The Silence of the Lambs

Дождь барабанил по толстым стёклам рабочего кабинета доктора Блум. Крупная тяжёлая мебель, веющая духом золотого века литературы и французской буржуазии, была обыграна чувственной женской рукой: в кабинете играл тонкий аромат цветов, что источали эфирные масла высшего качества, привезённые супругами из Италии, а ближе к лету здесь наверняка ставили букеты, элегантные вазы для которых стояли на книжных полках подобно статуэткам и дожидались своего часа. Однако этим летом будет некому наслаждаться видом бутонов и запахом пыльцы. Детектив обогнул массивный рабочий стол и взглянул на фотографию в очаровательной резной рамке: две женщины, чьи строгие костюмы и угловатые черты лица лишь подчёркивали искренние любящие улыбки, держали за руки белобрысого мальчика, разодетого в школьную форму одной из элитных французских гимназий. — Значит, вы утверждаете, что вашу супругу убил Ганнибал Лектер? — произнёс мужчина со скептическим снисхождением. Марго, сидя в одном из кресел, прикрыла глаза на секунду, чтобы собраться с мыслями. Только увидев у себя в дверях этого древнего господина с переслащенным тоном, она поняла, что ни помощи, ни спокойствия ей отныне не видать. — Именно, месье Верже, — ответила женщина с выученной выдержкой. С подобными индивидами ей приходилось общаться слишком часто, чтобы срываться сейчас, даже при столь утяжеляющих обстоятельствах, как труп её жены, покоящийся в их квартире на улице Шам Шардон с неполным набором органов. — Ваша жизнь – это сплошная загадка, мадам Вёрджер, — заметил детектив, покручивая меж пальцев седой уложенный ус. — Сначала знаменитый каннибал убивает вашего брата, затем – вашу жену. Скажите, а ваша семья часом не происходит из Франции? — Что? Ах, да. Возможно. Мелкие глаза месье Верже сузились, когда он понимающе улыбнулся. — Мы ведь с вами однофамильцы, не так ли? — Месье, если позволите, можем ли мы вернуться ближе к делу? — Марго подвинула файл с картонной открыткой ближе к мужчине. Она нашла её в почтовом ящике, после чего сразу позвонила в полицию. Детектив взял улику и вновь пробежался глазами по строчкам. — «…Вы всегда нравились мне больше, чем ваша супруга». Звучит весьма высокомерно, мадам Вёрджер. — Блум. Мадам Блум. Морщинистое большое лицо мужчины помрачнело, когда тот отодвинул свободный стул и сел напротив Марго. В его голосе больше не было ни снисходительной мягкости, ни откровенной насмешки. Тон вежливый и учтивый, но скользящий таким холодом, что всегда сопровождал джентльменов, посещающих семейное поместье и оценивающих толщину жира на спинах свиней. — У вас были половые отношения с вашим психиатром, мадам Блум? — Если вы подразумеваете доктора Лектера, то нет. — Зато нам известно, что с ним спала ваша супруга. А также он лечил вашего брата. Марго склонила голову, борясь с мягким покалыванием по всей длине её рук. Всё её тело натянулось, словно она готовилась к прыжку. Знакомое чувство, что сопровождало её в последний раз, когда она видела своего брата живым. — Вы много знаете о Ганнибале Лектере, месье Верже. Вы наверняка быстро его отыщете, — женщина уже было начала вставать со стула, когда детектив навис над ней, перегнувшись через стол. — О нет, мадам Вёрджер. Для начала мне хотелось бы выяснить, почему вы с супругой проживаете в разных домах, а также откуда у двух молодых женщин средства на квартиру в XV районе Парижа и на собственный дом близ Версаля. Дом на углу на улице Шам Шардон был оцеплен полицией, в том числе и коммерческая аптека на первом этаже здания. Тем временем, если перейти однополосную дорогу слева, зайти во второй по счёту подъезд и подняться на самый последний этаж, то можно попасть в небольшую квартиру, принадлежащую престарелой мадам Мосс, ещё ребёнком заставшей вторжение немецких войск в Париж. Сейчас старушка лежала на смертном одре, пока её родственники делили наследство, что так и тянулось к ним в руки, однако до тех пор, пока владелица ещё дышала, у Ганнибала Лектера и его спутника Уилла Грэма была возможность передохнуть в приличной обстановке без лишних денежных и человеческих затрат. Запах карамели и розмарина сопровождали аромат мяса. Даже стоя у раскрытого окна, Уилл не мог не улавливать эту ужасающе привлекательную смесь, что было вовсе не удивительно, ведь в приличной, но всё же старой квартире вытяжка работала на последнем издыхании (как и её законная владелица). Смотря в гротескное зеркало в спальне, Грэм безжалостно промывал антисептиком почти затянувшийся шов на левой щеке. Далее он потянулся в зелёный плотный пакет из той самой коммерческой аптеки, откуда выудил уже вскрытую мазь с антибиотиком, и небрежно нанёс её тонким слоем по ещё влажной коже. Затем он сложил все принадлежности обратно в пакет и натянул новый тёмно-синий свитер, безупречно подходивший под пасмурную погоду Парижа поздним апрелем. На столе, который Ганнибал вынес к немытым панорамным окнам, уже стояли графин с красным вином, тарелки, приборы на двоих и бокалы. Плотные полотенца были сложены элегантными треугольниками и дожидались гостей. Уилл усмехнулся про себя, подмечая, с каким наслаждением Ганнибал наконец-то воспользовался возможностью поужинать в лучших традициях высокой европейской кухни, пусть и в чуть более одомашненном варианте. Ганнибал Лектер, вновь обличённый в костюм, подобный второй коже для него, вышел из кухни с двумя блюдами. Одарив Уилла тонкой улыбкой, он подал одно сначала для «гостя», а затем для себя. Рука его ловко проскользнула за спину бывшего профайлера, отодвигая для того стул. Вопреки тому, что это не соответствовало ни общепринятым, ни их личным традициям, Грэм позволил подобный жест и обыграл это как должное. — Сегодня ко столу блюда домашней французской кухни: суфле из шпината… — доктор взял графин и разлил вино по бокалам. Затем он сел напротив Уилла; стол, разделяющий их, казался вызывающе короткой дистанцией. Глаза Ганнибала выдавали то, каким волнительным было для него это событие. Оно ощущалось как одно из его путешествий в собственный дворец памяти, которыми он сопровождал годы заключения, только намного, намного реальнее. — И с сердцем некогда любимой женщины. Оба мужчины подняли бокалы. Внимая древесный аромат дорогого вина, Лектер не отрывал взгляда от глаз Грэма, упиваясь его реакцией куда полнее, чем простыми гедонистическими удовольствиями. — Мне кажется, что Алана заслуживала более изысканной подачи после всего, что произошло, — сухо заметил Грэм и сделал глоток. Где-то в глубинах сознания он расстроился, что градус напитка совсем не затмевал его восприятия. — Будь у нас больше времени, я бы почтил её в полной мере, — невозмутимый тон Лектера был лишь ловушкой, на которую профайлер уже давно не велся. Ганнибал взял вилку с ножом и отрезал кусочек нежнейшего суфле, вкушая и параллельно оценивая ущерб, что нанесло время изоляции его навыкам. — К тому же, не сомневаюсь, что ты очень хотел попробовать её на вкус без лишних приправ. — Какая пошлость, доктор Лектер, — Уилл с вызовом вскинул бровь. В последнее время он всё меньше позволял Ганнибалу увиливать от очевидных истин и всё чаще обнажал их, озвучивая прямо вслух. — Неужели тебя расстраивает, что тебе вновь приходится делить миссис Блум со мной, Уилл? — доктор с прищуром глянул на собеседника, смакуя его имя на губах с неприличным акцентом. — Женщина не вещь, чтобы её делить, — Грэм отрезал небольшой кусочек мяса, ощущая, как часть его противиться принимать то, что лежит у него в тарелке. — Твои вкусы неумолимо патриархальны. Казалось, что лишь тени легли резче на неумолимо бесстрастном лице Лектера, выдавая его глубокую оскорблённость тем, что его вкусы свели к такой простой и порицаемой концепции. Сей вид заставил тонкие губы профайлера растянуться в улыбке. — Мужчина будет до крови бороться за женщину, чтобы получить шанс на размножение, таков закон природы. — Ты не стремишься к размножению, Ганнибал, — с усмешкой заметил Уилл. — Женщина для тебя – лишь статус. Ты бы не смог себе позволить встречаться с неконвенционально красивой женщиной, не так ли? — Чем же руководствуешься ты при выборе женщины, Уилл? — Ганнибал наклонил голову в бок, едва приподнимая подбородок. — Твоё стремление к размножению… весьма латентно. — Значение продолжения рода переоценено для человека, — Уилл предпочёл оттянуть дегустацию мяса новым глотком вина. — Функцию регуляции размножения на себя давно взяло общество. Люди будут рожать до тех пор, пока это им выгодно, либо пока они хотят реализоваться в новом статусе родителей. Второе возможно и без наличия кровного родства между родителем и ребёнком. А что до женщин, человеку всегда безопаснее в паре. — Не верю, что безопасность для тебя - основной критерий, — лукаво подметил доктор, синхронно с собеседником поднимая вилку. — …В женщинах – вполне, — ответил Грэм после небольшой паузы. Их глаза встретились, когда оба положили кусочки мяса в рот. В ту короткую секунду, когда Ганнибал прикрыл веки, чтобы прочувствовать каждую нотку вкуса на языке, Уилл позволил себе отдаться чувству вины. Ганнибал лишил ребёнка матери, женщину – жены. И он совсем этому не воспрепятствовал. В составе преступления он числился бы как «пособник», однако чувствовал себя самым настоящим исполнителем. *** 12 Февраля, 2.5 месяцев до. Клариса Старлинг была вынуждена бежать трусцой через бесконечные коридоры академии ФБР, параллельно интересуясь у проходящих сотрудников, как пройти в кабинет Джека Кроуфорда. Подорвали её прямо с занятия по огнестрельной подготовке, поэтому волосы её были взъерошены, а руки пахли порохом. В ушах ещё стоял звон после пробежки по полю, где со всех сторон раздавались выстрелы. Неожиданная тишина её накрыла в коридоре, вдоль которого тянулись многочисленные тяжелые двери. Всё происходящее за ними наверняка было скрыто толстым слоем звукоизоляции. Быстро одёрнув одежду и поправив волосы, глядясь в отражение в стеклянной двери, ведущей в коридор, курсантка живо зашагала к двери номер 20 и постучалась. — Старлинг? Заходите. Девушка резковато толкнула дверь, а затем с неловкостью придержала её от хлопка. Лишь после она взглянула на начальника поведенческого отдела. Это был первый раз, когда она видела Джека Кроуфорда так близко вживую: ранее ей удавалось лишь пару раз побывать на него лекциях, первая из которых прошла ещё во времена её обучения на юриста и вдохновила её пойти учиться в академию. Однако сегодня он был не таким, каким она его запомнила. Обычно властный и уверенный, тогда Джек Кроуфорд казался ей до костей изнеможённым. Его крупная фигура словно утопала в некогда подходящей по размеру рубашке. — Доброе утро, — начал Кроуфорд, стоя допечатывая что-то на ноутбуке прежде, чем закрыть его. Его взгляд бегло окинул курсантку. — Вы писали мне письмо в начале года, правильно? — Доброе утро, — улыбка Старлинг была лишь вежливой, не более того. — Да, но вы не ответили… — Главное, что я его прочитал, — начальник предпочёл проигнорировать то, как девушка перевела взгляд на доску позади него. Фото мест преступления были сгруппированы с уликами и распечатанными показаниями свидетелей и заключениями судмедэкспертов. — У вас есть надлежащее образование, от юриспруденции до криминалистики, однако для принятия в поведенческий отдел требуется ещё два года оперативной службы. Либо быть мальчиком на побегушках у следователей в местных отделениях. Во взгляде Старлинг проскользнуло замешательство. Её преподаватель, Джон Бригем, вышвырнул её со стрельбища со словами «Срочно!», но содержание беседы с Кроуфордом казалось довольно далёким от реальности, хотя бы потому что курс в академии она ещё не окончила. — …Тут работа подвернулась, подумал о вас, — с несвойственной ему неловкостью продолжил Джек, но быстро пришёл в себя. — Не столько работа, сколько интересное поручение. Вы садитесь, не стесняйтесь. Отдышитесь. Клариса довольно резко опустилась в тяжёлое кресло перед собой и издала тяжёлый вздох облегчения, наконец-то полностью наполнив лёгкие воздухом. Казалось, словно с момента, как она зашла внутрь кабинета, она вообще не дышала. — Нужно опросить одного заключённого для базы ППОТП. Видите ли, большинство сидящих за серийные убийства согласились пройти тест, отказались лишь парочка, те, кто подал апелляцию или ждут смертный приговор, что вполне понятно. Но с одним полный провал, а он нам нужен больше всего. Вы ведь не из пугливых? — Не сказала бы, сэр, — курсантка криво улыбнулась, ощущая, как разгорается внутри неё дух карьеризма. Бумажная работа. Не секретарша, что немало важно, ведь от статуса секретарши избавиться непросто. И прямиком в поведенческий отдел. — Тогда я хочу, чтобы вы завтра съездили к нему в больницу и опросили его. Кроуфорд достал из ящика тонкую папку с распечатанным тестом и заполненным досье заключенного. Старлинг приняла папку и сразу наткнулась на фотографию рядом с именем, напечатанным жирным шрифтом: Ганнибал Лектер. Повисла тишина, что возникала всегда, когда это имя всплывало в мало-мальски цивилизованном обществе. Особенно в стенах ФБР, всему составу которого этот человек нанёс глубокую травму… а кому-то не только репутационную. — Ганнибал-Каннибал? — Именно. — Что ж… хорошо. Ладно. Я рада такой возможности. Не понимаю лишь, почему именно я, — девушка неловко почесала затылок. — Главным образом потому, что вы подвернулись под руку. Но также у вас достаточно квалификации… и Лектер предпочитает свежую кровь, — Кроуфорд старался остаться безмятежным, но собственный выбор слов его немного ужаснул. — Не думаю, что он пойдёт нам навстречу, но с вами эта вероятность хотя бы не равна нулю, а попытаться надо хотя бы для отчётности. И вам будет как опыт в копилку. У нас пока все специалисты заняты утопленниками. — Буффало Билл? А к чему такая срочность, Лектер как-то с ним связан? — Старлинг невольно наклонилась вперёд, чувствуя себя настоящей ищейкой, только совершенно неосознанно. — Хотелось бы, чтобы это было так. — А если он упрётся? Надавить? — Вы его не передавите, — Кроуфорд горько усмехнулся и снова сел, его лицо резко помрачнело, когда он посмотрел прямо в глаза курсантке. — А теперь слушайте внимательно. Будьте с Лектером крайне осторожны. Доктор Дёмлинг, главврач, подробно опишет вам все правила безопасности. Соблюдайте их безоговорочно. И самое главное: ни за что – слышите? – ни за что не позволяйте ему влезть в вашу голову. Не оставляйте никаких существенных фактов о себе. Его неприятелям живётся несладко, но ещё хуже живётся тем, кто его искренне… интересует. Вы ведь слышали о Уилле Грэме? — Да, читала, когда это только случилось… — Из-за Лектера его семью чуть не убили, а потом Красный Дракон превратил его лицо в портрет Пикассо. И это при том, что Лектер сидел в тюрьме. Не недооценивайте Ганнибала Лектера. Никогда не забывайте, что перед вами. Вам ясно? Клариса медленно кивнула. — А вы сами знаете, что он такое? Джек тяжело вздохнул и откинулся на спинку своего кресла. — Не думаю, что могу в полной мере это описать. Но во времена его активности во Флоренции имя ему дали короткое: «Il Mostro».