Кровь двоих

      Ахисса была прекрасен, хотя и не безупречно красив, но всё же завораживал. Деймон и Караксес облетели город, паря высоко в облаках, чтобы не привлекать внимания стражников, патрулировавших вдоль стен. Сиракс находилась где-то позади них, терпеливо ожидая команды, пока Кровавый змей убеждался, что Ариадна и ее армия прошли к стенам, используя канализацию под городской территорией. Пока они ждали сигнала, Деймон махнул Рейнире, чтобы она приблизилась. Небоскребы тянулись к небу, а темные переулки запутывались по городу, ведущие лишь во тьму и бросающие ужасные тени на извилистые улицы внизу. Город казался оживленным, но уже не таким, каким было Блошиный Дно, когда он и Золотые Плащи освобождали его от грязи. Даже с высоты видно, как солдаты Триархии рыщут по городу, захватывая горожан, разрывая семьи и устраивая публичные казни на улицах. Удивительно, как ему удалось сохранить свою целостность настолько долго. По древним текстам видно, что Ахисса когда-то была небольшой рыбацкой деревней, пока несколько поколений назад ее не приобрел магистр Лиса и не превратил в торговый центр, пункт остановки для купцов и путешественников из Мира, Лиса и Волантиса. Со временем деревня выросла настолько, что здания начали сливаться друг с другом, неясно переплетаясь до такой степени, что сверху не видно было ни одной ясной тропинки. За последние годы город многократно падал жертвой разграблений и осад. Он был захвачен Ауреоном и Визеррио из Волантиса и Лиса для их матери, а затем снова захвачен Триархией. Этот город — сплошной хаос. Деймон не считает, что любые инвестиции в него стоят усилий. Быстрый и неконтролируемый рост поселения в сочетании с отсутствием четких правил владения или управления привели к чрезмерной плотности населения, ужасным условиям жизни и деятельности, которую, по сообщениям, можно отнести к незаконной. Поселение постоянно находится в состоянии территориальных споров: оно считается землей Лиса, хотя по закону принадлежит Волантису за правом завоевания. Оглядываясь назад, можно сказать, что, помимо того, что это единственный крупный город, ведущий к Оранжевому берегу, Деймон не видит в этом опустошенном городе никаких преимуществ. Саэра также настаивает на праве владения им. Тем не менее, все эти размышления Деймона уходят на второй план, когда он замечает движущееся существо на окраине города, притаившееся у самого края переулка. Он вновь дает Рейнире сигнал лететь пониже, достаточно близко, чтобы разглядеть, как эскадрилья движется тесным строем, словно тени в ночи. Караксес под ним урчит в предвкушении, его пасть уже извергает дым, когда из тени появляются новые фигуры в капюшонах, бесшумно переплетающиеся по мостам и тайно устраняя патрулирующих стражников, прежде чем те успевают что-либо сказать. Он готовится опуститься еще ниже, чуть приподнявшись над самыми низкими облаками. Одна фигура ведет группу по мостам города, а другая взбирается на самый высокий шпиль стены. Стражники замечают ее при приземлении на парапете, но прежде чем они могут среагировать, из-под плаща высовывается рука. Её хлыст скрутился, словно змея, готовая нанести удар. Быстрым и грациозным движением она распустила кнут, и металлический наконечник кнута точно ударил по шее стражника. Воздух разорвался тихим треском, а затем стражник задохнулся, упав на землю, из его почти перерезанного горла потекла кровь. Тем временем генерал-лейтенант волантийской армии не теряла времени: она закрыла стражника своим плащом, чтобы скрыть тело, а затем сломала ему шею каблуком сапога. Деймон был поражен. Он не ожидал, что Ариадна будет такой жестокой. Ариадна взглянула на ночное небо в поисках их фигур. Увидев их, она помахала ручным зеркалом, отражая свет луны, раз, два, три раза. Пришло время. Деймон обернулся к взволнованной Сиракс— её возбужденный рев выдавал радость от первой настоящей охоты — и кивнул. Зазвенели колокола, сигнальные костры на стенах разгорелись ярче, приказы разъяренных солдат разнеслись по всему городу. Деймон не слышал их, но в груди вспыхнул огонь, жаждущий сжигать, поглощать, уничтожать. Караксес, развернув свои кроваво-красные крылья, бросив угрожающую алую тень на город. Принц даже не успел произнести команду, как из груди дракона выбился инферно и вырвался наружу. Вокруг них вспыхнуло красное пламя, и Ариадна приоткрыла рот от хаоса, который они вызвали. Внезапный рев разорвал ночное небо. Земля затряслась, когда две огромные тени затмили город, освещенный лунным светом. —Кровавый змей как его называли, с мощным взмахом крыльев обвил стены, создавая инфернальную бурю пламени, которое вихрем закружилось, превратившись в ужасающую огненную стену. Она поняла, почему его так называют. Следом за ним мчалась Золотая Леди принцессы. Ее крики разносились по воздуху, пока она усиливала янтарное пламя, извергаемое Кровавым змеем, своим золотистым светом. Дозорные, раньше не обращавшие внимания на приближающуюся угрозу, рассыпались по сторонам, как крысы, ошеломленные и напуганные чудовищем, которое заманило их в ловушку. Бежать было бесполезно. Ее кровь бурлила от необъяснимой мощи всего этого. —Помни, Тала, в тебе течет кровь дракона. Никогда не забывай об этом, — прошептала Ариадна, поднимая голову как львица, почуявшая добычу, когда по стенам города раздались решительные шаги солдат. С опытным и быстрым движением она снова взмахнула кнутом, который свистнул в воздухе, раня стражников острыми концами на концах. Их форма напоминала ловчие звезды, пронзающие цель и обвивающие ее своими хвостами. —Из всех видов оружия ты выбрала именно это, сестренка? Ха! В борделях он найдет лучшее применение, мама… О! Мама поразила меня своей лентой! Утренняя звезда, так ее называли из-за преданности выбранному оружию и за то, что она была командиром, за которым шли даже братья. Она сделает все, что в ее силах, и будет соответствовать своему титулу, только так, как умеет. Используя все свое тело, она поворачивается, позволяя импульсу свершить свое дело, когда охранники спотыкаются и падают с нескольких этажей вниз. Она снова взмахивает кнутом, не решаясь броситься в атаку. Караксес ревел над ней, а огонь разжигал ее душу. —Сражайся, хаэдар, сражайся, — прошептала Ариадна. Уклоняясь от стрел и клинков врагов, она ведет свой отряд сквозь строй противников, не давая им приблизиться достаточно близко, чтобы задеть ее кожу. —Лучники, готовьтесь! — скомандовала она, спускаясь на первый этаж, где войска были разбросаны по мостам, вступая в смертельную схватку с триархией. —Не дайте им приблизиться к воротам! По сигналу Ариадны лучники заняли свои позиции, готовые выстрелить. Шквал стрел пронесся по воздуху, молчаливо уничтожая ничего не подозревающих стражников. Когда внешняя оборона была прорвана, войска Ариадны прорвались в город, быстро передвигаясь по узким переулкам и скрытым проходам. Эффект неожиданности был их союзником: они выводили из строя патрули и занимали выгодные позиции. Захваченные жители были разбросаны по всему городу и удерживались в самодельных тюрьмах. В темноте сталкивались клинки мечей, а стрелы находили свои цели смертоносной точностью. После освобождения города Ариадна стояла среди хаоса, молча кидая краткие приказы своим солдатам. Но тут стрела пронзила ее плечо — то самое, которое удерживало ее плеть, — и она вскрикнула от боли. —Генерал! — воскликнули ее солдаты. Ариадна отступила, схватившись за плечо, и взглянула на человека, стрелявшего в нее. В этот момент, когда наступающие враги приблизились к командиру Ариадне и ее осажденным войскам, яркий отблеск золотистого пламени озарил уже освещенную стену.       В этот момент огромный рыжий зверь, появившийся словно из ниоткуда, взмыл в воздух и, вцепившись в живот нападавшего, унес его ввысь. Крики раненого разнеслись по всему городу. Но это было еще не всё. Едва Ариадна успела обдумать ситуацию, как перед ее войсками явилась Золотая Леди. Она неуклюже балансировала на камне своими массивными когтями, возвышаясь над людьми, которые направляли в нее стрелы. В их криках прозвучала паника, и они готовились к бесполезному сопротивлению. В этот момент Сиракс с ревом напала на них. Ариадна на мгновение лишь с благоговением взглянула на величественное существо перед собой. Его чешуя переливалась, словно расплавленное золото, зубы были черными, как обсидиановая сталь, а рычание из пасти создавало дым. Почему у нас нет драконов, мама? Если мы родом из дома, где они обитают? Некоторые владыки драконов боятся, что их птенцы, научившись летать, покинут их. Поэтому они обрезают им крылья. Особенно это касается дочерей. Она никогда не видела их вблизи, только издалека, в безопасности стен, когда чужеземная принцесса и ее принц-изгой решались прогуляться. Это тоже было наследием семьи ее матери. То самое, в котором было отказано ей, а затем и им, когда ее мать была изгнана. Когда она впервые увидела их, она испытала зависть и горечь. Ее мать решила принять у себя прямых родственников тех, кто отбросил ее и лишил их того, что могло бы принадлежать им. —Как мы можем доверять им после всего, что пережила их семья? — спросила однажды Ариадна в матери, когда та впервые предложила взять двух заблудших Таргариенов под свою защиту. —После всего, что они отняли у тебя? У нас? —Их предали и осквернили. Их сожгли за то, что они просто пытались отвоевать у своей матери родовое право, если не репутацию, в Великом Совете. Их обокрал тот самый человек, которому они когда-то доверяли. Они заплатили за все и ничего не получили взамен. В чем смысл всего этого фарса? —Они нашей крови, — просто ответила мать. —Я не отвергну их, как это сделал со мной король. Она произнесла эти слова так бездушно, так легко, что звук голоса зазвучал в ее ушах голосом стихии. —Дракарис, Сиракс! — прокричала принцесса Рейнира. Ее лицо, запачканное сажей и сухим потом, выражало борьбу и стойкость. Ее заплетенные в косу волосы, окрашенные в серебристо-золотистый оттенок, развевались ветром. Она выглядела как воительница, словно богиня Вхагар, еще более впечатляюще, чем представляла себе Ариадна. Пламя вырвалось из пасти дракона, обволакивая врагов могучим жаром. Принцесса стояла среди обугленных тел до тех пор, пока не утихли крики противников. Теперь Ариадна видела их вблизи, а также другого дракона, сидящего верхом на другом, как было описано в легендах. —Ты либо доверяешь нам, либо нет, мне все равно, — сурово прошептал ей принц всего несколько часов назад. — Просто помни, что я дал обещание твоей матери беречь твою неблагодарную задницу. Не дай мне повода нарушить его. Глаза дракона, глаза Рейниры, смотрели на Ариадну с древней мудростью, и между ними возникло молчаливое понимание. —Aspo zaldrīzes ribazmoqitta, — процедила она, прижимая к ране в плече, пока принцесса насмешливо на нее посмотрела. Сумасшедшая драконья особа. Ведь драконья кровь действительно густа. И теперь она чувствовала себя обязанной перед Рейнирой. Кровавый змей рыкнул, зовя Золотую Леди и ее всадницу улетать — их задача была выполнена. Подтвердив золотой хранительнице свое согласие, Ариадна и ее воины перегруппировались в тот момент, когда Рейнира вновь взмыла в воздух. —Ваша рана… —Пусть наши хирурги займутся этим дерьмом, — ворчала она. До конца битвы ей придется обходиться одной рукой. Если Визеррио может это делать, то и она сможет. — Конечно, мадам. А после? Ариадна обратилась к своим солдатам: —Соберите всех лисенских негодяев. Освободите всех пленников и отправьте их обратно туда, откуда мы пришли. Завтра этот город будет очищен. Это было поручение от их матери, королевы Арии. Она никогда не допустит, чтобы кто-то из Триархии захватил этот город. Они возведут здесь что-то лучшее, что-то светлое. Взгляд Ариадны устремился к небу, окрашенному в желтые и оранжевые отблески пожаров, которые чудом не затронули стены. Желто-красные твари парили над облаками, оставаясь незамеченными. Они должны приземлиться где-то в холмах, где можно скрыться и залечить свои раны. То, что произошло в Ачиссе, останется тайной, пока они смогут это скрывать. —А что с драконьими всадниками? Принцем и принцессой? Каждый ее инстинкт подсказывал приказать людям преследовать их, следить за ними, чтобы никто не смог покинуть окрестности и доложить о происшедшем воронами, которых они держали в клетках. Никому нельзя доверять. Вне их семьи никто никогда этого не заслуживал. Но тут Ариадна вспоминает о Кровавом змее, который сбросил нападавшего в воздухе, выставив его на всеобщее обозрение, и о Золотой Леди, спасшей ее, схватившей солдата, угрожавшего ей. —Ариадна, ты знаешь, я никогда не предам тебя. Ты знаешь, я никогда не предам эту семью! Освободи меня, ты, мать твою… Скажи им, Ари! Ари, не стой здесь! Помоги мне! Воспоминания ворвались в ее разум, но она отмахнулась от них со скрежещущим внутренним чувством. Нет. Деймон и Рейнира — разные. Но у них общая кровь. Она может еще не доверять им, но теперь знает, что они не подведут ее. —Пусть отдохнут. Мы еще встретимся с ними. Когда они высадились на плато, достаточно близком, чтобы увидеть город Ахисса, скрытый на вершинах холмов, Рейнира почувствовала живое пульсирование собственной жизни. Это была ее первая битва, первая настоящая охота. Страх охватывал ее. Наблюдать, как силы Волантена наступают, стрелы режут ночь, мечи вспыхивают и щиты сталкиваются, было безумием. Ночь наполнили крики солдат и мирных жителей, а стена пламени светила словно маяк, освещая город. Однако, когда Рейнира увидела, как огонь Караксеса превращается в управляемый барьер, а не в камеру пыток, и как она одним словом сжигает людей, которые загнали Ариадну и ее войска в угол, принцесса была одновременно очарована и пленена этой силой и красотой разрушения. Так же ли чувствовали себя завоеватели? Разливалась ли в их крови та же мощь, та же необузданная сила, что и в их предках, когда они ощущали такой пыл, такую неистовую мощь элементов? Рейнира слезла с Сиракс — ее дракон все еще вибрировала после первой битвы. Долгое время в заточении заставило Золотую Леди выглядеть готовой снова вступить в бой. Когда же они последний раз чувствовали себя настолько живыми? Прежде чем Рейнира успела отойти от дракона, крепкие руки схватили ее запястья, и на мгновение ей показалось, что он снова прижмет ее к Сиракс. Недовольный рык госпожи явно показал, что такое обращение не будет допущено. Но его взгляд лихорадочно скользил по ее телу, дикие сиреневые глаза отражали беспокойство. Его руки, пропахшие кожей и пеплом, нежно гладили ее лицо. —Ты пострадала? — его нежность ошеломила ее, контрастируя с сильным ухватом. —Я в порядке, — ответила принцесса, пытаясь отодвинуть его руки от своего лица. —Я же говорил тебе оставаться в воздухе, — его голос стал суровым, хотя хватка ослабла. —Ариадна нуждалась в помощи», — Рейнира ответила, глядя дяде в глаза. —Следом за ней шел весь ее отряд, она бы справилась. —И я тоже, — ответила принцесса, отстраняясь от него. — Деймон, я в порядке. Она заметила перемены в Ариадне, когда он увидел, что их драконы перешли на их сторону. Несмотря на то, что женщина называла ее сумасшедшей драконьей сукой с мрачной усмешкой, это заставило Рейниру задуматься о том, заслуживают ли они уважения, если не доверия. Она была готова вступить с ним в бой снова, но его нежное движение остановило ее. Деймон не выглядел раздраженным, только облегченным и благодарным. Для Рейниры было непривычно видеть его таким всего несколько раз в жизни. И она не знала, что делать с этим. Деймон глубоко вздохнул. Казалось, он хотел что-то сказать еще, но, выдохнув, забыл о своих мыслях. —Просто… — принц закрыл глаза, нахмурив брови, — в следующий раз предупреди меня заранее. Хорошо? Ей оставалось только кивнуть. Что она могла сказать? Её безрассудство заставило принцессу рисковать жизнью ради долга, о котором ни она, ни её кузина, ни он даже не подозревали. Деймон уже пережил худшее из того, что могло произойти. Он дал понять, что не желает её смерти, и именно поэтому они должны были оставаться вместе. Сегодня он мог бы вновь испытать это, если бы один из солдат Лиса решил, что она слишком близко, а их стрелы были бы готовы к выстрелу. —Какая разница? — мрачно подумала она. В конце концов, Рейнира не могла умереть, даже если бы захотела. —Я буду рядом с тобой на Оранжевом берегу. Обещаю, — сказала она. Мужчина кивнул, поправляя плащ на плечах. В тот момент принцесса почувствовала холод в воздухе. Деймон, как всегда быстро замечавший это, обратил внимание на её дрожь. —Ты замерзла. —Ночи в Эссосе, кажется, холодные, — Рейнира рассмеялась, прикрывая свою дрожь. Дни в Эссосе были длинными и жаркими, поэтому Рейнира часто надевала более свободные атласные платья, чтобы справиться с постоянной влажностью. Днем она принимала более прохладные ванны в бассейнах, чтобы избавиться от знойной жары, особенно во второй половине дня, когда солнце достигало своего пика. Но как только солнце садилось, унося с собой тепло, ночи становились неумолимыми. Холодный ветер пронизывал до костей любого, кто отваживался на суровые ночи за пределами замка. Деймон накидывает плащ ей на плечи. Рейнира вздрагивает, когда он застегивает плащ на ее шее, а его пальцы в перчатках вызывают у нее мурашки. —Иди сюда, — приказал принц. Рейнира моргнула. —Только на минутку? —Почему? —Ты замерзнешь, если я не согрею тебя. Подойди. —Я… я… я в порядке, — она ответила, избегая его взгляда. В последнее время девушка старается избегать его прикосновений. —Плащ достаточно теплый, спасибо, — она улыбнулась, но губы дрожали. Конечно, Деймон лишь приподнял бровь. —Это было не предложение, — он сказал, его голос был твердым, но не злым. —Но… —Рейнира, — Деймон произнес ее имя так, что принцесса не могла не подчиниться. Его глаза горели, когда он молча протянул руку — это было как подношение, так и приказ. —Лучше? — спросил принц, когда она положила свою руку в его. Рейнира лишь хмыкнула в ответ. Поневоле ей стало теплее в объятиях дяди. Нежный танец ветра играл их волосами, а мягкий шелест песка под ними превратился в нежную серенаду. В этом отдаленном уголке мира, окруженном безмолвным простором пустыни, они были одни. Вместе. Никогда прежде они не были так изолированы от других. Это пугало ее так же сильно, как и восхищало. Рейнира еще глубже зарывается в яму дядиной руки. Вскоре после этого Караксес начинает придвигаться ближе, теснее прижимаясь к Сиракс. Кровавый змей проигнорировал предупреждающий вздох Сиракс и приблизился, обвив их хвостом, который служил второй половиной защитного барьера от суровой окружающей среды. Им не требовался костер, так как звезды ярко освещали их путь. И они не нуждались в нём, когда кровь текла достаточно горячо, чтобы согреть их. Рейнира, Сиракс и Кровавый змей остались невредимы в убежище. Деймон освободил племянницу только для того, чтобы расставить постель и передать часть пайка. Еда показалась ей совершенно несъедобной. Сухое мясо, твёрдый сыр и обычное печенье. Возможно, она слишком привыкла к другому образу жизни. Рейнира не понимала, как её дядя может это есть, не испытывая ностальгии по травам и специям, по нежности мяса и свежести фруктов, ведь он прошел через множество войн. —Именно такую жизнь ему навязал твой царь-отец, — напомнил ей тонкий голосок. Это заставило её проглотить свои жалобы, также как и песчаную, безвкусную текстуру еды. По крайней мере, он включил в упаковку лимонные пирожные. Даже если они пахли драконьей шкурой и дымом. —В ночи, когда тепла не хватало, мне и моим людям приходилось обмениваться теплом. Тебе повезло, что не приходится раздеваться догола, чтобы поделиться им, — сказал он через некоторое время, когда они съели свою порцию и она прижалась к его боку, ища убежища в коконе тепла, который он предложил. —Я должна тебя благодарить? —Не стоит. Рейнира фыркнула.       В голове зашевелились непрошенные мысли: о его упругой груди и маленьких точках сосков, когда она ощупывала их раньше, о толстых бедрах и хорошо очерченной заднице. —Нет, нет, нет, — твердила принцесса себе. —Ты уже проходила через это. Ты обещала. —Как вы думаете, с Ариадной все будет в порядке? — спросила Рейнира, пытаясь сменить тему. —Мы видели, как она обезглавливала мужчин только хлыстом и выбрасывала их со стен, — ответил Деймон, пожимая плечами. — Она ушла с открытой раной на плече, но не проявила признаков тревоги. С ней все будет в порядке. Женщина была воистину угрожающей фигурой. Темнокожая, словно леопард, она рыскала по башням, карабкаясь вверх по их гладким стенам. Ее ярко-фиолетовые глаза внимательно осматривали окрестности. О ее присутствии можно было догадаться лишь по холодной стали когтей и необычному оружию с кошачьим хвостом на бедре. Ее движения были почти грациозными, а способ, которым она отнимала жизнь… Старшая из дочерей Саэры Таргариен вызывала у Рейниры несокрушимое восхищение. Даже если Ариадна была склонна к заносчивости, она обладала навыками, которые вызывали уважение. Принцесса вновь взглянула на пылающий город. —Надеюсь увидеть восход солнца на их причалах. Думаю, это будет великолепное зрелище, — сказала она. В каком-то смысле принцесса находила город красивым. Под вечным ночным небом обнесенный стеной город выглядел как лабиринт из кривых башен, соединенных мостами и ползущими, похожими на паутину пешеходными дорожками, каждая из которых неустойчиво пристроена к другой. Заброшенный, грубый и погрязший в коррупции. Она опасалась, что город обрушится, как домино, каждое здание упадет на другое, но этого не случилось. Ариадна направила свои войска на защиту города, а его жители сражались за свою свободу. В одно мгновение, когда она взглянула с высоты и увидела пылающие стены, город словно вспыхнул надеждой на новые возможности. —Это хуже, чем Блошиное дно, — заметил Деймон, иронично усмехаясь. —Не мог бы ты хотя бы на миг стать оптимистом? — ответила она, вздохнув. —Мы спасли город, освободили его жителей. Ачисса стояла как памятник прошлым временам, хоть и претерпевшая изменения. Несмотря на разрушения, она все ещё возвышалась перед глазами, словно боевой знаменосец, гордо демонстрируя свою несокрушимость среди руин. —Это действительно так? — спросил он тихо, приводя Рейниру к размышлениям. —В каком смысле? — спросила она. —От одного хозяина к другому, — ответил он, словно отвлекаясь от себя. —Лис, Саэра, Триархия. Все они — части одной игры, крутящейся вокруг своей оси. Всегда будет тот, кто займёт вершину. Его взгляд упирался в город, периодически мешали обзору формы Караксеса, когда он делал вдох. —Разница только в том, что мы видим, как Саэра, кажется, старается улучшить своё положение. А остальные — нет. Для них это просто смена хозяина. Рейнира проглотила слезы. Его слова напомнили ей жизнь, которую она оставила за морем. Она хотела защитить свою мать, Гвинн, женщину, давшую им приют и уют. Семью. —У вас была семья. Однажды, — продолжил он. Слова вернули её в прошлое. Оно преследовало её: жизнь у отца, когда она была видна, но не слышна; годы, проведённые под насмешками на вымышленном дворе; та часть, где она осталась в тени амбиций мужа, несчастного актива. —Слуга одного хозяина, — его замечания и предостережения снова звучали в её ушах. —У тебя много имен, но все они сводятся к одному. —Саэра не подведет их… — ответила Рейнира, неизвестно, пыталась ли убедить его или саму себя. Деймон наклонил голову. Его глаза сияли мудростью, которую он знал слишком хорошо. Он был свидетелем колесницы времени, помня этот вращающийся цикл с самого начала. —Посмотрим, — просто отозвался Деймон. Когда птицы, кружившие над ними, улетели от жары Ачиссы, тишина опять окутала их. —Ты сегодня отлично себя проявила в битве, — внезапно произнес Деймон, пока Рейнира занималась уходом за Сиракс и лечила свои раны, полученные в сражении. Его слова были настолько неожиданными, что Рейнира вздрогнула. Ее дядя лежал на земле, смотрел в небо, словно вообще ничего не говорил. Он, как и она, отложил в сторону свою кожаную броню, и легкий ветер трепал его шелковую рубашку. Будто слова проникали откуда-то издалека. Ветер унес их слова, которые она так хотела услышать, но это было необычно, ведь вокруг них больше никого не было. Не было ничего, что заставило бы его говорить. Лишь песок колыхался под дуновением ветра, трели сверчков звучали на дюнах вдали. Звуки ровного дыхания их драконов сливались с биением её собственного сердца. Деймон продолжал разговаривать, не глядя на неё. —Ты справилась лучше всех молодых новичков, которых я видел на их первых испытаниях. —Мне не нужны твои ложные комплименты, — буркнула девушка, гладя огромную пасть своего дракона, Сиракс. —Я говорю правду. По сравнению с оруженосцами, которых я обучал, ты выделяешься. И красный цвет очень тебе идёт. Он бросил это словно про себя, но её лицо всё равно покраснело. —Огонь — твоя родовая стихия, — однажды сказал ей Деймон. —Он течёт в твоих жилах, как и у всех нас в семье. Это то, что мы должны всегда беречь, укреплять и овладевать. Иначе он поглотит нас. Всю жизнь она уделяла внимание своему внутреннему огню, училась управлять им, направляя его энергию самыми утончёнными движениями. И только чтобы силой подавить его, когда окружающие начали опасаться разрушений, которые он мог принести. Сейчас что-то внутри неё освободилось. Сможет ли она снова обучиться тому, что, как ей казалось, она утратила? —И ты, кажется, неплохо справляешься, — ответила Рейнира. —Я — воин, племянница, — прозвучал его усталый голос, лишенный гордости. — Моя жизнь посвящена сражениям, поискам славы на поле боя. Это все, что я когда-либо знал. Рейнира подошла ближе, ее взгляд оставался непоколебимым. Его уязвимость поразила ее. За эти две недели дядя показал себя совершенно иным, чем она ожидала. Деймон всегда оставался загадкой для нее, таинственной фигурой, которую она, будучи еще совсем молодой, так и не смогла разгадать. Даже в течение совместной жизни, когда ей казалось, что она знает его секреты. Теперь принц встретил ее взгляд, отражающий тоску, которую он удерживал глубоко внутри себя. — Почему ты показываешь мне это только сейчас? — спросила она. — У тебя были все шансы, чтобы показать мне, что ты больше, чем принц-изгой, в которого ты себя превратил. Она присела на подстилку рядом с ним, пытаясь собрать воедино все фрагменты, хотя бы частично почувствовать его боль. Несмотря на свою решимость, она чувствовала симпатию к нему. — Расскажи мне о Норвосе, — приказала девушка, зная, что иногда слова не в силах расправить мрачные мысли, скрывающиеся в сердце. Иногда простое отвлечение, счастливые воспоминания, — лучше любого наркотика. Ее слова вызвали на его губах искреннюю улыбку. — Это место достаточно уединенное, чтобы не беспокоиться о посторонних, но оно компенсируется видом. В ночном небе там столько созвездий, что вы можете назвать их, если окажетесь достаточно близко. Очень подходит для вечерних полетов. Он продолжал рассказ, заметив, как внимательно Рейнира следит за его словами. Ей всегда нравились его истории о приключениях. Она представила себе это место: дворец, не такой обширный, как Звездный дом Саэры, или огромное поместье, как вилла принца Реджио, но он был бы высоким и внушительным. Крепость с каменными стенами и высокими башнями, достаточно прочной, чтобы выдержать осаду и позволить дракону Караксесу уютно расположиться на балконе единственной башни, где находились его покои. —Иногда я чувствую, что могу уйти так далеко от Вестероса, чтобы почувствовать себя свободным, — вздохнул он, почти с тоской. Рейнира подумала, что он скучает по прежней жизни, освобожденной от тени брата, освобожденной от неё. —Так это часто было твоей причиной уходить? Чтобы почувствовать свободу? — почти сразу принцесса почувствовала горечь в своем резком замечании. Когда он сделал паузу, Рейнира задумалась, не зашла ли она слишком далеко. —Мне было одиноко, — был простой ответ, который больше всего её удивил. Он выглядел так, будто боролся с чем-то сильным и мучительным в своих мыслях. —Может быть, вы предпочли бы остаться наедине? — попыталась она. —Мне было одиноко, — повторил он. На лице дяди принцесса заметила усталость, тонкие следы изнеможения, которые свидетельствовали о том, что он целиком посвятил свою жизнь долгу. —И я думал, что одиночество — это все, чего я хочу, — признался он, продолжая, —Когда меня отправляли в самые отдаленные уголки мира, мои мысли всегда возвращались к одной маленькой девочке. Эти слова ошеломили ее. Но Деймон говорил искренне и открыто. —Я всегда задавал себе вопросы: как она, не сбежала ли снова от септы, чтобы проникнуть в Драконью яму проведать своего дракона, не ждет ли она у окна… глядя на небо и зная, что я тоже думаю о ней… —Это всегда было моим самым большим сожалением — не взять её с собой. Я боялся гнева короля, но теперь понимаю, что она была бы счастлива со мной, где бы мы ни были. Я не смог дать ей то, что она заслуживала. Эта неожиданная откровенность ошарашила Рейниру. Она не ожидала такого признания, особенно в столь неподходящий момент. Возможно, в этом есть доля правды. Он, видимо, так считает. Но почему она должна верить? —Это все, что я хотел — чтобы кто-то увидел меня таким, каким увидела ты… — он пожал плечами, -Может быть, это ты. —Я уже не та маленькая девочка, — ответила принцесса твердо и решительно. Она решила больше не ждать у окна того, кто причинит ей еще большую боль. —Ты права. Мы оба правы, — он встретил ее взгляд, его глаза были мягкими, как всегда, когда он смотрел на нее. —И все же я вижу тебя, Рейнира. И всегда видел. Деймон никогда не казался таким честным. Было удивительно видеть, как этот человек, который совершал ужасные поступки во имя жадности и мелочности, чья честь была настолько запятнана, что многие сомневались в ее существовании, который причинял ей боль снова и снова, — склоняет голову, как испуганный ребенок. Он словно знал, что прошлое не может быть забыто, что все, что он может сделать, — это предложить ей правду, вместе с ней, вместе с собой. Но это не уменьшило разочарования. Оно только усилилось. Все это — ее сомнения, ее одиночество, ее безумие, — и все же дядя предпочитает давать ей половинчатые ответы. Завтра они могут умереть, а она так и не узнает, почему он делает все это ради нее. —Почему ты должен жалеть об этом сейчас? — ее руки сжались в кулаки. Ей хотелось ударить его в грудь, вырвать правду из его разума голыми руками. —Почему именно сейчас, когда нам грозят последствия, с которыми ты уже сталкивался? Почему именно сейчас, когда все окажется напрасным, если мы не достигнем цели? Зачем говорить все это так, будто это может быть твоим последним шансом? — она не дала ему ответить. Шрам, который он ей оставил, становился все больше и больше от всей той боли, которую Рейнира пыталась скрыть, пока ее не осенила пропасть, которую он оставил. —Тогда мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что, если все пойдет не так, если ты увидишь, что я падаю, ты останешься на Сиракс и продолжишь полет. — Его отчаянная просьба прошлой ночью прозвучала в ее сознании. Вы были хорошим другом, сир Харрольд, самым добрым, — эхом отозвались ее собственные слова. Последние слова, которые она когда-либо говорила последнему человеку, который был ей дорог. Дом в Норвосе встретит их Золушкиными цветами и пустыми залами. Я не вынесу, если проживу еще один день без тебя. Ты не можешь заставить меня. Полюбишь ли ты меня, Деймон? Выберешь ли ты меня?       Она поднялась с твердой земли. Деймон последовал ее примеру. Его молчание свидетельствовало о том, что он устал. Однако ответ прозвучал громко, как рев дракона. —Потому что это, возможно, последний шанс. Деймон не подает вида, что собирается отвечать. —Если ты умрешь, я освобожусь, — сказала Ренира, ее голос был тихим, сдержанным, изнуренным. — Никто больше не сможет привязать мою жизнь, мою душу к этому миру. Ты не можешь смириться со своими поражениями, верно? Ты бы предпочел, чтобы я умерла где-то в тишине, где меня никто не сможет найти. Там будет меньше боли. Внутри у нее что-то сжалось. Но это не было ущербом гордости или чувством вины. Это было что-то другое, подумала она. Но когда принц взглянул на нее, его лицо выражало только усталое согласие. —Это минимум, что я могу сделать… — прошептал он. Ее гнев смешался с грустью. —Он не имеет права на такие чувства, — заявила ее совесть, горькая и больная, не желающая отпускать. — Он причинил тебе боль. Он сделал это с тобой, с ними. Почему он может так поступать? Почему до сих пор болит? —Потому что ты видела себя в его страданиях, — прокричала другая ее часть, скорбная и умоляющая. — Та, что держит зеркало и видит только Деймона в его отражении. —Ты не в курсе всего этого, Деймон, — продолжила Рейнира. —Что, если ты умрешь, а я останусь жива? Что, если то, что связывало меня с тобой, всегда было всего лишь узами? Привязанностью? В ее мыслях запуталась паутина вопросов и предположений, пока она ходила вокруг барьера, который они построили вокруг себя. Сомнения пробивались сквозь ее гнев, угрожая поглотить ее виной. Похоже, Деймон тоже размышлял о том же: его губы сжались в тонкую линию. —Смогу ли я жить обычной жизнью, зная, что я стала причиной твоей гибели? Что человек, который когда-то обещал мне… Что будет тогда, Деймон? — Рейнира задыхалась, пытаясь успокоиться, хотя ее охватывал трепет. Шрам на ладони начал зудеть. Им еще многое предстоит понять в этой сложной ситуации. Единственный человек, который мог что-то знать об этом, исчез, став фантомом, которым она стала для себя. И все же принцесса оставалась в растерянности. Тексты о валирийских предках, уцелевшие после гибели, содержали лишь скудную информацию о их родине, ограничиваясь древними свитками и гобеленами, на которые многие смотрели свысока с самого начала правления своих завоевателей. Более тысячи лет истории, культуры и магии были утрачены ради сохранения мира на земле, которым они управляли. Если кто-то знал что-то о связи души и цене крови, то это был их собственный народ. Королева Тианна из Башни применяла магию крови, чтобы исцелить Мейгора Жестокого. Слухи говорили, что королева Висенья также обладала этой силой. Эйгон Завоеватель предсказывал наступление холода за Стеной, а слухи утверждали, что даже королева Алисанна обладала даром предвидения. Их род связывали сновидения, кровавые заклинания и жреческие способности — магия текла в их крови. —Ты знаешь, что я не могу причинить тебе вреда. Ты будешь жить в том одиночестве, которое ты всегда так хотела. Так это и было твоим желанием, не правда ли? — он насмешливо ухмыльнулся. Ее слезы не текли из-за воспоминаний. —Ты не знаешь, чего я хочу! —Ты права. Я ничего не знаю. —Тогда просто не умирай, черт возьми! — Рейнира прокричала, —Это и есть мое желание! Принцесса решила узнать всё, что могла, об этом связывании душ, всё. У Саэры должны быть книги, учитывая, насколько близко она была к валирийскому наследию, чтобы одна из ее дочерей стала жрицей… Эта мысль заставила ее почти задохнуться. Джаэнара должна знать что-то об этом. Всегда кажется, что она что-то знает. Ее слова, проницательные взгляды… —Ты просто боишься, что моя смерть ляжет на твою совесть. —Его упрямство начинало раздражать. Как всё поменялось, подумала она. Раньше он обвинял ее в эгоизме, когда она пыталась распорядиться своей новой жизнью, а теперь сам делает то же самое. —И ты хочешь, чтобы моя жизнь стала твоим бременем? — спросила она. —Я не просила тебя спасать меня, Деймон, чтобы ты опять стал винить себя моих страданиях. —Вот почему ты меня ненавидишь, дорогая племянница? — спросил он. —Потому что я — твоя ноша? Она потеряла равновесие. Буря в ее сердце на мгновение утихла. Когда Рейнира вновь посмотрела на дядю, то увидела лишь бледную фигуру, призрака прошлого. Она взывала, что ненавидит его, той ночью в своих старых комнатах на Драконьем Камне. Он не разрешил ей, даже когда она била его по груди с такой силой, что она надеялась, на ней появятся синяки. Она давала понять, что ненавидит его, каждый раз, когда Деймон пытался между ними хоть что-то наладить. Она отвергала его, обижала его, уходила от него — так, как часто делают в наше время, твердила ее совесть. Ты причиняешь ему боль так же, как он причинил ее тебе. Ты игнорируешь его усилия и делаешь вид, что всё в порядке, хотя это не так. Рейнира не понимает, что происходит. Она никогда раньше не испытывала такой ярости. Она всегда прощала, подавляла свою гордость и улыбалась, даже когда это было неправильно. Она старалась двигаться дальше, игнорируя обиды. Но сейчас она не может. Он заслужил это. Он заслужил ее гнев. Деймон лишь наблюдает, ожидая своего приговора, как виновный человек на скамье подсудимых. Это ее милосердие. —Я не ненавижу тебя. Никогда не ненавидела, — признается она. — Я просто злюсь. И до сих пор злюсь. Все, чего я хотела, — это иметь что-то свое, чем могла бы гордиться. Чему все вы могли бы восхищаться. Это больно признавать такую слабость. —Я горжусь тобой. Всегда гордился, — осторожно шепчет он, — маленький дракон. Не называй меня так, — ей захотелось закричать. Он не может сказать те слова, которые она так жаждет услышать, и ожидать, что все будет исправлено. Элинда, обнимая ее, разрушила ее защиту. Слова Гвинн о том, что она достойна жизни и любви, разрушили панцирь вокруг нее. Что произойдет, если она позволит Деймону осторожно разрушить эти барьеры? —Иногда это так сложно, — прошептала Рейнира, ошеломленная. Эта открытость оказалась тяжелым бременем, но это позволило ей немного отдохнуть. —Ты, мой отец, Хайтауэры, Веларионы, забрали у меня так много. И я… Я хотела это вернуть. Хотела вернуть себя, — призналась она. —Тогда почему ты не ненавидишь меня? — спросил он снова. О, какой он настойчивый. Потому что если бы я ненавидела, это бы означало, что я любила тебя, — вздохнула принцесса. На этот раз она не могла встретить его взгляд. Но любовь… любовь ослабила меня. И даже это ты решил отнять у меня и отдать кому-то другому. —Любовь, ненависть… Они наполняют душу, которая постоянно опустошается, — продолжила принцесса. — Когда ты ушел в последний раз, когда Лейнор накинул на мои плечи свой плащ, я дала себе еще одно обещание: больше не быть слабой. Но дай мне причину, умоляю тебя. Дай мне повод снова открыть свое сердце, не рискуя, что ты снова разорвешь меня на части. Я вижу, что ты пытаешься сделать. Я стараюсь разобраться во всём этом. Но это так сложно, Деймон. — Может быть, проще притвориться, что этого никогда не было. Уйти от этого. Тогда это не причинит боли, — говорит Деймон, выражая мысли, которые они оба понимали. Рейнира размышляет об этом, но в конце концов лишь кивает. Они оба были подобны пламенным близнецам. Их существование было озарено одним и тем же огнём, который они разжигали друг в друге. — Я всё ещё делаю тебя слабой, Рейнира? Рейнира молчит, сердце колотится в груди, мысли в раздумьях. Она хотела было ответить. Но только мысль о нём, единственном постоянном человеке в её жизни, казалась непереносимой. Деймон, несмотря на все ошибки, старался стать лучше ради неё — и эта мысль оставалась её единственной опорой. Она не может смириться с мыслью о его уходе. Вот почему он не может умереть, подумала она. Рейнира боялась, что если Деймон умрёт, она потеряет всё. Его путь мести, который он начал ради неё, будет напрасным. Деймон сделал для неё больше, чем кто-либо другой в её жизни. Чувство вины будет слишком сильным. Она проведёт остаток своих дней, погруженная в мысли о том, что могло бы произойти. Её будет постоянно преследовать тень его, в то время как она должна была наказать его собственный призрак (или всех их). Если дядя исчезнет, я снова развалюсь на части. Как это вообще можно пережить? Деймон воспринимает её молчание как ответ, каким бы он ни был. Его голова всё ещё наклонена к земле, плечи прижаты от поражения, но он протягивает руку, и Рейнира едва не падает на него. — Я устала, — говорит она. Дядя кивает, прижимаясь щекой к её виску. — Тогда поспи немного. Я всё ещё буду здесь, когда ты проснёшься. На этот раз она ему верит. Принцесса повернулась к прочной, тёплой стене, которая прижималась к её спине. Она уже говорила о своей слабости, обещала себе больше не допускать беспомощности, чтобы оттолкнуть Деймона на расстояние вытянутой руки, пока не разберётся, как поступить с ним. Но это не мешало ей спокойно и опасно размышлять. Какие у него мягкие губы. Непослушная прядь серебристых волос ложилась на его лицо, придающая почти мальчишеский вид в дремоте. На его лице не было ни единой складки напряжения или отчаяния, которые, возможно, она неосознанно привнесла за одну ночь — или за всю жизнь, — ухмыльнулась она про себя. Её рука потянулась вперёд, чтобы разгладить морщину на его лбу, и на мгновение он перестал выглядеть изможденным воином. Он словно стал мальчиком. Уставшим, но не обремененным заботами. Может быть, он представляет себе, что они на пляжах Драконьего Камня, а не в мире своих фантазий. Месте, где он может пристроить свою голову и отдохнуть. Уютный дом в его объятиях. Вдохновлённая его неподвижностью, Рейнира позволяет себе пройтись пальцами по изгибу его щеки, резкой челюсти и шрамам на плече. Это следы его испытаний и побед, подумала она. Раньше ей не удавалось внимательно рассмотреть их. Было слишком темно, воздух слишком густ, и она была слишком углублена в его чувства, чтобы просто отстраниться и принять его таким, какой, как она надеялась, он принимал её. Рейнира часто жалела, что не боролась за их любовь, когда была в своем солнечном мире. Она думала, что если бы она просто обняла его и умоляла остаться, все могло бы быть иначе.       Завороженная обликом дяди, воспоминаниями, которые словно вырывались из-под земли, она не замечала, как его руки медленно поднимались по её бедрам, и как его дыхание резко изменилось от её мягких прикосновений. —Если бы ты хотела разбудить меня, тебе нужно было бы только позвать, — его гортанный голос, тихий и сдержанный, отозвался вибрацией в её груди. —Как давно ты проснулся? — задала Рейнира вопрос, сглотнув. —Достаточно давно, — ответил принц, откидываясь на спину и устремив взгляд на восточный горизонт. Караксес и Сиракс тоже начали приготовления, расправили крылья сразу после пробуждения и испустив длинные, глубокие зевки, характерные для таких существ. Отсюда были видны блестящие башни Волантиса, а за ними тихонько поднималось солнце, окрашивая небо в розово-оранжевые оттенки. —Ариадна скоро прибудет. Пора готовиться к отправлению. —Конечно, — Рейнира сразу выпрямилась, полностью приходя в себя. Её дядя снова замолчал, чувствуя, что опять что-то сказал не так. Он занялся седланием Караксеса, как всегда делал раньше, когда чувствовал неловкость в общении с ней. После искренних слов и желаний, которые он сказал ей прошлой ночью, тишина казалась девушке неуместной собеседницей. Деймон утверждал, что не может жить быть без неё, но при этом отталкивал. Он готов был пожертвовать своим собственным счастьем ради её счастья. Он много просил, но она никогда не выдвигала своих требований. Рейнира делает дрожащий шаг вперёд. Её рука медленно вытягивается вперёд, сердце бешено стучит… —Деймон… Мужчина моментально поворачивает к ней голову, пара фиолетовых глаз пристально смотрит на неё. Терпеливо. С надеждой. —Оставайся со мной. На поле боя, останься рядом. Пожалуйста. Несмотря на неловкость такого признания, они нуждаются друг в друге. Принц призвал её к этой жизни и не допустит, чтобы она проживала ее в одиночестве. Одиночества ей хватило на две жизни. Он не бросит её одну. Не задумываясь, Деймон с уважением кивает: —Всегда. —Ты просто взгляни на это. В конце концов, мать воспитала двух идиотов. Никогда прежде Аурион не испытывал таких противоречивых чувств, глядя на свою младшую сестру, стоящую рядом. Их соприкасающиеся сиреневые глаза сверкали радостью; её кожаные доспехи облегали фигуру, а вокруг пурпурной шеи она несла хлыст, готовый к атаке. Сейчас мужчина лежал на земле, пытаясь отдышаться, покрытый стальными ботинками сестры. Но его внимание было приковано только к повязке на её плече. Их взгляды встретились: сиреневый встретился с пурпурным. Это было и забавно, и одновременно приветственно. —Ты уверена, что говоришь не о Драккаре, Ари? Его разум настолько острый, что он может сравниться с умом двух таких, — хмыкнул Аурион, поднимаясь на ноги. Швы на его ноге болезненно напоминали о себе, но он не обращал на них внимания. Ари молниеносно подлетела к нему и заботливо перевязала его рану. Её лицо выражало тревогу, когда она заметила, что он прихрамывает. Вокруг них мчались подкрепления, выкрикивая боевые кличи. Они вступали в схватку со своими ошеломлёнными врагами, но для Ауриона это было не так уж и важно. Главное, что рядом с ним была женщина, которая обняла его, прижав к себе. —Ари…- тихо проговорил он, вспоминая их последнюю ночь вместе, которая была почти три месяца назад. Ариадна покачала головой и заглушила его губы внезапным поцелуем. Он был коротким и немного суровым, но её брат жаждал его. Дав ему немного воздуха, она резко шлепнула его по груди прямо по свежему синяку. Боль была адской. —Больше так не делай, черт возьми! — крикнула она через хаос битвы. Её черно-серебристые волосы буйно развевались по обугленному лицу. Она собиралась наказать его за это, как только всё закончится. Он никогда раньше так сильно не любил её. Кто-то присвистнул, чтобы привлечь их внимание. Это был их брат, золотоволосый и с фиолетовыми глазами, выше и крупнее, чем обычно. Он молча махал им рукой. —Визеррио…— Ариадна улыбнулась облегчённо. —Гвинн и твои маленькие паразиты скучают по тебе. Ариадна нежно обняла его за широкую грудь. Визеррио улыбнулся и поправил её аккуратно заплетённые волосы, превратив их в небрежный клубок. Ариадна с недовольным видом скривила губы. Трёх старших потомков Саэры Таргариен — её защитников и Утреннюю звезду — наконец-то собрали вместе. —Быстро в укрытие! — приказала Ариадна, и они последовали за ней к неглубокой траншее. Аурион пошатнулся, напрягая хромую ногу. —Но… —Сейчас! — Ариадна нетерпеливо оборвала его. Их соратники тоже начали спускаться в траншеи, прячась за валунами и камнями. В голосе Ариадны звучало что-то, что заставило Ауриона и Визеррио повнимательнее прислушаться. Их целью было подавить беспокойную триархию одним решительным ударом и вернуться к семьям домой после трёх недель миссии. Но они понимали, что у них с братом совсем другая задача. —Мы нашли вас, ребята.— Их мать подвела их к себе, её лицо светилось надеждой. —Наше маленькое сокровище, мы снова вместе. Возможно, именно поэтому они так стремились домой. С тех пор, как их семья чувствовала себя цельной, прошло так много времени. Они не сдавались, даже когда всё было против них. Даже когда их дом сгорел, даже когда они потеряли почти всё в 101 году, даже когда это казалось невероятным. Шесть лет назад они потеряли своё сокровище, единственную частичку, оставшуюся от старшего брата, Корсара. С тех пор их жизнь текла по привычному руслу. Но однажды с запада пришло известие об обещании принца-изгоя. Они знали, что не могут оставить свою семью беззащитной. Когда началось восстание, их мать пришла к ним. Она умоляюще смотрела им в глаза и крепко сжимала их руки. Не прошло и недели, как они уже собирали своих людей. Два месяца продолжалась бесконечная битва. Их люди теряли силы и выносливость, их загнали в пещеры. Нельзя было пронести ни одной записки, чтобы её не перехватили. И так продолжается до сих пор. —Вы уже нашли их? — спросила Ариадна, глядя в их сторону. Визеррио хмыкнул, указывая на корабль, который всё ещё стоял на якоре. Они не знали, сколько времени у них осталось до его отплытия. —Если мы быстро, то ещё успеем, — сказал Аурион, озадаченный происходящим. Это было вне плана. —Это же наша цель, верно? —Ах, да. Ну, — пробормотала Ариадна, пожимая плечами, — наверное, у матери был более продуманный план. Визеррио взглянул на них с широко открытыми глазами, выражая беспокойство, но молча. Он редко высказывался, оставляя своему брату говорить за него: —Мы не можем сейчас выбирать, брат. —Доверься, это не проблема, — прошептала она себе, нетерпеливо осматривая окрестности. Он только собирался задать вопрос, но её нетерпение стало явственным, когда они услышали это. Пронзительный вопль, который проник в самые глубины пейзажа. Звуки борьбы замерли. Люди в изумлении взглянули друг на друга. Ариадна улыбнулась, глядя вверх. Несколько из солдат последовали за ней, включая его. Затем последовал ещё один вопль, страшная трель, пронзительная и зловещая, пробегающая по спинам, и два огромных силуэта, окутавших оранжевый пейзаж. И тогда всё стало ясно, как внезапный удар молота по голове. Визеррио, словно нацеливаясь в небо, словно его оружие справится со всем, а Ариадна лишь усмехнулась про себя, заставляя двух братьев наклониться. Земля задрожала, и началось буйство бурлящего ветра, а люди медленно, но уверенно начали собираться, следуя за ними. Их крики смешались со звуками ужаса: люди метались вокруг крепости, указывая на солнце, а в воздухе висело предчувствие грозящей опасности, когда на них нависла огромная тень. Раздались раскаты грома, и из вражеской армии вспыхнули языки пламени. Крики превратились в ужас, а воздух наполнился дымом. Драконы, родственники их собственных драконов, парили над ними в изумительном, но смертоносном зрелище. В его размышлениях всплыли образы планов матери по спасению изгнанного принца и воскрешенной принцессы. Он вспомнил большой пожар, который они видели с той самой точки, где находился город Ахисса. Под взглядом чудовищных гигантов, которые раньше приходили к ним только в кошмарах, он медленно повернулся к своей сестре, своей возлюбленной, своей безумной женщине. Она восторженно улыбалась, наблюдая за их реакцией. —Наша птичка, возможно, не рассказала вам, — смущенно сказала она. Он только смог раскрыть рот в немом изумлении. Смех Ариадны смешался со звуками горящих жертв. Вот это да!