чтобы забрать её себе и устроить романтическое свидание, спасая её от гнева её отца и брата, была всегда популярной в песнях. Он расширил глаза, поняв, о ком идёт речь. —Она ничего для меня не значила.— Принц огрызнулся: —Не так много, как ты. —Бедная леди Лейна. Продана одному мужчине, брошена другим.—Не удивительно, что она не может показаться в Вестеросе после того позора, который на неё обрушился, — беспечно ответила Рейнира. Рейнира не раз завидовала леди Лейне за то, что та украла сердце её дяди, что она так быстро стала объектом его желания, что он отказался от желаний кронпринцессы и отдал их кому-то другому. Но потом она услышала о том, как молодая женщина, проведя несколько лет в статусе обручённой и не имея ни малейшего намерения сдвинуть свадьбу с мертвой точки, покинула своего дракона и больше никогда не оглядывалась назад. Что нужно сделать, чтобы желания Деймона были наконец удовлетворены? Почему он должен настаивать на своем? В конце концов, она надеялась, что её кузина найдет настоящее счастье в другом месте. Больше всего на свете она любила летать. Кулаки дяди сжались, он отвернулся от неё. Может быть, он жалеет о том, что оставил свою суженую ради неё? Неужели их совместные воспоминания были настолько счастливы, что он не мог позволить ей увидеть их отражение в своих глазах? Вместо этого дядя ещё раз удивил её, ответив: —Я сказал Лейне, что это будет пустой брак. Но она всё равно добивалась своего. И я… я подумал… Он запнулся, потом посмотрел на племянницу с намерением: —Она знала, что кроме тебя никого нет. Это было всё, что Деймон сказал, к её удивлению, прежде чем выпрямил спину. —Я продолжу собирать свою армию. Не заблуждайся, Рейнира, я намерен сравнять Вестерос с землёй во имя всех тех, кто причинил тебе боль. Я никогда не остановлюсь, пока головы всех наших врагов не окажутся на шипах, которые будут выстроены на стенах Королевской Гавани для всеобщего обозрения. Не довольствуюсь тем, что есть, пока не устраним всё это и ты снова обретешь свою радость под лучами солнца. Он уходит, оставляя Рейниру размышлять. После того как кошмарный сон заставил принцессу раствориться в надрывных криках и слезах, Рейнира решила, что настало время покинуть удушливую атмосферу своих покоев и исследовать замок. Это предложение Элинда высказала, когда ей принесли поднос с завтраком, и принцесса с удивлением согласилась. Мейстер Герардис улыбнулся, когда увидел, что Рейнира выходит из дворца. Он был рад, что она больше гуляет.       —Прогулки чудесно поднимают настроение, принцесса. Они поддерживают конечности и сердце в тонусе. Должен признать, что за последние несколько дней я даже вижу заметное улучшение вашего здоровья», — сказал он. Прошло пять дней с момента нападения на берег. Большую часть этих дней Рейнира провела в библиотеках или на территории дворца, чтобы посидеть на поваленном дереве и погрузиться в красоту сада Эйгона. Годы запустения превратили некогда тщательно ухоженный подарок Первой Рейнис своему мужу и королю в старый гобелен, каким он когда-то был. Заросшие полевыми цветами и вьющимися лианами, нестриженые живые изгороди теперь оплели своими усиками старые статуи валирийских богов и их драконов. Залитые солнцем дорожки были скрыты пышным пологом листвы, яркие цветы распускались, составляя яркий контраст с корявыми ветвями древних деревьев, а воздух наполняла симфония птичьих криков. Именно здесь она могла избежать любопытных взглядов и просто найти успокоение, которого так жаждала. Здесь все оставалось на своих местах. Несмотря на изменения, произошедшие с годами, сад остается вечным и нетронутым. Когда Рейнира подняла голову и увидела, как шелестят розовые листья, танцуя на ветру и пропуская сквозь себя солнечные лучи, она почувствовала умиротворение. Чудовищный огонь в ней утих, превращаясь в приятное тепло. Сегодня бутоны цветков золушки были закрыты. Они распускаются только раз в году, и только в весенний месяц. От мейстера Герардиса Рейнира узнала, что в этом году они распустились раньше, как раз в то время, когда родился её сын.       Они и сейчас стоят вплотную друг к другу, и иногда Рейнира задумывалась, не потому ли, что магия этого острова почувствовала нового весеннего принца и не может смириться с его потерей. Она задаётся вопросом, увидит ли она когда-нибудь их цветение снова. Её мать была под деревом как раз перед тем, как её оторвали от него, и теперь украденное будущее её сына горько отзывалось в сознании. Внезапно принцесса обнаружила, что встаёт, чтобы покинуть сад и его воспоминания. Приходит новое письмо. Оно лежало на столе, когда деавшеп вернулась с ежедневной прогулки с Элиндой. На этот раз его доставил не Деймон. А Деймон — первый человек, который знает все письма, приходящие на остров. Её шаги становятся осторожными, она дрожащими пальцами разворачивает пергамент. И всё снова рушится. Рейнира кричит и приказывает Сиракс прижаться к склонам гор. Сиракс взмыла в воздух, издавая пронзительный крик боли и гнева. Она несла свою хозяйку, позволяя той выплеснуть свою ярость на мир. Инферно в её груди было настолько сильным, что оно выливалось в пламя Сиракс, испепеляющее лики гор до тех пор, пока те не перестали существовать. Даже другие дикие драконы старались держаться подальше от буйства Сиракс. Вермитор издал предупреждающий рык, но Сиракс щелчком пальцев заставила его и Сильвервинга покинуть Драконмонт, чтобы он уничтожил их святилище. Даже гордый и могучий Каннибал отступил и спрятался в пещерах в знак покорности. Её рев сотрясал землю, а дыхание дракона испепеляло скалы, расплавляя камень под ними. Каждый уголек, падающий на землю, был слезой, пролитой по потерянным жизням, каждая гора, сожженная её гневом, была свидетельством боли. Но этого было недостаточно. Они должны сгореть. Всё должно сгореть. Сквозь облака пронёсся пронзительный свист, а затем красная вспышка обошла Сиракс и блокировала его продвижение по другой стороне горы. Золотая Леди бросилась в атаку, но Кровавый змей оказался быстрее. Он посмотрел на свою племянницу, когда пролетел над ними, а затем использовал свой размер, чтобы показать, как легко может одолеть её. Деймон прилетел, чтобы положить конец её буйству, которое всё ещё не прекратилось. —Рейнира! Довольно! Ты причиняешь боль! — крикнул Деймон, перекрикивая ветер. Его беспокойство доносилось до ушей Рейниры. —Может быть, я хочу этого! — крикнула она в ответ. Кто он такой, чтобы диктовать, как поступать с обиженными? Ему предстоит сразиться с целой армией. Он должен чувствовать кровь врагов на своем лице и слышать их крики, чтобы питать чудовищное пламя внутри себя. И всё же он не даст ей такого удовольствия — сгореть тоже. —Тогда вымести это на всем остальном мире! Не на Сиракс! Внизу Золотая Леди издала низкий рык, её дыхание стало рваным, дым всё ещё клубился в ноздрях. Только через секунду принцесса поняла, что её дракон тяжело дышит не от едва сдерживаемой ярости. —О-о-о, моя бедная девочка. Иксан… Иксан сир ваорезнуни… Мне так жаль, — вздохнула Рейнира, успокаивая свою маленькую госпожу успокаивающим поглаживанием по спине. Золотая драконица издала тихую трель и наклонила голову в сторону успокаивающей руки, подтверждая сказанное. Они приземлились на скалу неподалёку, всадница осадила своего верного спутника, положив нежную руку на массивную, тяжело вздымающуюся грудь дракона. Сиракс была её единственным утешением в те мрачные дни. Будь то холодная отповедь наглости отца или понесённые потери — она находила утешение в песне дракона, которую та пела ей, глядя на холм Рейнис. —Мне очень жаль, моя маленькая леди. Я не хотела… — извиняется она мягким, ободряющим шепотом. Теперь она причиняет ей боль, заставляя разрушать и доводить себя до предела, лишь бы заглушить боль своей госпожи. Сиракс в ответ щетинится, но прижимается к принцессе правой рукой.       Демон и Караксес следуют ее примеру, объезжая вокруг скалы. Дракон останавливается на небольшом расстоянии, позволяя своему всаднику слезть на землю. Ее дядя молча наблюдает. Он не давит и не лезет на рожон. Он дает Рейнире еще несколько мгновений, чтобы она успокоилась, прислонившись к Сираксу. Когда внутренняя буря в ее душе стихает, сердцебиение Сиракс сливается с ее собственным, Рейнира извлекает из кармана скомканный листок. —Это от Алисенты, — прошептала девушка. Деймон ловит кусок бумаги, который ему передают. Это была страница из прошлого, из времени их девичества. С оборота бумаги надпись: —Хоть наши пути разошлись из-за амбиций моего отца, помни, что я не забыла о той любви, которая когда-то объединяла нас. Рейнира воспринимает это с ноткой сарказма, которой это письмо было полно, так же как и Деймон в данный момент. Его лицо исказилось в отвращении, и он медленно разрывает листок бумаги на кусочки, позволяя ветру унести их в открытое море. В ее памяти всплывают образы, связанные с Алисентой. Моменты, когда они веселились в Годвудах, смеялись и мечтали о мире за пределами своего отца. Алисента, молилась вместе с ней за душу своей матери. Помощь Алисенте в надевании свадебного платья перед тем, как ее отец укроет ее своей защитой. Алисента, старающаяся исправить то, что уже было разрушено. Алисента, обвиняющая ее в том, что она была в отношениях с дядей. Холодный взгляд Алисенты. Зеленое платье Алисенты. Алисента, украшающая себя драгоценностями своей матери. Алисента, возвышающая своих детей над ней. Насмешки Алисенты. Ее коварный облик. Алисента. Алисента. Алисента. Неужели порезы, которые они нанесли, настолько неглубоки, что их можно просто заклеить мазью и на этом закончить? Что достаточно лишь одной реликвии из прошлого, чтобы вся боль исчезла? Конечно, нет. И Алисента это знает. Она использовала эту страницу, чтобы сломить ее, чтобы дать ей понять, что, претендентка она или нет, воскресшая легенда или принцесса-призрак, власть здесь принадлежит ей. Она и раньше ломала Рейниру. Почему она думает, что не сможет сделать это снова? Зеленая королева, может быть, и хотела бы, чтобы все так думали, но она уже не та беспомощная жертва, какой была в первые годы брака с королем. Она изменилась, но ее старая подруга, возможно, до сих пор считает, что была жертвой бесконечного стремления отца к большим амбициям. Но она прислушалась к голосам, обещавшим ей власть, которая лежала в ее руках, и поддалась на песню сирены. Ее руки не были чисты. Она использовала свою невинность против себя самой. —Я должна была сжечь Отто Хайтауэра дотла. Я не должна была давать ей возможность попрощаться с отцом. Она украла у меня моего отца, она украла у меня все! Почему я должна была… Она не должна была отпускать Отто Хайтауэра с дыханием, которое еще оставалось в его груди. Принцесса думала, что, отправив этого… отца шлюхи обратно к ней, едва живого и отмеченного пламенем Сиракс, она передает послание. Ясное предупреждение Алисенте, если та снова нарушит ее покой. Очевидно, этого было недостаточно. Вместо этого она попыталась удвоить свои усилия: послала ей мольбу, знак их дружбы, чтобы сыграть на ее чувствах. Но Алисента выставила ее мстительным призраком, в то время как сама, благородная и богобоязненная леди, подставившая другую щеку, вместо этого посылает мирное подношение. Мир вокруг них расплылся в тумане, дезориентируя. Неужели тебе было так легко, Алисента? Как долго ты играла со мной, как с дурочкой? — Тогда чего же ты хочешь, Рейнира? — Голос Деймона вернул ее на поверхность, его острые сиреневые глаза смягчились от ее отчаяния. — Что можно сделать, чтобы залечить такие раны? Рейнира хочет, чтобы все вернулось на круги своя. Она хочет вернуть свою мать, своего сына и жизнь, которой ее лишили. Она хочет отдохнуть под облаками и почувствовать тепло солнца на своем лице. — Ничего! Ничего этого не исправит! — кричит она. — Они снова потащат меня назад! Снова посадят на цепь и заставят петь для них! Я не могу этого допустить, я не могу… я не могу… Сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах, как неумолимый барабанный бой, принцесса была на грани того, чтобы перевернуться. Деймон подошел ближе, медленно, словно приближаясь к дикому животному. — И не будет. Уверяю тебя, они заплатят за все, что сделали с тобой… Когда Деймон делает ошибку и тянется к руке, Рейнира отдергивает ее. Зачем ему понадобилось возвращать ее? Деймон мог бы легко осуществить свою «месть» и без ее присутствия. Он мог бы превратить ее в мученицу и сделать ее самоубийство поводом для сплочения королевства в результате несправедливого и коррумпированного суда. Ее смерть должна была облегчить ему завоевание благосклонности королевства и расчистить путь к Железному трону. Они были бы счастливее от этого. Принцесса говорила о том, что больше не будет ему в тягость, но зачем? Зачем было бросать все это, чтобы быть с ней? Почему ты не мог просто отпустить меня? — Я должна убить тебя и покончить с этим, — зашипела она, уперев обвиняющий палец ему в грудь. — Убери того, кто привел меня сюда, и надейся разорвать связь между нами, чтобы я могла наконец отдохнуть. Деймон вздрогнул. Рейнира терпеть не могла, когда он смотрел на нее, как на побитого щенка. — Но так ли это? — Он сглотнул. — Мое убийство даст тебе утешение, которого ты желаешь? Рейнира моргнула. Конечно, она хотела уйти. Она отчаянно хотела сбежать из этого мира, который заставлял ее танцевать под их песню. Она ненавидела, что за каждый миг счастья ее ждала дюжина трагедий. — Да, — прошептала она. Принц-изгнанник лишь вздохнул в ответ и кивнул. Он подошел ближе и положил руки на ее предплечья, крепко сжав их. Принцесса подумала, что, возможно, дядя столкнет ее со скалы и сломает ей шею. Сработает ли это, зная, что ее могут просто вернуть? Это было неважно. Возможно, если бы она потеряла свою жизнь в руках того, кто дал ей ее, все было бы иначе. Тогда он схватил ее за руку и вытащил из воздуха нож, который она держала в другой руке. И приставил острие к своей груди. Рейнира задохнулась: —Что ты делаешь! Где-то позади них Сиракс в полном внимании, явно в беде, а Караксес приказывает ей подождать. Демон усмехнулся: —Работа будет муторной, но нож в сердце сделает ее менее болезненной. Если ты не хочешь, чтобы я мучился, тогда достаточно будет горла. Рейнира скрежетнула зубами: —Прекрати это безумие, дядя… Деймон продолжал: —Если ты действительно не видишь смысла жить дальше, то убей меня и сама отправь меня в семь адов. Иди к своей матери и скажи ей, что твой дядя снова не смог тебя защитить. Рейнира замолчала. Деймон горячо продолжил: —Заканчивай с этими хлопотами, Рейнира. Его глаза оставались немигающими. Принцесса метнула взгляд на нож, который он держал в руке. Он готов нанести смертельный удар, Рейнира видит, как он разрывает их связь раз и навсегда. Время словно зависло, превратившись в поле битвы между их кипящей яростью и неожиданным всплеском чего-то другого… чего-то приятного. Дрожащей рукой она крепко сжала эфес, медленно вводя острие клинка в его сердце, окрашивая темно-синий дублет его кровью. Караксес испускает жалобное воркование, но не двигается, чтобы защитить своего хозяина. —Все в порядке, — тихо шепчет Деймон, — это не должно быть больно. —Не должно быть больно ни тебе, ни мне? — подумала она. Ей не нравилось, как он мягок с ней. Как легко дядя принял решение позволить ей иметь над ним такую власть. Нужно взять свою жизнь в свои руки и использовать ее по полной программе. Всего один толчок. Один толчок — и она свободна. Больше она не увидит слез Элинды и убежденности в том, что она не чудовище. Она больше не будет терпеть поддержку и мудрость мейстера Герардиса. Больше ей не придется сталкиваться со своими подданными, людьми дяди, которые прославили ее защиту на поле боя. Не позволяйте никому больше отнять ее у вас. Больше она не увидит усталых, но преданных сиреневых глаз, говорящих ей, что он все еще заботится, держит ее в своих объятиях, чтобы показать, что он все еще здесь. Что он никогда больше не оставит ее. Не пришло твое время, Огненное Сердце. Оружие выскользнуло из ее руки, развалившись на земле, и она выбралась из тьмы. Деймон не проявил признаков облегчения и даже не прикрыл маленький прокол на своей кровоточащей плоти. Он просто ожидал, пока Рейнира придет в себя. Девушка была истощена, ей больше не хотелось оставаться на этом острове. —Забери меня отсюда, Деймон. Забери меня. Деймон кивает, его рука дергается вверх, но, подумав, принц сдерживает себя. —Тогда отправимся в Пентос.