***
Через три дня, наконец, приходит письмо из Волантиса. —Полет в Волантис не будет сильно отличаться от обычного путешествия из Королевской Гавани на Драконий Камень, — сообщает Деймон, предоставляя Рейнире пергамент, аккуратно оформленный ее давно потерянной двоюродной бабушкой. —Саэра также согласилась эвакуировать один из близлежащих восточных раскопов для Сиракс и Караксеса. —Значит, у нас не должно быть проблем. Похоже, они уже готовы к нашему приезду, — комментирует Рейнира, аккуратно устанавливая письмо на низкий столик. —Они, видимо, ожидали, что мы согласимся на приглашение, — добавляет Деймон. «Из двух возможных вариантов: они либо рассчитывают на нас, либо… —Похоже, они находятся в трудном положении, —заканчивает предложение Рейнира. Она глядит на письмо, внимательно читая его слова. —Избегайте главного города… —Направляйтесь прямо к черным стенам… —И обязательно летите под покровом ночи. Их глаза встречаются, оба чувствуют, что что-то таинственное и неопределенное кроется за этими словами. —Могут ли они предпринять что-то слишком опасное? — спрашивает Рейнира, чувствуя, как нервозность застывает в пальцах. Деймон мрачно кивает. —Если да, то им не потребуется много усилий, чтобы сделать из Черного города новый Харренхолл. Это не приносит успокоения. Ночной полет предоставляет им преимущество невидимости в случае нападения, но даже самая прочная драконья шкура может быть пробита скорпионовыми болтами. И уровень доверия между людьми и драконами, недавно встреченными Саэрой, остается вопросом. Даже самый могущественный дракон может попасть под влияние человеческой гордыни. Мераксес и Первая Рейнис — яркие примеры того. —Караксес был невыносим, — отвечает ее дядя. —Возможно, ему даже понадобится освобождение. Она едва сдерживает смех. Отношения между их драконами не изменились с момента приезда в Эссос. Сиракс по-прежнему испытывает неприязнь к Караксесу, Караксес по-прежнему отвечает Сиракс трелированием и воркотанием, предлагая мирные подношения в виде баранины и барракуды. —Какой дракон, такой и всадник, —думает девушка. Но она не могла предвидеть, что розовое платье, которое Деймон, несомненно, принес для нее среди десятков других, приведет к такому разочарованию. Каким образом это могло стать ошибкой? Однако, когда она его увидела, сердце замерло. Он встретил ее в солярии, одетый в голубую рубашку, сшитую из тонких волокон местного плода сороса, которая подчеркивала его широкие и крепкие плечи. Он улыбнулся и произнес ее имя мягко, его взгляд задержался на ней, словно был заинтересован в том, как она выглядит. Недавно дядю видела она, как он тренировался и напрягал мышцы, сейчас его нежные слова и улыбка вызывали смешанные чувства. —Неужели он пытается манипулировать мной? — думает Рейнира. Возможно, он все еще играет свою игру, используя подарки, чтобы добиться внимания и манипулировать ее сердцем. —В любом случае, полет отсюда до Волантиса займет восемь часов. Мы можем отправиться завтра к полудню и прибыть к восходу луны, — быстро говорит Рейнира, пытаясь вернуть разговор на более безопасные рельсы, когда взгляд Деймона остается на ней слишком долго. —Тогда мы отправимся как можно скорее, — отвечает Таргариен, слова неловко висят в воздухе. Рейнира кивает в ответ, считая, что разговор завершен. Чай уже успел остыть. Ей всегда нравился медово-лимонный чай, который здесь подают. Потому, как Деймон смотрел на нее, Рейнира поняла, что он желает, чтобы они продолжили разговаривать друг с другом. Возможно, не для того, чтобы стать ближе друг к другу, но чтобы извлечь максимальную пользу из этого времени, которое у них есть вместе. Однако, как и Сиракс, она не собиралась падать на колени. Возможно, она была мелкой, мучая своего дядю с такой же легкостью, с которой он это делал. Она не знала, как скоро закончится этот полет. Сколько бы подарков он ей ни дарил — ткани, драгоценности, драконьих яиц — она не собиралась легко отдавать себя. Не в этот раз. Не после всего, что они пережили. —Не сейчас.— снова раздаются слова в ее уме. И когда она собиралась принять его слова как признак сдавшейся, дядя решает вернуться к разговору. —Конечно, только если ты сама этого хочешь, — говорит Деймон. Рейнира едва начинает отвечать, когда его внимание снова бросается на нее. Его сиреневые глаза, глубокие и одновременно светлые, не позволяют понять, что он думает. Это смущает ее, но принцесса не позволяет себе съеживаться под его взглядом. —Что ты имеешь в виду? Я думала, мы улетим вместе, —говорит она, пытаясь придать своим словам легкомысленный тон. Деймон пожимает плечами: —Да, но возможно, одному из нас придется остаться на борту 'Сальвадоры', чтобы присматривать за домочадцами и убедиться, что они не устали от двухнедельного путешествия по морю. —Ты пытаешься избавиться от меня так быстро? — спрашивает Рейнира, скрывая свою нелогичную обиду за усмешкой. —Мы не знаем, что нас ожидает в королевстве Саэры, и я предпочел бы, чтобы ты была в безопасности, — мягко отвечает Деймон. Несколько протестов начали подниматься с кончика ее языка. Они варьировались от «Ты не можешь указывать мне, что делать» до «Почему ты уже хочешь покинуть меня?». Но она сдержала слова, не желая начинать спор. В ответ на ее каменное молчание, фасад принца начал трескаться. —Харатис одолжил нам «Сальвадору», самый быстрый галеон в стране, — сказал он, тон стал почти умоляющим. —Вы прибудете через три дня, по крайней мере, после того, как я высажусь. К тому времени я смогу убедить Саэру сражаться за наше дело или укрыть нас, пока мы перегруппируемся и соберем армию. —Да, и я понимаю важность такого решения для твоего дела, — хмыкнула она. —Но разве мы не будем стоять вместе? Это не гораздо лучше, чем ты будешь противостоять им в одиночку? Учитывая, что может случиться со мной, если ты пойдешь на это один… снова. На мгновение Деймон выглядел растерянным. Затем его глаза расширились, он посмотрел на шрам на своей ладони. —Точно, — неуверенно сказал он, коснувшись тонкой линии, повторяющей ее собственный шрам. Та маленькая битва на Драконьем Камне не должна повториться, не при ней. Кроме того, сир Драккар может быть одним из их ближайших родственников, кузеном Деймона и ее отца, последними оставшимися внуками короля Джейхейриса и королевы Алисанны через Бейлона, Алиссу и Саэру. Однако это не значит, что она им доверяет. Кровь в Доме Дракона может быть густой, но Рейнира, как никто другой, знает, насколько она может быть переменчивой. А если учесть, что драккар намекнул, что они знают больше, чем говорят, это может означать только то, что они знали о происходящем на Западе, но все же предпочли закрыть на это глаза. На многие вопросы еще предстоит найти ответы. Почему только сейчас Саэра открыла свои ворота? Почему именно они? Что им могло понадобиться? Как много они знают? Так или иначе, она смотрит, как дядя с таким бережным почтением поглаживает их общий шрам — доказательство их связи, которая на протяжении многих поколений была глубже, чем у кого-либо в их семье. Их связала кровь, его узы, которые переплели ее душу с его. Она осознала, что, вне зависимости от своего настоящего отношения к нему как женщина, которой она теперь является, и ее прежней привязанности к нему как девушки из прошлого, ей следует предотвратить его одиночное погружение в пучину разрушения. В конце концов, они все равно сгорят. Так пусть же они сгорят вместе. Деймон признает поражение: —Я просто хотел уберечь тебя. Когда-то она сказала ему, что нигде не может быть безопасно. То ли из-за странной искренности в его тоне, то ли из-за низко опущенной головы, словно мужчина не мог даже взглянуть на нее, боясь, что найдет на ее лице, ее предательское сердце неловко сжалось. —Если ты хотел уберечь меня, ты должен был оставить меня в стороне от этой войны, независимо от обстоятельств.— Слова прозвучали мягче, чем она хотела, но эффект от них не изменился. Деймон вздрогнул. —Но теперь уже ничего не поделаешь.— Рейнира опускает взгляд на свой шрам, напоминающий о том, что назад дороги уже нет. —Деймон, — она придвинулась к нему ближе, его челюсть сжалась, тело ссутулилась, — что бы у нас ни было, чтобы это сработало, мы должны научиться полагаться друг на друга. Даже если… даже если ничто не будет таким, как прежде. Она провела черту между ними и бросила ему мяч. Теперь ему предстоит вернуть его. —Я должна знать, что происходит, каков наш следующий шаг, куда мы пойдем дальше, и могу ли я снова доверять тебе. —Я никогда… Nyke'll dōrī nāpāsagon ao, Zaldrītsos.— Он говорит мягко, нежно. Я никогда не предам тебя. Никогда больше. Рейнира может лишь улыбнуться хрупкой улыбкой: —Видишь ли, я не могу тебе поверить. Слишком много боли между ними. Слишком много сожаления. Если Рейнира позволит себе поддаться его сладостным словам, сердечным банальностям, магнетическим глазам — она станет чуть ближе к тем мечтам, которые он предлагал раньше… Она покачала головой. —Ты должен показать мне, что я могу, не отталкивая меня по каким-то полупустым предлогам или причинам, не делая за меня мой собственный выбор. Даже не говоря, что это для моего же блага — я наслушалась такого, что хватит на третью жизнь. Он замолчал. Ненавязчиво так. Говорят, что самые опасные хищники — те, что двигаются бесшумно, ибо не предвидишь, чего ожидать. Но она все же молила его, ибо не хотела повторения прошлых ошибок. И как бы там ни было, приятно, что дядя, хотя бы раз, выслушал ее. Когда Деймон заговорил вновь, он положил руку на ее колено, их пальцы переплелись. И каким-то чудесным образом он помог ей не углубиться слишком сильно в собственные размышления. —Тогда тебе нужно собрать вещи налегке, — сказал он, как бы обсуждая состояние погоды. —Пентос может быть благословлен тропиками, чтобы в тени переносить самые суровые климатические условия, но Волантис не даст такой отсрочки. Его тональность была резкой. Как и тело. Но взгляд оставался на их переплетенных пальцах, в ожидании того, что принцесса отпрянет, словно его прикосновение обжигает. Она, однако, не сдвинулась. Вместо этого Рейнира приняла его тепло и открытость, они просто сидели так в молчании, пока Элинда не позвала их на ужин к принцу Пентоса. На следующий день, когда все разместились на борту «Сальвадора», Сиракс а Караксес был оседлан и достаточно накормлен, чтобы выдержать восьмичасовое путешествие, принц-изгой и воскресшая принцесса надели свои костюмы из кожи и взлетели в небо, чтобы начать свой нелегкий полет к Волантису. И этот полет был долгим. Плоскогорье тянулось на многие мили, вдали появлялись фермерские участки и сады, но в целом местность казалась скучной. Сиракс жаловалась, как уставший ребенок, которого слишком долго удерживали в карете, хотя оставался всего час до прибытия в главный город, Караксес не издал ни единого звука, кроме биения крыльев Iksā issare iā ēdrugī dyni! — она говорила Сиракс, драконица отвечала вызывающим хныканьем. Ты ведешь себя, как избалованный зверь. И хоть дракон понимал беспокойство по поводу покидания знакомых земель, в которых никогда не бывал, они все равно продолжали движение вперед, не отставая от Деймона и Кровавого Змея, парящих высоко над ними. Время от времени Деймон оглядывался, чтобы убедиться, что племянница все еще следует за ним. Наконец, они достигли Золотых полей Лхорулу. Перед ними простирался обширный и бескрайний пейзаж, где посевы раскинулись до горизонта. По мере того как они продвигались по континенту, Сиракс все более воспринимала новые обширные земли и уже не жаловалась, радуясь каждому новому ландшафту. Они пересекали широкие реки, сверкающие под лучами солнца как серебряные ленты, и поднимались высоко над холмами и пышными лесами. Постарались обойти реку Ройн, использовав ее как ориентир для южного полета, и всё же… С едва заметной изумленностью она наблюдала за немногочисленными архитектурными сооружениями, видневшимися за пределами городской стены. Сияющий маяк из белых замков и стеклянных башен, вероятно, окруженный виллами, храмами и святынями вдоль набережных и улиц, а дальше простирались поля и равнины. Они поднимались все выше и выше, дядя, видимо, пытался избегать земель, принадлежащих миру, чтобы не попасть в поле зрения Триархии. Их история была долгой, она уверена, что те, кто пережил разрушения, вызванные Кровавым Змеем, включая жестокую гибель принца-адмирала от рук Деймона Таргариена, не забудут об этом никогда. Воздух становился все более разреженным, в ушах завывал ветер, Рейнира полностью погрузилась в это великолепие. Особенно, когда они оказались высоко над облаками, а она могла видеть все вокруг. Принцесса увидела кочевое племя дотракийцев, мчавшихся на своих лошадях по бескрайней пустыне. Дальше на юге они разглядели купола и оживленные порты Селхориса, древнего города Хрояна. Куда бы Рейнира ни обернулась, всегда находилось что-то, что оставалось за пределами представления. Она часто мечтала об исследовании Эссоса, о выходе из стен Красного замка, и о том, чтобы всегда путешествовать верхом на Сиракс. Это была невероятная мечта, даже больше, чем надеть корону своего отца. Интересно, посмотрела бы та девочка на нее сейчас с гордостью, зная, что они, наконец, осуществили свои мечты? Пусть на это ушли десятилетия, много страданий и потерь, но они всё равно достигли своей цели. Никакое пророчество не могло их преследовать здесь. Ни призраки. Ни шепоты. Эта свобода, это настоящее блаженство, это жизнь, которую никто не мог у них отнять. И так, Рейнира вытянула руки. Зафиксированная цепями, обвившими ее, она закрыла глаза и дала ветру погладить тело, почувствовать его прикосновение и невесомость в своих костях. Не зная, как поступить, Деймон наблюдал за ней с высоты, восхищаясь, как принцесса поглощала всю свободу, улыбка медленно, но верно, появилась на ее лице. Когда они наконец прибыли в Волантис, солнце уже село, а на горизонте поднималась луна. Она была устала, голодна и жаждала растянуть свои ноги после долгой поездки на спине дракона. Городской силуэт мерцал вдали, будто мираж, возникший из песков. Стены были украшены изысканными мозаиками, изображающими сказания прошлых веков. Темный взгляд Деймона устремился на нее. Держись рядом со мной. Он сказал это без слов, но Рейнира слышала его как ясную команду. Она кивнула, Деймон повел Караксеса вперед, а Рейнира последовала за ним. Пахло экзотическими специями и разнообразием иностранных языков. Улицы были усеяны экстравагантными тавернами, древними святынями и золотыми башнями с огненными отблесками заката. И жара. Рейнира поправила высокий воротник своей кожаной куртки, пот начал появляться на лбу. Так жарко, что окружающий мир приобрел магическую, миражную ауру. По широким мощеным улицам мчались паланкины, несомые рабами, а великолепно одетые ездоки на конях или слонах спешно прокладывали путь. Согласно ее знаниям, волантенцы, особенно высшие слои, предпочитали не ходить пешком, почитая себя выше этого. Они достигли Черных стен — огромных укреплений, построенных из сплавленных драконьих камней, окружающих старый город, где жили и властвовали высшие дома. Эти стены, высокие и внушительные, говорили о том, что войти сюда могли лишь те, у кого чистая валирийская кровь, они хранили древние тайны и легенды мира. Всадники приблизились к воротам, и те широко распахнулись перед ними (еще одно доказательство, что Саэра уже ждала их). На фоне знойной жары и почти ослепительно-золотого облика города, Черные стены выглядят лишенными всякого цвета и тепла. С наступлением ночи, когда источником света становятся лишь ряды факелов, горящих в проемах стен, на тропинках и в лабиринте домов, храмов и башен, это место действительно оправдывает свое название. Рейнирс неосознанно заставляет Сиракс придвинуться ближе к Караксесу: в тени прячутся глаза, а на крышах домов стоят фигуры в капюшонах. Зрители устало наблюдали за ними, люди отрывались от своих дел, чтобы поглазеть на драконов, скользящих по мощеным улицам, на которых, как удивилась Рейнира, даже могли поместиться драконы. Но, судя по ошеломленным и испуганным взглядам, которые бросали на них окружающие, даже те понимали, что их статус не выше, чем у идущих рядом с ними драконьих владык. Когда они добрались до дворца, расположенного на самой высокой точке города, обнесенного стеной, Рейнира в очередной раз поразилась его роскоши. Расположенный на склоне холма, с высоты которого открывался вид на город, величественный дворец резко контрастировал с мрачными и архаичными экстерьерами большинства здешних архитектурных сооружений. Возвышающиеся колонны, сложенные из сверкающего белого мрамора, высокие стены с двумя крутыми мраморными лестницами по бокам вели посетителей к парадному входу в храм. А между ними, опираясь на грандиозную балюстраду, ожидала группа знатных людей. Один из них выделялся среди остальных. Над ними возвышалась темнокожая женщина с черными, как ночь, волосами, длинными, с серебряными прядями, обрамляющими узкое лицо. Она поразительна, — первое, что подумала Рейнира. Чем-то она напоминала Лейну: смуглая кожа и серебристые волосы на фоне светлых глаз, которые светились фиолетовым светом в свете факелов рядом с ней. На женщине были наряды из шелка глубокого сливового цвета, простой пояс, собранный из длинных и узких бусин, обхватывал ее грудь, едва прикрывая небольшую выпуклость груди, и соединялся с длинной юбкой того же цвета. Она не носила ни кос, ни украшений, кроме большой серьги с лунным гребнем и кожаных нарукавников. Если Демон и считал ее такой же красивой, как и Рейнира, то хорошо скрывал это под спокойным, но решительным фасадом. Его голос звучал громко и отчетливо: īlin brōztagon ondoso 'Melkasta Riña. Нас вызвала леди Лаванда, — произнес ее дядя, и дворяне зашептались между собой. Однако в ответ темнокожая женщина лишь сузила глаза, сиреневые и подозрительные, как у взволнованных драконов. «Ivestragon ñuha sodjisto bona dārilaros daemon se dārilaros rhaenyra umbagon zirȳla brōzagon» Передай моей тетушке, что принц Деймон и принцесса Рейнира ждут ее. Наконец женщина насмешливо улыбнулась, закатив глаза открыла рот в ответ. —Нет нужды в представлениях, — она ответила на общем языке, оскорбление было явным: —Мы знаем, кто ты такой. И, не говоря больше ни слова, повернулась обратно к главному входу, оставив их наедине, пока орда сопровождающих медленно приближалась к ним и их драконам. Она повернулась к Деймону, задавая вопрос, который, как они уже поняли, был на уме, сразу после того, как увидели эти фиолетовые глаза. —Это же… Деймон кивает, слезая с Караксеса, не произнося никаких других замечаний по поводу еще одного из детей Саэры.***
—Ты постарел, племянник, — заметила она. —И вы тоже, тетя, —ответил Деймон. Принцесса, заседавшая на своем троне, выполненном в форме горящей звезды и украшенном золотыми украшениями и фресками, не упускала шанса подшутить над своим дядей. —Я вижу, ты как всегда невозмутим. Как и Бейлон, —продолжила она. Деймон напрягся, Рейнира инстинктивно потянулась к его предплечью, чтобы предотвратить возможные необдуманные действия. Он выглядел так, будто собирался произнести что-то еще, но затем сдержал себя, услышав ее касание. Саэра не упустила этот жест и подняла бровь. Последний ребенок Джейхейриса Примирителя и доброй королевы Алисанны, печально известная принцесса-беглянка, леди Лаванда, которая поднялась совсем с нуля, имея только свое имя и хитрость, чтобы построить свое собственное королевство… И она оказалась совсем не такой, как ожидала Рейнира. Даже в пятьдесят два года принцесса Саэра все еще обладала невероятной красотой, которая была присуща только Таргариенам. Как и ее дочь, Саэра была одета в шелковое платье, вырез которого спускался почти до самого подтянутого живота, а украшение из золота по всему периметру талии подчеркивало ее богатство. На плечах висела серебристая накидка, а в носу сверкала золотая жемчужина, цепочка которой соединялась с ухом, усыпанным крупными шипами. Ее серебристые волосы, заплетенные в косу и украшенные фиолетовой лентой, пряди волос по обе стороны головы были украшены фиолетовыми лентами и золотыми бусинами. Ее фиолетовые глаза, хотя они были сиреневого оттенка и ярко подчеркнуты карандашом, были острыми и расчетливыми. Все в ней выражало роскошь, гордость и кровь дракона. Что-то в ее манере держаться, с идеальным сочетанием высокомерия и власти, постукивая по трону своими длинными акриловыми черными ногтями, словно оценивая, насколько они достойны ее внимания, заставило Рейниру почувствовать себя глупо в своем кожаном камзоле, пахнущем драконом и потом. Никогда Рейнира не чувствовала себя так неуклюже, когда подходила с Деймоном к помосту. Даже под пристальным взглядом сотни Старых Кровей, как называют себя обитатели Черных Стен, стоящих по бокам и на втором этаже. Не мешало и великолепие тронного зала дворца — с его роскошными мраморными колоннами, пышными шелковыми гобеленами, стенами, усыпанными алмазными каплями, напоминающими звезды на серебристо-голубых стенах. (Черт побери, даже Железный трон мог бы позавидовать такому великолепию). У трона Рейнира заметила двух женщин. Одна из них, которая приветствовала их у дворца, выглядела строго, но всё же не так внушительно, как многие окружающие с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами. Вместо шелкового платья она была одета в голубое платье из саммита с длинными рукавами, доходившими до пола. Ее волосы были русые и спадали мягкими волнами. Глаза у нее были орехового цвета, они были пытливыми и открытыми, отличаясь от остальных, которые смотрели на Рейниру и Деймона с презрением, недоверием или улыбками. Ее глаза напоминали Королевский лес — зеленые, карие и желтые, особенно на закате. Затем Саэра встала со своего трона и медленно направилась к помосту, ее плащ мягко шуршал, а шлейф золотого пламени тянулся за ней. Рейнира слегка сжала предплечье Деймона, он переместился, встав перед ней. —Ты, должно быть, Отрада королевства, —произнесла Саэра, склонив бровь. —Ты как-то похожа на мою мать. Рейнира не знала, как реагировать на это замечание. Старшая принцесса заставила ее чувствовать себя, как будто она шагает по яичным скорлупкам. Алисанна была хорошей королевой, да, но по воспоминаниям ее матери и Деймона, она оставила желать лучшего в роли матери для своих младших дочерей, кроме Гаэль, и была ужасной бабушкой для Деймона. Да и красотой она редко отличалась, отдавая предпочтение своей бабушке Мэсси. Саэра продолжала свои замечания, возможно, комментируя, насколько Рейнира непримечательна? Или ее присутствие напомнило ей о женщине, оставившей свою судьбу на волю отца, который, казалось, ненавидел ее? —Извините, если разочаровала вас, — сказала она спокойно, без изменения тона голоса. В комнате воцарилась тишина. Дочери Саэры (или, как она предполагала, обе) либо хмурились, либо скрывали улыбки. Деймон повернулся, чтобы взглянуть на нее, но Рейнира не отвела глаз. Вместо этого она невозмутимо смотрела на старшую принцессу. Через мгновение Саэра ухмыляется, е кроваво-красные губы растягиваются в искреннюю улыбку. —А теперь ты говоришь, как я. Величественная дверь снова распахнулась, Саэра выпрямляется, уставив взгляд на того, кто (хотя они прекрасно знали, кто это был) стоит за ними, знакомый голос пронесся по залу и одним скупым замечанием разорвал напряжение. —Ну, — присвистнул Драккар, —это похоже на воссоединение семьи!