Кровь двоих

      Не каждый день принц Пентоса устремлял свой взор в открытое небо. Как человек, которому пришлось строить себя с самых низов, его учили всегда смотреть в будущее, чтобы не позволить гордыне захлестнуть себя. А в противном случае следовало продолжать смотреть вниз и заниматься своими делами. Когда он и сотни его слуг, рабов и жен ждали его позади, принц думал о том, где бы он был, если бы не посмотрел в небо в тот самый роковой день, восемнадцать лет назад. Если бы он, новоизбранный принц, не пользовался особой поддержкой и любовью народа, избранный лишь благодаря влиянию своего отца-магистра и выполнявший лишь роль фигуры, а не фактического правителя, не рискнул вместе с Красным Драконом Запада расширить свою власть. В то время принц Деймон стремился на Восток, чтобы найти союзников для восшествия на престол своего брата, а сам нуждался в хорошем и богатом союзнике. Два самодура, стремящиеся к власти, объединились; Деймон указал принцу верное направление, чтобы найти нужных мечников, и предложил своих людей, чтобы поддержать принца. В ответ дракон принца служит напоминанием всем, кто пытался сделать из него марионетку, о новом друге, которого он приобрел. Завязав хорошие отношения, он нашел принца Деймона очаровательным, дерзким, порочным человеком. И все же, несмотря на деловой аспект, лежащий в основе их союза, Реджио видит в нем своего друга. Или, по крайней мере, самого близкого друга.       Таргариен держит врагов принца Реджио на расстоянии с помощью своих глубоких карманов и Кровавого змея, на котором летает. Принц Пентоса снабжает принца-изгнанника важной информацией и приютом, когда его изгоняет собственный брат. Это было сотрудничество, созданное на небесах. Их союз был хорошей инвестицией, которая привела их к нынешней ситуации. Слуги шептались на бастардном валирийском. — Я слышал, как принц-дракон проклинал своего брата и всех, кто был свидетелем его горя, — сказал один из них. — Правда ли, что принц-дракон использовал магию крови, чтобы вернуть свою возлюбленную из мертвых? — спросил другой. — Должно быть. Иначе зачем бы Воскресшая принцесса прилетела на драконе в ночном белье, чтобы спасти своего дядю от гибели, если бы не их общая любовь? — Я все еще не верю, что она умерла. Такое — легенда, дело рук фанатиков Р’холлора. Она инсценировала свою смерть, я в этом уверен. Харатис вздохнул и не обратил внимания на слуг, вспомнив о туманном письме, которое принц-дракон прислал более двух недель назад. Он не был совсем уж невежественным в вопросах Вестероса, особенно когда речь шла о королевской семье. Многочисленные пьяные ночи, проведенные Деймоном в сожалениях и потерянном оцепенении, честно говоря, стоили больше, чем то, что сообщали его шпионы. Но теперь любопытство не могло удержаться от предположений. Неужели принц-изгой наконец сорвался? Неужели предательство брата стало последней каплей после того, как он отказался от руки племянницы, которая могла бы спасти ей жизнь? Словно в ответ на его размышления, небо пронзил знакомый вопль, за которым последовал не совсем знакомый рев.       Две неуклонно приближающиеся тени с бьющимися крыльями заставили изумленных зрителей затаить дыхание и устремить в небо взоры на двух великолепных драконов, грациозно парящих над головой. Один золотой, другой кроваво-красный, их мощные крылья с ритмичной точностью рассекали воздух, а хвосты развевались за ними, как царственные знамена. Он мог только улыбнуться, не выказав ни малейшего удивления знакомым зрелищем, но даже он не мог не вздрогнуть, когда земля задрожала под ними, когда два зверя приземлились. Увидев, что всадники медленно сходят с драконов, он первым приветствовал их, протянув руки в знак приветствия. Хотя, судя по всему, внимание принца привлек не он. Всадница золотого зверя была невысокой женщиной. Волосы, перевитые серебряными и золотыми нитями, были завязаны в тугую косу. Как и принц, она была одета в темную толстую кожу, закрывающую ее от шеи до сапог. Харатис уже слышал о принцессе — и в песнях вестеросских моряков, и в постоянных отзывах Деймона. Он слышал историю о дочери веселого короля и его доброй, но хрупкой жены, чье рождение было воспринято как один из величайших символов надежды. Он слышал о принцессе, которая оседлала своего птенца в возрасте всего семи лет от роду — самого юного наездника на драконе в истории Таргариенов. Он слышал от самого Деймона о отраде королевства, чья улыбка способна разбудить северное сияние и растопить даже самое холодное сердце. Умная, целеустремленная и полная приключений девушка носила корону своих предков, когда никто от нее этого не ожидал.       А потом она умерла, упав навзничь и воскреснув лишь три дня спустя. Харатис не верил в высшие силы. Религия была для него лишь политическим фарсом. Их последователи были для него лишь кучкой фанатиков и болтунов, с которыми мужчина вынужден мириться, чтобы не потерять влияние на свой народ. Но если слухи были правдой. И шепот о том, как Деймон, мстительный разбойник, каким был, действительно совершил невозможное во имя возмездия за свою племянницу… Он содрогнулся при этой мысли. Однако его внимание привлекло одно особенное зрелище. Принц двинулся, чтобы помочь всаднице спуститься, но наездница золотого зверя раздраженно отмахнулась от помощи. Харатис ожидал, что принц будет настаивать и, возможно, даже силой ссадит принцессу с седла, как непослушного ребенка. Однако Деймон отступил. Он сделал лишь шаг вперед, когда принцесса споткнулась и успела вовремя остановиться. Харатис был удивлен. Он не ожидал, что принц-бродяга, неуправляемый никем, кроме себя, будет приведен к повиновению этой простушкой. Покачав головой, он прорычал: —Принц Деймон, старый друг! Прошло слишком много времени! Среброволосый принц повернулся к нему, ослепительно улыбнувшись. Однако его глаза не соответствовали улыбке. Под ними виднелись синяки, а сам прославленный воин Ступеней выглядел еще более худым, чем несколько месяцев назад. —Недостаточно долго, Реджио. Я надеялся, что не увижу тебя, — сказал он, схватив друга за предплечье и крепко пожав в знак приветствия. По крайней мере, принцу удалось сохранить силы, если судить по напряженной хватке. —Вы никогда не можете держать меня вдали слишком долго, мой принц! — рассмеялся Харатис. —Вы правы, вы мне еще пригодитесь, — ответил Таргариен. Он замолчал, бросив взгляд на принцессу, которая стояла в нескольких шагах позади. Ее призрачные аметистовые глаза подозрительно сузились, глядя на него и принца Деймона. Теперь, когда он наконец смог так ясно увидеть женщину, Реджио был ошеломлен её красотой. Ничто не могло подготовить его к такому благословенному зрелищу. Высокие скулы, развевающиеся на ветру серебристо-золотистые волосы, обрамляющие юное и румяное лицо, бледная алебастровая кожа, резко контрастирующая с чёрными кожами, в которые она была одета, — всё это напоминало ему статуи, украшавшие его сад, — валирийских красавиц, увековеченных в слоновой кости. Хотя она была ниже Бродячего Принца ростом, едва доставая ему до шеи, но то, как принцесса себя вела, казалось, меркло перед тем достоинством и грацией, которые она излучала с каждым своим шагом, с гордым выступом подбородка и призрачными аметистовыми глазами, заглядывающими ему в душу. Настоящая королева. Будущая императрица. Майяри снова пришла. Богиня, которая несёт в своих руках луну, чтобы благословить их своим светом в темное время суток. Он не мог оторвать глаз от принцессы, приближающейся к ним. Будучи в недоумении относительно дальнейших действий, принц внимательно следил за событиями своими подозрительными сиреневыми глазами. К несчастью, принц Реджио уже предпринял шаги, когда он опустился перед воскресшей принцессой, придворные последовали его примеру, склонившись вместе с ним. Принцесса Рейнира одарила его лукавым взглядом, мужчина почувствовал, как сердце замирает. —Принцесса Рейнира, для меня большая честь видеть столь легендарную красавицу в своей скромной обители, — благосклонно промурлыкал он.       —Принц Реджио Харатис, — и о, как ее плавная, бархатистая мелодия ласкала его слух, — возможно, я слышала о вас, — ответила принцесса. Он усмехнулся, приняв это за знак игривости, и встал, не дожидаясь приказа принцессы подняться. В конце концов, они оба были здесь королевскими особами и могли быть равными. —Надеюсь, все хорошо, — Реджио вздернул брови, на что принцесса в ответ лукаво улыбнулась. —Увы, мой дядя пока не поделился со мной своими приключениями с вами, — Деймон неуклюже усмехнулся, —Тем не менее, я хочу выразить благодарность за теплый прием меня и моей свиты. —Поверьте, мне очень приятно, принцесса Рейнира, — ответил Реджио, глядя ей прямо в глаза. Принцесса, похоже, не была тронута его лестью. Она только хмыкнула в ответ, а затем стала разглядывать окружающую обстановку. А вот Деймон… —Именно то, как он произнес слово 'удовольствие', побудило Деймона сделать шаг вперед. Однако, вместо того чтобы выхватить меч и упрекнуть Реджио за любопытство, он снова взглянул на принцессу — его глаза искали разрешение, которого она не предоставляла. Затем, услышав легкое покачивание головы племянницы, как влюбленный щенок, которому отказывает хозяйка, он отступил. Чертовы Таргариены. —Добро пожаловать, ваши милости, в Пентос. Весь день прошел скучно. Реджио провел двух повелителей драконов по своей вилле, пока их драконы нашли убежище на близлежащих холмах. Он оставил их отдыхать до обеда и разрешил своим рабам ухаживать за ними, пока их слуги находились в пути. За короткое время, пока принц Пентоса осматривал территорию и вел легкие беседы с гостями, он лишь наблюдал за ними и их взаимодействием. Его проверенные всегда рассказывали, насколько близки друг другу принц и принцесса. Или были близки, до свадьбы принцессы с сыном Морского Змея, конечно. Даже после короткой помолвки Деймона с леди Лейной, он оставался одним из немногих, кто не влипал в их сладкие сюжеты, видя своими глазами, как принц действительно оживал только при любой новости о благополучии племянницы.       Было ясно, что между ними разгорелась ссора, причем ярость была больше на стороне принцессы, чем на стороне принца. Тем не менее, на это странное развитие событий следовало обратить внимание. Он не мог допустить, чтобы эти двое взорвались в его доме, как это часто делали Деймон и леди Лейна в последние несколько месяцев их все более нестабильных отношений. Это стало более очевидным во время ужина. Реджио сидел во главе стола, на столе было множество морепродуктов и фазаньего мяса, больше подходящих для банкета, чем для простого ужина. Однако даже яркий свет свечей, окружавший их теплым сиянием, и музыканты, игравшие на струнных инструментах, не могли оживить атмосферу. Он заметил их осторожное отдаление друг от друга, тоскливые взгляды Деймона в сторону племянницы, принцесса даже не взглянула в его сторону… Мужчина оказался в самом центре событий, ему было очень не по себе от заряда энергии на весь день. Он решил разрядить обстановку, сделав вид, что не замечает напряженности между ними. —Ваши драконы, конечно, могут пастись на полях, они ни в чем не будут нуждаться, если их владениями будут небеса и моря, — сказал он, лукавя. — —А я лично купил для них самый лучший скот. Мраморное мясо, привезенное из Ленга! Оно должно быть достаточно качественным для твоего зверя, а, Деймон? Таргариен отхлебнул из своей чашки. —Надеюсь, что так, — ответил он. — Караксес устал от баранины. Помнишь, как ты в последний раз угощала его бараниной? И в самом деле. Его теперь уже однорукий мясник до сих пор отказывается обслуживать всякий раз, когда слышит, что он снова будет принимать у себя принца Деймона. Реджио смеется: —Жители Запада, не забывайте обогащать вкус мяса не только солью и перцем. Это придаст вашему блюду невероятный вкус, уверяю вас! Принц хмыкнул и продолжил наблюдать за своей племянницей, которая ковырялась в тарелке, решительно игнорируя почти умоляющие взгляды, которые посылал ей дядя. Это было мучительно. Даже разговоры, которые он ведет с принцем (заметьте, разговоры с принцем всегда казались ему бурным занятием), казались Реджио вынужденными и односторонними. Он снова попытался спросить: —А что с принцессой, Деймон? Есть ли какие-нибудь блюда, которые ей могут понравиться? Принцесса приостановилась, но не сделала ни одной попытки поднять глаза. Принц посмотрел на неё и ответил: —Тебе придется спросить ее саму. Последнее слово за ней. Принцесса Рейнира подняла глаза и посмотрела на дядю. —Правда? За столом воцарилась молчаливая атмосфера, и Реджио снова почувствовал, что не должен находиться между двух огней. Ни он, ни, вероятно, никто из присутствующих в обеденном зале, не осознавали, что это был первый раз, когда она начала разговаривать с принцем с момента их прибытия сюда. И, несмотря на неловкое положение, в котором он оказался, Реджио не мог не восхищаться огнем принцессы — таким маленьким, как он есть. Несмотря на то, что принцесса была одета в самое простое платье, Рейнира все равно излучала неземную красоту, которую может унаследовать только истинная валирийская наследница. Разгоревшийся огонь только усиливал это сияние. Принцессе потребовалось несколько мгновений, чтобы ответить принцу Пентоса: —У меня нет особых предпочтений, но я уверена, что любое блюдо, которое вы выберете, будет восхитительным. Он снова посмотрел на них, почувствовав, что что-то из сказанного Деймоном ее раздражает, судя по тому, как ее изящные руки сгибаются над посудой в ответ. —Великолепно! — ликует мужчина. —И должен сказать, что песни о вашей красоте не делают вам чести, принцесса! Да, даже невзрачное платье, в которое она была одета, не скрывало той неземной красоты, которую Рейнира излучала. Тускло-голубое платье из многослойного атласа — почти темно-серое в некоторых оттенках — застегивалось над талией, не позволяя преувеличить ее естественные изгибы (но оставляя щедрый вид на верхнюю часть груди). Замысловатые золотые украшения на коротких рукавах, талии и юбке, по крайней мере, придавали платью больше стиля, полагал он. Хотя он вряд ли ожидал, что это будет стиль принцессы, да еще и бывшей наследницы престола. Затем, конечно же, как бы отражая настроение племянницы, принц облачился в черную дамастовую мантию длиной до колен, закрывавшую его от шеи до запястий. Единственным цветом отличалась прилагающаяся к ней черная шаль с густой золотой вышивкой по краям ткани. Боги, они словно соревновались в том, кто из них будет выглядеть наиболее жалким. По крайней мере, на принцессу было приятнее смотреть, даже если она скрывала большую часть своих знаменитых серебряных волос от лица нелестной вестеросской сеткой для волос. Реджио, хозяин дома, ухмылялся, наблюдая за ними. Он знал, что принцесса Рейнира и её дядя, принц Деймон, не в восторге от того, что оказались в его доме. —Мы все, конечно, слышали о восторге Отрады Королевства, но увидеть ее во плоти — это совсем другое дело, ты согласен, Деймон? Порочный принц промолчал, переведя взгляд на принцессу, которая сейчас делала все возможное, чтобы избежать его взгляда. Ее длинная шея выглядела напряженной, почти хрупкой, как будто она могла сломаться, если бы посмотрела на мужчину, стоящего напротив. —Она прекрасна, не так ли? — продолжал Реджио. — —Неудивительно, что Рейнира так взволновала всю страну. Принцесса Рейнира наконец подняла голову и посмотрела на него. Ее глаза были холодными и бесстрастными. —Спасибо, — ответила она. — —Но я не привыкла к таким комплиментам. Реджио улыбнулся. —Я знаю, — сказал он. — Но я думаю, что вы заслуживаете их. Он также не упускает из виду, как друг небрежно поигрывал столовым ножом, когда делал комплимент принцессе. —В любом случае, я планирую вскоре устроить пир в честь Руклуни Кисальбар. Вам, принцесса, не мешало бы через два дня облачиться в свои лучшие шелка —Пир? — Деймон бросил на него изумленный взгляд. Принцесса, напротив, с любопытством наклонила голову. Реджио ухмыляется про себя. Он знал, что принцесса будет заинтересована в этом. —О, так и будет! И не беспокойтесь о том, что все узнают о вашем с принцессой присутствии. Я буду соблюдать старую пентошийскую традицию — носить маски на время пира… Затем он наклонился, чтобы обратиться к принцессе: —Считается, что традиция маскировки возникла из общения с людьми, независимо от их классового статуса, чтобы разделить щедрость друг друга, как провозгласил бог земли Икапати Онк. —Я думал, ты заверил нас, Реджио, что наш прием останется незамеченным— хмыкнул Деймон. И, действительно, он не забывал, что дал такое обещание. Учитывая серьезность висящего над ними скандала, было бы разумно сохранить низкий профиль. Однако… —Ну, почему, Деймон. Не стоит ожидать, что я откажусь от традиций моего королевства! — Он говорил с намеком на оскорбление, что придавало ситуации комический оттенок. —Фестиваль — важное событие в Пентосе, это наше выражение благодарности Икапати за щедрый урожай в ближайшие месяцы, а также признание плодородия и безопасности наших рабочих на полях, пояснил он, — Ты, как человек, который так ценит историю своего народа, должен это понимать. —Я бы хотела присоединиться к этому пиру— сказала принцесса, вызывая удивление Реджио. И свое собственное. С момента прибытия к ней прилипала почти меланхоличная аура, придающая странную окраску ее сиянию. —Звучит забавно. И я соскучилась по танцам… — тихо произнесла принцесса, словно говоря почти про себя. Он пожалел принцессу. Трагедия ее Дракона была такой, которую не могли заглушить даже баллады, воспевающие ее хвалу. Это была печаль, которая, казалось, впечаталась в самую сердцевину ее существа, свидетельство жестокого обращения со стороны злой мачехи (не менее бывшей служанки), вопиющего пренебрежения со стороны отца и душевной боли от бессердечного любовника, бросившего ее. И это при том, что он даже не упомянул о смерти матери по приказу отца, о потере детей, о непостоянных и забытых обещаниях лордов и леди королевства, поклявшихся защищать ее… Неудивительно, что принцесса пролетела полмира и покинула место, которое когда-то называла своим домом. Оно вообще перестал быть ее домом. Он посмотрел на принца Деймона, прикидывая, как тот отреагирует на просьбу принцессы. Тот выглядел растерянным, его нахмуренные брови были изборождены чувством вины и раскаяния.       В этот невысказанный момент общей боли в воздухе все еще висел груз общего прошлого этих двоих. И все же он едва не вздохнул с облегчением, когда принц кивнул, ответив все тем же очень хорошо и отвернулся, чтобы продолжить трапезу в тишине. Конечно, молчание длилось недолго. —Какие новости из Волантиса? — вкрадчивый и ядовитый голос Деймона подкрался к нему сзади как раз в тот момент, когда Реджио уселся в плюшевые кресла, стоящие на крыше. -Давай, Деймон, у нас будет время позже поговорить об этом! Выпей со мной! — Реджио застонал, размахивая бутылкой вина в сторону встречного и очень рассерженного принца. —Я выпью, когда ты дашь мне информацию, Реджио, — мужчина почти рычит и нависает над ним во весь рост. — Ты достаточно меня испытал этой своей уловкой с пиршеством. —Тсс. Ты пришел меня поучать, дорогой друг? — Реджио хмыкнул, отхлебнул вина и удобнее откинулся на подушки. Он приказал слуге быстрее расправить веер, уже чувствуя, как потеет под пристальным взглядом принца-изгоя. —Фестиваль — это то, что я не могу просто проигнорировать, Деймон, это правда, — он попытался оправдаться. — Кроме того, я думаю, это пойдет ей на пользу. Это была слабая попытка сыграть с сердцем принца, ведь даже слепой может увидеть меланхолию принцессы. Ее унылый дух был темной тучей на фоне солнечного и свободного воздуха Пентоса. За ней последнее слово.       Независимо от того, что он предпринимал с момента приезда в Пентос и до событий на Драконьем Камне, принц оказался под контролем принцессы. Ему казалось, что он мог бы только унижаться, чтобы выбраться из этой ситуации. И в то время как Деймон не мог избавиться от ямы, которую сам для себя вырыл, он направил свой гнев на того, кто находился поблизости. Как бы то ни было… Деймон вспыхнул, шагая по дорогому шершавому полу в своих шелковых тапочках. —Для нее самое главное — это быть в безопасности, далеко от стервятников, которые, без сомнения, могут явиться за ней в любой момент! — воскликнул он. —Я знаю, что ты делаешь, Реджио, и, таща за собой мою племянницу, чтобы заполучить себе новых союзников, обращаясь с ней как с трофеем, которым размахивают такие, как ты, ты только поставишь под удар и себя! —Какой позор отменять такое мероприятие, когда уже отправил приглашения в Волантис, — беззаботно заметил он, поднимая свой кубок для долгого и крепкого глотка. -Черт возьми, мне это так необходимо. Деймон остановился, его глаза стали узкими. Это привлекло его внимание. Реджио махнул рукой девушке-служанке, чтобы та оставила его и принца в покое. Деймон не ожидал, что весь этот маскарад затеян только ради его развлечения, не так ли? Может, он и пройдоха, но принц был и бизнесменом. —Не обращай внимания, ты же видел, как твоя принцесса оживилась при упоминании о фестивале, — Реджио хмыкает. —Она соскучилась по танцам. Разве вы не хотели бы снова увидеть улыбку своей племянницы? Неужели вы лишили бы ее хоть крупицы счастья, которое у нее украли? Дружище принца наклонился к нему, на его губах играла лукавая ухмылка, когда он наблюдал, как рушится решимость принца-дракона. Принц делал все возможное, чтобы искупить свою вину в глазах принцессы. А Реджио, как добрый друг, в конце концов, хочет ему помочь. —Разве ты не хотел бы увидеть ее резвящейся и танцующей под лунным светом? Ее подтянутую фигуру, обтянутую тончайшим шелком, какой только может предложить Эссос? Разве не заманчива мысль о том, что она так мило краснеет от легкого ветерка, обдувающего светлую кожу? Или как ее пухлые губы расходятся после каждого танца со здешними мужчинами? Дразнящая перспектива случайной встречи на танцплощадке, шелк, каскадом ниспадающий по сладострастному телу, не оставляющий желать ничего лучшего, обещание запретного танца, висящее в воздухе, как заманчивый плод. Ближе к богам, эти Таргариены могли думать о себе, но они были такими же людьми, как и все остальные. И видеть, как человек, превратившийся в дракона, сжимает челюсти, как расширяются его фиолетовые зрачки при мысли о том, что он может разделить свое сокровище с кем-то еще… Реджио наслаждался этим. Он знал, как раздражает Деймона мысль о том, что его племянница может принадлежать кому-то другому. —Ах, но ты всегда был ревнивцем. Возможно, ты хочешь оставить ее себе. Не то чтобы я тебя в этом винил, — он пожимает плечами. —Честно говоря, если ты еще не претендуешь на нее, при моем дворе всегда найдется место для седьмой жены… Таргариен застонал. —Осторожно, — он пробормотал, на губах заиграли опасные нотки. —Ты можешь говорить о своих шлюхах как хочешь, но попридержи язык, когда речь зайдет о моей племяннице. Реджио благоразумно прикусил язык, но улыбка на его лице осталась. Боже, Боже. Где была эта преданность дочери Морского Змея? —Ты используешь ее, — настаивал Деймон, сидя на бархатных подушках, положив руки на колени, с обвиняющим взглядом. Принц Реджио лишь пожал плечами. Чего он ожидал, приглашая двух драконов в свою обитель, на континент, где шепот разносится быстрее, чем в Вестеросе, да еще и после скандала? Принимая их у себя, Реджио подвергает риску себя и своих домочадцев и наводит мишень на их вестеросских врагов или своих собственных здесь, в Эссосе. Но он видит и выгоду от такого доверия: показать остальному Эссосу, что под его крышей обедают и ужинают не один, а два всадника на драконах, — значит дать понять, что у него есть могущественные союзники.       Может быть, вложить в него деньги, чтобы склонить к потенциальному союзу с Принцем Драконов. — Как будто ты не используешь Рейниру? — бросил вызов Деймон. Ведь, используя логику принца против него самого, решение вернуть к жизни мертвую принцессу ставит ему на спину еще большую мишень. Независимо от того, стремился ли он приблизиться к трону или отомстить брату и Хайтауэрам, Таргариен не только оттолкнул от себя Морского Змея и его огромную армию вассалов в тот момент, когда выбросил их дочь, но и настроил против себя все королевство, угрожая его уничтожить. Если взглянуть на дело Деймона со стороны, а также со стороны инвестора, то какой смысл было возвращать принцессу к жизни, если это не было сделано из корыстных побуждений? Глаз принца-дракона дернулся, мужчина откинулся на подушки с почти отрешенным выражением лица. Что с Волантисом, Реджио. Я больше не буду спрашивать. —Неужели ситуация в Вестеросе действительно настолько ужасна? —А ты не хотел бы знать? Минута молчания. Деймон больше ничего не говорит, только потирает шрам на ладони — шрам, который Реджио начинает отчетливо видеть. Он узнает его. Связывание крови — проклятый ритуал… — раздался голос красной жрицы в его ушах, — арканный обряд с древним валирийским происхождением, который позволяет создать связь между душой и кровью, предотвращая её уход во Внешние Планы после смерти. Его пульс участился, каждый удар звучал, как зловещее предостережение. Он внимательно следил, как черты лица принца, некогда изломанные и отчаянные, теперь преображались в нечто тревожное и злобное. Вдалеке раздался крик дракона, Деймон мгновенно повернулся в его сторону, в глазах горела неистовая страсть. Он всегда знал, что Деймон Таргариен способен на безумные поступки, но понять, насколько далеко он готов зайти, чтобы удовлетворить свою жажду крови? Но это было больше, чем Реджио ожидал. Это был не взгляд человека, использующего свою племянницу для достижения целей. Он смотрел в голубое небо на золотого дракона с такой страстью и тоской, что стало понятно — это настоящая и искренняя привязанность. Итак, все слухи и рассказы оказались правдой. Он понял, что все эти действия не были проявлением безумия, а чем-то большим. —Ради неё? Ты сделал всё это ради неё? — прошептал он с удивлением, в его голове наконец все прояснилось. Принц не только привел принцессу из загробного мира, но и пожертвовал половиной своей души, чтобы она ее поглотила. Когда Таргариен мог бы легко привязать принцессу к себе, полностью отдав ее в свою власть, все произошло наоборот. Он стоял перед ней на коленях — целая жизнь, о которой он сожалел, и шанс начать все заново лежали у ее ног. —Вы действительно хотите знать, почему моя принцесса… пересеклась… со мной? Принц Пентоса не хотел. Он не хотел знать, на что готов пойти Деймон, чтобы обеспечить безопасность своей принцессы от тех, кто причинит ей вред. Но он знал. И то, что он признался, показало истинную опасность простого испытания Принца Драконов, подобно тени, отбрасываемой приближающейся бурей. Правда открылась, а вместе с ней и всепоглощающее чувство страха. Как будто с него сорвали маску, обнажив злобу, которой он не ожидал. Да и не должен был ожидать. Когда Деймон закончил, Реджио едва мог унять дрожь. А ведь он сделал все это ради принцессы, чтобы все, кто причинил ей боль, заплатили сполна за свои действия В животе зашевелилось грызущее чувство ужаса, а воздух, казалось, сгустился от напряжения, пока Деймон внимательно оценивал его. —Мы можем обитать под твоей крышей, Харатис, но не забываем, кто держит истинное владычество, —говорит Таргариен, читая молчаливый ответ в его жестах. Если что-то проникло в ум Принца-изгоя, то это была истина: молчание может быть гораздо опаснее криков. Реджио сглотнул. —На самом деле, не поступали никакие известия с Черных стен, — Реджио осторожно добавил, —Эти земли остаются закрытыми, как и в течение последних восемнадцати лет. Великая Госпожа позаботилась о том, чтобы так было после инцидента. Деймон задумчиво провел пальцем по губам. —Инцидент… именно из-за него она игнорировала эти земли все это время? Она отказалась прийти в Вестерос? —Её решение можно понять, ответил он, добавив, —"В конце концов, это было кровавое дело, вероятно, организованное политическими противниками. Их имение было сожжено, кто-то погиб в пламени — детали остаются неясными. Прошло много лет. Затем принц Пентоса сделал паузу, размышляя: —Хотя ей следует признать заслугу. Если принцесса Саэра чему-то научилась все это время, так это искусству выживания. —Выживание — это было слишком скромным словом. Эта беглая принцесса создала свое собственное царство, не имея ничего, кроме одежды и немного золота, которое она смогла найти в своем распоряжении. И если слухи были правдивыми, она даже вынесла ребенка в своем чреве через полмира. Из обычной проститутки до любимой наложницы владыки Волантиса и далее до могущественной силы, стоящей за растущей сетью торговли и черного рынка Волантиса? Именно этот источник интриги и огромного могущества мог привлечь в сети Великой Госпожи любого. —Может быть, она видит что-то стоящее для себя сейчас, когда не один, а два дракона нуждаются в ее помощи, — предположил Реджио. —Ценное? — повторил Деймон. —Они открыли ворота совсем недавно, чтобы выпустить одного из своих послов на мой пир. Обычно они не общаются с теми, кто связан с Таргариенами Запада, если могут помочь. В последний раз, когда он встречался с торговыми представителями Волантена, это едва не закончилось тем, что его язык оказался на столе, а продажи на рынке упали. Учитывая связи, богатство и единственную власть, которую Волантис удерживал все эти годы, это была такая упущенная возможность, и все потому, что он случайно упомянул прошлое леди Лаванды. Она стала называть себя так, когда «Великая Госпожа» или «Великая Шлюха» стали для нее излишними. Иногда он забавлялся, думая о том, что этот старый король катался бы в могиле, если бы увидел, как его избранный наследник прозябает в своем правлении и медленно разрушается, в то время как дочь, которую отбросил, процветает в королевстве, которое она создала с нуля. Во всяком случае, ее дети быстро встали на защиту матери. В конце концов, Реджио должен был спросить себя, зачем он вообще ввязывается в семейную драму Таргариенов, если Деймон и так уже достаточно с ней справляется. А эти дети… —Посол будет здесь через несколько дней, — сказал Реджио. Безжалостные и хитрые, с извращенным чувством преданности своей крови, которая, как он убежден, была реинкарнированной душой Мейгора Жестокого, раздробленной на партии. Возможно, с ними Деймон найдет лучших союзников, чем с ним. Если, конечно, они примут восставшую принцессу и ее принца-изгоя. —Восстание принцессы — одна из таких историй, которая распространилась далеко и близко, мой принц. Даже по землям Востока. Лучше быть готовым к тому, что придет за ней, — предупредил Реджио, зная о глубокой привязанности Деймона к девушке. Таргариен решительно посмотрел на Реджио и одним глотком выпил кубок бледного янтаря. —На этот раз я ее не подведу, — отрезал порочный принц. Реджио верит в это. Чертовы Таргариены. Праздник цветов, или Кисаблар Руклуни (Kisablar Rūkluni), длился месяц, в течение которого богу Икапати воздавали почести за то, что он обрабатывает землю. В день сбора урожая, который обычно приходился на первую неделю пятого месяца года, жители Пентоса украшали себя и свои дома цветами и урожаем, чтобы отметить великолепие природы. Обычно устраивалось шествие, несущее статую бога в его храм, а улицы шумели и танцевали, вознося детей в небеса под удары земных барабанов. С годами праздник претерпел изменения: от скромных подношений цветочных композиций Икапати в храмах к более роскошным и грандиозным пирам, которые устраивались в собственных домах. Это стало демонстрацией социального положения, доказательством способности предложить богу нечто более величественное и радостное. Ведь чем обеспеченнее ты, чем щедрее твой жертвенный дар, тем более милосерден бог. И он, не жалея затрат, поддерживал эту традицию. Музыканты исполняли свои мелодии с возвышенного амфитеатра, их музыка наполняла весь зал. Куртизанки, в масках, вращались в толпе в своих прозрачных нарядах, их улыбки были столь же изысканными, как и опасными как и движения. Гости, наряженные в свои лучшие наряды, смеялись и поддерживали оживленные беседы, их смех разносился по всему залу. Мужчины ласкали своих спутниц, женщины радостно общались со своими подругами. Бледные амбры разливались на полу, оставляя после себя сложное задание для уборки, пьяные гости исполняли песни, разбрасывая цветы на танцплощадке в честь Икапати. Конечно, это было далеко от обесчещивания Девы, моря и поля в канун Нового года, но это была ночь великолепия и роскоши. Праздник, который навсегда запишется в анналы истории королевства. И, что более важно, по полу, на котором теснились гости в своих шелковых нарядах, плавно скользила главная героиня этого вечера. С каждым шагом принцессы Рейниры, ее присутствие привлекало внимание. Ее движения, хотя она медленно осваивала более хаотичный и свободный стиль танца Эссоса, все же были грациозны. А фигура, почти светящаяся, делала ее подобной богине весны среди цветов, танцующих вокруг. Она позволила женщинам — кажется, двум из его жен — взять на себя инициативу, закружив ее в многослойных юбках из бледного золота, которые маняще колыхались на фигуре. Ее распущенные серебряные волосы струились позади, а тонкие цепочки звездных бусин сверкали в свете свечей. Но самое важное — он впервые увидел, как принцесса улыбается. Маленькая, нерешительная, наполовину скрытая за богато украшенной золотой маской в форме бабочки, закрывавшей правую половину ее лица. Она была, Реджио не смог удержать жгучего желания, пронесшегося по внутренностям при виде этой молодой женщины. Он также заметил несколько мужских взглядов, следивших за ней, когда она слегка кружилась. Недаром ее называли «Отрадой королевства». Даже без усилий Рейнира уже была восхитительной в глазах многих. Он мог только наполовину шутить о желании взять принцессу в жены. Она была бы бесценным приобретением, у нее была бы такая фигура, на которую он не уставал бы смотреть. А какой горячо любимый мужчина не мечтал бы иметь жену-дракониху рядом с собой? Незаметно для большинства, но с внимательностью, присущей хозяину, он поворачивается, чувствуя за спиной предостерегающий щелчок. Конечно, принц Деймон лениво прислонился к одной из колонн зала. На нем была сшитая на заказ черная рубашка из ткани, спереди, на рукавах и воротнике — белая вышивка с мотивами и вихрями Пентоши, а левую сторону украшала тщательно вырезанная маска скелета. Он выглядел словно олицетворение самой смерти. И, если учесть, как его рука обхватила пустую рукоять меча, словно легендарная Темная Сестра все еще присутствовала на своем месте, то он вполне мог бы быть на страже. Реджио до сих пор помнит признание Деймона, сделанное им два дня назад, и до сих пор содрогается при мысли о том, насколько опасен его друг — как для себя, так и для окружающих. И все же он смотрит на принцессу с такой нежностью и восхищением, каких не увидишь у такого сурового человека, как он… Его едва заметная улыбка отражает улыбку принцессы, словно видеть ее счастливой — это его собственное счастье. —Ты, кажется, поражен этой девушкой, мой друг, —замечает принц Пентоса, легко скользя по сторонам. —Не привлекла ли какая-нибудь дама из моей свиты твое внимание? Или только одна. Деймон даже не отвечает взглядом: —Только одна. Действительно, принцесса поражает. Улыбка Реджио искренне выражает его понимание, когда он следит за молчаливой симфонией эмоций, когда девушка смотрит на него с равнодушием или некой долей отвращения. Сейчас Рейнира ни на кого не смотрела, а лишь сосредоточилась на ритме танца, делая множество шагов и кружась в такт с дамами, даже с одной незнакомой, которую он принял за служанку, привезенную ею с Драконьего Камня. Реджио задается вопросом, что должен сделать принц, чтобы вновь завоевать ее сердце. Или, по крайней мере, доверие. И ему, и любому, кто посмотрит в их сторону, ясно, что темный принц обожает свою племянницу. Он обожал ее настолько, что отказался жить в мире, где ее больше нет, расколол свою душу пополам, чтобы дать ей ту жизнь, которую она заслуживала, активно потакал желаниям и давал свободу, даже если это причиняло ему боль. Он говорил за нее, стоял за нее, крал за нее и убивал за нее. Но достаточно ли этого? Что еще должен сделать принц? И тут на танцплощадке появился ответ — серебристое пятно в море золота и зелени. Он направлялся прямо к ничего не подозревающей принцессе. Реджио понял, кто это, даже не открывая себя под маской. Вполне уместно, что он решил надеть свою серебряную чешую, чтобы скрыть лицо. Реджио хмыкнул: —И, конечно, эта женщина решила послать змею. Среброволосый дьявол взмахнул плащом в пышном поклоне, как раз когда принцесса закружилась в центре зала, прямо перед ним. Взгляд Деймона, пораженного захватившими событиями, становится гораздо более мрачным, его поза ужесточается. В течение всей ночи многие любовались принцессой издали, но это было возможно благодаря защитнику в маске, который не спускал глаз с той, кто слишком близко подходил к его драгоценному созданию. Теперь же кто-то оказался достаточно смелым, чтобы не только привлечь внимание принцессы, но и взял ее руку, нежно поцеловав тыльную сторону, позволив своим губам задержаться на ней достаточно долго, чтобы дыхание принца прервалось рядом с ним. —Значит, он представитель Волантиса? — спрашивает Деймон холодным голосом. —Это и многое другое— отвечает незнакомец неопределенно, понимая, что нужно быть осторожным, чтобы избежать конфликта, который мог бы закончиться кровопролитием. Видя, что принцесса и мужчина в маске обмениваются словами, принц все еще не покинул своего места у столба, так как ни один из них не предпринял шаг к танцу, Реджио осторожно вступает в разговор. —Драккар Рожелио, — представляется он. —Так называемый Серебряный Змей Черных Стен. Очень известный. Вам, мой принц, лучше держать его на прицеле. —Его называют Серебряным Змеем, но женщины и мужчины, поддающиеся его обаянию, не зря называют его Серебряным Языком. —А вы сами пробовали его? —Я? О, нет. Я предпочитаю наблюдать, — нервно усмехается он. —Я могу сказать, что он может составить конкуренцию вам и вашим подвигам на Шелковых улицах. Эта шутка совершенно не понравилась мужчине, тот только зарычал. Не помогло и то, что посол Волантиса без слов сделал замечание, от которого принцесса покраснела и опустила глаза. Не успел он и слова сказать, как принц Деймон уже устремился к выходу. Тяжесть его шагов и грозная аура, исходящая от его кожи, позволили гостям без труда расступиться. Он подзывает слугу, чтобы тот принес ему напиток. Когда появление принца наконец привлекло внимание принцессы Рейниры, она отступила от представителя Волантена, только тогда он обратил свои ленивые зелено-золотые глаза на человека, который, не задумываясь, в любой момент мог бы разорвать его на части. Что-то смутно знакомое было в том, как парень ухмыляется с непринужденной беспечностью и невыносимо самодовольным лицом. Но в силу своего неуклонно пьяного состояния он не может указать на это. Вместо этого он прихлебывает вторую порцию, когда видит, как губы Драккара шевелятся, Деймон размахивает кулаком в воздухе. Чертовы Таргариены.