***
Еще не успеваю отойти от наркоза и с постоянным желанием блевать, еду обратно на проект. Одна половина лица еще не до конца восстановила чувствительность, так что боли я не чувствую и пока могу, постоянно трогаю повязку на щеке. Я себя не обманываю и знаю, что уже сегодня ночью буду просить меня убить или вколоть обезбол. Плавали, знаем, а пока я на большом энтузиазме. Рядом сидит прикрепленный за мной редактор и медичка проекта, пожилая женщина в больших круглых очках. Слишком добрая, поэтому продолжает причитать про «бедную девочку», но чемоданчик, который ей набили в больничке из рук не выпускает. Оно и понятно, с таким контингентом, она походу много чего навидалась. Сегодня к этому списку прибавилась моя истерика. Когда белые халаты сказали категоричное «нет», моему участию на шоу. Типа мне еще минимум неделю валятся на реабилитации. Ага, идите хуй сосите, это мой последний шанс и хуй я его проебу. Орала так, что бинты на роже покрылись сукровицей и вот я уже еду обратно на съёмки, а врач проекта прижимает к груди целый чемоданчик обезбола. Мда… пизда.***
Подъезжаем к красивым воротам в каком-то элитном коттеджном поселке. Ну охуеть — это уже не зона и не средняя гостишка, а настоящий «дом пацанок». Походу я проебала охуеть сколько испытаний, молись, губастая, я тебя закопаю. Захожу во двор и застываю уставившись на большой и красивый дом. И в этом огромном доме для девок всегда выделяли только две спальни? Ну охуеть. От крыльца отделяется маленький, смеющийся вихрь и летит в мою сторону. Каришка. Я конечно не большой любитель обнимашек, но это же Карина, обнимаю ее в ответ. Смотрю поверх ее головы на приближающуюся Оелану, сдержано обнимаюсь и с ней. Карина рассказывает про прошедшие испытания, про детектор лжи и ебанные кислые конфетки и опять улыбается. Сколько же боли ты скрываешь за своими смехуечками, маленький лучик. Оелана говорит, что выгнали Марусю. Вопросительно на нее смотрю, в душе не ебу кто это. Макарова показывает на свой лоб, я понимающе киваю, девка с крашеными волосами, так у нее же вроде ребенок? Малыху бы хоть пожалели, пусть бы отдохнула, от такой мамаши. Оелана на это только пожимает плечами. Карина от переполняющей ее энергии, активно жестикулирует, продолжая посвящать меня в события, которые произошли во время моего отсутствия. Мы с Макаровой плетемся рядом с ней. И как этот моторчик с пропеллером только выносит рядом двух эмоциональных инвалидов, непонятно. Так за разговорами мы заходим в дом. Внутри так же красиво, как и снаружи. Картину портит только Поцелуева, которая устроилась, вместе с Барби, в кресле в гостиной. Вам места мало? Вы проект не перепутали? С тем, где любовь строят? И нахера я знаю про «Дом 2» и его ебучий слоган? Походу за тем же хером, за которым Поцелуева ведет выше по бедру, удобно устроившейся на ней девушки, ухмыляясь при этом, этой своей паскудной улыбкой и посматривая в нашу сторону. Так бы и дала… В смысле пизды бы дала. Да точно пизды. Да ебанная ты сука, через колено. Ударила бы. Ударила! Никаких дала, пезд и другого в одном предложении с Поцелуевой. Пока я составляю в голове список слов, которые нельзя использовать в одном предложение с Этой, нашу процессию замечает Барби и направляется к нам, а после заключает меня в объятия. Я конечно понимаю, что она добрая девочка и все такое, но вот эти телячьи нежности уже перебор. Стою столбом несколько секунд, а потом как можно мягче отталкиваю от себя девушку. — Сделаю вид, что тоже рада вас видеть — вижу в глазах девушки напротив обиду, но практически похуй. — Зря ты так, мы переживали, — говорит Барби и возвращается обратно, смешно замерев рядом с Поцелуевой. С любопытством наблюдаю, сядет ли она на свое прежнее место. Лицо, зачеркнуто, колени Поцелуевой. Не садится, устраивается на диване. — Ну как видишь живая, благодарю, — отвешиваю шутливый поклон. — И кто это мы? Ты и твоя вторая личность? Или ты Дашенька? — тяну елейным голоском. Рядом недовольные моим поведением Карина и Оелана, а я гипнотизирую взглядом, только одного человека в комнате. Даша резко поднимает голову, встречаюсь глазами с ее холодным взглядом. — Конечно соскучились, тебя не хватало, — жопой чую, что здесь что-то не так. — Нас же тут заперли, ни интернета, ни секса. А на твой ебальник посмотришь и трахаться год не сможешь. — Расплывается в ебучей улыбке Поцелуева, явно довольная собой. — Поцелуй меня в зад Поцелуева, — ну почему я разрешаю ей то, за что другие бы уже землю обтирали своими еблами. — Да и с сексом у тебя явно тут проблем нет, давалок везде полно. — А че там красивее чем сверху? Хотя не, стопроц красивее — она явно нарывается и кто я такая, чтобы ей отказывать. Теперь точно надо бить, хоть врачи и сказали еще несколько таких драк и сшивать на лице будет нечего. Делаю шаг вперед, но меня ведет, ебанный ты наркоз. Поцелуева подрывается, думаю сейчас ударит. Но неожиданно меня хватают со спины и поднимают над полом. — Да как же вы заебали, еще блять подеритесь, она же на ногах не стоит. — Оелана крепко обнимает меня и подняв над полом, тащит в таком положение к лестнице, там ставит на пол и толкает в спину. — Давай двигай и только что-нибудь скажи. Подчиняюсь и иду наверх, мне реально хренова. Пиздец как сильно тошнит и немного кружится голова. Почему молчит Поцелуева, никто никогда не узнает. — Зачем ты так? — говорит рядом Карина. Долго не могу понять, что это она не Оелане, а мне по поводу Барби. Ой нахуй, все прям такие добренькие, но где-то глубоко внутри мне немного все же стыдно за свое поведение. Диана так то неплохая девочка и я реально могла быть помягче. Но перед глазами бледные ладони на чужом бедре. — Кстати ты живешь в нашей комнате, — радостно говорит Кариша, снова спрятав все эмоции за маску шута. — И вещи твои уже там. Только сейчас вспоминаю, что я до сих пор в робе заключенной, то в чем меня привезли в больницу, в том и выписали. Редактора сказали, что не думали, что меня заберут. Я можно сказать сама забралась. Захожу в комнату и ищу глазами свою кровать, попутно читая имена на других. Никого из прихвостней Милы и то хлеб. Вижу свое имя на одной из двухярусных кроватей, надо мной спит Сёмина, неплохое соседство. Думаю пойти полежать, но вспоминаю про робу. Переодеться и душ, вот то, что мне действительно нужно. Оелана и Карина смотрят обеспокоено. Вот только не надо вот этого всего, может еще в туалет, за мной ходить будете? Что-то мне подсказывает, что эти могут. Ой, блять я сюда не дружить пришла. Но где-то далеко на краю сознания зажигается, маленький теплый огонечек. Так, отставить. Единственное тепло, которое мне сейчас нужно, это теплая вода.***
Пытаюсь уснуть, но хуй там, в этом бабском шуме хер уснешь. Хотя в каких только местах я не спала, поэтому дело явно не в шуме. Пытаюсь считать овец, но все они беленькие, со смешными челочками, зачесанными треугольником, как у одной конкретной Овцы. — Лика, ты спишь? — прерывает мою карьеру овцещета, та с которой я хочу одного и это явно не разговоры. Открываю один глаз, не ошиблась, реально - губастая. — Для тебя Анжелика Михайловна и шёпотом, — сажусь на кровати и смотрю на нее снизу вверх. Неприятная поза. — Я хотела извиниться, я не хотела, чтобы так получилось, — нихуя себе хуя, вот это поворот. — Ок. Это все? Я могу дальше спать? Не а че мне ей еще сказать? Всех прощать, прощалка сломается. Пускай идет на хуй, где там мои овечки? Второй раз от столь важного дела меня отвлекает шум с улицы. Накрываю голову подушкой, сходите нахуй, у меня тут овцы не считаны. Не рассчитываю силу нажима и кожу под слоем бинта обжигает болью. А вот это уже плохо. Это пиздец как плохо. С улицы все еще доносится музыка, девки бегают по комнате, быстро собираясь. Я улавливаю только слово «вечеринка», а вечеринка это бухло, а это мне оооочень нннада. Наконец встаю с постели и тоже начинаю собираться. Все мои соседки сейчас в комнате, но искренне рада видеть я только Светку, машу ей. — О, привет сонному царству, как себя чувствуешь? — она подходит ко мне и обнимает. Да вы блять сговорились? Светку я все же обнимаю в ответ, — мы тебя не трогали, Оел сказала в лоб даст. А лоб у нее сама знаешь, какой крепкий, — мы смеемся. Хорошо, что Оеланы нет рядом, она с недовольным видом собирает раскиданные вещи Каришы. И в этот момент мне действительно радостно, как не было уже очень давно.***
Ну наконец-то, а то будто и не на «Пацанки» попали, можно и гульнуть. Понимаю, что твердая пища пока не для меня, а вот жидкость мне никто не запрещал. Ну как не запрещал? Все запрещают. Замечаю у Каришки вискарик и определяюсь со своим выбором. Двигаю к бармену и прошу виски, тот странно на меня смотрит и я решаю заняться самообслуживанием, беру бутылку, стакан и удаляюсь от стола. — Тебе же нельзя? — догоняет меня Карина. — Да похуй, — делаю глоток из бутылки, хотя стакан все еще в руке. Горячительная жидкость обжигает пищевод и несется в полупустой желудок. Тошнота усиливается, а вот подступающая боль отступает. Когда-нибудь я научусь думать о последствиях, когда-нибудь, но не сегодня. Делаю еще несколько глотков, но ослабленному организму больше не надо, я уже пьяна. Хочу сделать еще один глоток, но бутылку резко вырывают — Оелана, позади нее мельтешит Карина, наябедничала. — Тебе нельзя. — Ну и пожалуйста, не очень то и хотелось, — борюсь с желанием показать язык, да я в говно. — Тебе пять? — насмешливо говорит зеленное пятно где-то слева, фокусирую взгляд — Лиза. — Ты че реально бухала? Вообще ебанулась? — Макарова приближается к нам. Вторая Макарова явно зла и только Каришка спасает меня от встречи с ее лбом. Хихикаю над своими мыслями, все трое удивленно на меня смотрят. — Вы обе Макаровы, — и опять хихикаю. — Ну ебать открытие, — говорит Лиза. — Ну пиздец, — одновременно с ней говорит Оел и уходит, унося с собой бухлишко и Карину. В смысле несет она только бухлишко, а Карина сама идет. Но ей хотелось бы наоборот. В смысле не чтобы бухлишко шло, а чтобы… Ой в пизду это все. — Увижу, что бухаешь, сама закопаю, — оставляет последнее слово за собой Макарова, та что Оелана. Лиза ничего не оставляет, стоит ржет. А лучше бы оставила вискарик. Не Лиза, а Макарова. Ой блять в пизду… — В пизду это все, — походу сказала вслух и похуй, хочу посидеть, сажусь тут же, на землю. Лиза плюхается рядом. — Что в пизду? — спрашивает и прикусывает между зубами маленькую травинку. А реально «что в пизду?». — Не помню, — честно отвечаю я. Лиза смеется. Отмечаю, что села она слева. Благодарно беру ее за руку и переплетаю пальцы. Все это от большой благодарности. — Там девки статую пиздят, а Барби жопу показывает. — Статую за что? — А хули она … — Лиза подбирает слово, а мне хочется только спать, желательно тут же, рядом с Макаровой от нее исходит тепло, мне нравится. — Стоит, — все же подбирает слово и улыбается, я улыбаюсь ей в ответ. — А че ты тут тогда? Она же там… стоит? — все же показываю сегодня язык. У Лизы красивая улыбка. Два не связанных между собой факта, которые почему-то меня бесят. — Ну и жопу, не каждый день показывают. — Мне и тут норм. А жоп я достаточно повидала, одной больше, одной меньше. Тем более на эту жопу претендует Даха. Ну хорошо же сидели, нахуя надо было все портить. — А ты че не сможешь ее подвинуть? — в душе не ебу откуда всплыл этот вопрос. — Это смотря от кого, — почему-то серьезно отвечает Лиза и смотрит четко на меня. Вот о Барби и Поцелуевой и о том кто кого двигает, точно не хочу говорить. Встаю и протягиваю руку Лизе, — пошли к девкам. Встать я может ей и помогаю, а может и нет. А вот идти мне точно помогает она. Действия алкоголя начинает ослабевать, а вот боль накатывает волнами. Возвращаемся к столу, вижу Дашу и залипаю. Лиза рядом отчего-то злится и отходит от меня к Миле. А ко мне движется Поцелуева, ну пиздец. — Ты че бухая? Тебе же нельзя? Зачем? — нахера столько участия в голосе, Поцелуева? — За надом, — хочу добавить что-то еще, как меня прерывает шум драки. Мила пиздит Свету, она че охуела? Собираюсь вмешаться, хоть и не до конца понимаю как, в крайнем случае, упаду на нее. — Стой, куда? — опять прижимает к себе, приятно. — Там Светка, — поднимаю на нее взгляд,. — Ой блять, заебешь. Стой тут, — говорит и идет оттаскивать Милу от Светы. Через мгновение выдает уже Света, хватая бутылку. Ее толкает все еще злая Лиза, а вот что с Лизой для меня загадка. А потом какая-то другая Лиза, не та с которой я говорила несколько минут назад, пинает Светку по голове. Спасибо Даше и другим девочкам, они отгоняют всех от Светки. — Нахера вы ногами ее пинаете? — слышу голос Поцелуевой, пока Карина уводит Свету, та психует и вырвавшись идет к дому. Куда собственно сразу же отправляют и всех остальных. Девки хватают, кто что может. Вечеринка продолжается в доме. А мне все хреновей. Еле захожу в комнату и валюсь на кровать, сквозь марево сна слышу, какую-то возню, но веки настолько тяжелые, что я даже не могу их поднять. Вроде засыпаю как чувствую у себя на лбу холодную руку и как сквозь вату голос: — Она пила, я не могу ей вколоть обезболивающее. Походу наша медичка, а вот с кем она ругается, не могу разобрать. Открываю глаза. Какого хера тут все собрались? — Ты плакала, — поясняет ситуацию Карина. Ну охуеть не встать. Надо взять себя в руки «будь мужиком, если кто-то увидит как ты ноешь, считай тебя сожрали» — говорил мне брат. Собираю все свои силы и улыбаюсь. — Все норм, прорвемся, а теперь можно я посплю? Докторша начинает всех разгонять и минут через тридцать наступает тишина. Открываю глаза и тихо выскальзываю из комнаты, а потом и из дома. Ночной воздух приятно холодит кожу. Прячусь между деревьями и позволяю себе отпустить боль. Слезы даже не пытаюсь вытирать. Главное продержаться особо острую фазу, потом боль станет терпимой, я то знаю. Охеренная вечеринка че сказать! А вот ночка у меня будет еще лучше. Слышу шаги за спиной, сил нет даже на то, чтобы поднять голову.