***
Возвращаемся в школу, дом милый дом, вываливаемся из автобуса. Не знаю чего хочу больше, курить или спать. Второе получить легче, по этому решаю идти спать. Сильная рука на моей талии другого мнения. — Куда, — спрашивает Лиза, они с Милой обсуждают какие-то свои «крутые» темы, я даже не вслушиваюсь. — Хочу спать или курить, второго нет, значит пойду спать, — зеваю, прикладывая руку к лицу, подтверждая свои слова. — Обижаешь, у тети Милы всё есть, пошли девочка, поделюсь, — Грац ржет. — Боюсь тетя Мила не справиться с моими запросами, — ухмыляюсь и облизываю губы. — Это вызов? — она приподнимает бровь. — Неа, это факт, — подмигиваю ей. — Тем более, когда у меня есть это, — притягиваю Лизу ближе к себе, за эти блядские ремни на груди. — Тетя Мила меня явно не устроит. Лиза громко смеется, я тоже, Грац шепчет «язва» и присоединяется к нам. — Пошлите уже курить, — иду к дому, утягивая Лизу за собой. — Эх, потеряли пацана, — кричит нам вслед Мила. — Он больше не наберет, он больше не прилетит, — напеваю известную песню. — Она его забрала, — разворачиваюсь и смотрю прямо в теплые, карие глаза. — Она его не вернет, — выдыхаю ей в губы. — А тебя как будто кто-то просит, — как же мне нравится её легкая картавость и конечно же я её целую. — Фууу — тянет Мила проходя мимо нас. — Завидуй молча, — отстраняюсь от Макаровой, тяну ее за руку к дому. Балкон и курить, вот самые главные цели на сегодня. Я слишком расслаблена, даже Грац можно вытерпеть. Тем более Лиза почему-то уверена в их искренней дружбе, но те ампулы и слова Поцелуевой. — Даха, вы то хоть там не сосетесь? Пошлите уже, — орет Мила. Ну вот и нахуя, а главное зачем? Как говорится вспомни солнце, вот и лучик. Рядом нарисовывается Поцелуева, без Барби, что странно. — А Романова где? Одна она у меня осталась, пока вы по углам сосетесь, — бедная девочка Милочка. — Не ебу, — выплёвывает Поцелуева и идёт вперед. Ого в Багдаде не все спокойно? А мне уже и не так сильно хочется курить, но я иду вперед, вернее теперь уже я просто плетусь за Лизой. Балкон встречает нас холодным ветром, ежусь от холода, на что Лиза прижимает меня к себе. Теперь я зажата между ней и перилами, на которые она опирается по обе стороны от меня. Завожу руки за спину и легко щекочу ее живот. Пиздец какой твердый живот, ох нихуяж себе. Мы стоим в этой странной позе, мне немного неудобно, но похуй. Лиза поджигает сигарету, а мне лень двигаться, чтобы взять себе и я прошу её. Макарова улыбается, теперь мы курим одну на двоих. Мне тепло и спокойно, смотрю вдаль на фонари нашего коттеджного поселка. В детстве мы жили почти в таком же. Элитная школа, кружки по интересам и пиздец дома. Потом пиздец стал везде. Вырывает меня из мыслей громкий хлопок, смотрю по сторонам, Лиза и Мила удивленно смотрят на дверь. — Чё такое? — Да походу Дахе, Барби не дает, — ржет Мила, Лиза тоже улыбается. А я впервые заметила что-то ещё в комнате кроме Поцелуевой, хотя ещё лучше я вообще не заметила её. И упоминание о ней с Барби не ебанули по сердцу. ХО-РО-ШО. Жмусь сильнее к Лизе. — Замерзла? — Неа, дай курить, — поджигаю себе сигарету и наполняю легкие никотином. Это всё ещё какая-то сладкая хуйня, но не время жаловаться. — Мил, а нормальных нет? — кручу в руках эту мечту диабетика. — Нет, Титова, нет. Не трави душу. Кстати, Лика, слышала про новенькую? — Ну допустим. — А знаешь ли ты, что она к нам прямиком из зоны? — Агась. — Так вот, Лика, это вам не добрая Мила, на которую вы все гоните, которая вас всех запугивает. Это реальная сиделица, которая вам жизнь подпортит. А твой длинный язык, укоротит. Ах вот, что Мила рассказывает девкам. Рука Лизы на моей талии напрягается. — Убью, — шепчет сквозь зубы. Так вот чего уже большая половина девок боится и ненавидит новенькую. Складно стелет Грац. — И чё? Тебя тоже заводили, как нечто ужасное, ничего же живем. Посмотрим на неё и сделаем выводы. — Смотри чтобы поздно не было, — говорит Грац, туша бычок в импровизированной пепельнице. — Не будет, — рыкает Лиза у моего уха. Ну нахуя ты её слушаешь? И что это блять значит? — Лиза? — разворачиваюсь к ней, но отвечает мне Мила. — Да так приветствие ей готовим, надумаешь присоединяйся. Ладно соситесь тут сколько хотите, я спать, — Грац уходит, а я понимаю, что пока я тут не могу разобраться со своими мыслями, вокруг твориться пиздец. — Лиз, че за хуйня? — разворачиваюсь к ней лицом. — Да забей, придёт эта хуета, поговорим с ней. — О чём? — О том, что мы тут диктуем правила. — Кто мы? Ты и Мила? Или только Мила? Чё за хуйня? Девка ещё даже не пришла, а вы уже ей запугали, — ну чё за хуйню они творят? — Мы будем сейчас ругаться из-за непонятной бабы? — у Лизы вздулась венка, она злиться и очень сильно. — Я не ругаюсь с тобой и не из-за неё, просто нахера? Это же не ты придумала. Мы все тут… — Опять назовешь шавкой? — перебивает меня Макарова. — А чё опять хочешь мне ебнуть? Так вот лимит исчерпан, я пиздану в ответ, — вот теперь я ору. Ну нахрена это всё? Как же бесит! И новенькая эта теперь тоже бесит. — Лика, — Лиза хочет меня обнять, но я её отталкиваю. — Пошла нахуй, — вылетаю с балкона и несусь вперед, в комнату не охота. Бегу на улицу, под яблони. Ненавижу Милу. Ну всё же было так хорошо. Плюхаюсь на землю и опираюсь на ствол дерева пытаясь отдышаться. Ебанная Мила, хотя это не она, это я вспылила на ровном месте. Ну дура же, дура. Хотя винить всех вокруг привычней. Пошли они нахуй. Хочу обратно к Лизе, с ней тепло, а тут под деревом пиздец как холодно. Под правую руку подлазит что-то теплое, тот самый кот. Прижимаю его к себе и начинаю реветь. Ебанная Мила. Не знаю сколько тут сижу, глажу кота и изредка вытираю слезы. Промерзла уже до костей, а жопу вообще не чувствую от сидения на холодном. Ну и похуй. Замерзну и умру. Пусть Лиза плачет. И Поцелуева, вот на это я бы посмотрела. Помню как в детстве хотела умереть, чтобы мама с папой рыдали над моей могилой и ругали себя, что чего-то мне не дали. Но по телику шёл мультик и мне не хотелось умирать, не узнав, что в конце. Что в конце мультика я так и не узнала, а вот то что меня в мире держал только мультик это пиздец. Хотя сейчас нет даже мультика. — Че мерзнешь, на — Поцелуева протягивает мне свой бомбер, сама она в толстовке. — Не холодно, — вытираю дорожки слёз, чтобы она не заметила. — Там Лиза, скоро стены сожрет, — она садиться рядом, с ебанной правовой стороны, ну чё за хуйня? Я вроде бы ей не предлагала присесть, но она накидывает на меня бомбер. Хочу огрызнуться, но похоже даже моя сучность подмерзла. — Похуй, пусть с Милой ещё что-нибудь придумывает, у них там пиздец планы. А у тебя там Барби не ебанная, — вспоминаю сегодняшний день, — на людей кидается, пиздуй к ней. — Чё ты ведёшь себя как мразь, заебала уже, — Даша вскакивает, но не уходит. — А хули вы все ко мне мрази приебались? — кидаю ей в лицо её бомбер. Всё бесит. Сегодня снизили дозу обезбола. Есть вероятность нарваться на ломку, а я и думаю, хули я такая нервная. Еще пиздетски чешутся руки и шея, оставляю на них розовые полосы от ногтей и даже не замечаю. — Да ты заебешь, хули тебе надо? — ловит вещь и стоит, ждет блять чего-то. — Яблоко, — что? — Че? — одновременно с моими мыслями спрашивает Поцелуева. — Ты что-то приняла? — Скорее не приняла, — уточняю я. — Пиздец, — констатирует Поцелуева. — Че сильно ломает, давно? — Не ебу, только доперло, — кот разбуженный нашей ссорой, недовольно смотрит на Поцелуеву, глажу его успокаивая. Сама успокаиваюсь, утопая в мягкой шерсти. — Ну пиздец, что сказать. А яблоко сильно хочешь? — киваю. Не разговор, а какая-то дешевая комедия, написанная на коленке. Даша хоть и высокая, но внизу все яблоки уже пожрали мы и съемочная группа, и ей приходится подпрыгнуть. Нагибает к себе ветку и срывает с неё несколько штук. Две кидает мне, одно ловлю, второе чуть не попадает по коту, успеваю подставить руки, пиздецки больно. — За что в животное? — трясу ушибленной рукой, ну че я за тридцать три несчастья? Я скоро реально мумией стану. — Ну ты че, не всё так плохо, этикету подучат, покрасят и сойдешь за человека, — смеется эта… эта… Поцелуева, садясь рядом. Хочет погладит кота, но тот рычит. Мой мальчик. — Пошла на хуй, тебе на кошачем, — тоже смеюсь и взгрызаюсь в яблоко, вытерев его о худи. Даша повторяет мой жест. И опять оказывается, что с Поцелуевой можно говорить, как с обычным человеком. О фильмах, сериалах, музыке и смешных случаях из жизни. О пиздеце тут принято говорить только на психологии. Можно было бы сидеть и дальше, если не дикий холод, даже бомбер Даши не спасает. Шмыгаю носом, мне только заболеть не хватает, для полного счастья. — Пошли домой, — Даша тянет меня вверх. По ногам будто колят иголками, походу от холода. Похуй от чего, главное они меня не держат и я лечу обратно на землю, а нет на Дашу, ну пиздец. И хули она молчала, что такая горячая. Инстинктивно прижимаюсь ближе. — Ты чего? — Тепло, — жмурюсь и улыбаюсь, а Даша меня обнимает. О мои ноги трётся кот, пахнет яблоками и вкусным Дашиным запахом, смесь духов и её аромата. Можно мне продлить это мгновенье? — Пошли в дом, ты ледышка, — говорит Даша, но не отстраняется. — Я шашлычок, — смеюсь, куда-то ей в плечо, а Лизе я достаю до шеи. Блять че я творю? Лиза! Поднимаю взгляд выше, вижу красные пятна, ещё есть Барби. Ну нахуя так жить. Отстраняюсь от неё и нет я не провожу носом рядом с её шеей, чтобы запомнить ее аромат. Нет. Неа. Нихуя. Нихуяшеньки. — Пошли в дом, эй Котыч пошли, — зову с собой кота, если я пиздецки замерзла, то ему как? Притащу в нашу комнату, пусть хоть одну ночь переночует. — Котыч? — Даша кивает на недружелюбно к ней настроенный, комок в моих руках. — А чё его же надо как-то называть. И вот так мы втроем идем к дому, рядом с крыльцом отчетливо чувствуется запах табака, а на ступеньках замечаю знакомую фигуру с сигаретой во рту. — Ты чё тут нельзя, запалят, — забираю, тушу о подошву и прячу в полупустую пачку. Благо остальные бычки тоже здесь. Сую пачку себе в карман. — Похуй, съеби, — Лиза так и не поднимает на нас взгляд, зато Котыч рад её видеть и если бы мог, тянул к ней руки. Отпускаю кота и тот сразу лезет к Лизе, стараясь обтереться об нее всю. Та тоже ему рада, улыбается и гладит, что-то ласково шепча. Ну и как на неё злиться? — Лиз? — сажусь рядом, — прости, — заглядываю ей в глаза и целую. Тепло, как же мне тепло. Несмотря на весь свой образ Лиза зажатая, но пиздец какая ласковая, не зря я сравнивала её с кошачими. Громко хлопает входная дверь, но ПО-Е-БАТЬ. От бомбера чувствуется ускользающий аромат. Чё опять нашло на Поцелуеву непонятно, так никаких дверей не напасешься. — Ты же ледяная, — шепчет Лиза и встаёт, придерживая Котыча и одну мою руку. — Домой быстро. — Кот со мной, — поднимаюсь и мы наконец-то идем в тепло. Наверху какой-то шум и мы быстро поднимаемся по лестнице. Там возле соседской спальни ревёт над своими вещами Романова. Чё за хуйня? — Ты чего тут? — спрашивает Лиза. — У Милы спроси или ебанутой Даши, я же просто сидела, а эта ебанутая залетела, будто за ней черти с хуями бегут. — Маш, а ты чё с вещами? — спрашиваю я. — Проветриваю, — огрызается Романова. Ну да тупой вопрос, теперь Мила и место жительства наше сама определяет, ну пиздец. — Пошли к нам, чё тут всю ночь будешь сидеть? У нас койки есть или я к кому-нибудь пристроюсь, — говорю и тянусь к ее вещам. Машку жалко. Хоть сама и ненавижу это чувство в свой адрес. — В смысле пристроюсь? — рядом охуевает Лиза. — Лиз, иди спи, у нас есть ещё койки, я замерзла пиздец, хочу спать, Романова пошли, — тащю одну из её сумок и целую Лизу по дороге, — спокойной ночи. В комнате не спит Светик и Оел, последняя пишет что-то в блокнот, а Светозаврик походу просто не может уснуть. Хорошо, что света от окна и ночника Оеланы хватает. — Ты же вроде с Лизой, а спать привела Романову? Маш, ты труп, Лиза тебя прикопает, — ржет Светка. — Очень смешно, Романова теперь с нами жить будет, у тебя же там рядом свободно? Света кивает и я двигаю в ту сторону. — Романова, вот кровать, — кидаю её сумку на кровать, а кота несу дальше. Маха и Алина храпят на всю комнату, ну бля. А если их немного придушить подушкой? Романова шуршит за спиной сумками, Светик ей что-то шепчет, они начинают переговариваться. — Чё случилось? — слышу сонный голос Кариши. — Лика притащила кота и Романову, спи, — отвечает ей Оел. — Дай кота, — просит Карина. — Неа, мой. Будет меня греть ночами, — сажу кота на кровать. — У тебя есть кому греть, дай кота, — клянчит Долиашвили. — Тебя тоже, — показываю ей язык и ложусь под одеяло, кот удобно устраивается рядом. Оелана кидает в меня маленькую игрушку, на та ударяется а верхнюю часть кровати. Семина ещё громче всхрапывает. — Можно положить на них подушку, — стонет Светка. Моя девочка. — Не, Маху обижать не дам, мы можно сказать в одной кровати спим, — смеюсь я. — Ты котожадина, лучше так не шути, а то Макаровы все больно ревнивые, — Карина смеется и в неё тоже летит мягкая игрушка. — Это не ревность, это здравый ум, — парирует Оелана. — Откуда у Лизы здравый ум, — смеется эта маленькая язва. — Эээээ Лизу не трогать, мы с Котычем за Лизу покусаем, да кот? — тот фырчит, думаю что согласно. — Скучная ты, Лика, никого не трогай, — типа обиженно говорит Карина. — Поцелуеву можно, — ну и нахуя? Лика чё в мозгах вообще ничего не щелкает? — Ой, не пизди, — говорит Карина. — Все не пиздите, а то упаду на вас. Дайте поспать, — сонно тянет разбуженная Алина. Все замолкают, тем более спать реально охота.***
Будят нас пиздец как рано, да ещё и какой-то мужик. Мммм съемки с самого утра обожаю. Делит по командам я со Светкой, Эванс, Юной и любимой соседушкой. Походу чё то на спорте сегодня будем двигаться. С утра я конечно мастер думать. Он же сказал, что наш тренер. Ну пиздец. Ныряю в пижамку, ненавижу в ней спать, а вот двигаться по дому в кайф. Нужно топать на укол и сказать медичке про возможную ломку. Машу разбредающимся девкам. Медичка сказала, что это нормально, организм очищается и требует дозу, воздействуя на мозг. Сильные обезболы просто отодвигали этот момент, а теперь доза снижается. Между строк прочитала, что дальше меня ждет вообще пиздец. Потом её дергнули, сказав что в доме драка. Бегу к дому, всё еще не понимаю этой херни с медиками в другой части дома, куда не попадаешь через дом. Залетаю в дом, больше всего шума в комнате красных, иду туда. Охренеть у Романовой шишка на лбу. Спрашиваю, что случилось. Карина с Оел говорят, что это Мила с её шайкой. — Чё толпой пиздили? — переспрашиваю. — Не, сначала Мила, а потом добавила Поцелуева. Мила всё-таки сказала «фас», неожиданно, что на своих и неожиданно, что Поцелуевой. Романову уже увели наверх, я хочу уже пойти к своей команде, но слышу из кухни голос Лизы. Топаю туда. Первое что вижу на кухне это абсолютно серьезную, готовую убивать Елизавету Макарову в пижамной рубашке и красных боксерах. Конечно Лиза никого не била, Лиза была в эпицентре драки в трусах. Представила как они своей большой и страшной бандой идут пиздить человека, а среди них Лиза. Стою угораю, оперевшись о косяк двери. Романову конечно жалко, но это какой-то сюр. — Хули ржешь, — Поцелуева ещё явно не успокоилась. — Тебя ебать не должно, — дергать разъяренного быка за рога? Могу, умею, практикую. — Лиза, а ты где штаны потеряла? Мне ревновать? — смотрю на неё насмешливо. — А меня ебет, — все не унимается Поцелуева. Ну и хули тебе от меня надо? — Даха, успокойся, — огось сама Мила Грац меня защищает, только вот мне её защита нахуй не упала. — Да, Дашенька, завали. А то хозяйка тебе на другого человека сказала «фас», а ты команду хорошо выполнила, возьми сахарок. Меня несёт, я же жопой чуяла, что что-то эта коалиция принесёт. Этот шишак на лбу у Романовой это начало. Вот только как выдернуть из этого болота Лизу? Поцелуева подрывается с места. — Тронешь её, ебало сломаю, — Лиза говорит тихо и поднимается плавно. Что я там говорила про смешной образ? Это всё хуйня. От Лизы исходит реально опасная энергетика. А вот драка Лизы и Поцелуевой мне не нужна. Мне бы вообще обойтись без драк. Поцелуева даже не смотрит на Лизу, она буравит меня взглядом. — Пошла нахуй, — говорит и быстро уходит из столовой, даже не задев меня плечом. — Лиза, это чё за хуйня? Ты во мне жертву увидела? Я сама вывезу, нехер меня защищать, — возможно это приятно. Но один мой защитник лежит в гробу и я буду тащить эту вину всю жизнь. Ещё капля вины и я сломаюсь под её грузом. А нормально это объяснять я не умею. И уж точно не в состоянии возбуждения, как сейчас. — Сможешь, но ебало я всё равно сломаю, похуй кому, — зачем то добавляет она. Хочу ещё что-то сказать, но меня прерывает шум драки. Иду на звук. Теперь уже из нашей комнаты вытаскивают Поцелуеву и выходит Светка с гематомой. Поцелуева орет что-то, что у неё просто плохое настроение, ну ебать аргумент. Иду за Светой. Пошла нахуй эта неадекватка. На улице Эванс и Светик, которая вообще не понимает, что нашло на эту ебанутую. Рассматриваю поближе Светкино лицо, гематомы небольшие, но за просто так. Ещё немного стоим на улице, потом нас гонят переодеваться. В доме уже вроде все успокоились. Надеваю этот адский костюм. Как можно в этой хуйне вообще двигаться, не то что выполнять упражнения. Что-то пытаюсь, нихуя не выходит. Почему нельзя сделать по росту? Более высоким девочкам легче, а вот допустим Карина — это же шарик, там даже ручек не видно. Хотя я не на много её выше, у меня будет торчать макушка. Делиться своей историей желания нет. Сдохнуть или засунуть эти костюмы, в задницу, тем кто это придумал, у меня две крайности. А вот побегать по батуту, это я за. Нас больше на два человека, но никто не хочет идти к красным. Орем что то про сбитую команду и сами с этого ржем. Решают нас не трогать, девки будут бегать по два раза. Показываю Лизе жест, смотрю за тобой, Макарова улыбается. Наша команда выигрывает, мы радуемся и обнимаемся. Барби вопреки всему, шепчет мне на ухо как лучше пройти это испытание. Карина и Оелана рвут костюмы, не друг на друге, что обидно, но обе на жопе, что смешно. Я остаюсь последней из команды и говорю, что хочу Лизу. Та ухмыляется и говорит, что всегда готова. Мы бежим вместе, наша команда всё равно выиграла, но дух соревнований еще жив. Мы вместе оказываемся наверху и вместе тянемся к броши. Но Лиза тормозит, вот же сучка, надеюсь этого не было и на лестнице? Толкаю её руку, брошь у красной команды. Качусь вниз, я бы ещё так побегала. Конечно же мы победили, радуемся и злорадствуем над проигравшими. Вот такие мы люди. Пока идем к дому, даём советы по уборке. Нахожу глазами Лизу и бегу к ней. — Моя золушка, — цепляюсь за её руку. — Ой нахуй, я дома не убираюсь, а тут буду, ага щас, — говорит недовольно. — Да ты чё? А я не буду жить в одном доме со свиньюшкой, — смеюсь. Лиза же странно на меня смотрит, а потом и до меня доходит. «В одном доме?» пиздец тебя Титова унесло и не занесло обратно. Уборку красных снимают как-то слишком быстро. Хотя убираются, они только в одной комнате, где и так каждый день наводят чистоту. Конечно наказание крутое, слов нет. Нам не дают подглядеть, даже одним глазком. Зато сразу после зовут есть, ну наконец-то!