***
Ещё одно хуевое утро в доме пацанок начинается с зарядки. Нашему дяде тренеру кто-то в жопу реактивный моторчик засунул? Хули он такой заряженный? И снова эти ебу… наказательные приседания. Ладно, ладно, поменьше материться, понял, принял, до конца не осознал. После зарядки топаем переодеваться и на завтрак. Кто-то решает сходить в душ, кто-то даже не переодевается, поэтому завтракаем мы все в разное время. Я из тех кто идёт в душ, захожу в комнату за полотенцем и иду в сторону душевых. Я вообще то первая очередь забила. А там уже кто-то есть. Бесят. У нас две душевые с одной раздевалкой, поэтому мне нужно зайти в кабинку, переодеться. Выйти оставить вещи и вернуться обратно, всё это укутанной в полотенце. Иногда мне конечно везет и там никого нет, но сегодня явно не мой день. Конечно же блять это Поцелуева. В одном нижнем белье. Вот за что? Ну за что, судьба такая сука? Зачем нужно было делать её такой красивой? Мне кажется у меня слюнки текут, а оторвать от неё взгляд вообще не реально. Заметила же меня сссучка и рисуется, а я не могу сдвинуться с места. Тонкая талия, аккуратная грудь, длиннющие ноги, изящная шея, испещрена ебучими засосами. Зря вчера не разъебала Барби. Было бы хоть какое-то облегчение. Пизжу себе, нихуя бы не было. Не смотри вниз, Титова, а лучше не смотри на неё. Не смотри на растрепанные волосы, не смотри на лукавую улыбку, не смотри в эти ебанные глаза, в которых можно утонуть, которые прожигают тебя насмешливым взглядом. Стоп! Что? Сбрасываю с себя наваждение. Реально стоит лыбится и глазами своими довольными сверкает. Не даю ей и рта открыть, начинаю приседать. У Поцелуевой вытягивается лицо и глаза готовы выпасть, так она их распахивает. — Раз, два, три, четыре, пять, — отсчитываю пять приседаний и выпрямляюсь. — Пошла нахуй, Поцелуева, — и быстрым шагом залетаю в кабинку, закрываю за собой дверь и прислоняюсь горящей щекой к холодному кафелю. Ебанный стыд. Какой же кринж. Реально ли утопиться в душе? — Титова, неправильно ты в душ ходишь, — насмешливо кричит Поцелуева. Я молчу, меня тут нет, это не я. Я вода и меня смыли в унитаз. — Титова, ты же в курсе, что в душе нельзя утопиться? Можно на Землю упадет метеорит? Вот прям ща? Чтобы мне больше никогда не нужно было выходить отсюда. — Титова, я серьезно выходи, всё нормально, — я уже верю этому голосу, звучащему искренне и приоткрываю крепко зажмуренные глаза. — Тем более я тебя понимаю, я же охуенная. Как тут не засмотреться, — ржет эта тварь. — Я на тебя не смотрела, — ору не двигаясь с места и не открывая глаз. — Ну серьезно, Титова. Я тебя понимаю, как на меня не смотреть. Сама не могу оторваться от зеркала, — ей че вкололи пиздин? У неё же рот не закрывается. — Так сказать за двоих отрабатываю, — давайте дружно поржем над Ликой шарахающейся от зеркал, почему бы и нет? — Поцелуева, по тебе стендап плачет, — ну не могу же я вечно молчать. — Пока по мне плачешь лишь ты. — Ага от жалости к твоей голове, такую корону таскать. — Пару минут назад ты пялилась явно не на голову. — Съеби в закат. — Как скажешь, Титова, — слышу хлопок двери? Реально свалила? Пиздец. Надо запомнить приемчик. Переодеваюсь, заматываюсь в полотенце и выхожу оставить вещи и чуть не обсираюсь, подпрыгнув на месте. — Титова, деньги за приват можешь скинуть на карту, — конечно же Поцелуева еще здесь, опирается на косяк и ржет как конь. Двигаюсь на неё, ещё не решив, что с ней сделать, но эта чертовка быстро скрывается за дверью. Через несколько мгновений опять просовывает внутрь, свою ублюдскую рожу. — И, Лика, — нихуя себя хуя, госпожа Поцелуева знает моё имя? — Это всё великолепие может стать твоим, как только ты вспомнишь волшебные слова, — подмигивает мне. И что это вообще блять значит? — И ещё смотреть можно, дрочить нельзя! — Ах ты сука, — ору в след убегающей по коридору Поцелуевой, её громкий смех ещё долго стоит у меня в ушах. И если честно я тоже немного улыбаюсь.***
Уже начинающие переваривать друг друга кишки не дают мне спрятаться в комнате, и не выходить оттуда примерно никогда. Плетусь на завтрак. Из девок там Лиза, сажусь рядом с ней, на явно для меня занятое место, с уже накрытым завтраком, а также Мила, Алина, Светка с Романовой с другого края стола и конечно её величество Поцелуева. — Ты чего так долго? — спрашивает Лиза, положив руку мне на бедро. — Приседала, — ржет эта… эта… Поцелуева. — С её то словарным запасом. — Пошла на… — так думай, Лика, думай, — улицу. — Ну молодец чё еще могу сказать. — Может там хоть кого-нибудь твоё мнение интересует. — Ну конечно, ведь тебя моё… — делает паузу, отпивает свой сок и блядки медленно облизывает свои губы, — мнение не интересует. Вот же сука, как же я её ненавижу. Принимаюсь быстро завтракать, этой полезнейшей хуй… завтраком. Завтракать завтраком? А это всё Поцелуева, нормальный у меня словарный запас. Ем какую-то кашу, совершенно не чувствуя ее вкуса. — Нормальный у меня словарный запас, — неожиданно даже для себя, обиженно говорю я. И ловлю удивленные взгляды. Похоже время прошло уже достаточно и девки сменили не одну тему. И начинают надо мной ржать, даже Лиза, всё еще поглаживающая моё бедро. Присоединяюсь к ним. По всему телу распространяется легкое тепло. Тяну к себе сок, сегодня у нас на завтрак, какая-то сладкая ху… штука. Сладкого не хочется, тем более у меня на подносе их две. Одна скорее всего Лизина. Беру свою и машинально толкаю в сторону Светки. Главная сладкоежка проекта ловит угощение. Даже если Света отдалилась, предпочтя общение с Романовой, это не значит, что я сделала тоже. Светка благодарно кивает и светит своей улыбкой. Возвращаю Лизе её порцию. — Лиз, я не хочу. Итак приседаю, — опять эти еб… исправительные приседания, — как тюлень. Да и вес набирать стала из-за того, что завязала. — Это не моё, — говорит Лиза. — Это моё, ешь Титова, ты же потом будешь вечером ныть, что тебя надо срочно снабдить мозг сахаром. — Тут она права буду, но вот откуда она знает? Неужели обращала внимание? — Да и нормальная ты, Лика, не выдумывай ешь, — добавляет Лиза. Под двумя пристальными взглядами открываю и кусаю угощение. Мммм. Сладенько. Продолжаю есть, а девки возвращаются к прерванному разговору. А говорили они оказывается про ту злополучную водку в чае. Ну уже второй день мусолят эту тему. Сколько можно? Тем более давно понятно кто это, смотрю на Свету прячущую взгляд. Реально обе Макаровы слишком увлечены поиском виновного. Оелана говорит, что нам хотели испортить испытания, это еще можно понять, а вот чего завелась Лиза? — Ну сколько можно мусолить тему? Кто-то тупо пошутил, чё теперь? — решаю вмешаться. — Ага так тупо, что ссыт признаться, уже второй день. А если бы ты выпила? — отвечает Лиза. — Я? А причем тут я? — реально удивляюсь. — Хочешь ещё одну ночь без обезбола? Я вот не хочу, — а вот от куда ноги растут? А я тут думала, гадала, чего это она? А она опять играет в героя? — Я вроде просила? В своих проблемах я буду разбираться сама? — хотя за ту ночь я пиздец, как благодарна Лизе. Но ебучее чувство внутри сильнее. Брат хорошо мне вбил, что он единственный кто может и хочет обо мне заботиться. Да и моя защита людям никогда ничего хорошего не приносила. Поэтому мне легче самой оборвать все поползновения в эту сторону. — Да и дозу мне снизили. — Но не отменили? — Да, Лиз, не отменили. Я в курсе! Пожалуйста, Лиза, услышь меня. Меня не нужно защищать, — переплетаю с ней пальцу у себя на бедре, — но спасибо. Улыбаюсь и легко целую её. У Поцелуевой нарисовываются пиздецки важные дела. А мы ещё немного сидим пиздим не о чем. Даже с Милой оказывается можно найти общий язык, если рядом Лиза.***
Уже на выходе из гостиной меня цепляет за руку Света. — Лика, можем поговорить? — Да, конечно, — отпускаю руку Лизы и мы с Токаровой идем на улицу. Тяну её в беседку. Сначала хотела под яблони, но меняю маршрут в последний момент. Запах яблок теперь у меня ассоциируется только с одним человеком. Надо сходить туда с Лизой и выжечь из головы образ тянущейся за яблоками Поцелуевой. Запрыгиваю на своё привычное место, Светка устраивается рядом. — Это мы сделали, — говорит смотря в пол. — Я знаю, — легко пожимаю плечами на её вопросительный взгляд. — Вы так ржали, что не догадаться невозможно. Все просто хотят знать кто именно. — Мага, но мы не специально. То есть я не хотела тебе навредить, потому что это пиздец. Я помню как ты плакала. Я была бухая, мне казалось смешно будет. Мы же себе тоже подлили. Я не хотела ничего плохого. И Мага тоже, — защищает Светка подругу. Улыбаюсь и тяну её на себя. В кого меня превратил проект? В любителя обнимашек? Ну и похуй, ой, ну и всё равно. Обнимаю Светозаврика. — Всё хорошо, Светик, от глотка мне ничего не будет. Лиза преувеличивает, но вот ей не обязательно знать кто. А то у неё режим супергероини, — подмигиваю Светке и мы улыбаемся. Сидим ещё некоторое время, трепимся о своем. А я оказывается соскучилась по Светозаврику. Болтаю ногами, греюсь на солнышке и смеюсь со Светкиных историй. Сегодняшнее утро не такое хуе… плохое, я бы даже сказала хорошее.***
Чего не скажешь о вечере. Хотя начинается всё очень даже неплохо. Нас заводят в зал, где три стола с карточками, на которых наши имена. Хоть всё наше внимание на других столах с хавкой и бухлишком. Я как трезвеник, жалобно вздыхаю. Желание бешеное, но нежелание орать всю ночь в подушку или в плечо Лизе, ещё сильнее. Хотя я бы покричала ночью в плечо Лизы. Ловлю её взгляд и иду к ней, привстаю на цыпочки и обняв её за шею, шепчу прямо в ухо: — Хочу тебя, сегодня ночью, — и лизнув ей ухо отстраняюсь, подмигиваю и ухожу, внутренне посмеиваясь. Макарова стоит некоторое время ошарашенно хлопая глазами, а потом становится слишком активной. Улыбаюсь, глядя на это. Появляется Полякова, включаются камеры и мы расходимся по своим местам. Я с двумя Машами и Алиной. А вот нахера садить Лизу рядом с Поцелуевой, я не понимаю? Мой взгляд теперь мечется между ними двумя, так и до косоглазия недалеко. Лиза слишком активная, причём, непривычно для меня, найдя общий язык с Оел. Не могу этому не радоваться. Карина с Оеланой от реакции «в смысле Лиза?», перешли к «мы думали ты с Лизой?», а ты тут. Не знаю какого такого хуя мне важно чьё то мнение, но к девочкам я привязалась. И видеть двух о чём то шепчущихся Макаровых мне приятно. Полякова говорит, что кого-то нет. Верчу головой, реально нет Эванс. Алина говорит, что-то про Оскар. Я знаю, что Еву с подачи Милы называют актрисой. Я же с ней не контактирую с той нашей драки и её извинений, ну ходит тут где-то, ну и похуй. Не пришла на испытание? Её дело. Слушаем внимательно задание, у нашего столика обед, неплохо видела на столе стейк, жди мамочку, моя прелесть. Карина забивает бургер, тоже надо будет себе урвать. С этим пп, очень похожим на помереть побыстрее, от недостатка нормальной еды, я готова убить за стейк. Походу Лиза того же мнения, ну посмотрим кому достанется моя прелесть. Кто ест стейк на завтрак вообще? Её вопросы про мясо, пока Татьяна Алексеевна зачитывает названия блюд, топят моё сердце, ещё один такой вопрос и я уступлю ей стейк. Моя девочка хочет мясо, она его получит. Но это не мешает мне с этого хихикать вместе с остальными. Полякова уходит, остаёмся только мы и еда. Иди к мамочке. — Мне стейк, — ору из-за стола не успев подняться. — Нее, моё мясо, — отвечает мне Лиза уже стоя возле стола. — Я буду драться, — подбегаю к ней. — Лика, я подарю тебе всё, что хочешь, но это моё мясо, — она прячет тарелку, так и стоя ко мне спиной. — Ах ты так, моё мясооооо — ору и крепко обнимаю её со спины, сложив руки у нее на животе. — Вот ещё есть, успокойтесь, — говорит Поцелуева и ставит рядом с нами тарелку. Эх, а какая бы была эпичная битва. — Ты испортила великую битву за стейк, при квадратном столе, ну чё ты за человек? — так и стою не отпустив Лизу и говорю больше с её спиной, чем с Поцелуевой. — Какая есть, другой не буду, — говорит и уходит. Ну нифига ж себе. Это чтож сама Дарья Поцелуева упустила момент назвать себя охуенной? — Ты пропустила слово «охуенная» или у меня глюки? — отпускаю Лизу и смотрю на Поцелуеву. — Не люблю озвучивать очевидные вещи, — привычно ухмыляется Поцелуева, вот такую её я знаю. Хочет еще что то сказать на не говорит. Ну и ладно. Несу свою честно отвоеванную прелесть на стол. Осталось достать бургер. Возвращаюсь обратно, выбора остаётся всё меньше. Смотрю с алкашкой дела обстоят так же. Там Маха берет водку. — Тебе нельзя, — говорит и прячет бутылку за спину, смешно шевеля кудряшками и широко улыбается. — А если я тебя ночью за жопу укушу, моя любимая соседушка. — Маха реально идеальная соседка по кровати, даже несмотря на храп. — Я думала у нас другие планы на ночь, и туда не входят твои зубы на жопе Махи, — смеется рядом непонятно откуда появившаяся Лиза. — Ладно этой ночью твоя жопа, может спать спокойно, — говорю улыбающейся Махе. — Этой? — переспрашивает Лиза, — Сёмина, я за тобой слежу, — Макарова уже создала себе образ, не очень хороший образ, поэтому Маха сначала теряется, но видя наши улыбки тоже улыбается и уходит к нашему столу. — Чё ещё какую-то еду у меня отнять хочешь? — смотрю на Лизу. — Ага, бургер, — как же я обожаю её лёгкую картавость. — Не отдам, моё, — теперь я убегаю с едой. Бургеров там точно оставалось ещё много. Мне остался последний заход за десертом и я цепляю ещё большую миску салата. А чё это же обед, должен быть салат. На удивление во всей этой теме шарит Мила. Даже подсказывает девкам за приборы. Мила очеловечивается? Неплохие новости. Наконец-то можно есть, я попиваю сок, девки попивают всё чё есть. Пьяная Маха это очень смешно. Всем столом смотрим чисто на неё. Люблю людей, которые добрые когда пьяные. Жаль не все девки у нас такие. По любому будет треш какой-то, хоть трезвой на него посмотрю. Девки говорят тосты, Барби желает не ловить белок. Как я поняла она нихуя не помнит со вчерашнего дня. Ну и не буду лезть. Что с человеком не бывает под белкой. Все таки становлюсь тряпкой. Лиза салютует мне бокалом, отвечаю ей тем же. Когда возвращаешься Татьяна Алексеевна, всё вроде не плохо, да мы конечно в основном накосячили с выбором блюд. Особенно завтрак, но вроде не смертельно. Поцелуева приебалась какого-то хуя к Махе. Ещё и Лиза поддержала. Вы чё охуели? На ровном месте кидаться на человека? Но реально кидаться на людей девки начинают после ухода Поляковой. Чё все так приебались к этому чаю? Два дня прошло. Оелана явно не успокоится и что-то она вдруг стала без настроения, смотрю на Карину, та разводит руками тоже не понимая, что с Макаровой. Как потом окажется с обеими. Вроде утром же всё решили. Конечно Оелана бьёт и так пострадавшую Романову, за чай блять? Хочу пойти с ней поговорить об этом, когда Магу уводит охрана. Но тут на сцену выходит Лиза. — Так если ты знала? Значит понимала свою степень ответственности? — бля Лиза ну нахуя? — Лиз, не надо, — прошу я. — Да я просто разговариваю. Самое стремное, что Света похоже реально чувствует себя не очень из-за всей этой ситуации, поэтому отвечает неуверенно. Ещё и Оел сверлит её взглядом. Они говорят слишком долго, причём не продвигаясь никуда, я уже забиваю на них. Ну есть у вас лишнее время, ну поболтайте если хочется. — Да, ты мне нормально ответишь? Заебала уже одно и то же твердить. Можно я ей втащу? Конечно же Мила за, ещё и дохуя довольная стоит. Заебали все. — Лиза, чего ты блять от неё ждёшь? Что она должна ответить? — спрашиваю я. Ну реально заебли. — Хули она че то мутит и потом не может сказать нахуя? — Лиза разворачивается ко мне. — Да хули вы ещё из-за нее разговариваете? Либо въеби ей, либо отойди — вмешивается Мила. — Закройся а, — заебала. — Хочешь кому-то въебать подними жопу и въеби. Хули ты только языком мелешь? — да меня всё бесит уже. — Успокойся пока я тебе не вташила, — Грац идет в мою сторону. — Попробуй, — встаю в стойку, главное не получить по ебалу. — Не трогай её, — Лиза отходит от Светы и идет к нам. Тоже заебала. — Мне не нужна защита, заебала. Иди вообще нахуй и Милу свою забирай. Жила блять до двадцати одного и дальше проживу. Хули за меня вписываться? Ты берега не путай. Я тебе не девочка на поебаться и мускулами перед ней поиграть. — Опять ушла в ебаную истерику, как бесит мой организм. Когда это кончится? Понимаю, что сама его до этого довела. Но это ведь даже не я. Это какая-то истеричка. — Лика, пошли выйдем, — рядом нарисовывается Поцелуева и обняв меня за плечи выводит на улицу. Мне кажется я ещё никогда не была ей так благодарна. — Ты чего? Нахера лезешь к Миле, она опасна. А Лиза же хочет как лучше. — говорит мне Поцелуева. — Пошла нахуй Мила. А Лиза, я понимаю. Я просто к такому не привыкла. За меня всегда впрегался только брат, а потом его убили. И мне теперь страшно. Его убили из-за меня, — реву и Даша меня обнимает, немного раскачивая. Прячу лицо у неё на груди и вдыхаю знакомый запах. Он будто выбивает из головы всё плохое и я потихоньку успокаиваюсь. Пока из дверей не выводят Лизу, мы так и стоим. Отстраняюсь и иду за Лизой, говоря Даше, что всё в порядке. Она возвращается обратно. Я подхожу и слышу последнюю часть её интервью. Лиза тоже мастер скрывать эмоции и по тому как сильно она поясничает, я понимаю что и эмоции там спрятаны хуевые. Операторы отходят, а я наоборот подхожу ближе. — С кем подралась? — спрашиваю и тяну её к яблоням, но понимаю что не в таком состоянии. Я не готова. Не сейчас и не туда. Иду к крыльцу. Садимся прям на него, всё равно девки вернуться ещё не скоро. — Со Светой, — отвечает мне, но смотрит вниз на свою обувь. Светка сегодня тоже так сидела. — Нахуя? — хочу курить, но сейчас точно запалят. — Мы из-за неё посрались. — Лизааа, — тяну я. — Света тут совершенно не причём. И чай этот ебанный тоже. Ну шутка у них такая была. Чё теперь пиздить за это? Просто не надо меня защищать. Потому что я в этом не нуждаюсь, Лиз. Я должна привыкать быть одна, а я и так тут пиздец как размякла. — Почему одна? — наконец-то смотрит на меня. — Потому что проект не вечен. — То есть «мы» есть только на проекте, — внимательно смотрит мне в глаза и ждёт ответа. — Да. Можно подумать у тебя не так, — хмурюсь. — Это же как в лагере. У меня там даже свадьбы были. Каждый сезон с разными мальчиками. И нам казалось это навсегда. А в итоге я лесбиянка, — улыбаюсь. — Дура ты, Титова, — Лиза поднимается, — знаешь мне наверное лучше уже сейчас начать отвыкать. Не иди за мной, — она видит, что я встаю и машет головой. — Зря я решила, что у нас что-то получится. Я не была в лагерях, Титова, и не готова менять близких людей каждый сезон. Так что Лика прости, но найди себе другого «мальчика», — она изображает кавычки пальцами. — На этот сезон. Лиза уходит в дом, а я так и остаюсь сидеть на ступеньках. В груди разрастается пустота. Такое ощущение, что я только что сама сломала, что-то что могло бы стать большим и светлым. Теперь вокруг только пронизывающий до костей ночной холод, а последние крупицы тепла исчезают из моего тела прямо пропорционально тому как отдаляется Лиза, и физически и эмоционально.