Кровь двоих

      В тот момент, когда дядя понял, куда она направляется, принцесса не обратила внимания на его протесты. Её аметистовые глаза решительно смотрели в ошеломлённые, но полные любопытства сиреневые глаза двоюродной тёти. Известная своей проницательностью и грозной репутацией, принцесса приподняла бровь, но ничего не сказала. Принцесса глубоко вздохнула, успокаивая себя. Ей нужно было, чтобы Саэра увидела ее намерения и её решимость. Она вспомнила ту ночь, когда Деймон стоял на коленях, прося — нет, умоляя — позволить ему остаться. Она помнит, как дрогнуло сердце от его мольбы, как не увидела в его сиреневых глазах ни капли лукавства, только глубокое чувство вины и голода, как искренне он хотел потерять столь пагубное положение с потенциальным союзником, если это будет означать, что он останется рядом с ней. У него и раньше были все шансы быть с ней, но дядя так и не воспользовался ими, сколько бы раз он ни говорил ей, что хочет, но не может. Так почему же сейчас, Деймон? Почему? С тяжёлым сердцем Рейнира отказала ему. Что она будет делать, если позволит ему остаться, а он снова бросит её, когда ситуация того потребует? Она не может снова поступить так с собой. Она не думает, что переживет это. Девушка ворочалась и ворочалась в постели, что привело её к другому выбору: приказать ему уйти. В любом случае Деймон оставит её. Он должен. Но как принцесса ни старалась заглушить тяжесть, навалившуюся на неё после этого решения, она не могла. Что же ей тогда делать? Если придёт весть о том, что дядю убили? Их последнее совместное воспоминание будет омрачено тем, что она в последний раз приказала ему уйти. Сможет ли она вообще жить с собой? Лишь спустя мгновение, когда её взгляд снова упал на драконье яйцо, лежащее в котле у кровати, девушку осенила мысль, которая могла бы стать лучшим решением во всём этом. Он не должен идти на войну один. Обратно в комнаты они шли молча. В воздухе витал гнев, оба Таргариена сдерживали слова, которые тяжелым грузом висели в удушливой атмосфере. Каждый шаг по перламутровым стенам открытых коридоров, казалось, увеличивал растущую пропасть, пока они шли по знакомому пути к своим общим покоям. Все вокруг были ошеломлены — даже Ариадна, громко выражавшая свое неодобрение этого союза, потеряла дар речи. Лишь Джаэнара, странная жрица с глазами светло-сиреневого оттенка, смотрела на нее с неприкрытым любопытством, наклонив голову в сторону и, казалось, изучая ее. Затем появился Деймон, ужас нарисовал его черты. На бледном лице отражалась смесь ярости, удивления и страха. Деймон не разговаривал с ней с тех пор, как они выполнили одно условие, и как обсуждали между собой ее, Саэру и две трети ее детей (Ариадна, похоже, соревнуется с ним в игре в молчанку). Груз невысказанных обид навис между ними, став слишком грозным барьером, чтобы его преодолеть. Стены замка свидетельствовали о разрыве, о тихой буре эмоций, которые никто не мог выразить, но оба остро чувствовали. Однако в тот момент, когда они остались наедине в своих смежных покоях, все было иначе. Рейнира успела лишь мельком взглянуть на яростное выражение лица дяди, прежде чем тот с силой прижал ее к двери. У нее перехватило дыхание, Рейнира протестовала лишь секунду, когда Деймон приложил тяжелую руку к стене позади, заключив ее в свои объятия. —Ты сошла с ума, Рейнира? — прошипел принц глубоким голосом. В его голосе слышалось глубокое ворчание, обещавшее опасность, если она ответит неправильно. Однако принцесса поняла, что ничего не поняла. Вместо этого она оказалась в ловушке его горячего взгляда. Внезапно — по какой-то очень странной, очень неудобной причине — все досады, все возмущения были стерты с сознания, когда она впитала мощную ауру стоящего перед ней мужчины. Его рубашка цвета слоновой кости свободно облегала широкую фигуру. Рукав слегка сполз в сторону, обнажив следы ожогов на правой стороне шеи и открытой груди. Взъерошенные серебристые волосы падали на фиолетовые глаза. Но именно его глаза, когда-то такие светлые, такие отчаянные, такие напряженные, привлекли внимание больше всего. Они были такими темными, словно черные лужи, топившие ее с намерением. Он уже давно не выглядел так, как сейчас, и никогда не терял контроль над собой с тех пор, как… Свадебной ночи? Борделя? В общем, дядя был, если не сказать больше, ходячей катастрофой, преследовавшей ее с жалостью и чувством вины, зажатыми между ног. Теперь он сжимал ее в объятиях, испепеляя взглядом, приказывая суровым рашпилем… И все протесты утихли, а от бессилия в его присутствии Рейнира смогла произнести только одно: — Я… А? Рейнира пожалела об этом в тот же миг. В тот момент, когда слова слетели с ее губ, произнесенные задыхающимся от безнадежности голосом, который она едва могла узнать, Деймон моргнул, удивленный реакцией, затем на его лице отразилось недоверие и что-то еще, он отшатнулся. Деймон молчит, сохраняя дистанцию между ними, глядя на девушку так, словно она — самая запутанная головоломка, которую он когда-либо видел. Она тоже не понимает, что только что произошло. В один момент она была раздосадована его молчанием, а затем он прижал ее к стене и… И тут принц заговорил. —Я спрашиваю, ты сошла с ума, Рейнира? — с тем же хрипом, и Рейнире потребовалось еще одно мгновение, чтобы осознать, что он только что сказал. Теперь, когда она снова смогла дышать, принцесса вернулась к своему ехидству, пытаясь унять жар в животе и дрожаще усмехаясь: —Нет, я просто вернулась из загробного мира. Честно говоря, ничего особенного. Похоже, Деймон также вышел из этого состояния, покачав головой. Он положил руки на талию и напряженно зашагал по ковру, словно загнанный зверь.       —Ты считаешь, что сейчас время для шуток? — проворчал он. —Я спрошу еще раз: о чем ты думала? —Я думала о том, чтобы избежать дипломатического инцидента, — ответила она. —Из-за которого мы почти потеряли союз! Ты так настаивал на нем! —Я справлялся! Принцесса насмешливо ответила: —Оскорблять дочь самой могущественной женщины Волантиса? Открыто враждовать с ее сыном? Великолепно! Она ненавидит дядю за его поведение. —Ее сын, — насмешливо молвил мужчина, — я думал, вы и приятный молодой лорд стали друзьями. —Ты должен перестать сравнивать себя с ним! —возразила принцесса. —Ты не тот мальчишка, который хочет понравиться девушке! —Я не…— начал было Деймон, но замолчал, явно уязвленный. —В любом случае, — продолжила Рейнира, —я пойду с тобой. —Нет, не пойдешь, — зарычал он с потемневшими глазами. —Ты не можешь решать за меня. Помнишь? Он молчал, но напряжение было очевидно. —Послушай меня, —начала Рейнира. Убедившись, что он не собирается отступать, продолжила, —Взяв меня с собой, ты сможешь контролировать и обеспечить мою безопасность от предателей. Мы также дадим им гарантию, что их сыновья и братья вернутся на драконах. Она осознавала сложность ситуации и признавала, что оба попали в ловушку. Однако принцесса не могла позволить ему идти на войну в одиночку после того, что произошло на Ступенях. —Чем быстрее мы выиграем, тем больше на нашей стороне будет неожиданности. Её пальцы провели по шраму на ладони. Взгляд Деймона вернулся к племяннице, в глазах появилось напряжение, когда он заметил её движение. Это испугало её внутренне. —Рейнира, я не хочу обидеть тебя, но ты не подходишь для поля боя, — начал он, и девушка предвкушала неприятное продолжение. —Поле боя не место для тебя.       И вот она теперь здесь. Она собиралась начать ораторскую атаку на него за то, что он втянулся в те же сексистские высказывания, которые она переносила всю свою жизнь, но Деймон опередил её: —Это совсем не то же самое, что твои вылеты с Сиракс или случай с яйцом брата. Это не та атмосфера, которая окутывает их в этих глупых песнях и пьесах. Он подошел ближе, но она даже этого не заметила. —Это война, Рейнира. Безжалостная, кровавая, разрушительная война, — прозвучало холодно. Она увидела ужас в его глазах, видела ужасы, которые он пережил, пламя и смерть. —Люди умирают, расстреливают друг друга, исчезают без вести, оказываются предателями в одно мгновение, и ты нигде не можешь быть уверен, потому что битва всегда следует за битвой. И это не кончится, пока не прекратится дыхание одной из сторон. Он говорил быстро, руки уже желали обнять её, но принц удержался. —Я не смогу сражаться и одновременно следить за тобой. —Тогда я буду на Сиракс, держась подальше от земли. Я буду глазами и ушами в небе, —ответила принцесса, пытаясь скрыть свою ошибку. —Пираты могут выцелить тебя своими стрелами. Что ты будешь делать, если упадешь? Если тебя и Сиракс окружат, которая не сможет разбросать огонь, если попадут в тебя? Когда рядом не будет меня? Что тогда? —Тогда я буду сражаться мечом. —Ты не знаешь, как им пользоваться. Ты никогда не была на войне. Да и вообще, ты мало что знаешь. Рейнира дернулась, но это лишь подогрело её стыд. —Я научусь. Он поднял бровь. —За две недели до выступления в этом крестовом походе? —Я учусь быстро. Хоть она и считала себя королевой Висенией, но она не воин. Она была бойцом с ужасным характером, упрямством и тщеславием, осуждаемым окружением за несоответствие правилам, но он никогда не видел её с оружием в руках, особенно с мечом. Она лишь раз сражалась с кабаном. Но кабаны сильно отличаются от вооруженных людей. Теперь, осматриваясь назад, можно сказать, что брать с собой на поле боя неопытного всадника было плохой идеей, но сделанное уже нельзя отменить. Она уже приняла решение. Деймон это знал лучше всех. Деймон застонал, потер лицо: —Не в этом дело, черт возьми! —Ты же хотела, чтобы я остался! И я остался бы, если бы ты попросила! — закричал он, голос дрожал. —Почему ты не попросила? —И рисковать, не предлагая взамен их согласия на укрытие нас от наступающих сил? Это означает ещё больше смертей, двое из которых — сыновья твоей тети? — Она не дала ему возможности ответить, прежде чем продолжила, повторяя свои предыдущие слова. —Или вы отправляетесь в этот крестовый поход, оставляя меня дипломатом и заложницей, или остаетесь в Черных Стенах и сталкиваетесь с ножом у горла во сне за то, что не смогли выполнить просьбу. —Ты не можешь ухватиться за два стула, Деймон! Почему ты этого не понимаешь? —Потому что здесь важнее другие аспекты, — прошептал он. —Боже, ты просто не слушаешь!       —И нет, это ты не слушаешь! — Он резко встал и подбежал к ней, выкрикивая. — Nyke daor ojughagon arlī Рейнира! Этот высокий валирийский язык ошеломил ее, Рейнира смотрела, зачарованная, как дыхание дяди сливается с ее собственным. Он был вне себя от беспокойства, доминировал над ней, умолял. Рейнира лишь могла наблюдать, как могущественный, неукротимый Принц-изгой снова сломался. Однако это не было самым поразительным. Это, что он сказал. Это, что он продолжал говорить своими лавандовыми глазами. Я не могу потерять тебя снова. Мир словно остановился. <kerio set logo man… Se… se issa kesrio syt yno, — он медленно проговорил, — Pār konir sagon se mōris. Что-то тронуло ее душу. Рейнира хотела разозлиться, считая себя отвлекающим маневром, бременем, когда через две недели он должен отправиться в погоню за своей славой. Но он говорил так тихо, с нахмуренными бровями, скорее обращаясь к себе, чем к ней, что Рейнире захотелось узнать больше, задать вопрос. Возможно, если это так. И если это из-за меня. Тогда это конец. Что он имеет в виду… Что он может иметь в виду…? Nyke daor gryves naejot glaesagon hembar tubis mijegon ao. Ao kostagon daor mazverdagon nyke, — признался он, не отрывая глаз от ее лица, Рейнира боролась со слезами, грозящими вырваться. Я не могу прожить и дня без тебя. Ты не можешь заставить меня. —Деймон. Рейнира застыла, почувствовав смешанные чувства: беспомощность от раскаяния дяди, но одновременно… странное облегчение. Что-то, что вцепилось в разум, заставило ее открыть глаза. Принцесса видела, как расширились глаза Деймона, когда она сделала свое заявление, и почувствовала, как замирает его сердце, будто оно выскочило из ее собственной груди. Он прижал ее к двери и взглянул с такой отчаянной мольбой, что гнев скрылся под удрученностью. Ты беспокоился обо мне, дядя? Она хотела выяснить это сама. Рейнира не могла пошевелиться. Была ли она парализована раскаянием Деймона? Или собственное эго не позволило ей упасть так же, как он? Ты действительно предпочтешь умереть, чем остаться без меня? Если она снова посмотрит в его глаза, то поймет, что увидит правду, но пока не знает, готова ли она к ней. Возможно, это действительно безумие. Она собралась с мыслями, твердо решив, что не позволит ему уйти. Только после того, как он полностью признает, что не избавится от нее. Не в этот раз. —Тогда научи меня владеть клинком.— Она вздохнула, — Научи меня защищать себя, чтобы я могла дожить до следующего дня. Деймон отводит взгляд. Рейнира не отпускает его, проводя пальцами по его подбородку, чтобы он снова посмотрел на нее. Принц так податливо склонился к ее прикосновениям, что это завораживало. Так охотно. Это снова напомнило ей о ночи в борделе, о том, как легко он поддался ее прикосновениям, как ему пришлось отстраниться и закрыть глаза, когда она погладила его подбородок. Станет ли он прикасаться к ней чаще, если бы она приказала? Достаточно ли у нее смелости осмелиться на это? Я всегда обладала такой силой? —Мы говорили об этом, помнишь? —Принцесса говорила мягко, —Позволь мне решать самой? А не… отталкивать меня, чтобы защититься под каким-то предлогом? —Я и не пытаюсь. Его глаза оставались закрытыми, словно он наслаждался ее прикосновениями. Рейнира поняла, что мир песен изменится, узнав эту сторону Деймона, которую видит только она. —Тогда позволь мне помочь тебе, —попросила девушка. Порочный принц поднял взгляд: сиреневые глаза встретились с аметистовыми. —Ты ведь не собираешься оставить это так? Рейнира молчит, но этого достаточно. Деймон вздохнул и отступил. —Давай начнем сегодня. Мне нужно обсудить детали похода с командирами армии Саэры и убедиться, что их навыки пригодны. —Деймон… — прошептала девушка, приближаясь, охваченная моментом, пока дядя не остановил ее. Пока он не удержал дистанцию между ними. Пока не появилось что-то в его выражении, словно разочарование. Она не понимает. —Только на этот раз, Рейнира. Звучание ее имени, низкое и хриплое в его баритональном голосе, вернуло принцессу к реальности, она быстро убрала руку. Деймон оставил ее в покое и ушел, быстрыми шагами удаляясь в свои покои. Рейнира осталась стоять на месте, пальцы все еще пульсировали от тепла обмена. Она не увидит Деймона до утра. Когда она поинтересовалась у слуг, где он, ей ответили, что принц уже встречается с командирами армии Саэры. Не стоит расстраиваться, Рейнира. Ты привыкла к этому, верно? Ядовитый тон прозвучал в ушах, угашая все появляющиеся чувства — тепло, его взгляд, его признание — как сон. Потому что это было именно так. Сон. Она собиралась пообедать в одиночестве, так как у членов семьи Саэры были свои дела, когда ее пригласила леди Гвинн. Ей надоело сидеть в своей комнате до тех пор, пока Деймон не заберет ее на занятия, поэтому дочь Визериса с радостью приняла предложение. Рейнира привела себя в порядок, позволила слугам убрать волосы и нанести масло между локонами, облачилась в светло-голубое платье с серебряной лентой на талии и обула синие сандалии — цвета, напоминающие ей знамена матери. Она все еще привыкала к одежде Эссоса. Принцесса никогда раньше не носила такое легкое и струящееся платье в течение дня, показывающее больше кожи, чем она привыкла, но ей не было противно. Руки были обнажены, шелк драпировался в центре бронзового выреза на плечах и спускался по спине. Волосы также были распущены, по спине расходились легкие волны, к которым она не привыкла. Служанки были на высоте: они ласкали ее на бастионском валирийском и украшали волосы бусами. Принцесса с трудом приняла их замечания о «секущихся кончиках», но в остальном они были эффективны и добры. Именно они и проводили ее в восточное крыло Звездного дома, как называла его Саэра, где жила «королевская» семья. Она приблизилась к полированным мраморным дверям и стала волноваться, когда услышала суету, смех и шаги с другой стороны. Рейнира напряглась, готовясь к тому, что ее ждет. За то короткое время, что она видела леди Гвинн, вестеросскую жену второго сына Саэры, она ожидала увидеть элегантную женщину, чья величественная фигура отражала уникальное положение при дворе. Ее теплые русые волосы выделялись на фоне серебра, нежные ореховые глаза контрастировали с пурпурными оттенками, а дружелюбная улыбка умиротворяла даже недоверчивую натуру самого Принца-изгоя. Но кто знает, что скрывают эти улыбки, или какая истинная сущность может скрываться за этими дверями… Дверь открылась, Рейнира мгновенно опустила взгляд. На нее смотрели пара ярко-фиолетовых глаз.       Маленькая девочка с бледно-зеленым платьем, серебристо-белокурыми волосами, увлеченно смотрела на нее, прижимая к груди мягкую куклу. Первоначально царила тишина, и эта девочка, вероятно, одна из внучек Саэры, продолжала рассматривать ее словно героиню из собственных сказок. —Привет? —На это не последовало ответа. Затем на высоком валирийском: Iksis aōha muña Девочка задыхается, быстро поворачивается и бежит обратно в комнату, пронзительно крича: Muña! Muña! Se dārilaros iksis kesīr! —Принцесса здесь, — произносит она с безупречным валирийским акцентом. — Se dārilaros? — повторяет успокаивающий и терпеливый голос. Дверь распахивается, Рейнира встречает палитру ярких цветов и смех. На полу разбросаны дорнийские ковры, вокруг игрушки и детские книжки. Полумесяц дивана украшен мягкими одеялами, чучелами животных и множеством игрушек. Угловая лошадка-качалка имеет форму дракона. Свет проникает через высокие окна, создавая уютную обстановку, в которой Рейнира чувствует себя защищенно. В центре всего стоит леди Гвинн в темном платье с капюшоном, скрывающим ее шелковистые волосы, с младенцем на бедре и таким же серебристым малышом, прячущимся за ее юбкой. —Принцесса Рейнира, добро пожаловать! — тепло приветствует ее Гвинн, при этом легко справляясь с двумя детьми, обнявшими ее: —Я вижу, вы знакомы с Мейрис. Маленькая девочка застенчиво машет рукой, стоя возле матери. Рейнира приветливо отвечает на приветствие. —А вот Саэра, — добавляет бабушка, немного обиженная тем, что для этого им понадобилось еще одиннадцать внуков для имени в ее честь. Малышка чихает, сморщив носик, но не подает признаков того, что проснулась для приветствия нового гостя. —Прошу прощения за беспорядок, но я решила, что вам будет комфортнее без посторонних глаз — где-нибудь в более тихой обстановке, — объясняет Гвинн, провожая ее к дивану. Но как только она это сказала, раздался крик и грохот. Гвинн остается на месте, укладывая спящего младенца в корзинку рядом с подушками, когда через соседнюю комнату ворвались трое светловолосых детей. —Видимо, мое понимание 'тишины', увы, не такое. Чашка чая? — Гвинн пожимает плечами и предлагает взволнованной Рейнире чашку со стола.       Игнорируя взгляд на свою сторону, Гвинн быстро сдвинула с стола фарфоровый сервиз, когда на него неожиданно прыгнули ножки. Рейнира никогда раньше не видела такого безумия без насилия и ссадин. Девочка, вдруг оказавшаяся на столе, с орехово-зелеными глазами, мягкими чертами лица и веснушками, не заметила застывшей Рейниры и безучастной матери. Вместо этого она направила маленький посох на мальчика, схожего возраста с девочкой. —Ты предстал перед судом Лимонного Торта за преступления против своей королевы! — воскликнула девочка. —Я не совершал никаких преступлений! — вызывающе возразил мальчик. Другой ребенок с аналогичными светлыми чертами лица закричал: —Виновен! Виновен! Голову срубить! —Может быть, нам стоит уйти куда-нибудь еще… — начала предлагать Рейнира. Гвинн успокаивает ее: —Нет, нет. Они почти закончили. И мне интересно, что лорд Питтиботт скажет перед Высшим Советом. —Замолчи! —Девочка вынимает из своей мантии деревянную бутылку: —Мы нашли яд в вашей комнате! Тот же запах, что был на трупе старого короля! —Меня подставили! Хоть я и не признаю себя виновным, но здесь нет никакой справедливости! —Молчать! — звучит ответ. —Молчать! Молчать! Молчать! Это был полный беспорядок. Дети шумели, кричали друг на друга, обвиняли и оскорбляли друг друга, а старшая сестра Мейрис игнорировала хаос, предаваясь своим куклам. Но было в этом что-то светлое, особенно если учесть, как нежно Гвинн смотрела на этих троих. Даже младенец спал спокойно. —Госпожа Гвинет, что вы скажете о этой бутылке! —Это… Нет, не может быть! — Мальчик сразу же выбрался из образа: —Ты не можешь привлекать Мунью сюда! Она же зритель! Девочка надменно подняла голову: —Нет, могу! — Нет, не можешь! —Могу! Могу! Могу! — бормотали другие трое. —Это нечестно, Ваэлла! Гвинн отобрала бутылку из рук девочки, нюхнула и, к своему удивлению, сделала выпад, —О! О! Это действительно яд! Какое вероломство! Какой ужас! — Muña! Другие дети захихикали, Рейнира спрятала улыбку за рукой. —Лорд Аэрос Питтиботт, вы же! — Гвинн прикрыла ладонью лоб: —Король доверял вам, вы были ему как брат! Он любил вас! Мальчику понадобилось мгновение, чтобы вернуться в образ: его фиолетовые глаза игриво сверкали, наблюдая за действиями матери, а затем с победным хихиканьем выдал: —Иногда любви недостаточно, госпожа Гвинет. О, этот ребенок был мастером. —Значит, ты признаешь себя виновным! — Ваэлла прояснила. —Я сделал, что сделал, чтобы защитить свою семью. И сделаю это снова, если придется! —Вы слышали, лорды и леди королевства! Он умоляет! —Виновен! — Гвинн кричит, —Смерть! Драконий огонь! Третий братик радостно заявляет, —Отдайте его на растерзание! На этот раз Мейрис выдыхает со вздохом, на мгновение отвлекаясь от своих кукол. В любом случае, эти дети были безжалостны.       —Пришлите мне маленького Аэроса! — зарычала Гвинн, протягивая руки. —Потому что я, Жнец из Соториоса, сама отведаю его проклятую душу! Его братья и сестры в восторге задыхались, тянули и толкали брата к материнским рукам с оскаленным лицом. —Му-жрец, нет! — захихикал Аэрос, когда Гвинн, прижав его к себе, издавая при том странные звуки, уткнувшись лицом ему в живот, он кричал и брыкался. На мгновение Рейнира восхищалась этим зрелищем: матерью, без стеснений показывающей свою привязанность, и детьми, свободными и игривыми, в комнате наполнявшейся теплом от любви. Ей захотелось… Это было что-то новое для принцессы — такая легкость в материнстве. В ее жизни оно всегда было тяжелым бременем, петлей на шее, убийством девичества. В течение многих лет ее мать пыталась быть рядом, но из-за болезней, потерь и обязанностей редко была доступна. Она всегда казалась истощенной, слишком печальной, чтобы выйти за пределы своего мира ради дочери. Алисента тоже не была похожа на мать, не так ли? Она умела улыбаться и рассказывать о благах материнства, носить свой долг, но в глазах всегда было что-то холодное и разочарованное, когда она смотрела на своих детей. Ее рука неосознанно двинулась к животу. Принцесса задавалась вопросом, какой матерью она смогла бы стать. —Мама, — послышался голос от двери. Маленький мальчик стоял с длинными платиновыми волосами и глубокими голубыми глазами. — Lēkia — задыхаясь, воскликнула младшая тройняшка, бросившись обнимать его за ноги. —Лао Си примет их, — сказал он, гладя мальчика по голове. — Istia jollōragon sir, Rhaego. Маленький Рэго недовольно вздохнул, явно неохотно соглашаясь идти на учебу. —Уже пора, Аэликс, моя любовь? — вздохнула Гвинн, не ослабляя хватки на Аэросе. Юноша скованно кивнул, его щеки покраснели, когда он посмотрел на нее. —Бейлерис и Гаэмон уже с ним. Фрея снова сбежала от своих наставников — ничего удивительного, — но куда Фрея, туда и Кайлон, а Дравия, судя по всему, снова прячется в стенах… —Аэликс. —Я найду их, — заверил юноша мать, —Они, вероятно, разбежались по кухням. —Позаботься об этом, дорогой, — хмыкнула Гвинн, поднимая Аэроса на ноги и чмокая его в нос, — Кроме того, мне все равно нужно поговорить с твоей кузиной Рейнирой. Только после представления Рейниры, трое детей наконец-то рассмотрели свою новую гостью и поразились. —Мама… принцесса здесь, — прошептала Ваэлла, словно боясь что-то испортить. —Да? Я даже не заметила, — подмигнула Гвинн. —В любом случае, уроки, дети. Идите за старшим братом. —Но muña… —Идите, пожалуйста. Строго посмотрев на них, тройняшки, включая Мейрис, выстроились в линию, поочередно поцеловали мать, затем глубоко поклонились принцессе. —Спасибо за ваш визит, Mandia Рейнира, — хором выкрикнули они, их возбужденный шум разнесся по коридору, убегая за старшим братом. —Они такие милые дети, — сказала она искренне. Если не считать Хелейны, ее сводные братья были избалованными детьми, кричащими и плачущими, добиваясь своего. Эйгон капризничал из-за десерта, Эймонд причинял боль служанкам, а Дейрон был самым громким ребенком, которого она когда-либо слышала. Каждый раз Алисента продолжала улыбаться напряженной улыбкой и сквозь подрагивающий глаз объясняла окружающим, что «это типичное поведение мальчиков». Умение Гвинн игнорировать шалости своих детей, играть с ними и одним взглядом заставлять их слушаться, поражало. —Они милые, когда хотят быть такими. Верьте мне, их драконья кровь, может быть, и разбавлена, но они такие же упрямые, как и вы, — проговорила Гвинн, укладывая спящего младенца рядом с собой. Улыбнувшись удовлетворенно, малышка продолжала спать. —Как прошел день, дорогая? — Взгляд ее лесных глаз встретился с ее глазами. —Думаю, хорошо. —Только хорошо? — повторила она, приподнимая бровь. Это делало ее похожей на Саэру. —Леди Ариадна не пришла сюда так как сердиться на меня, так что мне легче. К своему удивлению, женщина засмеялась. —Ари никогда не была в поиске друзей. Она считает это утомительным, когда заботится о своей семье. —Заботиться- только слово. Эта женщина была открыто враждебной, и если она не обвиняла их в чем-то, то молчаливо осуждала. Рейнира не возражала против того, что дядя поставил ее на место (хотя он мог бы сделать это более достойно), но, боги, это было похоже на то, как вновь оказаться под пристальным вниманием Алисенты. —Она пройдет через это, — заверила Гвинн, — Она всегда приходит в себя. —Правда? Женщина посмотрела в сторону, изображая неуверенность. —Когда-то, когда мы были девочками, она игнорировала меня почти год. Только когда мама строго ее отчитала, она стала делиться со мной своими игрушками». —Ужасно! Она точно не желала дружить с этой женщиной. —Дети — сложные создания. Поэтому нам нужно учить их правильно, учить любить друг друга, а не тянуть за волосы. Она же не знает, правда? Внезапно из смежной комнаты, напротив той, откуда выбежали тройняшки, раздался плач еще одного младенца. Гвинн оправдалась и открыла дверь, чтобы увидеть изнуренного слугу, успокаивающего младенца. —Еще один, — заметила Рейнира, помня, что эта женщина родила своему мужу семерых детей. Но этот был особенным: Гвинн приблизилась с малышом на руках. Он был красив. Старше младенца, с темной кожей и пышными черными волосами. Его темные глаза, окруженные длинными ресницами, были такие же глубокие, как и у всех остальных. Гвинн прижимала его к себе, гладила, пытаясь успокоить икоту. —Он… не похож на вас, — не задумываясь, заметила Рейнира. Она не хотела обидеть. Но Гвинн доказала, что у нее бесконечное терпение, и просто добродушно улыбнулась в ответ. —Мы усыновили Онику, когда ей было несколько недель. На северо-востоке от Волон-Териса, резиденции моего мужа, произошло нападение дотракийцев. Ему удалось отразить их. Они оставили малышку. Этот человек — настоящий герой. Голос другой женщины зазвучал нежно. Рейнира слышала, как сильно она любила этого человека. —Это было временное решение, пока мы не нашли тех, кто бы ее забрал. Но она стала нашей. Как поняв, что о ней говорят, малышка замолчала и посмотрела на лицо матери. Она потянула ее за щеки, глядя, все ли в порядке с матерью. -Iksan sȳz, byka mēre, — успокоила ее Гвинн, поцеловав в голову. Удовлетворенная, что с матерью все в порядке, девочка устроилась у нее на шее. Горло принцессы сжалось от боли. Это зрелище сильно задело рану, которая, по ее мнению, уже зажила.       —Вы были очень храбры. Я слышала о сделке, которую вы предложили Саере, — говорит Гвинн. —Немногие осмелились бы пойти против нее. Рейнира усмехается. —Полагаю, это значит, что она будет больше меня опасаться, — говорит она, отставляя чай и наклоняясь вперед. —Напротив, я думаю, вы ей уже нравитесь, — говорит Гвинн. —Вы напоминаете ей себя. Рейнира вздрагивает от этого замечания. Она не может себе представить, что Саэра, могущественная и амбициозная женщина, могла бы увидеть в ней что-то похожее. —Саэра тоже бежала из другого дома, который когда-либо знала, и никого не было рядом с ней, когда она обратила свой взор на Волантис, — продолжает Гвинн. Рейнира слушает, пораженная тем, насколько хорошо Гвинн знает ее историю. —Но, как и ты, она снова поднялась, — говорит Гвинн. —Начав с самого низкого уровня… куртизанки, — она поморщилась, — и стала главой одного из самых могущественных конгломератов на Востоке. —Если честно, я пригласила тебя сюда, потому что хотела получить представление о том, кто вы такая, — говорит Гвинн. — До сих пор мы слышали только истории из-за моря. Отрада королевства, Воскресшая принцесса, Призрак Драконьего Камня. Истории увлекательны, но это все, чем они были. Просто сказками. —Что вы думаете обо мне теперь? — тихо спрашивает Рейнира, глядя вниз. —Что ты — достойный человек, — отвечает Гвинн, поймав ее взгляд. —Нечто большее, чем сказки, которые о тебе рассказывают. Рейнира чувствует, как слезы наворачиваются на глаза. Всю жизнь она боролась за то, чтобы ее заметили, кричала, чтобы ее услышали, чтобы доказать, что она достойна. И все ради того, чтобы женщина, вечная незнакомка, сказала единственное, чего она хотела в жизни от людей, которых любила больше всего на свете. —Спасибо, — говорит принцесса, вытирая слезы. В этот момент малышка Оника, дочь Гвинн, ползет к Рейнире и садится ей на колени. Она нежно трогает принцессу по щекам, повторяя слова, которые мать говорила ей сотни раз. — konīr, konīr… Рейнира улыбается. Она чувствует себя немного лучше, зная, что не одна в своей боли. —Я сожалею о том, что тебе пришлось пережить», — говорит Гвинн. —Потерять мать — это одно… но ребенка… Рейнира покачивает головой. —Потеря — это тоже часть жизни, не так ли? За все утро она поняла, что эта девушка ей действительно нравится. Она не была такой пугающей, как Саэра или Ариадна, и не была такой странной, как та молодая жрица, Джаэнара. А поскольку Элинда все еще на пути сюда, Рейнира обнаруживает, что дружелюбие Гвинн очень приветствуется. Пока жрица Джаэнара исполняла свои обязанности в храме Четырнадцати Огней, Ариадна помогала матери со мольбами, а Драккар… где-то был («наверное, в том новом борделе, о котором упоминал вчера. Сегодня у него, видимо, выходной»), и весь день она провела с Гвинн. Они устроились на экскурсию по обширной территории Звездного дома. Рейнира осознает, что не следует настолько легко доверять людям. Однако эта женщина была добросердечной и доброй, но в нужные моменты строгой и решительной. Она не распределяла свои чувства по-разному между своими детьми, будь они родными или происходили от лорда Визеррио, или не относятся к его роду. И тут… О, история двенадцати детей Визеррио. Всеотца, как многие его называли. Среди всех своих братьев Визеррио был самым молчаливым. Он предпочитал молчать, позволяя другим говорить за него, и следовал указаниям. Хотя в молодости он часто посещал таверны, эти времена уже давно остались позади: большую часть времени он проводил с семьей. Гвинн покорялась его глубокими фиолетовыми глазами и медовыми светлыми волосами. Его сострадание, его сила, способность расправить плечи, но в то же время ласково обнять ее и их детей. По словам Гвинн, Аэликс был рожден от другой женщины до того, как Визеррио связался с ней, чтобы противостоять своей матери и сделать свой выбор. Саэра планировала выдать его замуж за леди Алию Рогаре, дворянку из Лиса, чтобы укрепить связи между одной из богатейших семей Лиса и влиятельной семьей Волантиса. К сожалению, женщина бежала, Визеррио женился на леди из Лиса, а Гвинн страдала вдали — все были несчастны. —Понимаешь, учитывая преданность Лайса Триархии и неприязнь Алии к Визеррио… Это не продолжалось долго. Дравия появилась через год после того, как Алия подарила Визеррио наследника, Бейлериса, и с тех пор не делила с ним постель. И, странно, мать Дравии была близкой подругой Гвинн, которая попросила ее заботиться о малышке перед своей смертью от родовой лихорадки. Скоро после этого Визеррио осознал свои чувства к приемной сестре, с которой вырос. После долгих мольб, подарков и угроз со стороны жены, если он выберет Гвинн, она согласилась на его предложение. —Каэлон и Фрейя отмечают день рождения в один день, — Каэлон был вторым и последним ребенком Алии, — они не любили праздновать их вместе, поэтому Висси устраивал ежегодно два праздника — для каждого из них. —Но если у них одинаковые дни рождения… Это… —Похоже, ваша история с дядей — не самая запутанная в этом роде». —А… первая жена? Где она сейчас? —Наверное, в Лисе. По слухам, она встречает мужчину из Лиса, который происходит из богатейших домов. Я бы не возражала стать его второй женой, лишь бы быть единственной отныне. —Это должно быть… тяжело для тебя? —Любовь — сложная и бурная вещь, особенно когда в игру вступают драконы, как я поняла, принцесса. Но это не значит, что она не стоит того, чтобы за нее бороться. —Я слишком много раз обжигалась, леди Гвинн. Сейчас огонь меня пугает, — ответила принцесса, вспоминая давно затихший огонь в своей груди, который слегка зашевелился после выступления дяди. Гвинн замедлила шаг, но ее слова преследовали Рейниру до самого вечера. —Страх — полезное чувство, я считаю. Он заставляет размышлять, чувствовать. Он напоминает, что ты человек. Что ты жив. В тот вечер, после ужина, когда слуги заплели ей волосы и позволили надеть простую льняную рубашку и брюки, подходящие для тренировок, эти слова преследовали ее, когда она направилась к тренировочной площадке. Если это вообще можно было так назвать. Арена представляла собой устремленные ярусы из обветренного известняка, высокие арки и массивные колонны, а также тоннели, ведущие к загонам, оружейным хранилищам и медицинским блокам для случаев использования. Позади них тянулись Черные Стены, словно змеиная линия, протянувшаяся через весь ландшафт. Их устрашающая структура из камня и земли создавала пропасть между обитателями внутри и теми, кто находился за пределами этих стен, на тысячи миль. Луна уже взошла высоко, освещая амфитеатр достаточно ярко, чтобы разглядеть одинокую фигуру, стоящую под ним. Поднявшись прямо и сжимая рукоять тренировочного меча, она направилась к своему дяде. Но вдруг вскрикнула, когда дядя внезапно сделал резкий выпад. Рейнира едва успела отбить удар, прежде чем меч выскользнул из ее рук, Деймон словно косой срезал землю прямо у ее ног. —Неаккуратная. Ты была бы мертва в следующее мгновение, — проворчал принц. —Ты не предупредил меня, — прошипела принцесса, глядя на него. Блин, это как раз болезненно отразилось на ее заднице. —Они не предупреждают. Поднимайся. От того мужчины, который растаял у нее на руках с утра, не осталось и следа. Перед ней стоял тот самый разбойник, кого все боялись и ночью, и на поле боя. Деймон даже не потрудился помочь ей, отступив назад ни на миг не спуская с нее глаз. Преобладало возмущение, заглушая страх. Взбешенная, она встала, наполненная яростью и решимостью вернуть показать принцу его место. Она набросилась вперед, атакуя сверху и неистово махая своим тренировочным мечом. Деймон легко отражал удары, почти комично. Она видела веселье в фиолетовых глазах. Это было для него просто игрой. Свет звонких клинков отражался в каменных стенах, когда они все ближе подходили друг к другу. Принцесса всегда наступала, принц просто разрешал ей это делать. Усталость начинала давать о себе знать: руки дрожали от каждого удара и блока. Он даже не потеет! И вот, когда девушка намеревалась немного передохнуть — что было ошибкой — Деймон воспользовался моментом. Он вырвал меч из ее рук своим клинком, убрав его далеко, и схватил ее за вытянутую руку. Прижав к себе, он упер тупой конец меча у ее шеи, лишив возможности сопротивляться. Рейнира оказалась в ловушке, так же как и прежде, полностью под его властью, играя по его правилам, она начала задумываться, разрешила ли она ему это. Принцесса ощущала его пульс, мощь рук, пытающихся удержать контроль, увлекающий аромат — дыхание дракона, запах кедра и легкое дуновение ладана, оглушавшее ее разум. Очнись, чёрт возьми, Рейнира. —Владение мечом — это не только сила, но и утонченность и контроль, — пояснил он, голос звучал успокаивающе властно. —Не размахивай, как будто отбиваешь муху. Почувствуй баланс клинка, дай ему стать продолжением себя. Будь достойна его силы. —Вы достойны этого. —Эхо слов Гвинн звучит, —Ты способна на большее. Рейнира не собиралась просто так поддаться его власти, особенно когда они были настолько близко, что она чувствовала его дыхание у своего уха, его низкий гул, который пробегал по позвоночнику. Она не собиралась терять контроль здесь и сейчас. Реагируя чисто инстинктивно, словно кролик, попавший в лапы волка, она сделала то, что пришло ей в голову: резко отпрянула и с силой ударила дядю затылком в лицо. Это столкновение произошло быстро и точно. Деймон выругался и тут же отступил, потирая лоб, издавая стон. Она тоже скривилась и отступила, ощущая удар в затылок. Но Рейнира быстро пришла в себя, подняла свой меч и, схватив его, нацелила острие напрямую на него. Вместо прежней насмешливой иронии в его глазах она увидела что-то другое. Уважение. Одобрение. И что-то более темное. —Молодец, — просто сказал он, на губах мелькнула искренняя улыбка, которая сразу же сменилась вызывающей усмешкой, на что Рейнира отвечает своей собственной. Деймон махнул мечом, отступая в сторону с внимательным взглядом фиолетовых глаз. —Снова… —Я не помню, чтобы в книгах упоминалось, что спарринг был частью ухаживания, — заметил Драккар, — особенно в Вестеросе. —Похоже, ты забыл, как проходил дебютный бал Ариадны, — заметила Гвинн, с интересом наблюдая за спаррингом. Они скрылись за одной из больших арок на самом верху многоярусной инфраструктуры, чтобы наблюдать за своими новыми гостями. Но им даже не пришлось прятаться. Их взгляды практически не отрывались друг от друга, каждое движение, парирование и удар приближали их еще больше, словно этот поединок заколдовал их. Никто бы не подумал, что напряжение, возникшее между ними накануне и утром, связано именно с этим. —О, это было не ухаживанием. Ари просто играла со своими игрушками», — вспомнил он, как старшая сестра вызывала на поединок каждого из своих потенциальных женихов, утверждая, что если они считают себя достойными, им не составит труда поиграть с ней. Они согласились, что Принц-изгой и Утренняя звезда Волантиса станут отличными друзьями, если, конечно, они не убьют друг друга первыми. —Изначально здесь не было никакой конкуренции. Не тогда, когда он был вместе… —Я слышала, ты говорил обо мне неприятности. Гвинн и Драккар обернулись, наблюдая, как к ним приближается Ариадна с длинными черными волосами, играющими серебром, и шлейфом темно-красного платья, практически парящего за ней. Она была нарядна: на ее теле был халат из переплетающейся искусственной кожи, обвивавший руки, словно наручи. Она выглядела готовой к схватке, даже в столь изысканном наряде. —Сестра, рад видеть тебя с нами. Джаенара? —Снова храмовые обязанности. —Она постоянно занята в последнее время. —Кажется, и мы тоже, — ответила Ариадна на замечание Драккара, сиреневые глаза блеснули знанием. Потом она вновь обратила взгляд на поединок, разворачивающийся перед ними. —Похоже, наш принц сегодня великолепно справляется с ролью наставника, — заметила Гвинн, улыбаясь. Их брат, всегда с игривым сиянием в глазах, опустился на балюстраду. —И принцесса, похоже, не прочь такого внимания, — подразнил он, ухмыляясь. —Никогда не думала, что это отродье сможет держать меч. Братья и сестры вздохнули.       —Если ей придется сражаться рядом с нашим кузеном, возможно, она научится управлять им, — рассуждала Гвинн мягко, словно кто-то из ее детей вел себя неразумно. —Это высокомерное отродье, вот кто она такая, — фыркнула Ариадна, скучая и полна насмешки: —Ей предоставилась возможность проявить себя лучше всех нас, и она ею воспользовалась. —Боги, перестань, Ари, —стонет Драккар, —Мы тоже, учитывая, как они используют своих драконов для победы в этой чёртовой игре. —Это не то же самое. Она услышала, как голос Ариадны начал дрожать. Она знала, что была не права, но не собиралась признавать это. —Ари, мы любим тебя и знаем, что твоя привязанность к ним происходит от любви к нам, — успокаивала Гвинн, —Но ты можешь быть чуть добрее. Она совсем не та, кем кажется. В детской игровой комнате она увидела потерянную женщину. Та нуждалась в руководстве и нежной поддержке, которую так давно не ощущала. —Принцесса потеряла столько. Это меняет тебя больше, чем ты думаешь. Мы знаем это, Ари. Мы сами были там. —Не называй мой опыт так, будто он твой, Гвинн, — выругалась Ариадна —Ты ничего не понимаешь. Гвинн осталась поражена. Драккар вздохнул, даже Ариадна выглядела потрясённой. Боль пронзила её. Воспоминания о той ночи, когда они чуть не потеряли всё, вернулись к ней. Она всё ещё чувствовала запах пожара, слышала стоны матери и видела, как тела выносили из пламени. И перед этим, вспоминала шум волн и ужасный раскат грома; едва не утонула в воде, когда женщина умоляла маленькую девочку держаться за плот. —Прости. Я не хотела этого, —сожалеет Ариадна, её защитная маска трескается. Она глотает и смотрит на неё с обиженным выражением лица. Гвинн дала себе минутку перед тем, как ответить. Она знала, что сестра тоже не хотела этого. Она тоже переживала боль и что-то подозревала. Но это не означало, что она это станет терпеть. Она всю жизнь была окружена драконами. Она не боялась наказывать их за плохое поведение. —Ты должна быть ласковее к Рейнире, леди Ариадна из Волантиса», — процедила Гвинн —Будто бы тебя мама не учила хорошим манерам». Ариадна казалась прилично стыдящейся. Драккар, как маленький задира, смеялся. —Кровь дракона в их жилах чище, чем в твоих. Если хочешь увидеть наших братьев, ты должна к ней относиться так же, как к остальным членам нашей семьи. Когда оба замолчали, женщина выпрямилась, на её лице снова появилась маска заботливой, любящей матери. —Теперь, если позволите, мои дети должны пойти спать. Спокойной ночи. Сражение продолжалось до тех пор, пока Рейнира не была на исходе, её руки дрожали от усталости, а рубашка пропиталась потом. Она признавала, что ей ещё многое предстоит выучить, и две недели были недостаточны, чтобы догнать Деймона, который годами тренировался и совершенствовал своё мастерство на полях сражений. Но она была здесь. Полная решимости доказать свою способность, она продолжала внимательно следовать за указаниями Деймона. В её глазах были упорство и восхищение принцем. Она была очарована не только искусством фехтования, но и тем, как двигался дядя: его элегантностью и силой, ловкостью и мастерством на поле боя. В воздухе между ними витало нервное напряжение. И только когда их взгляды встретились между скрещенными клинками, всё сложилось на свои места. В его глазах были удивление и недоверие. —Неплохо, племянница. —Как я уже говорила, я быстро учусь. —Действительно, — сказал он ласково, улыбка на лице была мягкой и согласной. Они стали слишком близки. Слишком быстро сблизились. И всё же Рейнира никогда не чувствовала себя так уверенно, как сейчас. Будет ли всё так просто? Она упадёт снова? Он будет рядом, чтобы поддержать её в нужный момент? Принцесса не знала, кто сделал первый шаг — он или она, — но знала лишь то, что они перешли границу, которую она сама для себя провела. И она не могла этому сопротивляться. Что-то позади них вздрогнуло, синяя птица с чёрными крыльями улетела, разрывая их связь. Момент был упущен. В её спокойном размышлении зародилась неожиданная мысль, которую ей едва удалось признать, принцесса отдалилась от того хаоса, что они создали. —Мне… пора идти. Уже поздно, — прошептала она. Рейнира снова нарисовала между ними невидимую черту, пульс громко стучал в ушах. Деймон кивнул, словно оцепеневший. —Хорошо. —Спасибо. Тогда завтра в то же время? —Безусловно. Столкновение чувства презрения и чего-то еще на миг сбило её с толку, принцесса оказалась в плену противоречивых эмоций, которые пыталась уладить. Затем она резко повернулась, оставив его одного во дворе, где он, казалось, простоял целую вечность под лунным светом. Столько раз дядя оставлял её позади, но в этот раз именно он следил за её уходом. Она даже не оглянулась, оставив ему лишь собирать осколки, что бросила у его ног. Боги любят иронию, не так ли?